Савченко сидел на жестком стуле и молча исподлобья смотрел на Борисыча. Тот сосредоточенно о чем-то размышлял, некоторое время глядя на поверхность стола, затем его тяжелый взгляд медленно поднялся и уперся в глаза Федора.
– Так вот. Я обещал тебе кое-что рассказать о Климе. Это очень авторитетный в Москве человек. Ему жутко приспичило прикупить золотодобывающий комбинат «Звезда», на котором он проработал семь лет в молодости и из-за которого потом еще пять лет топтал зону. Комбинат уже несколько лет практически негласно принадлежал другому авторитетному человеку – Паше Ташкентскому. В свое время директор комбината задолжал Паше очень приличную сумму, которая была необходима на обновление производственного оборудования. Клим и Паша целый год обсуждали сложившуюся ситуацию и наконец пришли к согласию. Был проведен тщательный аудит предприятия и выявлен реальный размер долга Паше. После этого задолженность была справедливо реструктурирована и по обоюдному согласию сторон уменьшилась до пяти лимонов зеленью. Но Паша при таком раскладе затребовал, чтобы долг был выплачен налом, то есть чем давал – тем и верните. Более того, обязательное условие – возврат бабла в том же месте, где оно и отгружалось в свое время директору. А это, брат, сраная железнодорожная станция Замятинка, на которой и поезд-то стоит лишь две минуты. Не спрашивай, почему такие странные предпочтения. На то были свои серьезные резоны. В итоге обе стороны на это согласились. Они тщательно проработали логистику доставки денег, исключающую взаимные подлянки. Наконец переговоры пришли к нормальному завершению. Обе стороны были крайне заинтересованы в том, чтобы все прошло по-человечески, то есть тихонько, без мутных арбитражей, стрельбы, крови и визга в прессе. На доставку бабок Клим отрядил своего племянника, самого доверенного человека – Слона. Тот подобрал толковых пацанов из своей бригады. В итоге пацанов находят отравленными в поезде, а Слон с деньгами просто растворился в воздухе у нас в Глуховецке. Клим просит меня помочь, и отказать ему я не могу. С утра пытаюсь выяснить, не мелькают ли у менял климовские баксы. И тут нарываюсь на фраера, который по благородству души устроил мне шоу Куликовской битвы, угостил обедом и в финале просто впихнул в меня меченые доллары, которые я не особо-то и рассчитывал найти. Честно скажу, Федька, давно меня никто так оригинально не развлекал!
Потеря бабок для Клима – вещь очень неприятная, но это он как-нибудь переживет – не последние. Но вот если он через десять дней не найдет виноватого и не расплатится с Пашей, то тогда он должен будет лимон в качестве штрафа за срыв сделки. А вот это уже серьезно. Если он заплатит штраф, то признает, что его кинули, как вокзального лоха. Это позор и слабость. А если он слаб, то почему бы и другим не попробовать отгрызть у него кусок. Если же не заплатит, то неизвестно, какую ответку метнет Ташкентский, а кроме того, от Клима отвернутся люди. Ему больше не будет доверия. Авторитет в этом мире зарабатывается годами, а потерять его можно за секунду. Короче, если он в ближайшее время не найдет деньги и того, кто его кинул, то для него это может быть началом конца. Да и о своей давней мечте насчет прииска он тоже вынужден будет забыть. Поэтому рыть Клим будет очень основательно. Теперь ты понимаешь, в каком дерьме оказался?
Федор кивнул головой:
– Если вы мне все это рассказываете, то, скорее всего, сдавать Климу не собираетесь. Какой у меня выход? Отдать Климу все деньги в обмен на жизнь? Это поможет выпутаться из этой чертовой истории? Я готов все вернуть хоть сейчас.
– Дурак ты, Федька. Кто бы сейчас ни вернул Климу деньги, он в первую очередь будет подвергнут очень тщательной проверке на причастность к заговору против него. Для этого у Клима есть очень толковые мастера своего дела. И, я тебя уверяю, в этом случае правда все равно выплывет. Ты убил его племянника. Он был его родней и правой рукой. Следовательно, поднять тебя на вилы как виновника всех бед, да еще таким образом демонстративно отомстить за смерть Слона в назидание другим Климу будет очень выгодно. И овцы целы, и волки сыты. Ты сечешь, стручок, о чем я тебе сейчас толкую? Для Клима это идеальный выход, – тяжело дыша, с усмешкой проговорил Борисыч.
– Так что же мне делать? – обреченно спросил Федор.
– Скажи, дружок, а гроши ты хоть надежно заныкал? Есть надежда, что их никто не найдет хотя бы в течение полугода? Раньше-то к ним и прикасаться даже нельзя.
– Думаю, что да, – растерянно ответил Савченко. – На дачу, кроме жены, больше некому приезжать. Да и она туда больше не любит ездить. До лета точно не появится, а то, может, и вообще очень, не скоро. Не до того ей сейчас.
– Хорошо, – задумчиво произнес Семен Борисович. Затем, взглянув на своего помощника, проговорил: – Леша, иди кофейку попей да понаблюдай за улицей на всякий случай, а мы тут еще немного покалякаем.
– Борисыч, уверен? – нахмурившись, спросил Леха.
– Не переживай, ступай, – миролюбиво пробормотал старик.
Помощник кивнул и вышел.
– И еще вопрос к тебе, парень. Чего ты вообще хочешь в этой жизни, к чему стремишься? – спросил старик, вперившись в Федора пронзительным взглядом.
– А вам-то какое дело? – не сдержавшись, раздраженно воскликнул Федор. – Что мы все вокруг да около ходим? Надоело! Давайте уже наконец что-то предметно решать!
– Не борзей, щенок! – неожиданно рявкнул старик. – Я не с каждым такие душещипательные беседы веду. Не нравится – вмиг окажешься привинченным к батарее Клима дожидаться. Разводя тут мансы с тобой, я и так сильно рискую. Все ясно?
– Извините, не хотел обидеть, – смущенно проговорил Федор. – Но боюсь, что вы просто не сможете меня понять.
– Я что, настолько тупой? – с кривой усмешкой спросил Борисыч.
– Да нет, – задумчиво проговорил Федор. – Без обид, но просто мы живем в абсолютно разных мирах.
– А ты еще наивнее, чем кажешься, – рассмеялся старик. – Не такие уж у нас и разные миры, дружок, если вглядеться повнимательнее.
– Ну, ладно, попробую объяснить, – Федор, волнуясь, прокашлялся. – Когда-нибудь я создам собственное предприятие по производству радиолокационной техники. Соберу самых толковых людей, где их заработок будет зависеть только от их талантов и умений. Я же досконально знаю все этапы производства и как его можно усовершенствовать. Хоть сейчас могу по памяти перечислить особенности любого заказа, по которому мы работали. В общем, идей на этот счет у меня много. Честно говоря, в тот момент, когда я увидел те деньги, у меня мелькнула шальная мысль: «Может, это шанс, чтобы мечта стала реальностью?» Ладно, все это лирика, я не думаю, что вам это интересно, – закончил Федор и, тяжело вздохнув, внимательно взглянул на Борисыча.
– То есть если бы климовские миллионы достались тебе, то ты бы вложил их в собственный производственный бизнес? – спросил, усмехнувшись, Борисыч. – А, прогореть не боишься?
– Ну такой риск, наверное, всегда существует. А вы что, хотите мне предложить воспользоваться этими деньгами? – улыбнувшись, в шутку спросил Федор и тут же осекся, натолкнувшись на пристальный серьезный взгляд старика.
– Вы что, серьезно? – изумленно шепотом спросил Федор. Борисыч, глядя на него, медленно кивнул головой.
– Но это как-то… как-то необычно, – подбирая слова, растерянно пробормотал Федор.
– Понимаю, но договор на десять листов мы готовить не будем и подписей кровью ставить тоже не будем. Теперь, по существу. Послезавтра сюда прибудет отряд «октябрят» Клима, возглавлять его будет Вацек. Он у Клима за безопасность отвечает. Мужик очень башковитый, раньше был толковым опером. Уверяю, он перетрясет тут все, под каждый камень заглянет. Кроме того, нашим ментам поступила команда из Москвы от высшего начальства взять на особый контроль поиск пропавшего племянника уважаемого бизнесмена. Поэтому завтра ты должен свалить из города, куда я тебе укажу, – старик протянул Федору листок бумаги. – Выучишь наизусть и уничтожишь. На месте вы получите новые документы и как минимум на полгода зашхеритесь куда-нибудь подальше и поглубже. И только не раньше, чем через полгода ты очень осторожно вернешься сюда за деньгами. Один лимон ты отдашь Лехе. Это мое обязательное условие. Я хоть и оставляю ему приличное наследие, но он заслуживает большего, да и вам будет нужен надежный человек.
– Простите, но кому это вам? Кого вы еще имеете в виду? – растерянно пробормотал Федор.
– Есть одна особа, с ней и будешь свой бизнес поднимать. Если подведешь ее, то ты не жилец, я тебя и с того света, если что, достану. Ясно?
– Вы можете нормально сказать, о ком речь и почему вы решили мне помочь? – раздраженно спросил Федор.
– Рак у меня, парень, долго не протяну, – мрачно проговорил старик. – Первое, что решит Клим, – это поинтересоваться, не причастен ли я к случившемуся. Я был посредником между этими двумя надутыми индюками и вместе с юристами прорабатывал всю схему продажи прииска. Я был в курсе всех деталей операции. Следовательно, ко мне в первую очередь и будут вопросы. Клим знает, что на мне где сядешь, там и слезешь, особенно сейчас. Но он умеет находить человеческие слабости и давить на них с особым старанием. А единственная моя слабая точка – это моя дочь. Она самое ценное, что у меня осталось в жизни. Поэтому для нее оставаться здесь будет очень опасно. Я хочу, чтобы у нее была другая жизнь, подальше отсюда, от моих дел и особенно от Клима. Одной ей будет нелегко, а тут как раз ты вовремя нарисовался. В общем, она считает, что ты и есть ее мужчина, да и выбора она мне особого не оставляет. Мать ее цыганкой была. Черт знает, может, и правда у них какая-то тайная чуйка на мужиков есть? Вот с ней на пару где-нибудь подальше отсюда и замутишь свой бизнес. Ты вроде с головой, и она не дура, да и климовские бабки будут вам в помощь. Так ты сможешь о ней позаботиться?
– Но подождите, я даже не знаком с вашей дочерью! – воскликнул изумленный Федор.
– Ты где сегодня ночевал, Дрантаньян хренов? – усмехнулся Борисыч.
Федор сначала непонимающе заморгал глазами, а затем хлопнул себя по лбу.
– Точно! – воскликнул он. – Ну конечно! Как же я сразу не сообразил! У нее же ваши глаза, один в один! А я все никак не мог понять, кого же мне Марьиванна напоминает!
– Так, с этим разобрались. Теперь дальше. Сейчас ты с Лехой пройдешь краткий курс молодого бойца. Он тебя посвятит в основы отрыва. Слушай его внимательно, он большой мастер по всякой партизанщине.
– Ага, только что-то ваш мастер по партизанщине поздно вступился за вас на Привальной! – язвительно проговорил Федор.
– Когда я знак подал, тогда он и вступился, – раздраженно отрезал старик. – Не сбивай меня с мысли, баламут! На чем я остановился? Ах да…Я дам тебе сто штук зеленью. Это на дорогу, на новые документы и на временное незаметное проживание где-нибудь в глуши. Все климовские банкноты просто, но эффективно помечены, поэтому за кубышкой ты вернешься не раньше, чем через полгода, когда деньги немного остынут. Так, далее. Сегодня же ты едешь во Фрумкино и покупаешь билет на самолет до Калининграда на рейс дня через четыре. Потом едешь домой и обзваниваешь всех своих родственников и корешей в Калининграде. Сообщаешь, что развелся и хочешь вернуться домой, чтобы начать новую жизнь. Первое, что сделает Вацек, если выйдет на тебя, а это очень вероятно, – пробьет твой домашний телефон. Постарается понять, кому ты звонил и, соответственно, где тебя искать. То же самое сделают и менты, если тоже выйдут на тебя. Вот пусть они все дружно и ждут тебя в аэропорту. Тебе это даст некоторую фору. Трюк старый, но до сих пор работает. Все ясно? – спросил Борисыч.
– А что с Машей? – подал голос Федор.
– Она завтра уезжает в Москву в командировку. Помаячит там пару дней, а потом по-тихому слиняет туда же, – Борисыч ткнул дрожащим пальцем в листок, который по-прежнему вертел в руках Федор. – Вот там вы и встретитесь, добираясь каждый своим ходом.
– У меня последний вопрос, – задумчиво проговорил Федор, глядя на старика. – Как думаете, зачем Слон рвался в «Искру»? Что он замышлял? Я там был и выяснил, что сразу на следующий день из того номера, что был указан в найденной у Слона записке, поспешно уехала какая-то симпатичная девушка по имени Вера. Вела себя очень нервозно и, судя по мнению проживающих, явно кого-то ждала.
– Черт знает, возможно, девица – его подруга, и не исключено, что Слон с ней и хотел куда-нибудь свалить. Но теперь это все без разницы и не имеет для нас никакого значения. Пусть теперь Клим копается в сердечных делах своего племянника, – махнул рукой старик. Неожиданно его лицо скривилось от боли, он зажмурился и, согнувшись над столом, яростно заорал: – Леха, твою мать! Тащи сюда стекляшки! Срочно!