Медленно приходя в себя, Уилл заставил себя не шевелиться. Он чувствовал, как колется торчавшая из тюфяка солома, ощущал прелый запах: срезанное сено слишком долго оставалось в поле. А ещё зловоние от несвежего пива и от потных тел всех тех, кто спал на этом матрасе, – его явно не проветривали. Похоже, сейчас Уилл находился в какой-то гостинице. До него доносились голоса.
– Никогда не видела ничего подобного, – говорила девушка.
– Никто не видел, – тихо ответил ей мужчина. – Я не знаю никого, кому под силу вложить Осквернённый Клинок обратно в ножны. Но что бы ни сделал этот мальчик, похоже, ему пришлось за это поплатиться.
Уилл лежал очень тихо, понимая, что речь идёт о чёрном мече с корабля. Притворяясь спящим, юноша тщательно подмечал всё вокруг. Его не сковали. Синяки от побоев и порезы пульсировали, а волосы всё ещё оставались влажными, но он больше не чувствовал леденящий холод с реки. Оба голоса казались знакомыми.
– Кто… Кто он такой? – Девушка старалась говорить тихо.
– Мне ведомо лишь, что он ранен и что Саймон зачем-то хотел его получить.
– Уилл просто потерял сознание. Я не била его. Ничего такого, – добавила собеседница, словно оправдываясь. – Когда он очнётся…
– Он уже очнулся, – ответил мужчина.
Уилл открыл глаза и натолкнулся на пристальный взгляд Джастиса. Его волосы цвета воронова крыла обрамляли удивительное благородное лицо. На корабле воин проявил сокрушительную силу, орудуя палашом, и позже, когда боролся с поднимавшейся водой, после чего прорвался сквозь толпу людей на судне, как воплощение самой надежды.
– Теперь надобно решить, что делать дальше, – проговорил Джастис.
Коричневый плащ скрывал его странную одежду, но мужчина всё ещё носил при себе меч. Уилл видел, как плащ топорщился поверх оружия.
В этой грязной комнате со стенами, покрытыми потрескавшейся штукатуркой, Джастис выглядел ещё более неуместно, чем на корабле – словно скульптура героя, ожившая в совсем не подходящей для этого обстановке.
Позади него, опустив плечи, сидела девушка с привлекательными, хоть и похожими на мальчишеские чертами лица и яростным хмурым взглядом – Вайолет. Она вернулась за ним, Уилл помнил это ясно. Теперь их обоих объединял секрет о её невероятной силе. Эта незримая нить протянулась между ними после того, с чем довелось столкнуться вместе.
А вот то, как Джастис и Вайолет смотрели на Уилла, было ново: настороженно, словно он представлял собой опасность, и они не знали, чего ожидать. Вспомнилась та ночь в Боухилле: нападение, отчаянные слова матери перед смертью, постоянное преследование. А ведь юноша даже не знал, почему те люди гнались за ним и почему пытались убить… Только тот взгляд и нож, направленный на него…
Уилл приподнялся и сел на матрасе, игнорируя резкую боль и приступ головокружения.
– Мне нужно уйти.
Справа находилась дверь, единственный выход отсюда. Окна закрывали ставни, выкрашенные в чёрный цвет и снабжённые тяжёлыми деревянными щеколдами. Толстые оштукатуренные стены заглушали большую часть звуков, но снизу, из-под деревянного пола, доносились тихие голоса. Похоже, эта комната располагалась на самом верхнем этаже гостиницы. Сердце забилось от хорошо знакомого застарелого страха.
Первое правило, которое пришлось усвоить Уиллу, – держаться подальше от постоялых дворов, потому что за ними постоянно наблюдали. Как и за дорогами.
– Всё хорошо. Мы выбрались с корабля, – сказала Вайолет. – Ты в безопасности.
– Никто из нас не в безопасности, – возразил Джастис.
Он приблизился вплотную к Уиллу, который постарался не вздрогнуть, когда ощутил кожей движение воздуха от опавшего плаща мужчины. Затем изучил юношу, каждый синяк и порез на его руках и на лице, потом посмотрел ему в глаза и тихо добавил:
– Полагаю, ты понимаешь это даже лучше, нежели мы. Не так ли?
Уилл чувствовал себя уязвимым. Его видели насквозь – впервые с тех пор, как он ударился в бега. Эти двое знали, что Саймон хотел заполучить его. Возможно, они знали и что-то ещё, например, ответы на вопросы: почему он убил мою мать? Почему преследует меня?
В конце концов, оба его спутника являлись частью всей этой истории, как таинственное отражение в зеркале, медальон и та ужасающая вспышка чёрного пламени. То, как Джастис сражался на судне, казалось просто физически невозможным. Он бросил молодого мужчину из одного конца трюма в другой. Воин был так же невероятно силён, как и Вайолет, которая разорвала цепи.
Любой из них обладал достаточной мощью, чтобы разорвать Уилла надвое. Но куда больше его пугало то, что они могли знать о нём.
– Понятия не имею, о чём вы, – он постарался, чтобы его голос звучал ровно.
Джастис снял с пояса висевшую там, словно чётки у монаха, тонкую серебряную цепочку с закреплённым на конце большим осколком белого халцедона, гладкого точно галька.
– Это – реликвия моего ордена, – сказал вместо ответа мужчина. – Помогает раненым. – Он взял со стола помятую жестяную кружку и начал наливать воду из кувшина, удерживая цепочку так, чтобы влага стекала по камню. – Вот, выпей-ка.
– Я в порядке, – возразил Уилл.
– Говорят, после битвы при Оридесе основатель нашего ордена исцелял раненых с помощью этого камня. Их было так много, что все трещины и сколы реликвии сгладила вода. Невзирая на угасающую силу халцедона – сие чудо для тех, кто ничего не знает о старом мире.
Соприкасаясь с камнем, влага искрилась, сверкала словно чистейший родник в солнечных лучах. Уилл почувствовал то же покалывание, как когда заглянул в зеркало. Джастис назвал это чудом.
Мужчина передал кружку с лежащим на дне камнем. Серебряная цепочка свисала через край. Уилл невольно взял её, хотя собирался просто отодвинуть. Блики, отражённые реликвией, падали ему на лицо, как солнечный свет.
Юноша поднёс кружку к губам. Вода оказалась прохладной – то, что надо. Головокружение отступило, как и тяжёлая усталость, которую он испытывал с тех самых пор, как поднялся на корабль. И хотя порезы не затянулись чудесным образом, казалось, что боль от побоев немного утихла и даже дышать стало легче.
– Наше краткое пристанище носит имя «Белый Олень», – объяснил Джастис. – И ты прав. Нам нельзя оставаться в гостинице надолго.
– Я уже сказал: мне нужно уйти, – Уилл попытался встать.
– Ты едва в состоянии самостоятельно передвигаться, – покачал головой Джастис. – И ошибаешься, если полагаешь, будто на улицах Лондона будет безопаснее. У Саймона целая сеть соглядатаев. Только Чертог вне его власти. Нужно дождаться ночи и придумать, как пробраться туда.
– Чертог? – переспросил Уилл.
– Не думаю, – произнёс Джастис, – что вы двое понимаете, во что оказались втянуты.
Уилл невольно посмотрел на Вайолет. Тёмные кудрявые волосы коротко пострижены, как у мальчишки, а смуглую кожу на лице покрывают веснушки. Одежда хоть и походит на то, что носил он сам – брюки, жилет и камзол, – однако гораздо лучшего качества.
«Вы двое…» Юноша не знал, как его нынешние спутники оказались связаны. Последнее, что помнил Уилл: он пытался сделать шаг, закинув руку на плечи Вайолет, а потом его захлестнула слабость. Перед этим Джастис сражался с людьми Саймона, и девушка была на их стороне. А сейчас оказалась здесь – стояла у закрытых окон, напряжённая. Мужчина обошёл единственные из предметов мебели в комнате стул и стол, после чего сосредоточил внимание на Уилле.
– Так расскажите мне, – проговорил тот.
– Вот что известно мне, – сказал Джастис. – Саймон искал мальчика и его мать на протяжении семнадцати лет: следил за дорогами, за гостиницами и за портами в этой стране, на материке и за его пределами, вплоть до самых отдалённых уголков своей торговой империи. Объекты же интереса успешно скрывались, всегда оставаясь на шаг впереди. До тех самых пор, пока девять месяцев назад Саймон всё же не обнаружил и не убил их обоих. – Мужчина подался вперёд, пристально глядя на Уилла. – Прошлой ночью я следил за кораблём из укрытия и увидел, как Лев выкрикивал приказы под дождём, а люди с горящими факелами под покровом ночи вели на борт пленника. Я думал, что это мой брат по оружию Маркус. Но это оказался кое-кто другой.
– Понятия не имею, какое отношение всё это имеет лично ко мне, – сказал Уилл и невольно затаил дыхание, вспомнив, и как скрывался все эти месяцы, и страх в глазах матери на протяжении многих лет до того.
– Действительно? – уточнил Джастис. – Хоть я и не могу призвать Клинок, мне довелось повидать и сразиться с тёмными и опасными существами. И Саймон – самый опасный из них. Поелику он обратил на тебя свой взор, скрыться и сбежать уже не удастся.
– Это невозможно, – вмешалась Вайолет. – Саймон – обычный купец. Он суров, но все докеры такие. А вы говорите о нём, словно… Он не убивает женщин и детей.
– Вы действительно полагаете, что всё это – просто торговые операции? – спросил Джастис. – Вы видели клейма на запястьях людей Саймона. Видели неестественную силу того, кого называют Львом.
– Вы имеете в виду того юношу, с которым сражались, – уточнила Вайолет.
– Юноша, который взял в плен вас обоих, – ответил Джастис.
«Вас обоих?» Уилл невольно посмотрел на девушку, которая залилась виноватым румянцем. Она точно не была пленницей, так как сама подхватила того юношу, Льва, и вытащила его с тонущего корабля.
Уилл вдруг понял, что Джастис этого не знает. Как и о том, что Вайолет работала на Саймона, а считает её пленницей, потому и привёл сюда.
Теперь стало ясно, почему они действовали как союзники. И почему девушка так нервничала, а Джастис доверял ей и спокойно поворачивался спиной, словно не замечая угрозы. В темноте трюма, в хаосе боя он, похоже, просто не видел, кто его оглушил.
Джастис никак не мог знать, что Вайолет оставила его плавать в воде лицом вниз без сознания, а вместо него спасла Льва Саймона.
Уилл помнил, как остался один, измученный. А трюм постепенно затапливало, и чёрная вода бурлила вокруг, поднимаясь все выше. Вложить кошмарный меч в ножны удалось, а вот сбежать с корабля – нет. Держали цепи, прикованные к тяжёлой балке. Тогда юноша думал, что всё кончено, что все попытки сбежать привели его в тёмный тупик, который вскоре станет водной могилой.
А затем поднял взгляд и увидел сердитое лицо Вайолет, стоявшей на ступеньках. Она пробралась вперёд, положила руки на плечи, сорвала цепи. И вот Уилл очнулся в гостинице, хотя уже и не надеялся, что когда-либо придёт в себя.
– Да, – подтвердил он без заминки, намеренно не глядя на Вайолет, а только на Джастиса. – Юноша, который взял нас обоих в плен.
– Создание Саймона, – с отвращением произнёс тот. – Он поклялся служить господину, как и положено Льву. Это в его крови.
Уилл скорее почувствовал, чем увидел, как Вайолет отреагировала на эти слова.
– Вы ведь знаете, не так ли? Знаете, что объединяет все эти… – он мог бы сказать «чудеса», как выразился сам Джастис, а мог бы подобрать собственное определение – ужасы. – Все эти странные неестественные вещи.
Женщина с глазами, как у мамы, в зеркале… Меч, источавший чёрное пламя на корабле… Мэтью, который передал странный медальон, а потом погиб… Уилл никогда не забудет мёртвые глаза слуги и то, как они слепо вглядывались в дождь…
– Я не могу поведать тебе всё, – ответил Джастис, понизив голос. – Даже для моего ордена многие тайны по-прежнему скрыты. А некоторые истории рассказывать слишком опасно даже при свете дня.
– Я видел… разное. И знаю, что Саймон – опасный человек, – произнёс Уилл. – Никто не выжигает собственное имя на телах своих людей.
– Ты думаешь, «С» на его клейме означает «Саймон»? – покачал головой Джастис. – Или, быть может, «слуга», «смирение»? Нет, эта буква – символ чего-то гораздо более древнего. Ужасная печать, имеющая власть над его последователями. Власть, которую они даже не понимают до конца.
– Что это за символ? – спросил Уилл.
Джастис просто смотрел на него, явно зная ответ. Это клеймо казалось древней, злой, хищной тайной, словно именно она, а не люди, носившие тавро, преследовала Уилла. Его сердце забилось чаще, будто что-то огромное и очень важное приблизилось к самой границе восприятия – но так, что не дотянуться.
После долгой паузы Джастис подвинул стул и сел, наполовину скрытый тенями, как и тяжёлым коричневым плащом, и произнёс:
– Это всё, что я могу вам рассказать. – Свет в комнате стал ещё тусклее: – Давным-давно мир был полон чудес. Магии, как вы бы это назвали. Огромные башни и дворцы, благоуханные сады, необыкновенные диковины…
Казалось, эта история знакома Уиллу, хотя он никогда её прежде не слышал.
– В том самом мире появился Тёмный Король. Его сила росла, и он убивал всех, кто стоял у него на пути, – в комнате горела одна-единственная свеча, и её пламя колебалось, размывая черты Джастиса. Уилл почувствовал, что почти задыхается, что каждое слово точно заклинание выплетает образы старого мира в его сознании. – Это была эпоха ужаса. Тень Тёмного Короля окутала все земли. Целые армии разбивались о его мощь. Города пали, разрушенные его ордами. Герои отдавали жизни, чтобы удержать его хотя бы на мгновение. Огни мира гасли один за другим, доколе не остался лишь светоч – Последнее Пламя. Оставшиеся борцы с тьмой собрались рядом с ним на последний бой.
Уилл видел всё это – островок света в окружении тёмной бездны, и посреди неё – фигуру, облечённую невероятной силой, увенчанную бледной короной.
– Они сражались, – продолжал Джастис, – пока земля не была очищена. Они сражались за свою жизнь и за все будущие поколения. И благодаря их великой жертве Тёмный Король всё же оказался свергнут…
– Но как? – Уилл, совершенно поглощённый рассказом, казалось, словно сам оказался там, измученный боем, чувствуя жар пламени и привкус пепла на губах.
– Этого никто не знает, – ответил Хранитель. – Но его поражение дорого обошлось всем. От того мира ничего не осталось, всё лежало в руинах. Выживших оказалось слишком мало. Минули годы, и всё потонуло в тишине времени. Трава проросла на полях боя, где когда-то сражались армии. Дворцы стали не более чем россыпью камней, забытыми творениями мёртвых… Понемногу люди заселили эти земли, построили города, не зная, что находилось здесь прежде. Ибо тот мир – это наш мир, только утративший все чудеса, кроме крохотных осколков вроде этого камня. А со временем и последние реликвии истают, обратятся в ничто.
Джастис поднял белый халцедон, покачивавшийся на конце цепочки словно маятник гипнотизёра.
«Осколок некогда великого мира…» – подумал Уилл.
– А Саймон? – спросил он, будто только сейчас вынырнув из зачарованного сна и с удивлением обнаружив вокруг себя обычную комнату в гостинице – словно и не было никаких образов прошлого.
– Саймон – потомок Тёмного Короля, поклявшегося вернуться и снова захватить своё королевство, – ответил Джастис, и взгляд его омрачился. – И делает всё, чтобы помочь ему снова занять трон.
Словно порыв ветра пронёсся по комнате, и Уиллу вдруг стало очень холодно.
«Саймон делает всё, чтобы вернуть его…»
Эти слова звенели в его разуме, и он боялся того, что оставалось пока за закрытыми ставнями. Люди Саймона с клеймом в виде буквы «С» на запястьях убили мать Уилла, а потом преследовали его самого, чтобы тоже убить.
Старый мир, Тёмный Король – всё это казалось невозможным. И всё же присутствие той самой фигуры в бледном венце ощущалось так реально, словно она была сейчас прямо здесь, с ними.
Белый халцедон покачивался на цепочке, и Уилл откуда-то знал, что этот артефакт – не единственный осколок старого мира. Таковым был и чёрный меч на корабле – ужасающее оружие, раскопанное Саймоном для смертоносных целей. При одном воспоминании о клинке Уилл невольно вздрогнул.
– Такого не пишут в книгах по истории, – потрясённо проговорил он.
– Не всё, что записано, случилось на самом деле, – ответил Джастис, – и не всё, что случилось, записали, – он выглядел встревоженным. – Только в моём ордене помнят об этом. Только мы блюдём древние традиции, и не случайно именно сейчас Тёмный Король протянул руку сквозь время, ведь наши ряды редеют.
Плащ соскользнул с левого плеча Джастиса, и Уилл увидел сразу две вещи. Во-первых, ткань на рукаве от запястья до плеча покраснела от крови. Мужчина получил пулю, заслонив Вайолет, так как думал, что спасает её от людей Саймона. Во-вторых – испачканный, потёртый, но всё ещё чёткий символ на облачении: белая звезда с лучами разной длины, похожая на компасную розу.
«Яркая звезда по-прежнему сияет…» – вспомнил Уилл.
– Вы – Хранитель, – произнёс он и вдруг вспомнил о медальоне, который носил под рубахой.
Люди Саймона не забрали его, не найдя ничего интересного в тусклом покорёженном куске старого металла.
– Наш священный долг состоит в том, чтобы противостоять Тьме, – ответил Джастис. – Но если Саймон добьётся своего, одних нас будет недостаточно. Когда Тёмный Король обрёл власть, все пали пред ним. И единственным, кто мог его остановить…
Уилл почувствовал, как это знание рвётся изнутри, словно оно часть его.
– Единственной, – поправил он. – Это была женщина.
Он вспомнил незнакомку в зеркале, древнюю и прекрасную, с глазами, полными той же решимости, что и у матери Уилла. Он вспомнил, как его буквально обожгло узнаванием, когда их взгляды встретились. И казалось, она тоже узнала его.
– Она смотрела на меня так, словно знала, кто я.
Что-то внутри сжалось.
– Ты видел её?
– В зеркале, – на миг Уилл прикрыл глаза, почувствовав тепло металла на груди, но потом всё же решился. – На ней было вот это.
Дрожащими пальцами юноша расстегнул грубую рубаху, вынул потёртый медальон. Тот покачивался на кожаном шнурке – пятилистный цветок, на котором выгравированы слова на странном языке. И теперь эти слова обретали новый смысл:
Когда придёт время для новой битвы, я не смогу сражаться.
Потому у меня будет дитя.
Джастис замер.
– Откуда это у тебя?
Уилл подумал о Мэтью, старом слуге матери, вспомнил его невидящие глаза, его промокшую насквозь одежду.
– Он принадлежал моей матери.
Джастис резко выдохнул и в следующий миг сунул медальон обратно под рубаху юноши, помешав ему задать вопрос, прошипев:
– Не показывай его больше никому. – Мужчина выглядел потрясённым, и Уилл понял, что в самом деле лучше спрятать медальон и зашнуровать рубаху. – Нужно отвести тебя к Старейшине Хранителей. Я явился на тот корабль в поисках Маркуса, моего брата по оружию, но встретился с тем, что мне не по силам, – Джастис серьёзно взглянул на него. – Но клянусь защищать тебя даже ценой собственной жизни. Мой меч к твоим услугам. Я не позволю Саймону забрать тебя. – Хранитель на секунду прикрыл глаза, словно даже ему был ведом страх. – Полагаю, после твоего побега он перероет весь Лондон, лишь бы снова найти тебя.
«Ты должен пойти к Хранителям», – сказал Мэтью. Джастис мог дать ответы на интересующие вопросы и пока единственный из всех встреченных противостоял Саймону. А ещё, похоже, понимал, с чем имеет дело.
Уилл кивнул.
– До заката осталось недолго, – проговорил Джастис. – Как только стемнеет, мы можем отправиться в Чертог, все втроём.
– Все втроём, – повторил Уилл, думая о странном союзе, сложившемся там, в сплаве воды и чёрного пламени, и обернулся, ища взглядом Вайолет.
Её нигде не было.