Иудейское Евангелие от Иоанна: Открывая для себя Иисуса, Царя всего Израиля - читать онлайн

Глава 1 Пролог, Свидетельство Иоанна Крестителя, Первые ученики

Изначально был Тот, кто является Словом. Он был с Богом, и Он был Бог. Он изначально был с Богом. Через Него все было сотворено, ничто не было сотворено без Него (Ин. 1:1–2).

Долгое время ошибочно полагалось, что мысль, заключенная в этих трех стихах вступительной части Евангелия от Иоанна, является уникальной только для христианства. Были сделаны неверные выводы о том, что эти утверждения – не что иное, как революционная идея, далекая от иудаизма. Однако, все это далеко от истины. На самом деле, только в 14 стихе – «И Тот, Кто является Словом, стал человеком» – впервые появляется новая идея, которая вовсе не противоречит иудаизму. То, что мы читаем в этих первых трех стихах, должно помочь нам ясно увидеть, что автор Евангелия был посвященным евреем, укорененным в богатстве и многообразии иудаизма периода Второго Храма. Его глубоко еврейское сознание становится очевидным, когда в структуре своего пролога он прибегает к использованию израильских традиций толкования, характерных для того времени.

Во-первых, автор начинает свое повествование с основополагающих стихов Торы – «В начале Бог… (Быт. 1:1) и «сказал Бог». Поэтому, идея о том, что Евангелие от Иоанна – это христианский документ, написанный в противопоставление иудаизму, бессмысленна в свете приоритетов самого Иоанна. Для Иоанна, возможно даже больше, чем для авторов других Евангелий, все начинается с Торы. Во-вторых, идея Слова (Логоса/Мемра) Бога, обладающего сверхъестественными качествами и пребывающего в тесной связи с самим Богом, была не новой для иудаизма периода Второго Храма. Например, Филон, иудей из Александрии, который жил приблизительно в то самое же время, что и Иисус, но скорее всего никогда его не встречал, написал: «…амое универсальное из всего сущего – Бог; а на втором мест – Слово Бога». (Аллегорическое толкование, II, 86); «тень Бога – Его Слово, которое Он использовал как орудие, когда создавал мир… (Аллегорическое толкование, III, 96); «Это же самое Слово непрестанно ходатайствует перед бессмертным Богом от имени смертных творений, которые подвержены бедствию и страданиям; оно также является посредником, посланным Всемогущим к своим творениям…не является творцом, как Бог, но и не сотворен, как мы, находится посередине между этими двумя крайностями… («Кто наследник божественного», 205-6).

Филон Александрийский был не единственным иудеем первого века, который имел высоко развитую концепцию Слова (Логоса) Бога. В Иерусалимском Таргуме в переводе и дополнении к оригинальному еврейскому тексту Бытия 3:8, написано: «…ни услышали голос Слова Господа Бога, идущего по саду…и Адам со своей женой спрятался от Господа Бога среди деревьев в саду» (Иерусалимский Таргум). Вот как тот же самый переводчик/толкователь перевел Бытие 19:24: «И Слово (Мемра) Самого Господа обрушилось на жителей Содома и Гоморры…огнем от Господа с небес».

Эти примеры, взятые у Филона Александрийского и из Иерусалимского Таргума, – только лишь малая толика того, что можно было бы процитировать в данном случае[1]. Таким образом, я прихожу к выводу, что понятие «Слово Бога» – это вполне израильская концепция, не зависимо от того, на каком языке она написана, и это ни коим образом, не является дополнением или отступлением от израильской мысли того времени.

Он был источником жизни, и жизнь была светом для людей. Свет сияет во тьме, и тьма его поглотить не смогла (Ин. 1:4–5).

Для автора этого Евангелия, Слово Бога отличалось от Бога и в то же самое время, каким-то образом, было самим Богом. Это Слово Бога (Логос/Мемра) играло исключительную роль в сотворении мира, о чем мы читали ранее. Более того, жизненная сила, которая заставляет любое Божье творение дышать, двигаться и существовать, была тонко связана и зависела именно от этого Слова Бога (ст. 3). В этой части автор Евангелия сравнивает Логос/Мемра/Слово со светом, сияющим во тьме, решительно утверждая, что сила тьмы не смогла объять (победить) его. Весь последующий текст Евангелия, включая образы тьмы и света, новозаветные богословы традиционно связывали с влиянием на автора греческой философии Платона. Однако, в 1948 году, когда были обнаружены Свитки Мертвого моря, и затем, по прошествии десятилетий они стали доступны ученому сообществу, возникла совсем иная картина. Образы света и тьмы, а также другие похожие темы часто встречаются в свитках Мертвого моря (1QS 3.13-4.26)[2].

В качестве примера мы можем прочитать отрывок из документа, написанного членами кумранской общины приблизительно за сто лет до Иисуса: «Следует ввести всех самоотверженно жертвующих собой, чтобы творить законы Бога, в праведный союз для объединения в совете Бога, и чтобы ходить перед лицом Его непорочно, согласно всем откровениям по срокам их свидетельств, и любить всех сынов Света, каждого сообразно его жребию в совете Бога, и ненавидеть всех сынов Тьмы, каждого по его преступлению сообразно с возмездием Бога» (1QS 1.7-11).

До сих пор не утихают споры среди ученых о том, что представляла эта община, которая записала и сохранила большую часть свитков Мертвого моря. Однако, нет сомнений в том, что Кумранские документы окончательно и бесповоротно относят Евангелие от Иоанна к концептуальным представлениям Израиля эпохи поздней античности.

Был человек, посланный Богом, имя его Иоанн. Он пришел для свидетельства – для того, чтобы стать свидетелем света, и чтобы поверили все через него. Сам он не был светом, но пришел для того, чтобы стать свидетелем света. Этот свет был истинный свет, освещающий всех, кто рождается в мир (Ин. 1:6–9).

Служение Иоанна Крестителя в Евангелии от Марка представляет собой полемический контраст израильской Кумранской общине. Возможно, Иоанн[3] когда-то был членом этой общины. Между ними есть много точек соприкосновения, но вместе с тем и резких разногласий. В качестве примера можно упомянуть то, что Кумранская община и Иоанн называли свое служение «Голосом, взывающим в пустыне, готовящим дорогу Господу» (Ис. 40:3). В Уставе Кумранской общины мы читаем:

«…усть отделятся от местопребывания людей Кривды, дабы идти в пустыню, чтобы проложить там дорогу Йахве, как написано: "В пустыне проложите дорогу Йахве, выровняйте в степи торный путь нашему Богу"». Таково истолкование Учения Торы, как Он заповедал через Моисея…и как открыли пророки через дух Его святости» (1QS 8:12б-16а; См. также 1QS 9:19–20).

Это значит, что Кумранская община, также, как и Иоанн Креститель, верила, что в них исполнилось пророчество, записанное в книге Исаии. Цитируя Септуагинту, еврейско-греческий перевод Библии, Марк пишет об Иоанне Крестителе, что он был «голосом глашатая в пустыне… (Марк 1:1–2). Помимо разницы в истолковании 40 главы Исаии, существует еще одно (в числе многих других) крупное разногласие. Члены Кумранской общины считали себя представителями Божьего света или говоря их языком «детьми света». Мы читаем в свитке «Войны»:

«Первое приложение рук сынов Света при начале действий против жребия сынов Тьмы, против войска Велиала…и не стало уцелевших [ото всех сынов] Тьмы…И в срок Божий осветит высота его величия все концы для мира и благословения, славы и радости, и долгоденствия всех сынов Света» (1QM).

Евангелие от Иоанна, однако, ясно дает понять (Ин. 1:7–8), что во время служения Иоанна Крестителя он был единственным истинным представителем Божьего света. Более того, Иоанн пришел для того, чтобы свидетельствовать о Свете самого Бога – Иисусе, Сыне Божием. Эта концепция (Сына Бога) была известна евреям, которые следовали образу жизни Кумрана: «Его будут называть [Сыном ве]ликого [Бога]…Он будет называться Сыном Божиим; они будут называть Его Сыном Всевышнего…Его Царство будет вечное Царство…Он бу[дет суди]ть 2:6 землю в праведности, и каждый пребудет в мире» (4Q246).

Он был в мире, но хотя мир через Него сотворен, мир Его не узнал. Он пришел к своим, но свои Его не приняли. Тем же, кто принял Его, Он даровал право быть детьми Бога. Это те, кто верит в Него, кто родился не от крови, не от плотской страсти, не от мужского желания, но от Бога (Ин. 1:10–13).

Этот отрывок, возможно, один из самых важных в понимании значения Евангелия от Иоанна. Почему этот отрывок так важен? Во-первых, это вступительная часть книги. Именно во вступлении определяется дальнейшая траектория всего материала. Иными словами, то, как толкователь понимает вступление, влияет на его дальнейшее прочтение всего остального текста Иоанна. Обычно, христианские богословы и вслед за ними многие иудейские богословы видят главную мысль, в этом отрывке начиная с 11 стиха и заканчивая 13-м. Нужно помнить о том, что, когда Евангелие было написано, оно не делилось на главы и стихи. Однако, 11 стих продолжает развивать мысль, начатую в 10 стихе. Это важно, поскольку без 10 стиха, 11 стих может быть прочитан неверно. Этот стих обычно истолковывают таким образом: «Он пришел к своим (имеется в виду к иудеям), но они – свои Его не приняли». В этой традиционной интерпретации 12 стих противопоставляет неверие израильского народа вере многонационального тела последователей Христа, не из израильтян, создавая, таким образом, ложную дихотомию. Однако, есть несколько вопросов, которые мы должны принимать во внимание.

Во-первых, в этом стихе есть ряд грамматических нюансов. Дословный перевод с греческого слова «(к) своим» в 11 стихе звучит так: «Он пришел к своим (вещам)». Это греческое слово среднего рода множественного числа, а посему не может никаким образом относиться к еврейскому народу или любому другому народу вообще. Скорее всего, оно относится к слову «мир» в 10 стихе, который предшествует 11 стиху («…о, хотя мир через Него сотворен, мир Его не узнал»). Второе слово «свои» в 11 стихе в действительности может относиться к еврейскому народу, а возможно и нет, поскольку это просто может значить то, что человечество отвергло Божье царство. Если очень внимательно разделить эти слова по родам, как это делает автор, (первое слово «(к) своим» – среднего рода, а второе «свои» – мужского), то тогда традиционная интерпретация этого отрывка не будет звучать так убедительно, как раньше.

Во-вторых, такая интерпретация представляется проблематичной и с исторической точки зрения, поскольку более поздняя история накладывает свой отпечаток на то, что происходило раньше. Чтобы вы окончательно не запутались, позвольте мне объяснить, что я имею ввиду.

Независимо от того, когда было написано Евангелие Иоанна – в более ранний период (около 60 года н. э.) или несколько позже (около 90 года н. э.), – на протяжении всего первого века еврейских последователей Христа было достаточно много, вместе с не евреями, которые пришли к вере. В первом веке многие из первоначальных израильских лидеров раннего движения Иисуса, а также их ученики, играли активную роль в жизни общины, следующей учению Христа. Поэтому было бы неверно утверждать, что во время первого века люди, принадлежащие к различным израильским движениям, в общем и целом, отвергли Иисуса. Автор этого Евангелия наверняка знал бы об этом. По этим причинам я прихожу к мнению, что, скорее всего здесь имеется ввиду что-то другое.

В-третьих, возможно (даже, скорее всего так и есть), это одно из первых заявлений Иоанна об иудействе Иисуса. В этом Евангелии Иисус изображен не как галилеянин (Марк 6:1–4; Лук. 4:23–24; Матф. 13:54–57), а как иудей (Ин. 4:43–45). Поэтому, чтобы понять стих 11б – «но свои (люди) его не приняли» – нужно увидеть, что принадлежность Иисуса к иудеям в этом Евангелии показана так, как это не описано ни в одном другом Евангелии. И если я прав, то неприятие Иисуса, о котором шла речь в этих стихах, было не со стороны Израиля, а со стороны подгруппы внутри Израиля – Ἰουδαῖοι.

На данный момент я не выдвигаю никаких окончательных теорий, а просто озвучиваю проблемы, связанные с привычным пониманием этого текста. Если традиционная интерпретация Иоанна 1:10–13 на самом деле верна, то неизбежно напрашивается вывод о том, что это Евангелие – не что иное, как ранний христианский антииудейский документ, несмотря на то, что он содержит в себе глубоко духовное, благотворное послание. И все же я полагаю, что существуют другие способы прочтения Евангелия от Иоанна, в чем мы позднее убедимся в этой книге.

И Тот, кто является Словом, стал человеком и жил среди нас. Мы видели Его Божественное величие и силу – Он получил их как единственный Сын у Отца, – воплощение милости и истины. Иоанн выступает Его свидетелем, он возвестил: «Это Тот, о котором сказал я: «Следом за мной идущий стал больше меня, потому что был прежде меня» (Ин. 1:14–15).

Интересно, что в 14 стихе фразу «жил среди нас» можно дословно перевести как «обитал» или «поставил палатку среди нас». Дословный перевод передает приблизительно ту же самую идею, что и большинство других переводов Библии – «пребывал вместе с нами», однако в греческом можно уловить более глубокую связь между Иисусом и Скинией, и возможно даже Праздником Кущ (Суккот); между присутствием Бога в древней Скинии и воплощением Бога в личности Иисуса. Как мы убедимся позднее, во многих местах Евангелие Иоанна нужно читать на фоне пророчеств Иезекииля, Захарии и Даниила. Прежде чем мы пойдем дальше, мы уже можем увидеть связь Иисуса с эсхатологическим Храмом Иезекииля (скинии), из которого потекут потоки живой воды и напоят сухую землю Иудейской пустыни и другие земли за ее пределами (Езек. 47:1-12; Ин. 7:38; Ин. 4:14; См. также Откр. 7:17; 21:6; 22:1; 22:17).

К тому же, в стихе 14а впервые в Евангелии появляется концепция сыновства Иисуса. Очень важно отметить, что в еврейской Библии – Ветхом Завете царям (особенно во время коронации) присваивали титул: «Сын Бога». Мы читаем в Псалме 2:6–9: «Это Я возлил елей на царя Моего на Сионе, Моей святой горе!» – Решение Господа я возвещу: так Он сказал мне: «Ты мой Сын, Я сегодня родил тебя! Проси – Я отдам народы тебе во власть, все отдам тебе, до краев земли, жезлом железным народы ты сокрушишь, разобьешь, как глиняные горшки!»[4]

Сам акт коронации Царя над Израилем был невероятно символичным в истории израильской литературы. Он означал получение власти от самого Бога для того, чтобы царить в Израиле и властвовать над другими народами земли с силой и уверенностью, которая присуща сыну самого Бога. Мы видим ту же логику в Евангелии от Луки 3:38, когда Адама называют сыном Бога. Несмотря на то, что существуют другие аспекты сыновства Иисуса, которые стоит принимать во внимание для построения собственного богословия, мы должны помнить, что самый важный аспект всегда должен присутствовать – власть царя над всем своим творением.

И мы все разделили Его богатство, Он одарил нас бессчетно по своей доброте. Бог дал Закон через Моисея, а милость и истина явлены через Иисуса Христа. Никто никогда не видел Бога. Только Бог – единственный Сын, пребывающий рядом с Отцом, – Он открыл нам Его (Ин. 1:16–18).

Начиная с первого века, христиане не переставали спорить, в основном друг с другом, о важности Закона Моисея. Несмотря на то, что стихи 16 и 18 содержат много важной информации и несомненно заслуживают подробного обсуждения, мы обратимся к 17 стиху – «Бог дал Закон через Моисея, а милость и истина явлены через Иисуса Христа».

С возникновением протестантского христианского движения, одним из самых больших разногласий между теми, кто впоследствии станет протестантами и теми, кто останется римскими католиками, был вопрос о роли закона в жизни верующего человека. Одним из пяти наиболее важных богословских принципов Реформации был короткий лозунг: «Только верою». Эта фраза обозначала то, как человек «спасался» от Божьего вечного суда. Словам «только верою» намеренно придавали большое значение и ставили в противовес «вере и благим делам верующих» или «Христу и благим делам верующих». Позднее в посланиях Павла стали видеть отражение конфликта между протестантами и католиками 15–16 веков и понимать его слова в свете этого конфликта. Сегодня вряд ли кто-нибудь возразит, что Послания Павла нужно рассматривать сквозь призму Израиля первого века, а не с точки зрения более позднего конфликта между протестантами и католиками, который исторически к Павлу не имеет никакого отношения.

Несмотря на то, что противопоставление Закона и Благодати присутствовало в трудах Отцов Церкви, именно в период Реформации это стало ярко выраженной тенденцией[5]. Их противопоставление приобрело доминирующий характер. Антонимом слова благодать стал закон; антонимом слова закон стала благодать. На самом деле, нельзя было подменять данные понятия. Так как это вело к беззаконию и немилости.

Как и Апостола Павла, Иоанна очень часто понимали неправильно и интерпретировали анахронически. Например, в Иоанна 1:17 в некоторых переводах Библии вставлено дополнительное слово – «а» (Современный русский перевод). Этого слова нет в греческом оригинале. Более того, даже если в переводе нет слова «а» (см. Синодальный перевод), этот стих понимают так, как будто именно это имеется ввиду. Наш современный разум не в силах прочитать этот текст и не противопоставить закон и благодать.

Автор этого Евангелия видел в Законе/Торе что-то очень хорошее. Причина кроется в его израильском наследии, которое Бог доверил народу Израиля, которое веками этот народ лелеял, хранил и защищал. Если не обращать внимания на противопоставление и взамен использовать в этом предложении (ст. 17) утвердительную форму – «Бог дал Закон через Моисея, (и) милость и истина явлены через Иисуса Христа», – тогда текст будет звучать органично. В данном случае, это будет взаимосвязано с предыдущими словами автора Евангелия о том, что мы получили благодать в дополнение к уже данной нам благодати (¹⁶И от полноты Его все мы приняли и благодать на благодать (ст. 16 в Синодальном переводе) Возможно, перевод, который поможет нам избавиться от этой врожденной дихотомии, будет звучать так: «Бог дал Тору через Моисея и благодать, и истину через Иисуса Христа». В тот момент, когда мы увидим, что греческое слово νόμος (Номос) не обязательно переводить как «закон» или можно перевести как «закон», подразумевая Тору Моисея, вариантов толкования этого отрывка станет больше.

И вот свидетельство Иоанна. Когда Ἰουδαῖοι послали из Иерусалима священников и левитов спросить у него, кто он такой, Иоанн не уклонился от ответа и прямо заявил: «Я не Помазанник». «Кто же ты тогда?», – спросили они, – Ты Илия?» – «Нет». «Ты пророк?», – «Нет». «Кто же ты?» – продолжали они спрашивать. «Мы должны дать ответ тем, кто нас послал. Кем ты сам себя называешь?» «Я, как сказал пророк Исаия, голос глашатая в пустыне: "Проложите прямой путь Господу!"» Они были посланцы фарисеев (Ин. 1:19–24).

Здесь мы впервые сталкиваемся с одной из ключевых характеристик тех, кого Иоанн называет Ἰουδαῖοι. Большинство споров, которые случаются между Иисусом и его оппонентами (Ἰουδαῖοι) в этом Евангелии так или иначе связаны с концепцией власти. Кому принадлежит власть? Это основной вопрос, который задает и на который отвечает четвертое Евангелие. Мы читаем о том, что Ἰουδαῖοι имели власть, чтобы послать комиссию левитов и священников для проведения расследования о деятельности Иоанна Крестителя (ст. 19). Если мы сразу перейдем к 24 стиху, мы увидим, что эта комиссия была послана определенной структурой власти – фарисеями. Иосиф Флавий, иудейский историк, которого нанял Римский Император для того, чтобы тот вел историческую летопись о евреях, сделал запись о соглашении между царицей Александрой Иерусалимской и лидерами фарисейской партии (141-67 до Р. Х.): «Во времена правления царицы Александры фарисеи вскоре сделались фактическими правителями, изгоняя, милуя, освобождая и заточая кого им заблагорассудилось». (И. Флавий, Иудейская война 1:5:2; см. также «отлучали от синагоги» άποσυνάγωγος в Иоанна 9:22; 12:42; и 16:2).

Необходимо помнить о том, что в Иерусалиме существовал только один духовный центр – Храм. Также там находился большой совет мудрецов, Синедрион, который управлял жизнью еврейского сообщества. Синедрион состоял из храмовых священников и многочисленных ведущих представителей фарисейского движения (Обычные люди гораздо более благосклонно относились к фарисеям, нежели чем к саддукеям). Иоанн, в определенной степени признавая власть «пославших» делегацию из Иерусалима, неохотно дает свои ответы. Однако, всякий раз, когда он отвечает на вопросы комиссии, мы видим (это особенно ярко проявляется в греческой грамматике), что его ответы становятся все короче и короче (Ин. 1:20–21).

Они спросили его: «Раз ты не Помазанник, не Илия и не пророк, почему ты крестишь людей?» «Я крещу водой, – ответил Иоанн. – Но есть среди вас человек, вы Его не знаете. Он должен прийти после меня, но я недостоин даже развязать у Него ремень сандалии». Все это происходило в Вифании, за Иорданом, где обычно крестил Иоанн (Ин. 1:25–28).

В предыдущем отрывке мы читали о том, что священники и левиты из Иерусалима были посланы фарисейской фракцией Иерусалимской правящей элиты. Публично потребовав от Иоанна предъявить им свои полномочия, они задали ему ряд скоропалительных вопросов: «Ты – Помазанник? Ты – Илия? Ты – пророк?»

Все эти риторические вопросы на самом деле представляли собой заявление из Иерусалима о том, что у Иоанна не было соответствующих полномочий. Иоанн – не Помазанник. Он не Илия, которого ждут, чтобы тот пришел и приготовил путь Господу, посетившему свой народ. Не был он и эсхатологическим пророком из книги Второзакония 18:18. Иными словами, допрос этого комитента косвенно указывал на то, что Иоанн не имел права проводить такое массовое водное крещение в Израиле. Позднее, обращаясь уже к самому Иисусу (Ин. 10:24), Ἰουδαῖοι прямо потребуют от него сказать им (упор на слово «им») Помазанник ли Он. Иисус ответил им, что ему не нужно одобрение Храма, поскольку он имеет одобрение высшей силы, которая когда-то наполняла Храм, – Всемогущего Бога Израиля – его собственного Отца. Ответ Иоанна поразил левитов и священников. Он сказал: «Я крещу водой, – ответил Иоанн. – Но есть среди вас человек, вы Его не знаете. Он должен прийти после меня, но я недостоин даже развязать у Него ремень сандалии» (ст. 26–27). Из всего вышесказанного мы можем заключить следующее:

Во-первых, Иоанн считал, что для выполнения своих полномочий он имел одобрение Бога, поэтому ему не требовалось получать одобрение от иудейских властей. Позднее в Евангелии автор будет говорить об этих начальниках из Иерусалима, как о злых пастухах Израиля, о которых пророчествовал Иезекииль (Иез. 34:1-16). Далее автор покажет Иисуса в образе Доброго пастуха Израиля, который должен будет управлять Израилем вместо них. Мы будем постоянно встречать такое противопоставление Иисуса и некомпетентных израильских властей. Когда мы подойдем к 10 главе Евангелия, подробно рассмотрим роль Иисуса, как Доброго Пастуха Израиля в сравнении с начальниками Ἰουδαῖοι (злыми пастухами).

Во-вторых, Иоанн предъявил им обвинение в «незнании». Эта тема будет, раз за разом повторяться в Евангелии и завершится полноценным судебным разбирательством против формального руководства Израиля. Это, в свою очередь, покажет Иисуса Добрым пастухом Израиля.

В 26–27 стихах Иоанн по существу бросает вызов делегации, говоря что-то вроде этого: «Вы пришли ко мне, потому что вас послали официальные пастухи Израиля. Разве не интересно то, что ни вы, ни те, кто послал вас, не знаете Того, кто идет после меня? То, что я здесь делаю, имеет значение – да, но это ничто по сравнению с тем, что будет делать Он. Он гораздо больше меня».

На следующий день Иоанн видит идущего к нему Иисуса и говорит: «Вот Божий Ягненок, который унесет грех мира! Он Тот, о котором сказал я: "Вслед за мной идет человек, который стал больше меня, потому что был прежде меня". Я не знал кто Он, но я пришел крестить водой для того, чтобы о Нем стало известно Израилю» (Ин. 1:29–31).

В Евангелии от Иоанна Иисус изображен как Пасхальный Ягненок. Вы вероятно помните историю из Еврейской Библии/Ветхого Завета (Исх. 12; Чис. 9), – для того, чтобы ангел смерти прошел мимо домов верующих израильтян, их семьям нужно было нанести особый знак на косяки дверей кровь ягненка. Евангелие от Иоанна изображает Иисуса как окончательную жертву – Божьего Ягненка, который не только символично покрыл грехи израильских семей, но и взял на себя грехи всего мира (стих 29).

Небольшой экскурс в историю церкви сделает для нас этот отрывок еще более интересным. Зарождающееся новое движение христиан не из числа евреев задавалось вопросом не о том, стоит ли отмечать такие библейские праздники, как Пасха, а о том, как и когда их нужно праздновать. Одни христиане считали, что Пасху нужно праздновать в тот же день, что и еврейскую (Квартодециман, что значит «четырнадцать», происходит от 14 дня месяца Ниссана), знаменующую искупительную смерть Иисуса. Другие считали, что праздновать Пасху нужно в день, который не будет совпадать с еврейской Пасхой, и будет знаменовать собой воскресение Иисуса. Последняя точка зрения одержала верх, а первую позднее признали ересью. Это была единственная причина, по которой внесли изменения в календарь праздников. Довольно скоро христианские лидеры поняли, что им не стоит зависеть от еврейского календаря, поскольку из года в год они не могли заранее знать, когда им нужно начинать планирование христианских праздников. А поскольку христианские праздники были связаны с израильскими, они поставили себя в неловкое положение и были вынуждены ждать, когда еврейские мудрецы первыми определят календарные даты еврейских праздников.

Как мы видим из 33(б) стиха, крещение Иисуса должно было помочь людям узнать Христа и явить Его сынам и дочерям Израиля («я пришел крестить водой для того, чтобы о Нем стало известно Израилю»), но этот процесс был только началом того, что мы будем читать на страницах Евангелия. С севера и юга придут в Израиль те, кто станут свидетелями и докажут, что Иисус действительно был долгожданным Мессией, Спасителем и Царем.

Вот свидетельство Иоанна: «Я видел, как Дух спустился на Него с неба, словно голубь и остался на Нем. Я не знал Его, но Тот, кто послал меня крестить водой, сказал мне: "Когда ты увидишь человека, на кого исходит и на Ком остается Дух, Он и есть Тот, кто будет омывать Святым Духом". И я это видел и свидетельствую, что Он – Сын Бога» (Ин. 1:32–34).

В 32 стихе Иоанн использует яркий образ голубя, спускающегося с небес, в качестве знамения (См. также Матф. 3:16; Марк. 1:10; Лук. 3:22). Как правило, символическое значение голубя связывают со Святым Духом. Вне всяких сомнений, такая очевидная связь существует, но было бы не позволительно с нашей стороны не вспомнить одну из самых замечательных историй в Еврейской Библии – рассказ о голубе, которого выпускал Ной из ковчега несколько раз, пока наконец он не нашел сухую землю (Быт. 8). Голубь стал символом безопасности, надежды, мира и будущего. В момент крещения Иисуса голубь снова опустился на наивысший символ безопасности, надежды, мира и будущего – Царя Израиля, Иисуса. Это не единственное место в Евангелии, в котором то, что имеет огромное символическое значение, как голубь в 32 стихе, нисходит на Иисуса.

В Иоанна 1:51 Иисус сказал Нетанэлу: «Говорю вам истинную правду: увидите, как раскрывается небо и как Божьи ангелы сходят к Сыну Человеческому и восходят от Него к Богу». Вы, конечно же помните, как во сне Иаков увидел лестницу, по которой поднимались и спускались ангелы. Все это происходило в месте, которое получило название Бет-Эль или Дом Бога (Бытие 28:10–19). Точно также, как и голубь, спускающийся на Иисуса с небес, ангелы повторят это очень символическое действие вновь.

Бет-Эль, по традиции самаритян, является их древним центром поклонения. Более того, они считали, что гора Гаризим и Бет-Эль – одно и тоже место[6]. Тот факт, что им было не безразлично духовное будущее Израиля, свидетельствует о том, что они были израильтянами. И все же, Иерусалим не был для них духовным центром, как для Иисуса и его последователей. Центром их поклонения была гора Гаризим в Самарии. Характерной чертой этого Евангелия являются темы, которые представляют интерес в основном для самаритян, но и не только для них. Это указывает на то, что Евангелие было написано в первую очередь для различных групп внутри Израиля, большинство из которых были самаритяне. Это могло бы объяснить, почему автор использует греческое слово Ἰουδαῖοι именно таким образом. Для самаритян Иерусалимские власти и их религиозные подчиненные внутри и за пределами Иудеи были просто Ἰουδαῖοι (произносится «Иудайой»).

В 32 стихе технический термин «Святой Дух» используется впервые в этом Евангелии. Если мы проведем обзор различной израильской литературы, начиная с Еврейской Библии/Библий и заканчивая раввинистической литературой, мы увидим, что термин «Святой Дух» используется очень редко. Единственное место, где этот термин появляется также часто, как и в Новом Завете, – это документы Кумранской общины (Свитки Мертвого моря). Было бы логично предположить, что, либо этот термин был создан в Кумране, а позднее благодаря общенациональному движению Ессеев, с которыми ассоциировали Кумран, перешел к последователям Иисуса. Либо оба эти религиозных движения унаследовали его от другого источника, нам неизвестного.

Сам Иоанн был свидетелем сошествия Духа Святого (Ин. 1:34). Но связано ли это событие с идеей избрания Царя Израиля Богом? Я уверен, что связано. Символ голубя, пребывающего на Иисусе, имеет большое значение в контексте его роли как Царя Израиля – его Доброго Пастуха. В христианской выборке вопросов и ответов 17 века звучит следующий вопрос: «Как Христос несет служение Царя?» Для наставления верующих дается краткий и четкий ответ: «Христос несет служение Царя, покоряя нас Себе, управляя нами и защищая нас, сдерживая и побеждая всех Своих и наших врагов»[7]. Этот ответ очень точно отражает одну из наиболее важных функций израильского царя: побеждать и защищать для того, чтобы обеспечить безопасность. Образ голубя в Библии символизирует безопасность, надежду, мир и будущее – именно это и должен был дать царь Израиля своему народу. В свете этой концепции Евангелие от Иоанна говорит о том, что Иоанн Креститель объявил Иисуса Божьим избранником (Ин. 1:34).

Однако, стоит отметить, что служение Мессии как Царя не было реализовано в полной мере. Иисус пока не осуществил своего правления в Израиле, и на Земле в явной, открытой форме. Но в книге пророка Иезекииля с 40–48 главу, говорится о времени правления Мессии в Иерусалимском Храме на Земле. Известный факт, что Мессия сочетает в себе одновременно три служения, на которые помазывали людей в Израиле. Пророк, Первосвященник, Царь.

Евангелия констатируют Иисуса как пророка и свидетельствуют об этом. И только Евангелие от Иоанна раскрывает Иисуса как Первосвященника. Также Послание к Евреям подробнейшим образом описывает Иисуса как Первосвященника, но этот статус раскрывается в Нем только после Воскресения!

Как Царь Израиля и всего мира Иисус будет царствовать 1000 лет после Своего Второго Пришествия. В момент своего первого пришествия, Он безусловно потенциально являлся Царем Израиля. Так же как Давид был помазан в цари Израиля Самуилом, взошел на царство только через 13 лет. Пройдя множество испытаний и лишений, не пользуясь в то время своей законной властью, но ожидая божьего времени, для реализации своего законного помазания в цари. Так же, как закончилось время Саула, закончится и время правления на Земле Князя этого мира.

На следующий день снова стоял там Иоанн и с ним два его ученика. Увидев идущего мимо Иисуса, Иоанн говорит: «Вот Божий Ягненок!» И оба ученика, услышав его слова, пошли вслед за Иисусом. Он, обернувшись и увидев, что они идут за Ним, говорит им: «Что вам надо?» А они в ответ спросили: «Рабби (что значит «Учитель»), где Ты живешь?» «Пойдемте, и увидите сами», – говорит Он. Было около четырех часов пополудни. И вот они пошли с Ним, увидели, где Он живет, и пробыли у Него до конца дня. Один из двоих, тех, что слышали слова Иоанна и пошли за Иисусом, был Андрей, брат Симона Петра. Первым делом он разыскал своего брата и сказал ему: «Мы нашли Мессию (Это значит «Помазанник», Христос)». Он привел его к Иисусу. Иисус, пристально посмотрев на него, сказал: «Ты Симон, сын Иоанна. Но ты будешь зваться Кифа». (Это значит «скала» Петр) (Ин. 1:35–42).