Кучер сидел на козлах, держа поводья, а лошадь не спеша шла по дороге по направлению к вокзалу, там они сядут на поезд и уедут туда, где от родного дома останутся только воспоминания и ничего больше. Воспоминания, которые резали, жгли больно сердце и душу, которые нельзя было вспоминать без слез. Они были болезненны всем, кроме Арины, которая, похоже, вздохнула с облегчением в душе, когда их дом скрылся из вида. Может быть, она просто старалась скрыть свои эмоции, быть сильной, а может она хотела поехать в Петербург, ведь там ее любовь, мечта всей ее жизни. Но, чтобы – это не было она его хорошо, скрывала, и на ее лице нельзя было ничего почесть, оно было такое же, как раньше, и глаза не отражали не каких чувств.
Часы, проведенные в дороге, были ветреные и дождливые, но когда поезд прибыл в Петербург, жаркое солнце уже храбро взялось за работу и трудилось во всю, стараясь высушить улицы, превратившиеся в потоки и водопады грязи. Глинистая площадь перед вокзалом, вдоль и поперек изрытая колесами и копытами, представляла собой жидкое месиво наподобие тех луж, которые Оля, Лиза, Валентина и Рина встречали в Новгороде по дороге на вокзал. Мулы тонули в этой жиже, возницы чертыхались, а фонтаны грязи летели из-под колес.
Елизавета стояла на нижней подножке вагона и не решалась вступить на землю, последовать примеру няни, которая минуту назад спустилась вниз, замарав туфли и подол платья. Сзади стояли Арина и Ольга, они терпеливо ждали решение Лизы, им тоже, как и ей не хотелось пачкать подолы дорогих платьев и туфли. Лизавета оглядывалась по сторонам, ища глазами среди всех этих
громыхающих повозок коляску, которая бы отвезла их в дом Тактаевых. Она увидела, что к ней, с видом важным и величественным, направляется, шлепая в сапогах по лужам, и тонув в них до пят, мужчина средних лет, с черными, чуть седыми волосами, но в его теле не было видно не грамма лишнего веса, со шляпой в руках.
– Петя, – позвала его Арина, крикнув через плечо младшей дочери и мужчина прибавив шаг, поспешил на ее зов. – Княгиня Полинова, я очень рад вас видеть, – улыбаясь, произнес он, но сразу же изменился в лице, увидав, как недобро на него поглядела Рина. А это мне сдается ваша младшая дочь Елизавета? А я Петя-кучер семьи Тактаевых. Стойте, не лезьте в такую грязь, – испугано промолвил он, увидев как Лиза, подобрав юбки, уже была готова спрыгнуть вниз, – Я гляжу вы не лучше дочери княгине и князя Тактаевых -Анастасии Васильевной. Дайте я вас снесу.
Он поднял Лизавету на руки, поднял легко, и вскоре она очутилась рядом с Валентиной стоя на дороге. Потом Петя без труда перенес Арину, которая, только оказавшись на земле. Принялась отряхивать платье, которое даже не было грязным и поправлять шляпку, которая как ей показалось, сбилась. А потом кучер перенес Олю. Петр взял их вещи и направился к коляске, показывая путь четырем женщинам, которые шли за ним, подобрав юбки, чтобы не испачкать их в грязи. Они сели в экипаж и тронулись, как только Петя взобрался на козлы и ударил лошадь кнутом.
– А где Наталья? – поинтересовалась у него Рина, поглядывая по сторонам. – Она дома, Арина Владимировна, не сердитесь на нее, она была очень расстроена, что не может вас встретить, но Василий Андреевич запретил ей в такую погоду выходить, можно ведь запачкать себе туфли и платье.
" какие они мои родственники из семьи Тактаевых" -подумала Лиза, трясясь в коляске, с трудом выбравшийся из привокзальной грязи. Она стала с интересом поглядывать по сторонам, и ее настроение немного поднялось, никогда раньше ей не доводилось видеть такого красивого города, да, она много о нем слышала, но и представить не могла, что он такой великолепный. Ольга тоже принялась смотреть на улицы, она просто не могла остаться равнодушной, как Рина, которая смотрела только вперед. Это было не в стиле Оли, всегда любопытная она стремилась все увидеть и узнать первой.
Лиза глядела во все глаза, любуясь на кирпичные здания вдоль улицы, по которой они проезжали. Петербург гудел как встревоженный улей, был не такой, как тихий, знакомый Оле и Лизавете с детства – Великий Новгород. Петербург был наполнен людьми, которые были Лизе не знакомы: женщины выходили или садились в коляски, несколько гуляли пешком, как девочки отметили про себя, большинство из них были крепостными или нищими, а мужчины останавливались и приветствовали красивых, но совершенно не знакомых им женщин в экипаже семьи Тактаевых, снимая шляпы.
У Лизы, привыкшей к неспешному, ленивому течению жизни, к тишине, просто дух захватывало от всей этой суматохи, но она пришлась ей по вкусу.
Кипучая атмосфера Петербурга приятно волновала и бодрила, и сердце Лизаветы учащенно билось, словно ей передалось лихорадимое биение пульса города.
Пока коляска медленно пробиралась по главной улице города, Елизавета с интересом разглядывала новые здания и новые лица. В толпе на тротуаре мелькали военные мундиры с медалями и нашивками, указывающими на принадлежность к войскам. Большинство из них были среднего возраста и лишь несколько человек пожилого. Они шли гордо подняв головы, за их плечами было Бородинское сражение-26 августа 1812 года. А Лиза знала только восстание декабристов в 1825 году-эту дату она не забудет никогда, ведь именно в 1825 году умер ее и Ольгин отец-Семен Иванович Полинов, и она считала, считает и будет считать, что в смерти Сени виноваты только декабристы. "О! – мысленно воскликнула Лиза, перестав думать о доме, что себя расстраивать, она молода, а его не вернуть! – Кажется мне здесь нравиться, жизнь тут бьет ключом и все так интересно!»