До кухни она добралась благополучно, и принялась за поиски еды. Разумеется, тут тоже все позабирали. Лиза вздохнула и уже собралась уходить, но тут в цветочном горшке, на подоконнике, заметила ключ, наверное, тут его Валентина или кто из крепостных забыл. Не став гадать, как он туда попал, Лизавета взяла его, отряхнув от земли, открыла дверь в чулан.
Раздув тлеющие в печи угли Елизавета поставила чайник разогреваться, а сама принялась за холодную телятину с хреном. Закусив яблочным муссом, который она тоже обнаружила в отпертом ею чулане. В ожидании чая Лиза от нечего делать принялась перелистывать лежавшую на кухонном шкафу газету, которую, как говорила за ужином Наталья, семья Тактаевых из года в год выписывает для крепостных. Не найдя ничего интересного Лизавета, закрыв газету, принялась ждать пока вскипит чай. Через минуту она уже наслаждалась великолепным зеленым чаем и булочкой с маслом.
После "ночной трапезы" Лиза добралась до своей комнаты, и легла на кровать, перед этим задув за собой свечу. Завтрашний день ее мало беспокоил, она знала, что если все убрала, то Валентина ничего не заметит. Ее няня была такая, что если обнаружит что-нибудь, то будет выяснять причину и находить правду, пока не доберется до истины, а если не найдет ничего, то и обращать внимание не на, что не будет.
Поевшая и довольная, она крепко и быстро заснула. Когда Лиза проснулась, был уже день. Солнце светило сквозь голубые ситцевые занавески, и ее комната показалась ей особенно веселой и приветливой с ее побеленными стенами, и ковром на полу, что Елизавета сразу почувствовала прилив бодрости. Ведь юность очень чувствительна к внешним впечатлениям. Лиза подумала, что новая жизнь для нее уже началась и, что в ней будут не только огорчения и трудности. Но также удовольствия и радости. Девушка встала с постели и тщательно приготовила себе одежду: ее любимое розовое, украшенное ярко-красными розами, платье, а также под цвет платья, но без роз, домашние туфли, а пока накинула халат. Она от природы, любила изысканно и красиво выглядеть, не в ее правилах было пренебрегать своим внешним видом, она всегда выглядела красиво в своих ярких шелковых нарядах. Лизавета взяла с тумбочки не большой золотой колокольчик, которым обычно звали крепостных, и позвонила несколько раз: ей надо было, чтобы Валентина ее заплела и одела, ведь она не могла появиться на людях растрепанной.
Няня появилась через две минуты с подносом, на котором, аппетитно попахивая, были: сливочное масло, булочки и чай. У Валентины было такое лицо, как будто она за, что-то мысленно ругала свою молодую хозяйку. Но вот за что? А может быть за ее "ночную трапезу", но как она узнала, ведь перед тем как лечь спать, Лиза убрала все в чулан и помыла посуду? – Валентина, одень меня и заплети, – попросила няню Елизавета.
Ее няня не проронив не слова, взяла в руки Лизин корсет со стула. Как Лизавета ненавидела эту вещь! Тугая, неудобная, сковывающая все движения! Но она все же его носила, не хотя этого, а потому-что так принято. Сделав глубокий вздох, она села на кровать и скинула с себя халат.
– Ай! – вскрикнула девушка, когда Валентина со всей силы потянула за тесемки. – Сиди смирно, дитя, – наконец-то заговорила ее няня.
– Sacre dieu! (Фр .-Черт побери!), -заругалась на французском шепотом Лиза, хотя знала, что няня ничего из этого не поймет, но непременно расскажет княгине Полиновой, маме Елизаветы.
Но к счастью Валентина ничего не услышала, она только нахваливала талию Лизы, видно только ей одной эта часть одежды было по душе. Ведь каждый раз с улыбкой она расхваливала талию Елизаветы.
Наконец Лиза была одета и заплетена. Длинные каштановые волосы вились до самой груди, и в них красовался красный цветок, который ей вплела в волосы Валентина.
–Что вы вчера делали ночью на кухне? – спросила няня у Елизаветы.
– Я? – не поняла девушка, – Ничего! – соврала она, рассматривая себя в большом зеркале в углу, в котором виднелась вся ее одежда: от цветка на голове, до розовых туфелек.
– "Oh diel! Que c'est beau!" (Фр. -"O Боже! Какая прелесть!") – воскликнула про себя Лиза, восхищаясь своим отражением в зеркале.
Тут опять послышался голос Валентины и то, что она сказала заставило Елизавету обернуться:
– Если вы еще раз устроите трапезу ночью на кухне, я все расскажу Арины
Владимировне. – Няня, прошу тебя, я больше так не буду, не говори ничего маменьке. Мне просто захотелось, есть, – попросила Лизавета, как обычно надув губки и похлопав длинными ресницами.
– Хорошо, – согласилась няня, – но, чтобы это было в последний раз, – предупредила она молодую хозяйку и вышла из комнаты, чему девушка была очень рада.
Вскоре и Лиза ушла из комнаты. Есть ей не хотелось, ведь совсем недавно она выпила горячий чай и съела булочку, которые принесла Валентина. И решила осмотреть дом.