Лицо мастера Широ, преподавателя боевых заклинаний, полностью закрывала темная ткань. Не оставалось даже прорезей для глаз. Впервые встретив учителя, Верта подумала, что он слеп, но очень скоро поняла, что ошиблась: видел он ничуть не хуже других, во всяком случае, тут же подмечал любую шалость.
В группе «розочек», когда воспитанницы еще были малышками, ходили самые разные слухи о загадочном преподавателе. Лора настаивала на том, что мастер Широ молод и, конечно, очень красив, потому Сухарь и запрещает ему показывать лицо. Но однажды Дженни и Алана во время прогулки в саду немного отстали от остальных девочек, а когда догнали своих, то выглядели перепуганными до смерти. Вечером, когда Богомолиха ушла в свою комнату, они рассказали о том, что заблудились, свернули не на ту тропинку и неожиданно вышли на небольшую лужайку.
Девочки увидели мастера Широ, стоящего к ним спиной. Он тренировался: одну за другой отправлял огненные стрелы в обугленный и уже довольно потрепанный куст. Алана сказала, что у преподавателя были красивые каштановые вьющиеся волосы.
– А потом? – обрадовалась Лора, надеясь, что ее догадка насчет красоты и молодости подтвердится.
Дженни передернуло.
– А потом он обернулся. И оказалось… – Девочка понизила голос. – Оказалось, что у него нет лица. Оно будто оплавилось. Сгорело, как свечка. Ни носа, ни бровей, ни губ… Брр…
Рано или поздно все воспитанницы узнавали, что мастер Широ был искалечен в битве у Звенящей реки. Многие маги тогда погибли, но все же королевство выстояло перед натиском кочевников. Вот только теперь преподаватель скрывал лицо, чтобы не смущать учениц.
Верта, Эйлин и Мей прибежали в павильон последними – задержались, обсуждая новость о первых смотринах. Их товарки уже разделились по парам и встали друг напротив друга.
– Только вас и ждем, – голос мастера Широ звучал глухо и недовольно. – Давайте на позиции.
Девушки, быстро скинув накидки, бросили их в общую кучу, а после трансформировали форменные платья в костюмы из темной гладкой ткани. Мей еще не совсем пришла в себя после потрясений этого дня, поэтому ее костюм получился розового цвета. «Розочки» захихикали. Впрочем, беззлобно, ведь за долгие шесть лет, проведенных бок о бок, воспитанницы стали ближе друг другу, чем родные сестры. Конечно, иногда они ссорились и ругались, но все-таки это была единственная семья, которую они знали.
– Тихо! – мастер Широ оборвал неуместный смех. – Сегодня отрабатываем заклятие «сеть», позволяющее обезвредить противника. Все помнят ступени? Давайте устроим поединок.
Каждое заклятие состояло их трех ступеней: слово, символ и сила намерения – основа любого магического воздействия. Верта до сих пор вспоминала, как на первом году обучения саднило горло от бесконечного повторения одних и тех же непонятных слов, как болели пальцы, которыми она чертила в воздухе замысловатые символы. А сила намерения по шкале Фергюсона едва достигала трех. Это было досадно. Силой намерения называли сам магический потенциал. Если он равен трем, то и маг, скажем прямо, никудышный. Вот и колдовала маленькая Верта на троечку. Учителя качали головами и делали какие-то пометки в журнале напротив ее имени.
– Бедная ты, бедная, – как-то пожалела ее Лора, которая уже в одиннадцать лет размышляла над тем, как бы лучше пристроиться в жизни. – Если сила не разовьется, отдадут тебя самому завалящему лорду в какой-нибудь медвежий угол. Будешь саранчу от посевов отгонять и на чердаке спать…
– Не слушай ее! – вспылила Эйлин. – Ты пришла позже всех, поэтому у тебя пока троечка! Все будет хорошо, сила появится, вот увидишь! На шестерку, а то и на семерку.
– На десятку! – вдохновилась Верта.
– Ну ты уж хватила, – рассмеялась Элли. – Это только у могущественных магов на десятку.
К выпускному классу Вертрана дотянулась до семерки, а слово и символ в заклинаниях использовала машинально, так же легко, как пользовалась пером.
– Шохорос! – раздался хор голосов.
Кто-то опоздал на долю секунды и попал под заклинание соперницы. Мей, выступавшая в паре с Вертраной, кулем повалилась на землю, опутанная «сетью». Верта едва успела смягчить падение. Оглянулась: на ногах, кроме нее, стояли Эйлин, Лора и Алана.
Во втором поединке выбыли Лора и Эйлин.
– Отлично, отлично. Молодцы, Вертрана и Алана.
Мастер Широ был скуп на похвалу, но поединки любил. Может быть, они напоминали ему дни молодости, когда он был хорош собой и полон сил. Верта в очередной раз пыталась представить то последнее противостояние, что так дорого обошлось магу. Видел ли он огненный шар, летящий в лицо? Почему не увернулся? Неужели не хватило сил?
– О чем задумалась, Вертрана? Вставай в позицию!
Верта поплелась к мастеру, загребая носками туфелек слежавшиеся опилки. Надеялась, что учителя разозлит ее медлительность и он выберет соперницей Алану. Все равно выстоять против мастера Широ у воспитанницы не было ни малейшего шанса.
– Поторопись, Вертрана. Что ты плетешься, как сонная муха?
– Я все равно проиграю, – еле слышно проворчала она.
За дерзость можно было лишиться ужина, но мастер Широ обычно не доносил на воспитанниц, а оставлял на дополнительные занятия, где они до головокружения отрабатывали сложные приемы.
– Конечно, проиграешь! – грубо ответил он. – Но не потому, что слаба. А потому, что не веришь в себя!
Верта, как и предполагала, воткнулась носом в опилки, но слова мастера Широ запомнила.
Вечером, готовясь ко сну, подруги принялись обсуждать новость, которую сообщила Дейзи.
– Как это будет? – спрашивала Мей.
Она помогала распустить косы Эйлин, но так волновалась, что только запутала пряди, пришлось Элли, шипя от боли, раздирать колтуны расческой.
– Как, как! – бурчала она. – Что ты как маленькая! Первая встреча всегда происходит в чайной комнате! Да не трясись ты, никто там тебя не съест и даже не покусает. Посидим чинно-мирно. Зато хоть пирожных поедим!
Сладкоежка Мей невольно улыбнулась, а вот Верту не обрадовали пирожные, хотя воспитанницы лакомились ими только по праздникам.
– Как же я волнуюсь…
– Ой, и я, – созналась Дженни.
– И я… Просто жутко! – присоединилась Алана.
Верта лишь сейчас поняла, что в спальне царит необычная тишина: девушки думали о том, что это последний учебный год в Институте, что время пролетит быстро и совсем скоро каждая из них покинет розовую спальню, став личной помощницей лорда.
– Это ведь… навсегда… – сказала Мей и расплакалась.
Девушки окружили ее со всех сторон, гладили по рукам, нашептывали слова утешения, потом долго сидели на постели Мей, обнявшись. Молчали и вздыхали. Они давно обсудили все, что связано с их предназначением.
В первый год обучения они, наивные глупышки, говорили друг другу: «Мы будем лордам будто заботливые сестры, станем помогать им во всем». Верта никогда в это не верила, но повторяла следом за девочками: «Будто сестры…» И думала иногда: «Потому у магисс и нет детей, ведь откуда взяться ребенку, если лорд точно брат!»
А потом постепенно открылась правда. Лорды не вели себя со своими личными помощницами как братья, отнюдь нет… А для того, чтобы не появлялось детей, проводился специальный обряд «отречения». Никто толком не знал, в чем он заключается, а неизвестность и таинственность, связанная с обрядом, пугала. Незадолго перед выпускным вечером в Институт приезжали маги. Иногда трое, иногда четверо, ведь силы для обряда требовалось немало.
Магов селили во флигеле в глубине сада – маленькое, неказистое здание пустовало большую часть года. Только весной открывались ставни, а по ночам в окнах горел свет. Потемневший от времени дом от этого казался еще более зловещим…
Выпускниц вызывали во флигель по одной. Вернувшись, они никогда не рассказывали, что с ними делали.