Часть I Монографии

Давность в советском уголовном праве[2]

Глава 1 Понятие давности в советском уголовном праве

Давность привлечения к уголовной ответственности и давность исполнения обвинительного приговора наделены рядом общих признаков. Прежде всего, эти виды давности предполагают истечение определенных сроков, после чего при наличии иных, установленных в законе, условий лицо или не привлекается к уголовной ответственности, или же состоявшийся обвинительный приговор не приводится в исполнение.

В данной работе предпринята попытка доказать, что и материальное основание обоих видов давности однородно – отпадение или существенное уменьшение общественной опасности лица.

Таким образом, можно выделить родовое понятие давности, охватывающее давность привлечения к уголовной ответственности и давность исполнения обвинительного приговора.

Вместе с тем между этими институтами имеются и отличия, основное из которых заключается в том, что в одном случае виновное лицо освобождается от уголовной ответственности, а в другом – от исполнения обвинительного приговора.

Вопрос об основаниях освобождения лиц, совершивших преступление, от уголовной ответственности или исполнения обвинительного приговора вследствие истечения сроков давности не нашел единообразного разрешения. Так, в Комментарии к УК УССР 1922 г. отмечалось, что «мучения совести и постоянный страх, который переживает преступник в течение всего давностного срока, составляет достаточное искупление вины: давности являются как бы эквивалентом наказания».[3] Подобный вывод представляется ошибочным. Нет никаких оснований для отождествления наказания с теми «мучениями совести и постоянным страхом», которые, по мнению авторов комментария, испытывают преступники.

Ряд юристов обосновывают освобождение от уголовной ответственности или исполнения обвинительного приговора тем, что по истечении сроков давности отпадает общественная опасность деяний.[4] Это неверно. Общественная опасность деяния может измениться с изменением обстановки (ст. 43 Основ), но не в результате истечения каких-либо сроков давности. Общественная опасность преступления определяется к моменту совершения преступления, и истечение времени без изменения обстановки не влияет на эту оценку.[5]

До тех пор пока не изменился закон, устанавливающий ответственность за то или иное преступление, общественная опасность этого преступления в принципе одинакова (независимо от того, когда оно совершено. Например, в этом году или десять лет тому назад). Иначе и быть не может, если санкция нормы, определяющая в общем плане общественную опасность преступления, остается неизменной.

Рассматриваемая точка зрения неприемлема, как вполне обоснованно замечает В. Е. Смольников при оценке оснований давности исполнения обвинительного приговора. «Вступивший в законную силу приговор констатирует, что осужденным совершено преступление. Эта оценка действиям виновного дается судом от имени государства, и никто не вправе утверждать иного, пока приговор остается в силе».[6]

Относительно распространенной является иная точка зрения: в основе применения давности положена нецелесообразность назначения или исполнения наказания.[7]

Сторонник этой точки зрения П. А. Фефелов пишет: «Основным критерием для установления институтов освобождения от уголовной ответственности и наказания является целесообразность, которой руководствуется законодатель при установлении уголовно-правовых норм».[8]

В общем плане этот вывод верен. Действительно, если бы отсутствовала целесообразность, то институт давности не регламентировался бы законом. Но сама по себе целесообразность не существует как абсолютная и ничем не определяемая категория. Целесообразность мыслима лишь при наличии каких-то объективных критериев, положенных в ее основу. И тут мы вновь возвращаемся к исходным позициям: что же лежит в основе применения давности?

В основе применения давности привлечения к уголовной ответственности лежат, как полагают отдельные юристы, обстоятельства процессуального характера. Они считают, что с течением времени утрачиваются вещественные и иные доказательства, в сознании свидетелей сглаживаются детали преступления и т. д.[9] Несомненно, что со временем в памяти свидетелей могут тускнеть факты, доказательства могут утрачиваться и т. д. Но все это не может влиять на давность. Можно представить себе не редкий случай, когда ни одно из доказательств совершения преступления после истечения срока давности привлечения к уголовной ответственности не утрачено. Однако на вопрос применения давности это повлиять не может. Если установленные в законе сроки истекли, то, несмотря на наличие неопровержимых доказательств совершения преступления, будет применена давность привлечения к уголовной ответственности.[10] Отсутствие доказательств не является основанием для применения института давности. В подобных случаях, как отмечает Р. Д. Рахунов, «надо продолжать следствие, изыскивая новые возможности, а не сдавать позиции, не отказываться от преследования преступника».[11] «Если виновность лица установить невозможно, – пишет В. Е. Смольников, – то нельзя прекращать дело за давностью, применение которой допустимо только тогда, когда бесспорно доказана виновность лица в совершении преступления. Следовательно, существование института давности в нашем законодательстве нельзя объяснить соображениями процессуального характера. Аргументы такого рода совершенно неприемлемы, когда речь идет о давности исполнения обвинительного приговора, когда вина осужденного доказана».[12]

В юридической литературе встречается мнение о «комплексном», «комбинированном» характере институтов давности. Так, Б. А. Галкин полагает, что давность совмещает признаки уголовно-правовые и процессуальные. Вследствие этого, по его мнению, трудно отнести давность к той или иной отрасли права.[13] Эту точку зрения разделяет и Н. Д. Дурманов: «Однако нельзя отрицать известной двойственности положений закона о давности освобождения от наказания и погашения судимости. Например, давность, предусмотренная ст. 48 УК РСФСР, с одной стороны, означает освобождение от наказания, что относится к уголовному праву. С другой стороны, исключается возможность привлечения к уголовной ответственности и какого-либо производства по делу, в частности возбуждения уголовного дела за истечением сроков давности, что относится к уголовно-процессуальному праву (п. 3 ст. 5 Основ уголовного судопроизводства СССР и союзных республик 1958 г.).

Таким образом, нормы о давности, будучи в основном нормами материального уголовного права, вместе с тем имеют существенные черты уголовно-процессуального права. Этим в значительной мере объясняются особенности их действия во времени».[14] В Е. Смольников согласен с Н. Д. Дурмановым по рассматриваемому вопросу.[15]

Несомненно, что уголовное право и уголовный процесс взаимосвязаны. Ибо, как отмечает М. С. Строгович, «уголовно-процессуальное отношение служит средством установления уголовно-правового отношения».[16] Следовательно, уголовно-правовые установления реализуются в особом порядке, установленном уголовным процессом. Но это не означает, что давность – институт материального права – хотя бы частично регламентируется уголовным процессом.

Основания уголовной ответственности определены уголовным законом – ст. 3 Основ. Это предопределяет возможность установления и оснований освобождения от нее только уголовным законом. Вместе с тем ст. 46 Основ регламентирует освобождение от отбывания наказания. Это также (кроме амнистии и помилования) компетенция уголовного права.[17]

Таким образом, основания применения давности носят материальный характер, вследствие чего этот институт регламентируется уголовным правом.

Широко распространена точка зрения, согласно которой основанием освобождения от уголовной ответственности и наказания является отпадение или существенное уменьшение общественной опасности лица, доказанное надлежащим поведением. Так, В. Д. Филимонов пишет: «…давность базируется не на истечении срока, а на том, что за это время виновное лицо не совершило действий, свидетельствующих об его общественной опасности».[18]

Б. С. Никифоров также полагает, что нецелесообразность привлечения к уголовной ответственности определяется главным образом обстоятельствами, относящимися к личности виновного.[19] В. П. Малков рассматриваемый вопрос решает отсутствием преемственности противоправного поведения.[20]

Приведенные высказывания в основном правильно отражают ту основу, на которой базируется институт давности – отпадение или существенное уменьшение общественной опасности лица. Этот вывод следует из содержания ст. ст. 41 и 42 Основ.[21]

Так, в соответствии с ч. III ст. 41 Основ течение давности прерывается, если до истечения указанных в законе сроков лицо совершит новое преступление, за которое по закону может быть назначено лишение свободы на срок свыше двух лет. В части IV указано, что течение давности приостанавливается, если лицо, совершившее преступление, скроется от следствия или суда. Указанные в законе обстоятельства свидетельствуют о сохранении или даже увеличении общественной опасности лица, вследствие чего давность или прерывается, или приостанавливается. Об оценке общественной опасности лица говорит и ч. V ст. 41 Основ, в соответствии с которой вопрос о применении давности к лицу, совершившему преступление, за которое по закону может быть назначена смертная казнь, разрешается судом. То же самое можно отметить и при анализе ст. 42 Основ. Течение давности исполнения обвинительного приговора прерывается, если осужденный уклонился от отбывания наказания или совершит до истечения сроков новое преступление, за которое судом назначено наказание в виде лишения свободы на срок не менее одного года, ссылка или высылка на срок не менее трех лет. Следовательно, и при давности исполнения обвинительного приговора в основу положено или отпадение общественной опасности лица, или же существенное ослабление этой опасности.

Изменение общественной опасности лица оценивается законом в общем виде. И лишь обстоятельства, прерывающие или приостанавливающие давность, влияют на ее применение. Вследствие этого оценка конкретного поведения лица вне обстоятельств, прерывающих или приостанавливающих давность, не подлежит учету. Исключение составляют случаи применения давности к лицу, совершившему преступление, за которое по закону может быть назначена смертная казнь. В этом случае суд с учетом обстоятельств, характеризующих содеянное, последующего поведения лица и т. д., оценивает конкретные факты и на основе такой оценки решает вопрос о применении или неприменении давности (ч. V ст. 41 Основ). Аналогично решается вопрос о давности исполнения приговора к смертной казни (ст. 42 Основ). Следовательно, неточными являются встречающиеся утверждения о том, что давность применяется лишь тогда, когда виновное лицо в течение давностного срока вело «безукоризненный трудовой образ жизни»,[22] «занималось общественно полезным трудом», вело себя примерно.

Применение давности обусловлено и тем, что запоздалое наказание, примененное через значительное время после совершения преступления, становится вследствие отпадения общественной опасности лица несправедливым. Оно превращается в необоснованный акт возмездия, в неразумную месть.[23]

Привлечение к уголовной ответственности или исполнение обвинительного приговора после истечения сроков давности противоречит принципам советского уголовного права и уголовно-правовой политике.[24]

Однако было бы ошибочным полагать, что освобождение от уголовной ответственности и наказания базируется только на отпадении общественной опасности виновного лица. При решении этого вопроса нельзя забывать и иные цели наказания: общее предупреждение и кару.[25]

Некоторые юристы, например Б. С. Утевский, полагают, что истечение сроков давности затрудняет возможность достижения цели общего предупреждения.[26] На наш взгляд, вывод представляется правильным. Большой промежуток времени между преступлением и уголовно-правовой реакцией на него не окажет необходимого общепредупредительного воздействия.

Ю. Н. Емельянов придерживается иной точки зрения. Цель общего предупреждения достигается и при истечении сроков давности и реализуется неотвратимостью «разоблачения факта преступления».[27]

Вывод Ю. Н. Емельянова спорен. Как правило, об освобождении лица от уголовной ответственности и наказания широкие слои населения ничего не знают. Поэтому факт «разоблачения преступления» имеет ограниченное воспитательное воздействие. Что касается цели кары, то ее достижение после истечения сроков давности неразумно. При применении института давности мы имеем дело с лицом, общественная опасность которого или вовсе отпала, или существенным образом уменьшилась. Необходимость в наказании такого лица отпадает. Нельзя забывать и того, что кара не только является целью наказания виновного, но одним из средств его исправления или перевоспитания. Последнее в большинстве случаев составляет основу применения кары. При исправлении лиц отсутствует необходимость в воспитательном воздействии на него путем реализации карательной сути наказания. Особую позицию по рассматриваемому вопросу занимает П. Я. Мшвениерадзе: «По нашему мнению, основанием давности по советскому уголовному законодательству является нецелесообразность применения наказания в отношении лица, совершившего преступление, если со дня совершения преступления прошло более или менее продолжительное время. Применение наказания при таком положении вещей не может служить ни целям общего предупреждения, ни целям специального предупреждения».[28] Представляется, что, подчеркивая в качестве основы применения давности нецелесообразность применения наказания вследствие истечения сроков давности, П. Я. Мшвениерадзе приходит к выводу о том, что запоздалое наказание не может способствовать достижению целей наказания. Собственно говоря, этим и предопределяется институт давности.

Подводя итоги сказанному, в самом общем виде родовое понятие давности можно определить как истечение определенных сроков, исключающих при наличии указанных в законе обстоятельств уголовную ответственность (осуждение) или исполнение назначенного судом наказания.

Существует мнение о необходимости придать давности факультативный характер. Так, К. К. Вавилов полагает, что ст. ст. 48 и 49 УК должны предусматривать сроки, по истечении которых вопрос об уголовной ответственности или давности исполнения обвинительного приговора должен решаться по усмотрению органа, в производстве которого находится дело.

Это предложение вызывает возражения. Прежде всего, предоставление решения вопроса о давности не только суду, но и органам дознания, следствия, на наш взгляд, неприемлемо. В подобном случае виновность или невиновность лица, в отношении которого решается вопрос о привлечении к уголовной ответственности, должна будет устанавливаться не судом, а тем органом, который ведет следствие или дознание. Этот же орган будет необоснованно уполномочен давать оценку личности, на основе чего предполагается применение или неприменение давности. Вместо четкого, стабильного института предлагается введение оценочной категории, не базирующейся на каких-либо объективных, заранее установленных законом критериях. Произвол и ошибки при предлагаемой К. К. Вавиловым регламентации юридической природы не исключены.

Вероятно, и передача решения вопроса о каждом конкретном случае давности на усмотрение суда также нецелесообразна. Это загрузит суды излишней работой.

Глава 2 Давность привлечения к уголовной ответственности

§ 1. История развития уголовного законодательства о давности привлечения к уголовной ответственности

Первый декрет о суде[29] предоставил местным судам право при разрешении уголовных дел руководствоваться материальными и процессуальными законами свергнутых правительств, но лишь постольку, поскольку таковые не были отменены и не противоречили революционной совести и революционному правосознанию (ст. 4).[30] В примечании к ст. 5 отмечалось: отмененными признаются все законы, противоречащие декретам ЦИК рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, рабочего и крестьянского Правительства, а также программе-минимум РСДРП.

Следовательно, суды при решении вопросов о давности привлечения к уголовной ответственности могли руководствоваться нормами Уголовного Уложения 1903 г. Однако в Уложении этот вопрос был регламентирован сложно, поэтому лица, не имевшие специального юридического образования, встречали препятствия в использовании норм Уложения о давности.[31]

Третий декрет о суде[32] предписывал судам руководствоваться «декретами рабочего и крестьянского Правительства и социалистической совестью», что предполагало решение вопросов о давности уголовного преследования в соответствии с правосознанием судей, так как правового регламентирования данного вопроса еще не существовало.

Известный интерес в этом отношении представляет дело Романовского и Шарле, рассмотренное Донецким губернским революционным трибуналом 11 августа 1920 г. Они были осуждены за спекуляцию к принудительным работам сроком на пять лет с конфискацией движимого и недвижимого имущества. Трибунал, учитывая их принадлежность к пролетариату и давность преступления, снизил наказание до двух с половиной лет, а конфискацию имущества определил условной. Этот приговор был обжалован защитником в Верховный Кассационный суд. Особое внимание в жалобе уделялось давности преступления. Верховный Кассационный суд рассматриваемую жалобу отклонил, указав при этом, что «признание наличности давности вовсе не обязывает суд непременно прекращать дело производством. Под уголовной давностью понимается срок, прошедший со дня совершения преступления, причем в течение всего этого срока ни само преступление, ни личность преступника не были установлены».[33]

Учет длительного срока давности привел не к освобождению от уголовной ответственности виновных лиц, а к смягчению наказания. Верховный Кассационный суд признал позицию трибунала обоснованной и дал в своем определении вышеприведенное толкование давности.

Впервые вопрос о давности по новому законодательству был решен в ст. 21 и 22 УК РСФСР 1922 г. В ст. 21 УК РСФСР 1922 г. было установлено: «Наказание не применяется, когда со времени совершения преступления, за которое Уголовным кодексом как высшее наказание определено лишение свободы на срок свыше 1 года, прошло не менее 5 лет или когда со времени совершения тяжкого преступления прошло 3 года, – при условии: 1) если за это время не было никакого производства или следствия по данному делу и 2) если совершивший преступление, покрываемое давностью, не совершил за указанный в настоящей статье срок какого-либо другого преступления». Эта статья имела в виду истечение известного промежутка времени с момента совершения преступления до начала «производства или следствия по данному делу», т. е. давность уголовного преследования.[34]

Статья 22 УК РСФСР 1922 г. предусматривала увеличение в два раза давностных сроков, установленных ст. 21 УК, если привлеченный к следствию или суду скрылся или иным способом уклонился от таковых. Эта статья также предусматривала особую разновидность давности уголовного преследования, так как только увеличивала сроки давности, которые были установлены ст. 21 УК РСФСР 1922 г.[35]

Началом срока давности по ст. 22 УК РСФСР 1922 г. являлся не день совершения преступления, а день постановления суда или следователя (Циркуляр НК Юстиции № 89–25) о приостановлении производством дела или дознания. В случае розыска виновного в течение двойного давностного срока и возобновления дела производством течение давности прекращалось и для дальнейшего постановления приговора закон не устанавливал какого-либо давностного срока.[36]

Постановлением 2-й сессии ВЦИК X созыва 10 июля 1923 г.[37] «Об изменениях и дополнениях Уголовного кодекса РСФСР» ст. 33 УК РСФСР 1922 г. частично изменена (о применении расстрела по делам, находящимся в производстве Верховного Суда, губернских судов и трибуналов всех категорий). К ней были добавлены три примечания, два из которых внесли коррективы в регламентацию давности. Примечание 2 к ст. 33 УК РСФСР 1922 г. устанавливало обязательную замену высшей меры наказания по выбору суда наказаниями, указанными в пп. «а» и «б» ст. 32 (п. «а» – изгнание из пределов РСФСР на срок или бессрочно, п. «б» – лишение свободы со строгой изоляцией или без таковой), если со времени совершения преступления прошло не менее 5 лет. Примечание 3 указывало на преступления, предусмотренные ст. 67 УК: применение давности предоставлялось на усмотрение суда. Лица, виновные в совершении преступлений, за которые закон предусматривал высшую меру наказания, после истечения 5 лет уже не могли приговариваться к высшей мере наказания. Обычно им назначалось лишение свободы и реже – изгнание из пределов РСФСР. Примечание 3 давало суду право применять или не применять давность в случаях совершения виновным лицом таких преступлений, как активное действие или активная борьба против рабочего класса и революционного движения, проявленные на ответственных должностях при царском строе (ст. 67 УК РСФСР 1922 г.). Как показала практика, ст. 21 УК РСФСР 1922 г. устанавливала слишком короткие сроки давности и притом недостаточно подробно дифференцировала их в зависимости от тяжести совершенного преступления (5 лет или 3 года).

При этом нарушался принцип соответствия срока давности с возможным назначением наказания. Поэтому, например, лицо, осужденное, допустим, за умышленные тяжкие телесные повреждения по ч. II ст. 149 УК 1922 г. к 10 годам лишения свободы, еще находилось в местах лишения свободы со строгой изоляцией, а его соучастник, не осужденный вместе с ним, освобождался после истечения 5-летнего срока давности от ответственности за это преступление.

Статья 10 Основных начал уголовного законодательства СССР и союзных республик гласила: «Уголовное преследование не может быть возбуждено: а) когда со времени совершения преступления, за которое уголовными законами в качестве меры социальной защиты определено лишение свободы на срок не ниже 5 лет, прошло 10 лет; б) когда со времени совершения преступления, за которое определено лишение свободы не ниже одного года, прошло 5 лет; в) по всем остальным преступлениям, когда со времени совершения их прошло 3 года.

Давность применяется: а) если за все это время не было никакого производства или следствия по данному делу и б) если притом совершивший преступление, покрываемое давностью, не совершил за указанный в настоящей статье срок какого-либо другого однородного или менее тяжкого преступления. Обвинительный приговор не приводится в исполнение, если он не был приведен в исполнение в течение 10 лет со дня вынесения приговора.

Примечание 1. Союзным республикам предоставляется в случаях, указанных в п. «в», понижать давностные сроки по отдельным видам преступления.

Примечание 2. Высшая мера социальной защиты (расстрел) подлежит обязательной замене по выбору суда изгнанием из пределов Союза ССР или лишением свободы со строгой изоляцией, если со времени совершения преступления прошло не менее 10 лет.

Примечание 3. В случае привлечения к уголовной ответственности за активные действия и активную борьбу против рабочего класса и революционного движения, проявленную на ответственных или особо секретных должностях при царском строе, а равно в случае совершения контрреволюционного преступления применение давности в каждом конкретном случае предоставляется усмотрению суда».[38]

Постановлением ЦИК СССР и СНК СССР от 13 августа 1926 г.[39] ст. 10 Основных начал была частично изменена, а постановлением ЦИК СССР от 25 февраля 1927 г.[40] вновь пересмотрена и в этой редакции действовала до введения в действие Основ 1958 г. Десятилетний срок давности был установлен за совершение таких преступлений, за которые предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок свыше пяти лет (п. «а»); 5 лет – за преступления, наказываемые лишением свободы на срок не свыше пяти лет (п. «б»); 3 года – за преступления, за которые судом может быть назначено лишение свободы на срок до одного года или в законе определена более мягкая, чем лишение свободы, мера социальной защиты (п. «в»). Следует обратить внимание на то, что в первоначальной редакции ст. 10 Основных начал охватывает преступления, за которые возможно назначение наказания на срок не ниже 5 лет… не ниже 1 года… Последняя редакция ст. 10 Основных начал установила более льготные условия для рассматриваемых случаев давности.

Союзные республики получили более широкие права понижать сроки давности. Если в первоначальной редакции это право относилось только к случаям, предусмотренным п. «в», то в последней редакции – и п. «б» ст. 10 Основных начал. Существенным изменениям подверглись примечания 2 и 3 к ст. 10 Основных начал.

Примечание 2 имело следующее содержание: «В случаях привлечения к уголовной ответственности за преступления контрреволюционные применение давности в каждом отдельном случае предоставляется усмотрению суда; однако, если суд не найдет возможным применение давности, то при назначении им расстрела за данное преступление таковой обязательно заменяется объявлением врагом трудящихся, с лишением гражданства Союза ССР и изгнанием из пределов Союза ССР навсегда или лишением свободы со строгой изоляцией, срок не ниже двух лет».

Таким образом, если данное примечание в старой редакции относилось ко всем преступлениям, за которые назначался расстрел, то приведенным изменением оно стало относиться только к случаям привлечения к уголовной ответственности за контрреволюционные преступления. Следовательно, сфера действия второго примечания сузилась. Вместе с тем суду было дано право в рассматриваемых случаях решать вопрос о применении давности. Но при этом расстрел подлежал замене перечисленными наказаниями.

Значительно изменилась и редакция примечания 3: «В отношении лиц, привлеченных к уголовной ответственности за активные действия и активную борьбу против рабочего класса и революционного движения, проявленные на ответственных или особо секретных должностях при царском строе или у контрреволюционных правительств в период гражданской войны, как применение давности, так замена расстрела предоставляется по усмотрению суда».

Новым в этом примечании является следующее: если раньше речь шла об ответственных или особо секретных должностях при царском строе, то в новой редакции примечания 3 – об ответственных или секретных должностях (это значительно шире) и не только при царском строе, но и в контрреволюционных правительствах. В первоначальной редакции примечание 3 давало суду право решать вопрос о применении давности, в последней редакции суду дополнительно предоставлено право решать вопрос о применении расстрела.

Из изложенного видно, что Основные начала дифференцируют сроки давности уголовного преследования, разделяя их на три категории вместо двух категорий, предусмотренных УК РСФСР 1922 г. Основными началами была существенный образом усовершенствована и уточнена регламентация давности уголовного преследования.

Статья 10 Основных начал установила, что течение давности прерывается совершением нового однородного или менее тяжкого преступления. В соответствии с ней в Уголовные кодексы союзных республик были включены нормы, регламентирующие давность уголовного преследования.

Отдельные союзные республики, воспользовавшись правом, предоставленным примечанием 1 к ст. 10 Основных начал, установили более дробную дифференциацию сроков давности, зависящих от тяжести совершенных преступлений. Так, в ст. 14 УК УССР 1927 г. сроков давности не три, как это было в Основных началах, а пять; ст. 16 УК БССР 1928 г. – четыре.

Уголовные кодексы ряда республик выделили в отдельную статью положения, устанавливающие давность исполнения обвинительного приговора (см., например, ст. 15 УК РСФСР 1926 г., ст. 15 УК АрмССР 1927 г.).

В отдельные статьи УК БССР 1928 г. вошли примечания к ст. 10 Основных начал, поэтому давность уголовного преследования регламентировалась ст. 16, 17, 18 и 19 УК БССР 1928 г.

Статья 14 УК РСФСР 1926 г. в противоречии со ст. 10 Основных начал иначе определила тяжесть преступлений при установлении сроков давности: когда со времени совершения преступления, за которое судом может быть назначено лишение свободы свыше пяти лет или определено в законе лишение свободы на срок не ниже одного года, прошло десять лет (п. «а» ст. 14 УК РСФСР 1926 г.). Подчеркнутое не предусмотрено ст. 10 Основных начал и постановлением ЦИК СССР от 25 февраля 1927 г.[41] Однако постановлением ВЦИК и СНК от 6 июня 1927 г.[42] рассматриваемые и иные противоречия были устранены.

В примечании 3 к ст. 14 УК РСФСР, в примечании 3 к ст. 15 УК ГССР 1928 г., в примечании 3 к ст. 13 УК ТССР 1927 г. и примечании 3 к ст. 13 УК ТаджССР 1935 г. была установлена давность наложения административного взыскания, предусмотренного этими Уголовными кодексами. Так, примечание 3 к ст. 14 УК РСФСР имело следующее содержание: «Устанавливаемые настоящей статьей давностные сроки не распространяются на действия, расследуемые согласно настоящему Кодексу в административном порядке, и наложение взысканий за эти действия может иметь место только в течение одного месяца со дня их совершения».

Пленум Верховного суда РСФСР в постановлении от 7 февраля 1927 г. (протокол № 3) разъяснил особенности исчисления давности наложения административных взысканий в тех случаях, когда дело. находящееся в производстве судебных и следственных органов, было прекращено в судебном порядке и передано для рассмотрения в административном порядке. В таком случае месячный срок для наложения административного взыскания исчисляется с момента направления дела в соответствующий административный орган.

§ 2. Юридическая природа давности привлечения к уголовной ответственности

Статья 41 Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик регламентирует давность привлечения к уголовной ответственности, определение которой законодатель не дает. Отсюда возникает необходимость рассмотреть содержание уголовной ответственности. Прежде всего необходимо отметить, что уголовная ответственность[43] и наказание – различные правовые категории. В уголовном законодательстве термины «уголовная ответственность» и «наказание» определяют различные институты.

Так, ст. 3 Основ говорит об основаниях уголовной ответственности и наказания; ст. 43 регламентирует освобождение от уголовной ответственности и наказания. Несомненно, что значение этих терминов неодинаково, так же как оно неодинаково в ст. 4, 5, 10, 12, 32, 33, 41 и др. Исключение составляет лишь ст. 11 Основ. В части I этой статьи речь идет об освобождении от уголовной ответственности лиц, которые во время совершения общественно опасного деяния находились в состоянии невменяемости, в ч. II – об освобождении от наказания лиц, совершивших преступления в состоянии вменяемости, но заболевших до вынесения судом приговора душевной болезнью, лишающей их возможности отдавать отчет в своих действиях или руководить ими. Очевидно, что как в первом, так и во втором случаях имеется в виду освобождение от уголовной ответственности.

Многие юристы уголовную ответственность отождествляют с уголовным наказанием.[44] В таком случае нет необходимости в самостоятельном существовании института уголовной ответственности.[45] К тому же уголовная ответственность и уголовное наказание (его реализация) по своему содержанию не всегда совпадают. Для подтверждения сказанного возьмем в качестве примера институт условного осуждения. Согласно ст. 38 Основ суд при наличии оснований, указанных в этой статье, может постановить об условном неприменении наказания к виновному. Следовательно, лицо осуждается, но реально наказание (лишение свободы или исправительные работы без лишения свободы) в исполнение не приводится. Во время испытательного срока на лицо налагаются определенные обязанности и к тому же оно считается судимым. Это и является теми неблагоприятными для осужденного последствиями, без которых немыслима ответственность за правонарушение.[46]

Нельзя отождествлять уголовную ответственность и санкцию.[47] Ибо, как правильно отмечает А. С. Пиголкин, «санкция правовой нормы существует всегда, а правовая ответственность наступает лишь при реальном нарушении этой нормы».[48]

Юридический словарь 1953 г. уголовную ответственность определяет как осуждение судом от имени Советского государства лица, виновного в совершении деяния, и применение к виновному мер уголовного наказания.

Более развернутое определение уголовной ответственности дает А. П. Чугаев: «В уголовном законе обязанность быть подвергнутым неблагоприятным последствиям, наступающим в результате совершения предусмотренного в законе преступления, и выраженное в признании лица в уголовном порядке виновным в совершении преступления, осуждении от имени государства, назначении и применении наказания по приговору суда, что влечет за собой признание лица судимым». Аналогичную позицию занимал В. И. Курляндский.[49] Но далее он пришел к иному выводу: уголовная ответственность может иметь место и с освобождением от наказания, ссылаясь при этом на ч. II ст. 50 УК РСФСР. А. Р. Палтсер также утверждает, что «уголовная ответственность лица возникает с момента совершения преступления…». Однако в противоречии с этим выводом считает «началом реализации уголовной ответственности… момент, когда осужденный приступает к фактическому несению наказания».[50]

На наш взгляд, приведенные определения представляются ошибочными. Как уже указывалось, ст. 38 Основ предполагает вынесение судом обвинительного приговора, но наказание, условно назначенное виновному, реально не исполняется, а А. П. Чугаев считает этот признак обязательным для уголовной ответственности.

Иное определение уголовной ответственности дает Я. М. Брайнин: «Уголовная ответственность по советскому уголовному праву представляет собой основанную на нормах советского уголовного права обязанность лица, совершившего преступление, подлежать действию уголовного закона при наличии в действиях виновного, предусмотренного этим законом, состава преступлений».[51] Здесь не указано на то, что уголовная ответственность наступает в судебном порядке. И это не случайно. Я. М. Брайнин полагает, что уголовная ответственность возникает с момента привлечения лица в качестве обвиняемого.[52] Этот вывод представляется ошибочным. Следует присоединиться к мнению Р. Д. Рахунова: «До того момента, пока не вынесен приговор, возможно не применение уголовного закона, а обвинение в нарушении закона».[53] Действительно, можно ли говорить об уголовной ответственности до вынесения приговора? Возможен и другой вариант. Преступление было совершено, но суд освобождает лицо от уголовной ответственности с передачей дела в товарищеский суд (ст. 51 УК РСФСР). Если согласиться с ЯМ. Брайниным, то и в подобном случае частично имела место уголовная ответственность. Следовательно, речь должна была бы идти не об освобождении от уголовной ответственности, как это сказано в ст. 51 УК РСФСР, а об освобождении от «дальнейшей уголовной ответственности».

Уголовная ответственность всегда конкретна и индивидуальна. По этому поводу П. С. Дагель пишет: «Индивидуализация уголовной ответственности в отношении конкретного преступника – это определение того, в какой форме и объеме он должен нести уголовную ответственность и может ли он быть освобожден от нее».[54] Уголовная ответственность может быть реализована как при условном осуждении виновного лица без реального отбытия условно назначенного наказания (ст. 38 Основ), так и при исполнении (частичном или полном) этого наказания. По нашему мнению, уголовную ответственность в самых общих чертах можно определить как неблагоприятные последствия, претерпеваемые осужденным в соответствии с уголовным законом за совершенное преступление.

Таким образом, уголовная ответственность возникает при вступлении обвинительного приговора в законную силу и заключается в отрицательной оценке судом уголовно-упречного поведения виновного лица и, как правило, наказания. Судимость входит составным элементом в уголовную ответственность. Единственным исключением из рассматриваемого правила является вынесение обвинительного приговора без назначения наказания в тех случаях, когда к моменту рассмотрения дела в суде лицо, его совершившее, перестало быть общественно опасным в соответствии с ч. II ст. 43 Основ. В подобных ситуациях уголовная ответственность реализуется фактом вынесения обвинительного приговора без назначения наказания[55] и последующей судимости виновного лица.

П. П. Осипов прав, полагая, что «уголовная ответственность обязательно воплощается в форме обвинительного приговора суда. Оглашая такой приговор, суд оценивает вмененное в вину подсудимого деяние как общественно опасное (т. е. дает ему отрицательную социально-политическую оценку и, квалифицируя его по соответствующей статье Уголовного кодекса (отрицательная юридическая оценка), публично объявляет от имени государства совершенное деяние преступлением, а виновного – преступником (единство отрицательных социально-политических и юридических оценок), что превращает последнего в осужденного. Независимо от назначения и исполнения наказания эти отрицательные оценки опорочивают соответствующего гражданина, снижают его социальный престиж, влияют на его положение в обществе».[56] Из такого понимания уголовной ответственности мы будем исходить при анализе давности привлечения к уголовной ответственности.

Многие юристы полагают, что совершение уголовно-процессуальных действий по привлечению к уголовной ответственности, например предъявление обвинительного заключения, приостанавливает течение сроков давности, ибо в законе речь идет о «давности привлечения к уголовной ответственности».[57] Иными словами, они относят рассматриваемый вид давности к давности уголовного преследования. Но этот вывод противоречит содержанию ст. 41 Основ, которая устанавливает лишь один случай приостановления течения давности, когда виновное лицо скроется от следствия или суда. Даже совершение преступления, за которое по закону не может быть назначено лишение свободы свыше двух лет, не влияет на течение срока давности. В тех же случаях, когда в течение срока давности виновное лицо совершит более тяжкое преступление, то течение давности прерывается и исчисляется заново.

В соответствии с этими положениями уголовного закона в ч. V ст. 195 УПК РСФСР, устанавливающей основания и сроки приостановления предварительного следствия, указано, что производство по делу подлежит прекращению по истечении давности, установленной уголовным законом (если обвиняемый не скрылся от суда и следствия, что приостанавливает течение давности).

Сопоставление содержания ст. 41 Основ со ст. 10 Основных начал уголовного законодательства СССР и союзных республик 1924 г. также подтверждает сделанный вывод. Основные начала устанавливали давность уголовного преследования, ибо в ст. 10 было указано, что «давность применяется, если в течение соответствующего срока не было никакого производства по данному делу».

Следовательно, совершение определенных уголовно-процессуальных действий – производство по делу (привлечение в качестве обвиняемого[58]) – приостанавливало течение давности. Однако и в ст. 21 УК РСФСР 1922 г. устанавливалась давность уголовного преследования, так как течение давности приостанавливалось «производством по делу или следствием». Значит, в ст. 41 Основ допущена терминологическая неточность. В ней идет речь о давности осуждения, чему не соответствует заголовок и начало статьи, упоминающие о «давности привлечения к уголовной ответственности». Это затрудняет восприятие и ведет к ошибкам в применении этого закона. Нельзя не согласиться с А. А. Ушаковым, отмечающим следующее: «В своей речевой деятельности законодатель должен опираться на единство всех словарных ресурсов законодательного языка во всех звеньях и частях законодательства. И это вытекает из сущности права, как нечто единого, внутренне и внешне согласованного. Единство терминологии отражает единство законодательных понятий. Полисемантизм, т. е. многозначность слова, столь характерный для словарного состава русского языка и допускаемый, например, в искусстве, не имеет базы для своего существования в языке законодателя. Словарный запас должен использоваться в строго определенном, единственном значении. А между тем отсутствие этого единства в языке законодателя, как и в языке ученого, является в настоящее время ахиллесовой пятой в речевой деятельности законодателя».[59]

Для внесения полной ясности в рассматриваемый вопрос желательно включение в ст. 41 Основ соответствующих уточнений: необходимо четко, в соответствии с ее содержанием указать, что в ней регламентирована давность осуждения. Итак, в ст. 41 Основ установлена давность осуждения,[60] т. е. реализация первого этапа уголовной ответственности. Вследствие того что давность базируется на отпадении или существенном уменьшении общественной опасности лица, предпочтительным является установление давности осуждения. Ведь привлечение к уголовной ответственности не свидетельствует об увеличении общественной опасности лица, т. е. возникновении обстоятельства, приостанавливающего течение давности.

Истечение сроков давности исключает осуждение виновного лица или в соответствии с ч. V ст. 41 Основ ведет к смягчению наказания, ибо, если суд не найдет возможным применить давность за преступление, за совершение которого возможно назначение смертной казни, то это наказание заменяется лишением свободы.

Если истекли сроки давности осуждения, но обвиняемый, не считая себя виновным в совершении преступления, настаивает на дальнейшем производстве по делу, его желание в соответствии со ст. 5 УПК РСФСР подлежит удовлетворению. Суд рассматривает дело по существу и при отсутствии состава преступления в действиях обвиняемого выносит оправдательный приговор. Если при этом будет установлено, что преступление имело место, то виновное лицо в силу истечения срока давности освобождается от осуждения.

Статьей 57 УК РСФСР установлено, что не имеющими судимость признаются лица, освобожденные от наказания в силу ст. 49 УК. Однако в ней ничего не сказано о лицах, освобожденных от осуждения, ибо в этом нет необходимости. Вполне очевидно, что если имело место освобождение от назначения наказания, то о судимости не может быть и речи.

Освобождение от осуждения вследствие истечения срока давности не исключает взыскания с подсудимого судебных издержек. По этому вопросу в ч. II ст. 107 УПК РСФСР сказано: «…суд может возложить судебные издержки и на подсудимого, признанного виновным, но освобожденного от наказания». Такое освобождение от наказания возможно и вследствие применения института давности.

Во всех зарубежных социалистических странах институт давности уголовного преследования регламентирован уголовным законодательством. Уголовные кодексы НРБ (ст. 79), СРР (ст. 105), ГДР (§ 82), СФРЮ (ст. 80) регламентируют институт уголовного преследования. Так, в п. 2 ст. 81 УК Болгарии указано, что течение давности прерывается всяким действием надлежащих органов, предпринятым для преследования лишь непосредственно в отношении лица, против которого направлено преследование. Уголовным законодательством большинства буржуазных стран предусмотрена давность уголовного преследования (Япония, Австрия, Дания, Греция и т. д.).

§ 4. Сроки давности привлечения к уголовной ответственности

Осуждение преступника согласно ст. 41 Основ не может иметь места, если с момента совершения преступления истекли определенные сроки, продолжительность которых предопределяется характером общественной опасности совершенного преступления. В юридической литературе иногда неверно, с нашей точки зрения, употребляются термины «степень общественной опасности» и «характер общественной опасности». Так, некоторые юристы отмечают, что сроки давности зависят от степени общественной опасности совершенных преступлений.[61] Это неправильно. В ст. 41 Основ продолжительность срока давности ставится, прежде всего, в зависимость от того, какое наказание может быть назначено по закону за содеянное. Если таковым является лишение свободы, – то от возможной продолжительности этого наказания за данный вид преступления. Следовательно, в ст. 41 речь идет об учете характера общественной опасности преступления, зависящей от «свойства общественной опасности преступлений данного рода, данного вида, определенного какой-либо нормой».[62] Степень общественной опасности определяет ее уровень, присущий конкретному случаю совершения данного преступления, данным лицом, в данных условиях времени, места и обстановки.[63]

Статья 41 Основ устанавливает четыре срока давности: три, пять, десять и пятнадцать лет. Установление различных сроков давности осуждения вытекает из сути этого института. Применение давности, как уже отмечалось ранее, предопределяется отпадением общественной опасности лица, совершившего преступление, и нецелесообразностью его осуждения в интересах общего предупреждения. По общему правилу чем опаснее совершенное преступление, тем продолжительнее должен быть срок давности привлечения к уголовной ответственности. Особые правила установления давности предусмотрены при совершении тех преступлений, за совершение которых закон предусматривает возможность назначения смертной казни.

В статье 41 Основ союзным республикам дано право устанавливать пониженные сроки давности по отдельным видам преступлений. Этим правом воспользовались почти все республики (за исключением Казахской, Армянской ССР) и ввели в свои уголовные кодексы еще один менее продолжительный срок давности. Круг тех преступлений, за совершение которых в союзных республиках установлена пониженная давность, неодинаков. Так, в УК АзССР (ст. 44) таких преступлений 11, в УК РСФСР (ст. 48) – 16, в УК ТССР (ст. 47) – 24, в УК БССР (ст. 46) – 34. К тому же и пониженный срок давности в различных республиках неодинаков. В УССР самый непродолжительный срок давности первоначально был равен 3 месяцам, в Узбекистане – 6 месяцам, а в БССР – 1 году.[64] Это привело к тому, что в ряде случаев за одни и те же преступления давность осуждения в различных республиках неодинакова.

Вероятно, можно сформулировать следующее правило: срок любого вида давности не должен быть менее продолжительным, чем срок наказания, которое может быть назначено (или назначено) за данное преступление. Более того, целесообразно установить срок давности более продолжительный, чем наказание за данное преступление. Нетрудно представить себе случай, когда повторное мелкое хищение совершают два человека. Один из них вскоре приговаривается по ч. II ст. 96 УК РСФСР к двум годам лишения свободы, второй – по каким-либо причинам остается вне поля зрения правосудия. Если истечет один год со дня совершения преступления, то второго преступника нельзя будет привлечь к ответственности – истечет срок давности осуждения. В то же самое время первый из виновных лиц будет продолжать отбывать еще один год наказания. Это несправедливо.

В уголовных кодексах союзных республик круг преступлений с пониженной давностью осуждения обычно определяется исчерпывающим перечнем (например, п. 1 ст. 49 УК ЛитССР). В ст. 46 УК МССР пониженный срок давности установлен в тех случаях, если по закону может быть назначено наказание не более строгое, чем исправительные работы, а по ст. 46 УК БССР – исправительные работы и направление в дисциплинарный батальон. В ст. 43 УК КиргССР пониженные сроки давности применяются в тех случаях, когда за преступление может быть назначено любое наказание, не связанное с лишением свободы (за исключением, конечно, смертной казни). В ст. 46 УК УзССР самый короткий срок давности (6 месяцев) определяется иначе. Он применим к преступлениям по делам частного обвинения, годичный срок давности применяется на тех же основаниях, что и в УК УССР. В ст. 43 УК КиргССР одногодичный срок давности осуждения установлен за преступления, за совершение которых возможно назначение наказания, не связанного с лишением свободы. Такими наказаниями, следовательно, могут быть ссылка на срок от двух до пяти лет, высылка на срок от одного года до пяти лет и направление в дисциплинарный батальон на срок от трех месяцев до двух лет. Продолжительность перечисленных наказаний может значительно превышать продолжительность срока давности, тем самым нарушается правило соответствия срока давности продолжительности срока наказания. В соответствии со ст. 46 УК БССР и ст. 46 УК УзССР одногодичный срок давности применим лишь к преступлениям, за которые можно назначить наказание не более строгое, чем исправительные работы или направление в дисциплинарный батальон.

Следовательно, в этих республиках, в отличие от Киргизской, те преступления, за совершение которых закон предусматривает возможность назначения ссылки или высылки, предусмотрен трехгодичный срок давности привлечения к уголовной ответственности.

Часть II ст. 41 Основ союзным республикам дает право устанавливать пониженные сроки давности по отдельным видам преступлений. Вместе с тем в уголовных кодексах Белорусской, Узбекской, Молдавской и Киргизской ССР пошли, казалось бы, по иному пути и применили пониженную давность в зависимости от вида наказания, который можно назначить по закону лицу, совершившему преступление. Может создаться впечатление о противоречии между общесоюзными и республиканскими законами. В действительности же этого противоречия нет. «Отдельные виды преступлений» могут быть выделены как путем установления их перечня, так и путем группировки преступлений в зависимости от установленного в законе за их совершение наказания. Более того, представляется более последовательным выделение отдельных видов преступлений по наказанию. Такой метод позволяет группировать преступления, очень близкие по характеру общественной опасности, родовой признак которых, как известно, определяется наказанием. При этом исключается элемент случайности включения или невключения того или иного преступления в отдельную группу. О наличии такого элемента случайности говорит, например, тот факт, что число преступлений с пониженной давностью в союзных республиках неодинаково. Из изложенного понять, что позиция УК Молдавской ССР является предпочтительнее. В ст. 46 УК МССР одногодичный срок давности установлен за те преступления, наказание за которые по закону не может быть строже, чем исправительные работы.

Рассмотренные выше особенности в определении пониженных сроков давности осуждения перечисленными не исчерпываются. Как видим, существуют значительные различия в регламентации уголовными кодексами союзных республик круга преступлений с пониженным сроком давности. Количество «ступеней» пониженных сроков давности и продолжительность этих сроков также во многих республиках различны. Все это свидетельствует об отсутствии единых критериев, положенных в основу выделения преступлений с пониженными сроками давности. Идея установления пониженных сроков давности является верной. Пониженные сроки давности способствуют более подробной, более тщательной их дифференциации в соответствии с общественной опасностью преступления и соответственно лица, его совершившего. Вместе с тем установление сроков давности продолжительностью в 6 и тем более в 3 месяца, как это первоначально было сделано в УК УССР, неоправданно.[65] Такие сроки давности слишком непродолжительны и в силу этого не могут свидетельствовать об отпадении или существенном снижении общественной опасности лица. Отказ от привлечения к уголовной ответственности после истечения краткого времени воспринимается виновным лицом и окружающими (в ущерб общей превенции) как факт всепрощения.

В ст. 41 Основ речь идет об установлении давности привлечения к уголовной ответственности. Давность – это то, что имело место в прошлом. О каком прошлом в этом смысле можно говорить спустя 3 или 6 месяцев? Ущерб, причиненный преступлением обществу или отдельным лицам, еще свеж, и поэтому «прощение» лица, виновного в причинении такого ущерба, вызывает справедливое недовольство.

Н. И. Загородников приводит еще один довод против установления в законе сверхкратких сроков давности. Рассматривая трехмесячный срок давности по УК УССР, Н. И. Загородников пишет: «В соответствии с уголовно-процессуальным законодательством следствие в таком случае может вестись в течение двух месяцев, а прокурор области может продлить срок следствия еще на два месяца. Таким образом, законный срок для следствия в данном случае окажется меньше установленного срока давности, а это явно ненормально».[66] Вероятно, минимальный срок давности не должен быть меньше одного года.

В соответствии с п. 1 ст. 41 Основ лицо не может быть привлечено к уголовной ответственности, если прошло три года со дня совершения преступления, за которое по закону могут быть назначены лишение свободы на срок не свыше двух лет или наказание, не связанное с лишением свободы. В ст. 46 УК УзССР, ст. 45 УК АрмССР полностью воспроизводится положение Основ. В остальных союзных республиках круг преступлений с трехгодичной давностью сужен за счет установления сроков давности по отдельным видам преступлений. В большинстве УК союзных республик содержится специальная оговорка о сокращении круга тех преступлений, давность привлечения к уголовной ответственности за которые равна трем годам. Так, в ст. 48 УК РСФСР сказано, что три года давности привлечения к уголовной ответственности относятся к тем преступлениям, за которые может быть назначено лишение свободы на срок не свыше двух лет или наказание, не связанное с лишением свободы, «кроме преступлений, предусмотренных статьями, указанными в первом пункте».

В уголовных кодексах некоторых республик такой оговорки нет, например в ст. 49 УК ГССР. Однако толкование этой нормы без каких-либо затруднений позволяет ограничить ее применение за счет тех преступлений, которые имеют пониженную давность.

Ряд диспозиций норм Особенной части сконструирован так, что одни и те же преступления по-разному наказываются. Наказание зависит от наличия или отсутствия квалифицирующих эти преступления обстоятельств. В юридической литературе квалифицирующие преступления обстоятельства часто смешивают с отягчающими или смягчающими обстоятельствами. Так, М. К. Аниянц рассматривает убийство, ответственность за которое предусмотрена ст. 102 УК РСФСР, как убийство с отягчающими обстоятельствами.[67] Подобная постановка вопроса ошибочна. Обстоятельства, квалифицирующие преступления, влияют на квалификацию преступления, поэтому их учет судом обязателен, в то время как отягчающие или смягчающие вину обстоятельства на квалификацию преступления не влияют. Они могут быть учтены лишь при решении вопроса о наказании (в границах санкций). Поэтому, например, убийство из корысти, не отягчающее данное преступление обстоятельство, а обстоятельство, квалифицирующее его, предполагающее обязательную ответственность виновного лица по ст. 102 УК РСФСР.

В то же самое время это преступление может быть совершено при наличии отягчающих или смягчающих вину обстоятельств. Так, убийство из корысти, совершенное несовершеннолетним, будет квалифицированным убийством, но со смягчающим обстоятельством – несовершеннолетие виновного лица. В приведенном примере квалифицирующее обстоятельство повышает опасность деяния и его наказуемость. Вместе с тем могут быть и такие квалифицирующие обстоятельства, которые понижают наказуемость и опасность преступления, например убийство с превышением пределов необходимой обороны. Превышение необходимой обороны – квалифицирующее преступление обстоятельство (ст. 105 УК РСФСР). В ряде случаев ответственность за так называемое простое и квалифицированное преступление предусматривается различными частями одной и той же статьи. Так, ч. I ст. 154 УК РСФСР предусматривает ответственность за спекуляцию без квалифицирующих обстоятельств, а ч. II и III перечисляют квалифицирующие эти преступления обстоятельства. Причем в ч. II указаны такие квалифицирующие обстоятельства, которые повышают тяжесть этого преступления (совершение спекуляции в виде промысла или в крупных размерах), а ч. III, наоборот, понижает общественную опасность деяния. Части I и III ст. 154 УК РСФСР предусматривают такое наказание, давность осуждения за которые равна трем годам, а по ч. II – пяти годам. С учетом того, что отдельные статьи уголовных кодексов советских республик устанавливают различную наказуемость обычных и квалифицированных преступлений, в УК РСФСР ст. 101 (или часть статьи) предусматривает трехлетнюю давность осуждения. Пятилетний срок давности возможен по УК РСФСР в 99 случаях, а 10-летний срок давности – в 65 случаях. Десятилетний срок – за те преступления, за которые по закону может быть назначено более строгое наказание, чем лишение свободы сроком на пять лет. Из них 28 статей УК предусматривают наказание в виде лишения свободы сроком до пятнадцати лет. Следовательно, срок давности менее продолжителен по сравнению с наказанием, которое можно назначить по закону. Это противоречит принципу соответствия срока давности и наказания. Поэтому представляется целесообразным выделение тех преступлений, за которые закон предусматривает возможность назначения лишения свободы сроком до пятнадцати лет в отдельную группу, установив продолжительность давности за эти преступления не меньше пятнадцати лет.

Несоответствие сроков давности и санкций закона неоднократно отмечалось в нашей литературе. При этом высказывались различные предложения. Так, С. Степичев писал, что все давностные сроки, предусмотренные действующим законодательством, следует увеличить соответственно до 5, 10, 15 и 20 лет.[68]

П. Я. Мшвениерадзе и С. Г. Келина предлагают увеличить до 15 лет давностный срок за преступления, караемые по закону лишением свободы на срок свыше 10 лет.[69] Таким образом, срок давности осуждения не должен быть менее продолжительным, чем то наказание, которое может быть назначено по закону за преступление.

В этом отношении представляет интерес позиция УК Польской Народной Республики. В соответствии с § 1 ст. 32 УК ПНР лишение свободы не может быть назначено на срок свыше 15 лет. Вместе с тем наказуемость за тяжкие преступления невозможна, если с момента его совершения прошло 20 лет (п. 1 § 1 ст. 105 УК). Следовательно, максимальный срок давности осуждения превышает максимальное лишение свободы на 5 лет. В УК ГДР максимум лишения свободы также определен в 15 лет (п. 1 § 40), давность уголовного преследования – 25 лет (п. 5 ч. I § 82 УК). 25 лет – срок давности уголовного преследования и по УК СФРЮ (ст. 80), максимальная продолжительность лишения свободы – 20 лет.

Установленные действующим законодательством сроки давности осуждения возрастают резкими скачками (три, пять и десять лет), что ведет в ряде случаев к диспропорции между ростом общественной опасности деяния и сроком давности осуждения за него.

Так, в п. 2 ст. 41 Основ установлен пятилетний срок давности привлечения к уголовной ответственности для преступлений, за которые по закону может быть назначено лишение свободы свыше двух лет, но не продолжительнее пяти лет. В пункте 3 для всех остальных преступлений установлен десятилетний срок давности. Произошел скачок давности и ее увеличение в 2 раза. В то же самое время общественная опасность преступления и соответственно лица, его совершившего, может измениться незначительно. Так, доведение до самоубийства наказывается лишением свободы до пяти лет. Следовательно, срок давности осуждения за эти преступления равен пяти годам (ст. 107 УК РСФСР). За совершение преступления, ответственность за которое установлена ч. II ст. 119 УК, определено наказание до шести лет лишения свободы. В соответствии с п. 3 ст. 48 УК срок давности привлечения к уголовной ответственности за такое преступление равен десяти годам. Общественная опасность второго преступления несколько выше, что отражено в санкции закона, устанавливающей наказание на один год строже по сравнению с доведением до самоубийства. В то же самое время срок давности непропорционально увеличился в 2 раза. Целесообразно или установить дополнительные ступени сроков давности осуждения с увеличением продолжительности максимального срока давности до пятнадцати – двадцати лет, или установить непосредственную связь срока давности с наказанием за содеянное. Последний путь представляется наиболее верным. Суть его в следующем. Срок давности осуждения должен быть равен одному году при совершении преступлений, за которые можно назначить наказание в виде исправительных работ и другие более мягкие наказания.

При совершении тех преступлений, за которые возможно назначить лишение свободы, т. е. более опасных преступлений, срок давности желательно определить равным максимальному сроку наказания за это преступление плюс один год. Например, ч. I ст. 144 УК предусматривает возможность назначения лишения свободы на срок до двух лет. Если будет принято предложенное правило определения давности осуждения, то в рассматриваемом случае эта давность будет равна 2+1 = 3 годам.

В тех случаях, когда санкция статьи предусматривает дополнительное наказание в виде ссылки, высылки, лишения права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью, к максимальному сроку лишения свободы надо присоединить максимальную продолжительность дополнительного наказания плюс один год. Так, ч. II ст. 92 УК устанавливает максимальное наказание в виде лишения свободы сроком на семь лет и факультативное присоединение к лишению свободы лишение права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью. Руководствуясь предлагаемым правилом, срок давности определился бы следующим образом. К семи годам лишения свободы надо прибавить максимальный срок продолжительности данного дополнительного наказания – 5 лет + 1 год = срок давности осуждения будет равен 13 годам. При подобном исчислении продолжительности срока давности она во всех случаях будет превышать максимальную продолжительность того наказания, которое может быть назначено по закону. В тех случаях, когда лишение права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью, ссылка или высылка предусмотрены санкцией закона как основные наказания, то продолжительность срока давности осуждения должна быть равной максимальной продолжительности этих наказаний, определенных данной санкцией, плюс один год. Поясним на примере. Статья 231 УК РСФСР устанавливает наказание в виде ссылки на срок до двух лет или высылки на срок до трех лет. Более продолжительный срок наказания установлен для высылки, поэтому срок давности за уклонение от примирения с учетом присоединения одного года по предлагаемому правилу будет равен четырем годам.

За удлинение сроков давности высказываются и другие авторы. Так, по мнению С. Зельдова, «продолжительность срока давности должна быть по общему правилу не меньше суммарного срока наказания за соответствующее преступление и предусмотренного законом срока погашения судимости за эти преступления».[70]

Предложение С. Зельдова вызывает возражения. Прежде всего продолжительность срока судимости зависит не от санкции, предусматривающей ответственность за содеянное, а от срока осуждения. Следовательно, с технической точки зрения возникают трудности при определении того срока, который следовало бы присоединить к сроку давности, ибо при применении института давности лицо не осуждается. К тому же, как установлено п. 8 ст. 57 УК РСФСР, судимость лиц, осужденных к лишению свободы на срок свыше десяти лет, и особо опасных рецидивистов автоматически не погашается, а снимается судом. Значит, если принять предложение С. Зельдова, для рассматриваемых категорий лиц срок давности осуждения может стать пожизненным. Судимость – последствие осуждения, поэтому механически соединять ее с институтом давности осуждения едва ли целесообразно.

В Социалистической Республике Румынии до 1969 г. действовал УК 1936 г. В статье 168 этого УК было установлено правило, согласно которому срок давности уголовной ответственности в отношении несовершеннолетних сокращался наполовину. В новом УК СРР, вступившем в силу с 1 января 1969 г., это правило сохранено (ст. 129 УК СРР). В Народной Республике Болгарии также предусмотрено сокращение сроков давности уголовного преследования лиц, совершивших преступление до совершеннолетия (п. 2 ст. 80 УК).

П. Мшвениерадзе считает необходимым и в нашем законодательстве предусмотреть аналогичное сокращение срока давности уголовного преследования наполовину: «Установление более льготных давностных сроков для несовершеннолетних преступников вполне соответствует тем задачам, которые стоят перед институтом давности в уголовном праве, и в то же время было бы оправдано с точки зрения принципов гуманности и справедливости, которыми проникнуто советское уголовное право».[71] Предложение представляется верным. Действительно, советское законодательство не допускает назначения лишения свободы несовершеннолетним на срок свыше 10 лет (ст. 24 УК РСФСР), т. е. понижает его максимум на 1/3. Несовершеннолетний не может быть признан особо опасным рецидивистом (ст. 24–1 УК). Несовершеннолетие – обстоятельство, смягчающее ответственность (п. 7 ст. 38 УК); условно-досрочное освобождение от наказания лиц, совершивших преступление в возрасте до 18 лет, применяется на льготных условиях (ст. 55 УК) и т. д. Логично было бы и институты давности применительно к несовершеннолетним регламентировать так же, как в СРР и НРБ, по более льготным правилам.

В части IV ст. 41 Основ указано, что течение давности приостанавливается, если лицо, совершившее преступление, скроется[72] от следствия или суда. В этих случаях течение давности возобновляется с момента задержания лица или явки его с повинной. Однако при этом лицо не может быть привлечено к уголовной ответственности, если со времени совершения преступления прошло 15 лет и давность не была прервана совершением нового преступления. Следовательно, и при сокрытии лица от следствия или суда в законе установлен абсолютно определенный срок давности – 15 лет. Единственное условие для применения этого срока давности в соответствии с законом – не совершение виновным лицом нового любого (умышленного или неосторожного, тяжкого или малозначительного) преступления. В таком случае даже факт уклонения от следствия или суда дает основание считать это лицо потерявшим общественную опасность, вследствие чего отпадает необходимость в осуждении его за содеянное.

«С принципиальной точки зрения установление в ныне действующем законодательстве более продолжительного срока, – пишет В. Е. Смольников, – в пределах которого лицо, скрывающееся от следствия или суда, может быть привлечено к уголовной ответственности, вполне оправдано. Однако действующее законодательство распространяет указанный пятнадцатилетний срок в равной мере на всех лиц, скрывшихся от следствия или суда после совершения преступления, без учета тяжести и общественной опасности содеянного. На наш взгляд, нельзя признать оправданной возможность привлечения к уголовной ответственности в пределах одного и того же пятнадцатилетнего срока давности лица, скрывающегося от следствия или суда, например, после совершения кражи в крупных размерах, караемой по закону лишением свободы на срок до 15 лет (ч. III ст. 89 УК РСФСР), и лица, виновного в повреждении морского кабеля (ст. 205 УК РСФСР), за что ему могут быть назначены исправительные работы на срок до трех месяцев или штраф до ста рублей. Поэтому и в отношении лиц, скрывающихся от следствия или суда, в законе желательно установить дифференцированные сроки давности с учетом опасности совершенных ими преступлений и предусмотренных в санкциях за эти преступления максимальных мер наказания.[73] Приведенное высказывание вполне обоснованно. Действительно, существующий порядок исчисления давности привлечения к уголовной ответственности игнорирует характер общественной опасности преступления, совершив которое, виновное лицо уклоняется от суда и следствия.[74]

Представляется удачным решение рассматриваемого вопроса в ст. 22 УК РСФСР 1922 г., в которой было указано: «Давностный срок, установленный ст. 21, удваивается, если привлеченный к суду или следствию скроется или иным образом уклонится от таковых». При такой регламентации давности привлечения к уголовной ответственности учитывается и характер содеянного, и факт уклонения от следствия или суда. Аналогичным образом решена данная проблема в ч. II ст. 81 УК НРБ: «Независимо от приостановления или перерыва течения срока давности уголовное преследование исключается, если истек срок, который превышает наполовину срок, предусмотренный в предыдущей статье».

Сравнивая ст. 22 УК РСФСР 1922 г. и п. 3 ст. 81 УК НРБ, предпочтение следует отдать последнему. Удвоение срока давности, пожалуй, чрезмерно удлинит срок давности. Особенно это будет ощущаться при увеличении максимума этого срока до 15 или даже до 20 лет (как это предлагают С. Степичев, П. Я. Мшвениерадзе и С. Г. Келина).

В большинстве буржуазных стран сроки давности привлечения к уголовной ответственности (уголовного преследования – по наиболее часто встречающейся терминологии) обычно высоки. Так, в Австрии максимальная продолжительность срока давности уголовного преследования равна 20 годам (§ 228 УК), Греции – 20 лет (п. 1 ст. 111 УК). Минимальная продолжительность рассматриваемого срока обычно зависит от того, совершено ли преступление, проступок или нарушение. Так, ст. 111 УК Греции устанавливает срок давности уголовного преследования за нарушения продолжительностью в 1 год, проступков – 5 лет. В Австрии срок давности уголовного преследования за нарушения равен 6 месяцам, за проступок – 1 год. В Дании максимальный срок давности уголовного преследования равен 10 годам (§ 93 УК). Особенностью определения продолжительности срока давности в Дании является то, что за основу берется не максимум санкции, а то наказание, которое могло бы быть назначено виновному за содеянное. Это предопределяет известный произвол органов обвинения или суда при применении давности уголовного преследования, так как решение этого вопроса в основном зависит от их усмотрения. В тех случаях, когда за содеянное может быть назначено свыше 6 лет заключения, срок давности не имеет предела. Однако в подобной ситуации требуется решение министра юстиции по каждому конкретному делу об отказе от уголовного преследования или о его применении (ч. III § 93 УК). Уголовные кодексы различных штатов США вопрос о давности решают по-разному. Так, УК штата Кентукки по этому вопросу немногословен. В статье 433 А1–050 указано, что за felony[75] давность уголовного преследования бессрочна, а за иные менее тяжкие правонарушения – один год. И это почти все. Бросается в глаза колоссальный разрыв между давностью за felony и другие правонарушения. Подробнее регламентирована давность уголовного преследования в § 5 УК штата Вермонт. Только за умышленные убийства в этом кодексе установлена бессрочная давность, а за иные тяжкие преступления – 6 лет. Минимальный срок давности уголовного преследования в штате Вермонт равен 6 месяцам. В пункте «с» § 5 УК штата Вермонт установлено интересное правило: уголовное преследование за преступление, совершенное должностным лицом, может иметь место в любое время, пока данное лицо находится на публичной службе, или через два года после оставления службы. Однако продление срока давности в подобном случае не может превышать на три года максимум давности за преступление подобной же тяжести.

При сравнении УК штатов Кентукки и Вермонта бросается в глаза необъяснимое различие в регламентации давности уголовного преследования. По УК Кентукки давность даже за такое нетяжкое преступление, как кража на сумму больше 100 долларов, бессрочна. Бессрочна в этом штате давность и за неосторожное убийство, а в штате Вермонт она равна трем годам.

§ 5. Исчисление сроков давности привлечения к уголовной ответственности

В статье 41 Основ указано, что давность привлечения к уголовной ответственности исчисляется со дня совершения преступления. В соответствии с уголовно-процессуальным законодательством исчисление срока давности начинается с момента истечения суток (ст. 103 УПК РСФСР). Определение дня совершения формальных преступлений затруднений не вызывает. Им является день совершения преступного действия или бездействия.

Вместе с тем нет единого мнения о начале исчисления давностного срока материальных преступлений, если между действием (бездействием) и последствием имеется разрыв во времени. Н. Д. Дурманов исходит из того, что днем совершения материального преступления является день, когда наступят указанные в законе последствия.[76]

Необходимо отметить, что подобная точка зрения представлена в ст. 32 УК ВНР и ст. 105 УК ПНР. В статье 105 УК ПНР, например, установлено: «Если доведение преступления до конца зависит от наступления указанного в законе последствия, время совершения преступления определяется моментом наступления последствия».

Более широкое распространение в теории нашего права получила иная точка зрения, сторонники которой началом исчисления сроков давности считают момент (день) окончания выполнения преступного действия (бездействия), независимо от времени наступления преступного результата. По этому поводу М. М. Федоров, например, пишет: «Может быть такое положение, когда фактическое окончание преступления наступит значительно раньше юридического. Так, смерть потерпевшего, наступившая спустя продолжительное время после причинения ему опасного для жизни повреждения, является обязательным признаком оконченного умышленного или неосторожного убийства. Однако фактически преступление следует считать оконченным с момента нанесения повреждений, с этого момента и надо исчислять давностный срок».[77]

Загрузка...