Солнце – невидимое за обрезом окна – не стояло на месте; тени переплетов медленно ползли по стене.
А мы сидели молча, как два школьника, которым для предэкстазного состояния хватало сплетения пальцев.
Это меня и смешило и удивляло и наполняло новизной – точнее, возвратом прошлого.
Нечто подобное у меня когда-то происходило с женой.
Я тоже начал с ее руки, пойманной как бы случайно.
Но перебрав пальцы, я все-таки взялся за грудь.
С Эшли такой вариант не проходил.
Да и вообще я утратил желание обладать ею.
Мне не требовалось физической близости.
Меня держали ее непонятные глаза.
Она смотрела не отрываясь, лишь изредка косилась в сторону часов, равнодушно щелкающих над плитой.
При этом казалось, что гостья не спешит, а просто сверяется со временем.
Отметив очередной быстрый взгляд на стену, я вспомнил слова про «отвезли и привезут».
Мне стало ясно все.
Студентами мы выпендривались друг перед другом, как могли.
Одни набирали общее количество побед, показывали списки, хвастались украденными трусиками.
Другие соревновались на количество результатов за один заход: кто-то голословно уверял, что может пять раз подряд с одной, кто-то собирал компанию особ легкого поведения и демонстрировал их росписи на бумажке.
А кое-кто гордился тем, что может провести ночь в постели с женщиной и ее не тронуть. В молодости такой результат тоже был результатом.
Сейчас пришли иные приоритеты; ни количество, ни качество, ни сдержанность уже ничего не стоили.
Но Эшли была странной и могла иметь вневозрастные привычки.
Скорее всего, она поспорила с такими же подружками, что просидит установленное время с незнакомым мужчиной и останется нетронутой.
Поняв это, я удивился самонадеянности своей гостьи.
Ведь она меня не знала, лишь списалась по интернету. И, направляясь на встречу, не могла иметь гарантий, что хозяин квартиры не окажется тихим маньяком, который изнасилует ее всеми способами, и от этого не помогут ни подруги, ожидающие в машине, ни газовый баллончик, который лежит в сумочке.