Через пять минут за мной пришел Валерий и повел меня, дрожащего и плачущего, снова в подвал.
– Эх, Миша, я же предупреждал тебя… Неужели нельзя было потерпеть. – прошептал Валерий, заводя меня в комнату.
– Он трахал меня так больно, – я продолжал реветь, мой голос охрип, зубы стучали от страха…
– Как я тебе уже говорил, ты ничего не знаешь о боли! Надо было стараться продержаться в его фаворитах как можно дольше, придурок! Прожил бы подольше!
Я был в ужасе от того дерьма, что пришлось ощущать и лицезреть в этом месте. Мои моральные силы были на исходе. Я просто не понимал, как вообще земля носит таких мразей, как этот Пахан?
Я не мог смириться с тем, что мне пришлось испытать столь жуткую болезненную близость с ним, и не мог понять, как живут с этим другие. А как же те солдаты-контрактники, которые видели, как меня привезли? Они ведь все в курсе, для чего меня сюда доставили! И для чего притащили в дом генерала.
Судя по всему, про подвальные камеры тоже все в курсе. Эти вояки знают, что людей держат насильно и Пахан над ними издевается. И никто при этом ничего не говорит, словно все так и должно быть! Как они вообще спят ночами зная, чем занимаются тут же – несколькими этажами ниже?!
Всю первую ночь в своей келье я проревел, вспоминая и хороня свои несбыточные мечты.
Утром ко мне заглянул Валерий и позвал на завтрак. Я нехотя встал и побрел в столовую. Мне было до сих пор больно, но я держался.
Взяв поднос, я пошел в большой зал, где уже сидели парни и завтракали. Все как на подбор белокурые и кудрявые. Все-таки у генерала реально бзик на кудрявых блондинов.
А потом я внезапно увидел… Мне показалось на миг, что у меня галлюцинация. За одним из столов сидел Костя. Он был выкрашенный в белый цвет и у него теперь тоже завивались волосы, но определенно, это был он.
Я сел напротив него и уставился, выпучив глаза. Он устало поднял на меня взгляд и снова опустил голову.
– Костя? Это ты?!
– Это я. – тихо сказал он умирающим голосом.
– Но… Как ты здесь оказался?
– В тот день мне сказали, что груз не дошел до части и что генерал рвет и мечет. Замену не нашли, меня быстро перекрасили и сделали химию. Теперь подкрашивают корни. Прости, не могу сказать, что рад тебя видеть. Могу посочувствовать…
– Костя… Ты здесь уже давно, получается?
– Точно не знаю. С того дня, как мы расстались.
– Костя, ты главное держись, мы выберемся отсюда! – прошептал я, пытаясь подбодрить друга. – У нас есть шанс спастись!
Он поднял на меня глаза и криво улыбнулся, а на глазах мелькнули слезы.
– Может быть, но уже не для меня.
– Что с тобой? Ты болен? – я заметил его бледную кожу и болезненный вид.
– У меня берут костный мозг, и… вырезали почку. А через две недели уже назначена операция на сердце… Так что это мои последние дни. Через две недели мое сердце будет биться в другом теле.
У меня внутри все сжалось и я почувствовал сильную тошноту. Аппетит пропал напрочь.
– Ты… Что ты такое говоришь?! Они у тебя хотят забрать сердце?! – я дрожал и судорожно дышал.
– Я тут не один такой. – вздохнул Костя. – А ты думал, генерал будет трахать раз в месяц и остальное время тебя будут просто кормить и держать тут?
– Ну… мне так сказали…
– Мне тоже это говорили. Иначе я бы сразу вскрыл вены.
– Костя, мне очень жаль…
– Мне тоже! – он поднял на меня глаза и снова опустил, видимо не желая видеть мой ужас на лице.
После завтрака за мной пришел Валерий и повел в медпункт.
– Сейчас тебе сделают небольшую операцию, но ты не переживай, будет не больно.
– У меня хотят забрать какой-то орган? – я чуть не падал, еле передвигая ноги.
– Боже упаси! Какие органы? – наиграно изумился Валерий. – Просто тебе повесят колокольчик. Это фетиш нашего хозяина, ему очень нравятся колокола. Суеверный очень. Да и пометить вас хочет, свою собственность.
Он улыбался и его явно забавлял мой страх.
– Проходи, Валерий. Это новенький? – улыбнулся врач. – Клади его сюда. Ноги раздвинуть!
– Что вы хотите со мной делать? – я напрягся и начал вырываться.
– Я же сказал, колокольчики повесят! – повысил голос Валерий. – Ты ничего не почувствуешь, проснешься, и уже будешь окольцован!
Меня положили на стол и развели ноги в стороны. Врач осматривал мои яйца, а я трясся и не мог нормально дышать.
– Все хорошо, мошонка хорошая, будет сидеть как влитое!
Он подошел и взял мою руку, начиная выискивать вену.
– Работай кулаком! Вот так! – Он воткнул мне иглу и начал вводить какой-то препарат. Я хотел было что-то спросить, но почувствовал шум в ушах и отключился.
Пришел в себя уже в своей спальне. Рядом стоял Валерий.
– Что со мной сделали? – я быстро посмотрел на живот. Вроде все на месте. Потом посмотрел на забинтованный пах и ощутил сильную тяжесть.
– Тебе сделали своеобразный пирсинг. Такого нигде не делают. Поэтому и под наркозом, скажем так, это очень ювелирная работа, требует много времени и сил. Поверь, тебе понравится! Пока не трогай, там намазали, чтобы заживало быстрее. Нужно будет каждый день утром и вечером смазывать, чтобы не загноилось.
Я смотрел непонимающим взглядом, приходя в себя после наркоза.
– Отдыхай, до завтра тебя никто не потревожит, а утром будет построение. Там все и узнаешь.
В обед я кое-как встал и пошел в столовую. Внизу все болело, а еще дико чесалось. Я старался не смотреть, что там. Ощущения были жуткие.
Кости нигде не было. У меня на душе стало так тоскливо, что я чуть не расплакался. За что они так с ним поступили? Он ведь молодой, у него вся жизнь впереди. А они у него отняли почку, а сейчас хотят лишить сердца. Это не справедливо!
Я кое-как поел, стараясь не смотреть на других своих товарищей по несчастью. Парни между собой почти не общались. И многие выглядели совсем больными. У меня внезапно возникла мысль, что они уже многие тут разделены на органы. И может быть, прямо сейчас, кто-то покупает и мое сердце.
Снова затошнило. Я кое-как встал и побрел в свою комнату. Боль в паху становилась все сильнее. Вечером я попросил у Валерия обезболивающее и он охотно мне выделил лекарство.
Когда я ходил в туалет, я осторожно отодвигал пластырь, чтобы посмотреть, что там такое с моими яйцами. Ощущалось, что мне туда надели что-то железное и огромное.
А утром мне сняли повязки и подвели к зеркалу. Я ахнул и чуть не грохнулся в обморок. Мошонку проткнули в нескольких местах и там сидели приличного размера кольца.
– Отлично! Прижились, как родные! – восхитился доктор. – Садись, буду готовить тебя к построению.
Он смазал кольца, а потом начал надевать небольшие колокольчики.
– Пять штук, все по-разному звенят. Тебе понравится! – улыбнулся он. – Будешь теперь звенеть, как и все остальные.
Я задумался, не слышал, чтобы кто-то из ребят звенел. Зато я впервые услышал этот звон, когда меня потащили на построение.
Генерал приказал всем раздеться до гола. Затем начались издевательства, или другими словами, моральное подавление.