О том, какие возможности я вижу в этом жанре, можно было бы говорить снова и снова. Но у меня нет никакого желания (а может быть, и самой способности) выступать в роли литературоведа. Поэтому мне так дорог этот небольшой цикл, в котором трёхстишие присматривается само к себе. Присматривается странно – не делая выводов, многого не замечая, уделяя внимание каким-то совершенно побочным обстоятельствам. Что ж, это его стиль постижения…
Добавлю только, что все стихи здесь написаны в течение двух дней: 18—19 августа 1989 года.
Трёхстишие? Это стиль
приоткрывания сердца
и прислушивания к отзвукам.
Одухотворённая дыханием речь.
Слово на выдохе и на вдохе.
Вдох… взгляд… и выдох…
Одностишие задумчиво, как мысль йога.
Двойные строки озабочены друг другом.
Пятистишие – маленькая поэма.
Не верится в скАзанное.
Растеребить бы сердце,
приоткрыть несказАнное.
Освобождённый взгляд
парит – и падает на добычу
в мгновение ока.
Неслышный клич посылаю вперёд
и ловлю отклик —
или отклик ловит меня.
Красный лист винограда дрожит на ветру.
Шепчет: посмотри на меня, посмотри.
И я смотрю.
Три ступени к сути.
Слышишь? – три шага.
Три намёка, три догадки.
Слово любимой – навстречу моему.
И наша тишина, в которой
наперебой говорят глаза и губы.
Нежданный дождь,
и жара утонула – а мы
вздохнули небесной свежестью.
Нет цветка без запаха,
человека без тайны,
слова без музыки.
Цепкий взгляд, чуткий слух и тонкое обоняние —
лишь русла, по которым наречия мира
стекаются к сердцу.
Пусть звучат сказания и легенды.
Пусть формулы позванивают откровениями.
Поговорю-ка с травинкой у порога.