«Кто бы мог подумать, что бег по карьерной лестнице приведёт меня не на вершину, а наоборот», – я скептически осмотрела рабочее место так называемого помощника руководителя. Нет, здесь довольно чисто и по-своему уютно. Вот только вид старенького факса так и резал глаз.
– Ну? Как вам у нас? – Сергей Михайлович, мой новый непосредственный начальник, не дал и ответить, тут же продолжил сыпать пустыми вопросами: – Танечка вам всё показала? Недели хватит чтобы принять дела? И вот ещё. Как только Аркаша нужные доступы оформит, так сразу ко мне. Договорились?
Я даже кивнуть не успела, как этот жалкий комочек фальшивой улыбки укатился к себе в кабинет.
– Аркаша, – представился мужчина лет тридцати. В его облике сочетались не так давно вышедшие из моды самурайский хвостик и шотландская бородка. Всегда считала, что у айтишников в голове не мозги, а порно-помойка вперемешку со складом хакерских программ. Вот уж кто не умеет и не хочет работать, да ещё и считает себя умнее всех. Как же бесят!
– Илона, – улыбнувшись, я автоматически приподняла плечи, как бы приветливо засмеявшись. Эх, возможно, во мне умерла великая актриса. И зачем только меня понесло в эйчар14? Хотя и там всё закончилось ничем. Иначе с чего бы мне надо было соглашаться на секретарскую работу в совковоподобной компании. Где же я так ошиблась в жизни? Где нагрешила? За что мне всё это к сединам?
– Вы до сих пор пользуетесь факсом или он здесь как дань памяти стоит? – я решила пошутить, а заодно найти повод убрать сие «доисторическое чудовище» прочь отсюда.
– Это? – Аркаша положил руку на факсимильный аппарат. – На всякий случай. Есть несколько компаний, которые пару раз в год присылают что-то факсом. У Тани спроси. Кажется она сегодня опаздывает больше обычного.
Вот-вот! Сразу на «ты», словно я ему подружка.
– Ясно, – едва скрывая огорчение, проронила я.
– Ты не переживай. На днях привезут новенький МФУ от «OKI15». И будет оки-оки! – Аркаша рассмеялся, после чего бесцеремонно уселся в кресло за моим рабочим столом и начал рыться в компьютере. Я понимаю, это часть его работы. Он должен настроить доступы новому сотруднику, установить нужные приложения, программы и прочее. Но всё-таки неприятно, когда кто-то суётся без спроса в твоё почти личное пространство.
Не знаю, когда я стала так остро реагировать на подобное поведение. Но с каждым прожитым днём раздражителей в моей жизни становилось всё больше. Старею? Нет-нет! Прочь пораженческие мысли! Прочь из головы! Я всегда добиваюсь своего! Надо только захотеть и приложить максимум усилий.
– Логин и пароль я написал на стикере. Погоди. Сейчас компьютер перезагрузится. Потом как зайдёшь, сразу увидишь окно смены пароля. Поменяешь, сохрани куда-нибудь. Так, на всякий случай, – Аркаша протянул мне жёлтый квадратный листок. – Телефончик мой там тоже есть. Только не звони раньше десяти утра и после пяти вечера. Ок?
Айтишник помахал рукой и так шустро удрал, что я ощутила себя рефлексирующей улиткой. Бр-р… аж самой неприятно. В этот момент раздался знакомый звук факс-модема, оповещающего что идёт приём-печать документа.
Я оглянулась на многокнопочный телефон времён миллениума. В нижней прорези показался белый бумажный язык, который медленно выползая, скручивался рулончиком. Писк факсимильного аппарата подсказывал мне, что передача документа завершена.
На самом деле, в офисе должна была быть та самая «опоздунья», Татьяна. Она обещала ввести меня в курс всего и передать дела. Однако пока её не наблюдалось. Я подошла к факсу и привычным движением оторвала свернувшийся рулон. Расправив его, я с недоумением уставилась на фрагменты нескольких фотографий, расположенных одна под другой. Разобрать, что на них изображено не представлялось возможным. Одна часть явно засвечена, а другая – точно залита чернилами. Ничего не видно.
– Простите, задержалась немного, – с ходу подскочила ко мне невысокая молодая женщина, которой на вид не было и тридцати. Выпирающий в складках арбузный животик не оставлял сомнений в декретном появлении вакансии.
У меня-то самой детей не было. Хватало возни с племянниками, чтобы отвести душу. Да и возраст уже не тот. И кто сказал, что без детей жизнь пресная? Дураки! Она прекрасная! В отличие от своей сестры, я успела полмира посмотреть. И фигуру сохранила. Нет! Я определённо не жалею, что не впряглась лошадью в семейную арбу.
Татьяна щебетала что-то, не затыкаясь. Девушка выдавала пулемётной очередью адскую смесь сплетен с ознакомительным профайлом сотрудников компании. Из её трескотни я отметила для себя информацию лишь о нескольких проблемных личностях. Всё остальное ерунда.
К концу дня я окончательно убедилась, что жлобское руководство свалило на дурочку-Танечку столько бумажной работы, сколько та только могла вывезти. Но со мной им так не повезло. За совмещение должностей им придётся доплачивать. Я-то могу отличить, где заканчивается грань делопроизводителя и начинается вотчина эйчара. И уж тем более не спутаю обязанности экономиста и бухгалтера с управленческими функциями.
На самом деле, подобным неофициальным совмещением грешат многие мелкие фирмочки. Объём работы не настолько высок, чтобы выделять отдельные ставки для кадровика, экономиста, финансового аналитика, секретаря и бухгалтера. Как правило, хватает двух человек, которые делят весь объём работы между собой за премиальную надбавку к окладу.
В очередной раз удивляюсь судьбе, забросившей меня сюда. Если бы пять лет назад мне сказали, что окажусь в подобной дыре, я рассмеялась бы в лицо. А теперь что? Плакать?
Нет, всё-таки, что пошло не так? За что мне это?!
Семён Семёнович
– Доведение до самоубийства. Вот только обвинения предъявить некому, – Вадим закинул в рот пару орешков. Бросив курить, он приобрёл раздражающую привычку постоянно жевать. В ход шло всё: семечки, арахис, курага, леденцы, солёные сухарики и многое другое.
– С чего такие выводы? – поинтересовался Семён Семёнович, в душе надеясь, что жевать вовремя ответа тому будет неудобно. Да и не вежливо разговаривать с набитым ртом.
– Смотрите сами, – Вадим поднёс ко рту очередной орешек, закинул, но жевать не стал, лишь посасывал его как леденец. – Нижний ящик забит факсами. На них покадровая распечатка с камеры-наблюдения какого-то офиса.
– Не этого? – Семён Семёнович уже сам заметил, что помещение на фото – незнакомый кабинет. И в нём происходило убийство или его инсценировка. Предстояло выяснить, было ли в действительности совершено преступление или это чей-то розыгрыш.
– Думаешь, жертву шантажировали? – Семён Семёнович не торопился хвататься за вывод, который так и напрашивался.
– Я тут поспрашивал. Никто не знает ни о каком убийстве. Правда, народ жмётся, а чего жмётся – хрен поймёшь. Коллектив-то женский в основном. Что у них там на уме?
В углу, возле стеллажа, заставленного папками, стояла корзина с мусором. Вадим не спеша прошёлся до неё и заглянул внутрь. Он с досадой цыкнул сквозь зубы. Видимо, здешние уборщицы вынесли мусор перед уходом, а нового ещё не набралось. Или же оперу курить жуть как хотелось, и вид мусорки напоминал чем-то о вредной привычке. Поэтому цыкал.
На стене прямо за спиной Вадима виднелся кровавый развод. По началу Семён Семёнович не придал ему значения, посчитав, что эксперты без его указки возьмут образец и в заключении напишут свои выводы. Однако за всё время, пока майор находился в офисе, никто не обратил внимания на столь яркий след.
– Семёныч, на что смотришь? – Вадим вдруг шлёпнул по стене ладонью. Как раз в том месте, где развод становился шире и имел более густой цвет.
– Так. Задумался, – нехотя ответил Семён Семёнович, невольно уставившись на проступившее после удара опера очертание арочной двери. Её словно нарисовали кровью, запах которой так и лез в нос. Однако сколько ни всматривался майор, ничего похожего на дверную ручку на стене не заметил. В голову пришла глупая мысль – постучаться.
Подойдя к Вадиму, что стоял прямо у нарисованной арки, Семён Семёнович внезапно засомневался в своём намерении войти. А потому встал как вкопанный в шаге от стены.
– Тайник ищешь? Или скрытую камеру? – подшутил опер и ещё раз похлопал по стене. Тут же от места удара побежали круги, как по воде.
«Дзинь-дзинь-дзинь! Дзинь! Дзинь-дзинь!», – знакомо прозвучали бубенцы над головой Семён Семёновича. Только очутился он не в баре Фаанга с эклерными диванчиками, а в каком-то пузыре. Влажные стенки вокруг то сжимались, стремясь задавить незваного гостя, то расходились, оставляя зазор, в который легко можно протиснуться бочком.
Семён Семёнович не на шутку испугался. Повертевшись на месте, он не придумал ничего лучше, чем начать протискиваться вперёд. Шаг за шагом…
Арей Фаанг
Арей Фаанг смотрел на бессознательное тело майора. В голове копошились нехорошие мыслишки. Однако уговор есть уговор. В следующий миг над телом Семён Семёновича склонилась крепкая женщина в сатиновом сарафане16, надетом поверх льняной рубахи.
– Вы ж не серчайте, барин. Пол мокрый, – виновато проговорила она. – О́на как вас заши́бло-то.
– Марья, – не то спросил, не то позвал Семён Семёнович.
– Ото кто ж? – откликнулся Арей Фаанг в облике простолюдинки. – Вы бы не лежали так. Сыро ж. Застыните.
– Марья… – приоткрыв глаза, майор пытался оглядеться.
– Аграфена Ляксандровна спраша́ла за вас. Мол повернулись али нет. От зара́дуется, – простолюдинка потянула Семён Семёновича за руки и, подхватив под спину, усадила на полу. Майор в полной прострации таращился по сторонам.
– Грушенька? – прищурившись, он вглядывался в сидящую неподалёку Руфину.
– Дынька, – прыснула та и, тут же сжала руками свои груди, наглядно показывая, о чём идёт речь.
Мгновенно пришедший в себя Семён Семёнович подскочил на месте. Да так резко, будто испугался надругательств с её стороны.
– Какой бойкий, – похвалила Руфина и, протянув к нему руки, стала лишь больше кривляться: – Ну же, иди ко мне, мой дерзкий. Возьми сей дивный плод в свой сахарный роток. Почувствуй языком, как сладко, горячо и вкусно здесь.
– Упаси господи, – выпалил Семён Семёнович и осёкся, опасаясь женской ярости, которая, как водится, хуже атомной войны. Однако рыжая бестия лишь расхохоталась. Казалось, её нисколько не задели его слова.
– Ах ты, трусишка, – Руфина в мгновение ока очутилась возле майора. С игривой улыбкой она рывком приблизилась к его лицу и застыла. Внезапно её облик преобразился в нечто жуткое. Семён Семёнович отпрянул.
– Простите негодницу. Малость разыгралась, – извинилась Руфина с фальшивым раскаянием в голосе.
– Алист, выгуляй её где-нибудь. Нам с Семён Семёнычем нужно поговорить, – Арей Фаанг стоял за спиной рыжей бестии, держа руку в её кудрявой шевелюре. Он слишком поздно заметил намерения Руфины, а потому пришлось хватать дерзкую инноминатку за волосы. Иначе она растерзала бы майора быстрее, чем тот успел бы крикнуть: «Помогите!».
Теперь же Фаангу придётся доходчиво объяснить Семён Семёновичу, что тот сделал не так и почему…
Каким же долгим показался мне прошлый месяц. Я втянулась в работу быстро, но одна вещь… Даже думать об этом не хочу.
Как я и предполагала в самом начале, на меня свалили всю бумажную работу в офисе. Даже бухгалтерскую отчётность пришлось делать. Впрочем, зачем жаловаться? По большому счёту я полдня сижу в соц.сетях и пью кофе. Так что завалом работы, как говорится, не страдаю. А получать деньги за безделье оказалось приятней, чем за тяжёлый труд без выходных и проходных. Вымученная зарплата сейчас казалась мутным кошмаром из далёкого прошлого.
Теперь я понимаю дурочку-Танечку, для которой сплетни стали аналогом мыльной оперы для зачуханных домохозяек. Нет. Я определённо никогда такой не стану.
За спиной пискнул факс. Мои ноги похолодели и точно приросли к полу. Каждый вечер, стоило мне остаться в офисе одной, как этот «привет из прошлого века» пугал меня до чёртиков. Шурша, из аппарата вылез бумажный лист и скрутился в рулон.
Мне не хотелось смотреть, что в нём. Но… Всегда в голове звучит: «а вдруг там, что-то важное». После чего я срываю лист и заглядываю в него. И что? Там практически одно и тоже. Испорченные фото-сканы. Правда, в последние дни они стали более чёткими. Я уже могла разглядеть на них обстановку офиса, в котором сейчас работала. Узнала свой стол и стоящий вдоль стены несгораемый шкаф для бумаг. В моём кресле на фото явно кто-то сидел. Кто? Мне пока не удавалось разглядеть. Однако пугало совсем другое.
Из стены к спинке кресла тянулась какая-то размытая фигура. Изображение напоминало смазанный снимок человека в движении. Но кто может выпрыгнуть из стены?
Бред!
Между тем, меня начинала одолевать паника. Кто и зачем шлёт мне дурацкие факсы? Не давала покоя мысль, что в офисе произошло преступление и некий «доброжелатель» пытается предупредить меня, передать компромат. Нет! С компроматом лучше дела не иметь. Свои-то секреты опасны, а чужие подавно.
Но!
Любопытство не оставляло мне выбора. Я уселась в своё кресло и, развернув полученный факс, загнула его края так, чтобы он перестал скручиваться. В этот раз первые несколько фото-сканов оказались чётким. Я взглянула и…
На всех них был этот самый офис. В кресле за компьютером сидела я и просматривала некие бумаги. Из стены возле стеллажа с папками появилась серая тень, которая на следующем снимке уже имела очертания человека. «Призрак», прошёл мимо кресла и, дойдя до бочки с фикусом в углу, кажется, исчез. Хотя исчез ли он на самом деле… Я точно не знала, потому как остальные фото-сканы были неразборчивы. На них точно пролили что-то. И какие-то буроватые брызги вокруг… Кофе?
Успокоившись, я снова заглянула в полученный факс, но изображения на нём стали исчезать как на засвеченной плёнке.
С этого дня я начала оставаться допоздна. Ждала, когда офис совсем опустеет. После чего садилась в кресло и вслушивалась в тишину вокруг. Писк факсимильного аппарата радовал и пугал одновременно. Но снимки с каждым разом становились яснее. Я могла разглядеть больше деталей. А главное, сам фантом уже не казался серым пятном. В нём угадывалась женская фигура, причёска каре-на-ножке, на тонких пальцах светлым кантиком проступали ногти.
«Французский маникюр», – смекнула я.
Странно, но «призрак» ни разу не повернул голову в сторону сидящей в кресле меня. Он просто двигался от одной стены к другой.
Надежда не умирала. Ведь в факсе оставались ещё нераспознанные снимки…
Семён Семёнович
Семён Семёнович хоть и оклемался, но не мог понять, как оказался в кабинете Фаанга. Последнее, что вспоминалось – перезвон бубенцов и… кажется, дверь, нарисованная чем-то красным.
«Самоубийство!» – перед глазами тут же встал образ белокурой девушки, лежащей лицом на залитом кровью столе.
«Нет. Сегодняшняя жертва – брюнетка», – мысленно возразил он сам себе.
– Что-то вы зачастили с обмороками, – Арей Фаанг щёлкнул пальцами, и рядом с ним появилась Акулина, держа в руках знакомый серебряный поднос. А на нём стоял пузатый чайник и две кружки.
Сахарная дева выставила всё на тут же выросший из пола карамельный столик. Брякнула посуда, блюдца, ложки… Зажурчал горячий напиток, наполняя воздух ароматом душистых трав. Едва вдохнув его, Семён Семёнович забылся на минуточку, а может, и на две.
– Я ведь предупреждал, а вы снова, – Фаанг испытующе посмотрел ему прямо в глаза. – В этот раз решили переродиться? Договорённость наша вам не указ? Нехорошо.
– Случайно вышло, – попытался оправдаться Семён Семёнович, хотя толком не понимал в чём виноват. – И дверь показалась мне красной. А за ней…
Вспомнить, что было дальше, не получилось. Чувствовалось, случилась неприятность. Но ни единой детали, ни даже намёка в голове не появилось.
– Вам не стоило вмешиваться. В следующий раз, если столкнётесь с чем-то странным, звоните Алистеру.
– Что со мной случилось? Там, – Семён Семёновича раздирало любопытство. – За дверью.
– Вас затянуло в духовную сущность, жаждущую рождения, – обыденным тоном произнёс Фаанг, словно пояснял известный всем факт. – Руфа услышала звон бубенцов и заглянула из любопытства. Каково же было её удивления застать вас барахтающимся в призрачной матке.
– Как это? – Семён Семёнович недоумевал. – Постойте, ваши инноминаты за мной шпионят?
– Приглядывают. Обычно подобным занимается Алистер, но не в этот раз. Скажите «спасибо», что я вовремя вытащил из женского чрева. Считайте, сегодняшний день ещё одним «днём рождения».
– Постойте, как я мог попасть в… – следующее слово встряло поперёк горла. Семён Семёнович закашлялся.
– Постойте-постойте… Мне-то откуда знать? – Фаанг поднёс кружку к губам и, подув в неё, остужая напиток, пояснил: – Нерождённые мне ни к чему. Правда среди них нечасто встретишь мстительных созданий. Я так припоминаю лишь один случай. В доме терпимости держали комнату избавления от бремени. В ней-то и зародилась похожая призрачная матка. Было интересно…
Фаанг выглядел задумчивым. Казалось, он погрузился в воспоминания и наслаждался ими. В голове же Семён Семёновича творился полный кавардак. События никак не желали складываться в единую логичную, а главное последовательную, цепочку.
С одной стороны, имелось некое преступление, которым вероятно шантажировали погибшую. Чем в итоге и довели до суицида. Семён Семёнович попытался воссоздать в памяти обстановку в офисе, когда он только туда вошёл. Однако картинка в голове всё время путалась. На письменном столе лежала то молоденькая блондинка, то зрелая женщина собранными в тугой пучок тёмными волосами. Образы замещали друг друга, не давая сосредоточиться и отделить реальность от наваждения.
С другой стороны, загадочная дверь, ведущая в место… В какое место? И при чём здесь намёк Фаанга на аборт? Или же он просто его не так понял?
«Точно!» – осенило его. Белокурая девушка оказалась ему знакома. Пятнадцать лет назад, он так же расследовал самоубийство в офисе.
Молоденькая сотрудница закрутила роман с женатым заместителем директора. И как в любовных сериалах случается, забеременела. Мужчина не собирался создавать семью с любовницей, а потому попросту откупился, переведя девушку на хорошую высокооплачиваемую должность. Видимо, чтобы в декрете не на бобах сидеть. Однако новому назначению девушка порадоваться не успела. Написав возлюбленному истеричное смс, она вскрыла себе вены канцелярским ножом.
В те годы Семён Семёнович ещё не успел нагулять себе опыта. Можно сказать, только-только вырос из желторотика. Ещё неокрепшего, но с амбициями и перспективным будущим. Дело беременной самоубийцы быстро закрыли и забыли.
А зря…
Сегодня офис опустел раньше обычного. Руководство устроило всем короткий день, в честь дезинфекции. Я с сожалением начала собираться домой. Похоже, сегодня моему любопытству придётся остаться голодным.
Писк факса раздался в тот момент, когда я уже вышла в коридор. Секундное замешательство и вот я уже сижу в кресле с белым бумажным рулончиком в руках. Первые сканы я уже знала до мелочей, поэтому сразу перешла к тем, что были в конце. Тёмное пятно, мешающее рассмотреть подробности оставалось на том же месте. Вот только я не смогла отвести от него взгляда.
– Ты? – просипела я. С факс-скана на меня смотрело знакомое лицо девушки. Она словно вглядывалась в объектив фотоаппарата или камеры в момент снимка.
По моей спине пробежали мурашки. Кишки в животе забурлили. Я с трудом перевела взгляд на следующее изображение. На нём девушка стояла за спинкой кресла и держала над моей головой обычный магазинный пакет.
Следующий снимок…
Её руки опустились к моей шее, натягивая пластик на лицо жертвы. От резких, быстрых движений мои руки на картинке выглядели смазано.
Следующий снимок…
Теперь «моя убийца» стоит рядом с креслом с канцелярским ножом в руке. Я же беспомощно лежу на своём столе лицом вниз.
Дальше смотреть не хотелось. Сжав листок факса в кулак, я поняла, что рычу. Рычу от страха и беспомощной злости. Рычу, давясь подступившими слезами. Рычу загнанным в угол зверем.
Резко до щелчка я выдвинула ящик стола. Мне нужен был нож. Обычный канцелярский нож. Но его там не оказалось. Порывшись ещё немного, я в панике огляделась по сторонам. На стене рядом со стеллажом проступило пятно, точно, как в факсе. Только оно было вовсе не чёрным, как на снимке, а бурым. Из него, словно из кровавой лужи вынырнула голова.
Я дёрнулась в кресле, чтобы убежать, но не смогла встать. Перед глазами всё стало расплываться, точно моё зрение резко ухудшилось до минус десяти. Стало трудно дышать. Между ног на сиденье забился тёплый, даже горячий, родничок. От него по ногам побежали струйки, устроив на полу небольшую лужицу.
Чтобы я уступила какому-то призраку? Нет! Я всегда всё решала и делала сама! И жизнь свою строила так как сама хотела! Сама! Сама! Сама! Сама…
Я попыталась крикнуть: «Сама, я сама». Но получился лишь жалкий хрип.
И тут я щекой ощущала прохладу письменного стола и тепло собственной крови, растёкшейся по нему. На металлическом лезвии играли блики. Канцелярский нож лежал на коврике для мыши. Мои онемевшие пальцы едва касались его…
Семён Семёнович
Семён Семёнович сидел за столом на кухне, вертя в руках кружку остывшего чая. Безрадостные мысли терзали его разум, заставляя вспоминать старое дело. А почему? Да потому, что сегодня выяснилось, что оно, закрытое как самоубийство, в реальности оказалось хорошо продуманным убийством.
Прошло пятнадцать лет и в памяти Семён Семёновича мало что осталось. Поэтому он забрал из архива дело и внимательно ознакомился с материалом, который сам же когда-то собирал.
Жертвой оказалась довольно симпатичная молодая женщина двадцати семи лет. А вовсе не юная девушка, как помнилось Семён Семёновичу. Она кокетливо улыбалась ему с прижизненных фотографий. Остриженные чуть ниже ушей светлые волосы открывали взору длинную изящную шею. В отличие от Оленьки, ей такая причёска была к лицу.
«Красивая. За что же тебя убили-то?»
Осматривая место преступления, Семён Семёнович не заметил ничего подозрительного. Жертва сидела в кресле, положив голову на стол. Левая рука болталась плетью. На полу под ней валялся канцелярский нож. Другая рука покоилась рядом с лицом умершей. От запястья до локтя шёл глубокий разрез. Кровь залила бумаги на столе и даже впиталась в волосы покойницы.
Телефон жертвы полностью разрядился. В деле остались сведения о последнем сообщении. Именно его Семён Семёнович расценил как символическую предсмертную записку:
«Живи теперь с этим, как сможешь. А когда седина ударит в голову, я вернусь и поквитаюсь с тобой. Жди. Я обязательно приду за тобой».
Сообщение адресовалось заместителю директора, с которым у покойной имелся служебный роман. Как позже выяснилось, незадолго до трагедии любовники бурно ссорились. Причиной послужила пресловутая беременность. Несмотря на уговоры и даже угрозы, женщина собиралась родить ребёнка. Но её решение пошатнулось, когда ей предложили должность заместителя начальника отдела кадров. Безусловно уходить в декретный отпуск с такого места куда лучше, чем будучи обычным референтом. И перспективы просматривались многообещающие. Одно только «но». Желающих занять «вкусную» вакансию в компании хватало. Как только о скором назначении стало известно, в коллективе поползли неприятные слухи и началась тихая травля.
Беременные женщины, в силу своей природы, не в меру впечатлительны и эмоционально нестабильны. Поэтому самоубийству на фоне последних событий никто не удивился.
Сейчас Семён Семёнович припоминал некую напряжённость среди сотрудников компании. Особенно сильно нервничала прекрасная половина. Видимо, женщины опасались, что их «шутки» неверно поймут. Поэтому они все как одна миловидно врали в глаза, неохотно соглашаясь раскрывать некоторые детали травли покойницы.
Версия убийства Семён Семёновичем практически не рассматривалась. А стоило копать именно в этом направлении. Однако после драки кулаками не машут. Сейчас у него в руках новое дело. Илона Бахтеярова десять лет проработала начальником отдела кадров в той самой компании, где погибла беременная референтка. И судя по факсовым распечаткам, кадровица приложила руку к этой смерти. Вот только убийство не принесло сопернице счастье. Компания развалилась и подверглась реорганизации. Странно, что Илоне Борисовне в обновлённую фирме места не нашлось. Последние пять лет женщина сменила восемь мест работы, что говорило либо о некомпетентности, либо о неуживчивом характере. Могло быть что-то ещё или всё вместе.
В любом случае сейчас необходимо выяснить, кто знал о преступлении Бахтеяровой и присылал ей снимки.
«Расчётливая», – Семён Семёнович разглядывал снимки, на которых Илона Борисовна сначала накинула беременной на голову пакет. Немного подержала, чтобы та потеряла сознание. Затем проверила пульс. Это отчётливо видно на снимках. После чего сделала надрез на руке жертвы, предварительно надев на себя дождевик задом наперёд. Снова проверила пульс на шее беременной. Осторожно сняв с себя дождевик, запихнула его в тот самый пакет, которым минуту назад душила несчастную референтку. Последний штрих – смс. И…
– Что это? – вопрос так и сорвался с губ Семён Семёновича. На последних кадрах Илона Борисовна направлялась к месту откуда велась съёмка и, кажется, женщина забрала камеру. Та стояла на точно таком или том же факсе. По нескольким последним кадрам сложно сказать наверняка.
Мысль о шантаже так и свербела в голове Семён Семёновича. Бахтеярова знала, что её преступление снималось. Странно, что на момент смерти у неё за душой ничего не осталось. Никаких накоплений. Она даже машину продала и квартиру обменяла на меньшую, более дешёвую. А денег как не было, так и нет.
После реорганизации компании неприятности сыпались градом на Илону Борисовну. Видимо, шантажист так же, как и Бахтеярова, оказался за бортом и не мог или не хотел искать работу. Предпочёл жить за её счёт.
«Отлично, вот и ниточка, ведущая к убийце», – Семён Семёнович решил с утра отправить Вадима за списками работников её бывшей компании, которые после сокращения или увольнения жили не по средствам. В первую очередь, интересовали те, кто мог незаметно получить запись преступления: служба безопасности и айтишники…
«Облака медленно плыли по водной глади. Весеннее солнышко припекало. После зимы оно почему-то всегда злое. Кусачее…
Ольга опустила руки в воду, чтобы смыть с них кровь. Набрала немного в ладони и поднесла к лицу. Студёная…
Защипало раны на рассечённой брови, да и разбитые губы немного подёргивало. Тёплая кровь сочилась с них не переставая.
«Благо ж, рот не порван», – Ольга посасывала то верхнюю, то нижнюю губу. На душе творилось чёрте что. Сильнее всего чувствовалась обида. Она так и жгла глаза подступающими всё время слезами.
«Безвинна я», – в груди Ольги неловко сдавило. Не вздохнуть. Больно.
– И забедовать17 некому за хулу да блазнь18чужую, – жаловалась она отражению.
Из воды на Ольгу смотрело избитое лицо женщины. Каждая чёрточка в нём казалась ей знакомой и в тоже время – нет. Через плечо пшеничным перевяслом19 свесилась растрёпанная коса. Голова болела, как если бы на ней только что волосы рвали.
Шмыгнув распухшим носом, Ольга ударила по отражению. После чего встала, и забросив косу за спину, развернулась чтобы идти домой. Однако и шагу сделать не смогла.
Прямо перед ней стоял мужчина в годах. Старомодный камзол и парик были заляпаны грязью. Особо сильно испачканными казались штаны и сапоги. На последних так вообще налипли комья земли вперемешку с травой. Мужчина посмотрел на Ольгу горящим, бесноватым взглядом. Отчего она вся подобралась, готовая не то бежать, не то давать отпор.
– Марья, – обратился к ней странноватый пугающий мужик и протянул вперёд руки, словно желая заключить её в объятья.
– Георгий Степанович, – слова сами слетели с губ Ольги. – До греха не доводи. Я ж спотятить можу20.
– Ож, ты курва! – разнёсся по округе голос, точно гром с небес.
Ольга глянула за спину мужчины и увидела Олега. В его глазах читались бешенство и жажда убийства. Густая борода, доходящая ему почти до груди, странно торчала на две стороны.
Ольга почувствовала, как живот свело от страха. В голове осталась лишь одна мысль: «я безвинна». Олег прошёл сквозь мужчину, который всё ещё стоял с распростёртыми объятиями. Мысль о неминуемой смерти сковала разум. Не пошевелиться, не убежать, не закричать…»
Ольга резко открыла глаза. Сердце колотилось в горле. Того и гляди выпрыгнет. Такого сильного приступа тахикардии у неё раньше не случалось.
«Вот до чего доводят пустые страхи», – Ольга посетовала на развившуюся после нападения паранойю. Приснившийся кошмар стал таять в памяти. Вся его реалистичность пропала, оставив немного тревоги в душе. Вкус крови ещё чувствовался на языке, но ни страха, ни боли уже не ощущалось.
Поворочавшись в постели, Ольга попыталась заснуть. Но торчащая в окне луна смотрелась, как бельмо в глазу, мешая спать. Пришлось встать, принять душ и приготовить завтрак. После чего возник совершенно обоснованный вопрос: «Что дальше?». За учёбу садиться неохота. А лазанье по соц.сетям уже через десять минут утомило однообразием.
Не зная куда деть себя от скуки, Ольга стала рыться в телефоне и наткнулась на контакт Олега. Они обменялась номерами, когда тот провожал её. С того дня они несколько раз уже списывались в мессенджере. Удалённо общаться с бородатым опером в чём-то было забавно. Общие темы нашлись быстро. Кино и музыка, развлечения и спорт.
Олег пригласил её на крытый каток. Довольно необычно для первого свидания, да и для свидания вообще. Но отказать себе в удовольствии вдоволь накататься Ольга не смогла. Поэтому согласилась.
И вот, на тебе! Специально легла спать пораньше, чтобы нормально встать хотя бы к десяти. Да от волнения приснилась какая-то чушь. Теперь сиди, глаза пучь. Больше всего сейчас Ольга переживала, что сон сморит её позже, когда она придёт на каток. Проваландавшись ещё полчаса, она забралась в ванну с плеером и книжкой…
Телефон трезвонил, как ненормальный. Вода остыла. Книжка валялась на полу. Один наушник трещал в ухе, второй плавал у груди. Ольга подорвалась к полотенцу. Выскочила впопыхах схватив телефон. Несколько пропущенных звонков и все от Олега.
Она перезвонила, извинилась как могла и чокнутой белкой поскакала собираться.
Ольга примчалась на место встречи так быстро как смогла. Всю дорогу ощущала, что с одеждой всё не так. Но править что-то уже поздно.
– Девушкам положено немного опаздывать. Только не думал, что «немного» – это два часа, – смеясь в бороду, заметил Олег.
«Прождал от силы десять минут и начал трезвонить. А строит из себя…» – Ольга прикинула, что из тех двух часов, что он назвал полтора составляла дорога и минут двадцать сборы.
– Прокат там. Идём? – Олег кивнул в сторону одноэтажного строения, путь до которого весь выложен чёрными дырчатыми квадратами. Ходить по ним Ольге показалось неприятным. Как-то мягко и пружинисто.
Как только лезвие конька коснулось льда, время полетело со скоростью скольжения ног по катку. День прошёл отлично. Ольга забыла о своей паранойе и спасительном майоре. В завершении всего Олежка проводил её домой и остался в гостях.
Раньше Ольга так не поступала, считая, что для близких отношений нужно куда больше одного свидания. А тут её словно подменили. Нет, даже не так. Вселилось в неё что-то или кто-то. Она даже чувствовать стала иначе. Откуда-то появилось необъяснимое ощущение родства с Олегом. Словно они давно знакомы, просто забыли и вот снова встретились. Радость воссоединения так и бушевала в крови, разжигая пламя страсти. Даже обычные прикосновения заставляли Ольгу трепетать. Сбивалось дыхание и всё время бросало в жар.
Уже дома она с трудом сознавала что творит. Как изголодавшийся зверь набросилась она на Олега, который, казалось, того и ждал. Одежда мешала, но снимать её некогда. Уже в прихожей их тела сплелись воедино. Там же Ольга с неистовым желанием принимала в себя плоть мужчины, с которым была знакома всего несколько дней. Его грубоватая манера, силовые захваты, порывистые движения, носорожье сопение возбуждали Ольгу, хотя раньше она не замечала за собой тягу к резковатому сексу.
И всё это время её не покидало ощущение дежавю…
Арей Фаанг
– Подарок? – иронично заметил Фаанг, когда Семён Семёнович поставил на карамельный стол факсимильный аппарат.
– Что скажете о нём?
– Скажу то же, что и раньше. Вы полезли не в своё дело, – хозяин безымянной двери встал и повернулся к майору спиной, показывая тем самым свою незаинтересованность в продолжении разговора. Однако тот его не понял и продолжал настаивать.