«Она была его женой, – подумала я, – в прошедшем времени – значит, теперь уже не жена».
– Она бывшая жена Бриггса? – недоверчиво переспросила я. – И директор отправил ее сюда? Вряд ли это этично.
Лия закатила глаза.
– Более неэтично, чем существование неподотчетной программы ФБР, которая использует несовершеннолетних одаренных людей, чтобы ловить серийных убийц? – Она ухмыльнулась. – Или неэтично посылать на замену агенту Лок свою дочь? Непотизм и сомнительные делишки – явно обычное дело в штабе ФБР.
Слоан отвлеклась от внесения исправлений в конструкцию катапульты.
– По данным на 1999 год, в ФБР не было письменных указаний насчет разрешения или запрета свиданий между сотрудниками, – выпалила она. – Браки внутри компании, между руководителями, агентами и обслуживающим персоналом не исключение, хотя они составляют меньшинство в общей статистике браков сотрудников.
Лия выразительно посмотрела на меня и отбросила волосы назад.
– Если у ФБР нет официальных указаний насчет свиданий, вряд ли они есть насчет развода. Кроме того, речь идет о директоре Стерлинге. О человеке, который фактически выкупил Майкла у его отца, пообещав, что налоговая закроет глаза на его дела. – Она помолчала. – О человеке, который заставил ФБР вытащить меня с улицы и предложил выбор между тюрьмой для несовершеннолетних и этим.
Впервые Лия при мне упомянула свое прошлое до программы. Тюрьма для несовершеннолетних?
– Бриггс и Стерлинг вместе занимались делом моего отца. – Дин сообщил об этом, не дожидаясь вопроса, использовал свое прошлое, чтобы увести разговор от прошлого Лии, и это подтверждало: она говорила правду, а он хотел защитить ее от расспросов. – Бриггс определял стратегию, – продолжал Дин. – Он был целеустремленным, амбициозным, видел расследование как состязание – не с ней, но с любым неизвестным субъектом, которого они выслеживали. Бриггс хотел не просто ловить убийц – он хотел побеждать.
Когда Дин произносил словосочетание «неизвестный субъект», было легко забыть, что его отец никогда не был для него «неизвестным субъектом». Дин жил с убийцей – подлинным психопатом – день за днем, многие годы.
– Стерлинг импульсивна. – Дин продолжал описывать агентов. Вряд ли он снова упомянет отца. – Бесстрашна. У нее горячий нрав, и она следовала своим инстинктам, даже когда это было не очень мудро.
Я подозревала, что личность агента Стерлинг значительно изменилась за прошедшие пять лет, но все равно сложно увидеть связь между взрывной, следующей инстинктам женщиной, которую описывал Дин, и агентом Стерлинг, которая сидела сейчас на кухне. – Дополнительные данные заставили мой мозг усиленно работать, устанавливая связи, выстраивая траекторию между прошлым и настоящим.
– У Бриггса новое дело. – Майкл любил неожиданно напомнить о себе. – Ему только что позвонили.
– Но его команда только что вернулась. – Слоан снова зарядила катапульту. – У ФБР пятьдесят шесть полевых отделений, и вашингтонский – второй по размеру в стране. Существуют десятки команд, которые могли бы взять это дело. Зачем назначать на него Бриггса?
– Потому что я лучше всего подхожу для этой работы, – сказал Бриггс, входя в комнату. – И, – добавил он уже тише, – потому что в какой-то момент Вселенная решила, что я должен страдать.
Я задумалась, относится последняя фраза к делу или к тому факту, что агент Стерлинг дышала ему в затылок. Теперь, зная, что они были женаты, я сомневалась, что его раздражение, когда он выслал меня из комнаты, было исключительно профессиональным. Она забралась в его песочницу – и у них явно имелись проблемы.
– Я отправляюсь с агентом Бриггсом. – Стерлинг демонстративно игнорировала бывшего мужа, обращаясь исключительно к нам. – Если кто-то из вас надеется в этом месяце подойти хотя бы на пять метров к тренировочным упражнениям или зашедшим в тупик расследованиям, лучше бы вам закончить с пробным экзаменом к моему возвращению.
Лия запрокинула голову и рассмеялась.
– Вы думаете, я шучу, мисс Чжан? – спросила агент Стерлинг. Я впервые услышала фамилию Лии, но та и глазом не моргнула.
– Я ничего не думаю, – сказала Лия, – знаю, что вы говорите правду. Но также я знаю, что большие шишки в ФБР не будут в восторге, если вы помешаете их секретным помощникам делать свою работу. Они притащили нас сюда не для того, чтобы мы писали общеобразовательный экзамен, а потому, что мы полезны. Я видела вашего драгоценного папочку, агент Стерлинг. Он играет по правилам, только пока это приносит пользу лично ему, и он определенно не стал бы шантажировать меня, убеждая вступить в программу только ради того, чтобы вы подрезали мне крылья. – Лия откинулась на диван и вытянула ноги. – Если вы думаете иначе, – добавила она и медленно, демонстративно улыбнулась, – то вы врете себе.
Агент Стерлинг ответила не сразу – сначала подождала, чтобы убедиться, что Лия внимательно ее слушает.
– Вы полезны только до тех пор, пока не стали обузой, – спокойно произнесла она. – И, учитывая ваши индивидуальные истории – а в некоторых из них присутствует криминал, мне не потребуется долго убеждать директора, что кое-кто из вас приносит больше проблем, чем пользы.
Дин – сын серийного убийцы, у Майкла проблемы с контролем гнева и отец, который отдал его в ФБР в обмен за отказ от обвинений в налоговых преступлениях. Лия – патологическая лгунья, и, похоже, за ней числились правонарушения. Слоан нацелила катапульту на голову агента Стерлинг. И еще была я.
– Лия, просто сделай ей одолжение и пройди тест, – сказал агент Бриггс голосом человека, предчувствующего приступ головной боли.
– Сделать мне одолжение? – повторила агент Стерлинг. – Ты предлагаешь ей сделать мне одолжение? – Голос Стерлинг зазвучал громче на децибел.
– Лия уже написала тест. – Дин заговорил, прежде чем Бриггс успел что-то ответить. Все присутствующие повернулись к нему. – Она ходячий детектор лжи. Она может решать вопросы с множественным выбором, не приходя в сознание.
Распознавание лжи основано не только на том, какие слова используют люди, но и как их произносят. Если авторы теста писали вопросы, следуя определенной схеме, если между правильными и неверными ответами были тонкие различия, детектор лжи заметит их.
Лия бросила на Дина презрительный взгляд.
– Никогда не даешь мне повеселиться, – буркнула она.
Не обращая на нее внимания, Дин обратился к агенту Стерлинг.
– У вас есть дело? Займитесь им. Не переживайте о нас. С нами все будет в порядке.
У меня возникло ощущение, что на самом деле он говорит: «Со мной все будет в порядке». Что бы она ни говорила, ей, похоже, необходимо это услышать.
«Вы с Бриггсом поймали Дэниела Реддинга, – подумала я, внимательно наблюдая за агентом Стерлинг, – вы спасли Дина». Может, бывшей Бриггса не по душе, что спасенный ею Дин в итоге оказался здесь. Мы жили в доме, где стены завешаны фотографиями серийных убийц, на дне бассейна нарисованы очертания тела – мы жили и дышали смертью и разрушением. Я и Дин – в большей степени, чем остальные.
Если она имеет что-то против программы, почему директор прислал ее на замену Лок? Что-то в происходящем не складывалось.
У Бриггса завибрировал телефон. Он посмотрел на Стерлинг.
– Если мы здесь закончили, местные полицейские прямо сейчас портят улики на месте преступления, а какому-то идиоту пришла в голову светлая идея поговорить с прессой.
Агент Стерлинг выразительно выругалась себе под нос, и я теперь по-другому увидела ее макияж, маникюр и то, как она одевалась и разговаривала. Это был вовсе не способ создать образ профессионализма в глазах остального мира. Это не был защитный слой, чтобы держать остальной мир на расстоянии. Она делала это, чтобы удерживать прежнюю Веронику Стерлинг – ту, которую описывал Дин, – внутри.
Пока я крутила в голове эту мысль, Бриггс и Стерлинг удалились. В тот момент, когда за ними закрылась входная дверь, Лия, Майкл и Слоан бросились к пульту от телевизора. Слоан успела первой. Она включила местный новостной канал. И в следующую секунду я поняла почему.
«Какому-то идиоту пришла в голову светлая идея поговорить с прессой».
Агент Бриггс не стал бы рассказывать нам ничего об активном расследовании. Программа обучения прирожденных официально подразумевала работу только над старыми, зашедшими в тупик делами. Но если до прессы долетело что-то о расследовании, из-за которого Бриггса снова вызвали на задание, у нас появится дополнительный источник информации.
– Давайте посмотрим, чем там заняты мамочка и папочка, а? – произнесла Лия, жадно вперив взгляд в телевизор и ожидая начала фейерверка.
– Лия, я дам тебе тысячу долларов, если ты больше никогда не будешь называть Стерлинга и Бриггс мамочкой и папочкой.
Лия заинтересованно посмотрела на Майкла.
– Технически это правда, – произнесла она, оценивая его предложение, – но тебе нельзя пользоваться трастовым фондом, пока тебе не исполнится двадцать пять, а я не очень верю в отложенное вознаграждение.
Я даже не знала, что у Майкла есть трастовый фонд.
– Экстренные новости. – Все разговоры в студии прекратились, и на экране появилась женщина-репортер. Она стояла перед зданием с готическим шпилем. Ее волосы трепал ветер, на лице застыло серьезное выражение. Это мгновение было наполнено какой-то странной энергией, которая заставила меня посмотреть дальше, даже если я уже догадывалась, что мы сейчас услышим.
– Я стою у здания Колониального университета в Северной Вирджинии. Сегодня все шесть тысяч восемьсот его студентов стали свидетелями трагедии. Один из них был убит, а тело с демонстративной жестокостью оставлено на газоне перед президентским корпусом.
На экране появилось изображение здания, похожего на колониальную усадьбу.
– Источники сообщают, что девушку связали и пытали, а потом задушили антенной ее машины и уложили на капот. Машину и тело нашли рано утром на лужайке перед корпусом президента Колониального университета Ларри Вернона. Полиция сейчас исследует имеющиеся улики, но источник в полицейском участке сообщил, что особый интерес для следователей представляет профессор Джордж Фогль.
На экране промелькнула еще одна картинка – мужчина лет сорока с густыми темными волосами и пронзительным взглядом.
– Профессор Фогль вел несколько популярных курсов, в числе которых «Монстры или люди: психология серийных убийц». Программа этого курса обещала студентам «близкое знакомство с людьми, чьи ужасные преступления стали легендой».
Репортерша поднесла руку к уху и перестала читать с телесуфлера.
– Мне сообщили, что видео тела, которое снял один из студентов, когда полиция прибыла на место преступления, появилось онлайн, оно содержит сцены жестокости. Мы ожидаем заявления от местной полиции и по поводу преступления, и по поводу недостаточной защиты данных, из-за которой утечка стала возможной. С вами была Мария Винсент, для новостей Девятого канала.
Через несколько секунд громкость у телевизора выключили, и Слоан нашла упомянутое видео на своем ноутбуке. Она повернула экран так, чтобы мы видели, и запустила воспроизведение. Место преступления снимали с рук. Назвать картину жестокой было бы преуменьшением.
Никто из нас пятерых не отвел взгляд. Для Лии и Майкла дело было, возможно, в мрачном любопытстве. Для Слоан место преступления представляло собой данные – углы, которые можно измерить, числа, которые можно посчитать. Но для Дина и для меня главное было не в месте преступления. Главное – тело.
Между убийцей и тем, кого он убивает, есть тесная связь. Тело словно сообщение, оно наполнено символическими смыслами, в полной мере доступными только тому, кто может понять потребности, желания и ярость того, кто решил оборвать чужую жизнь.
«Это не тот язык, который людям стоит учить» – так однажды сказал мне Дин, но я чувствовала, что он, как и я, пристально смотрит на экран.
У убитой были длинные светлые волосы. Тот, кто снимал, не смог подойти близко, но даже издали тело выглядело сломанным, кожа – безжизненной. Руки вроде бы были связаны за спиной, и, судя по тому, что ноги не раскинуты в стороны, думаю, он связал и их тоже. Верхняя часть тела свисала с капота машины. Рубашка пропиталась кровью. Даже при сомнительном качестве съемки я могла различить петлю на шее девушки. Черная веревка, отчетливо заметная на фоне белой машины, уходила в люк на крыше.
– Эй! – Полицейский заметил студента, который держал телефон. Студент выругался и бросился бежать, видео оборвалось.
Слоан закрыла ноутбук. В комнате воцарилась тишина.
– Если это всего одно убийство, – наконец сказал Майкл, – значит, это не серийник. Зачем привлекать ФБР?
– Внимание следователей привлек человек, который ведет курс о серийных убийцах, – ответила я, размышляя вслух. – Если замешан преподаватель, возможно, вы захотите, чтобы и дело вел кто-то, у кого есть опыт. – Я посмотрела на Дина, чтобы проверить, согласен ли он, но он сидел неподвижно, глядя на экран телевизора с выключенным звуком. Почему-то я сомневалась, что его так увлек прогноз погоды.
– Дин, – позвала я. Он не ответил.
– Дин! – Лия вытянула ногу и толкнула его пяткой. – Земля вызывает Реддинга!
Дин поднял голову. Светлые волосы свисали на его лицо. Карие глаза смотрели сквозь нас. Он что-то произнес, что – не разобрать, слова застревали в горле, превращаясь во что-то среднее между стоном и шепотом.
– Что ты сказал?
– Связать, – произнес Дин, по-прежнему хрипло, но теперь громче. – Заклеймить. Порезать. Повесить. – Он зажмурился, и его пальцы сжались в кулаки.
– Эй! – Лия мгновенно оказалась рядом с ним. – Эй, Дин! – Она не прикасалась к Дину, но стояла рядом. На ее лице читалось желание защитить его и… страх.
«Сделай что-нибудь», – подумала я.
Последовав примеру Лии, я присела рядом с Дином с другой стороны. Я протянула руку, коснувшись его затылка. Он делал то же самое для меня много раз, когда я только училась забираться в сознание убийц.
Как только моя рука коснулась его, он дернулся. Вскинул руку, и мое запястье внезапно оказалось зажато болезненно крепко. Майкл вскочил на ноги, сверкнув глазами. Я качнула головой, приказывая ему оставаться на месте. Я могла о себе позаботиться.
– Эй, – произнесла я, повторяя слова Лии. – Эй, Дин!
Дин быстро моргнул, три или четыре раза. Я попыталась сосредоточиться на деталях его лица, а не на том, что он смертельной хваткой вцепился в мое запястье. Ресницы у него были не черные, а коричневые, светлее, чем глаза. А глаза смотрели на меня – круглые и темные. Он отпустил мою руку.
– Ты в порядке? – спросил он.
– Она в порядке, – ответила Лия за меня и прищурилась, показывая, что не ждет от меня возражений.
Не обращая внимания на Лию, Дин посмотрел на меня.
– Кэсси?
– Я в порядке, – ответила я. Это правда. Я ощущала место, которое его рука сжимала несколько мгновений назад, но больно не было. Сердце гулко билось. Я сдерживала дрожь в руках. – Ты в порядке?
Я ожидала, что Дин уйдет от ответа, заставит меня замолчать, выйдет. Когда он ответил, я поняла, что им двигало – раскаяние. Он заставил себя сказать больше, чем хотел, чтобы наказать себя за то, что потерял контроль, чтобы искупить вину передо мной.
– Бывало и лучше. – Дин мог остановиться на этом, но не стал. Каждое слово давалось огромным усилием, и у меня внутри все сжалось, когда я осознала, чего ему стоит это сказать. – Преподаватель, ведущий курс «Монстры или люди», которого они ищут? Готов держать пари, что он привлек внимание ФБР из-за того, что один из убийц, о которых он читает свой курс, – это мой отец. – Дин сглотнул и опустил глаза, словно надеясь просверлить ими дырку в ковре. – Бриггс и Стерлинг назначили на это дело, потому что они когда-то занимались делом моего отца.
Я вспомнила, каково это – осматривать место преступления, зная, что оно создано по образцу того места, где убили мою мать. Дин находился рядом со мной. Он был там ради меня.
– Связать. Заклеймить. Порезать. Повесить, – тихо повторила я. – Так твой отец убивал своих жертв. – Я произнесла это не как вопрос, потому что знала. Достаточно посмотреть на Дина, чтобы убедиться в своей правоте.
– Да, – произнес Дин, а затем посмотрел на по-прежнему беззвучный телевизор, – и я почти уверен, что именно так и поступили с этой девушкой.