Несмотря на капитуляцию Германии отдельные группировки нацистских войск не спешили складывать оружие. Особо тревожное положение сложилось в западной части Латвии – Курляндии. Здесь закрепились остатки немецкой группы армии «Север», зажатые двумя советскими фронтами.
В окруженной группировке имелось около тридцати дивизий неполного состава, общей численностью от ста пятидесяти до двухсот сорока тысяч солдат и офицеров немецкой армии. Группа «Курляндия» продолжала сопротивляться вплоть до середины мая 1945 года. Всего в плен сдалось до двухсот тысяч человек, включая четырнадцать тысяч латышских добровольцев. 22 мая был уничтожен крупный отряд эсэсовцев, численностью более трехсот человек. Под развернутыми знаменами 6-го армейского корпуса СС во главе со своим командиром Вальтером Крюгером он пытался вырваться из окружения. Был уничтожен. С советской стороны погибли двадцать пять красноармейцев, сам Крюгер застрелился.
Сразу после общей капитуляции, фашисты высадили морской десант на датский остров Борнхольм. Немецкий гарнизон выставил ультиматум о сдаче только американцам.
Бои продолжались два дня. В плен захватили одиннадцать тысяч нацистов.
12 мая ожесточенный бой разгорелся возле чехословацкой деревни Сливница. Отходившую на запад группировку СС блокировали и разбили. Тысячу эсэсовцев уничтожили, ещё семь тысяч попали в плен.
14-15 мая в Словении произошла «Полянская битва». Целая армия в количестве тридцати тысяч фашистов и хорватских усташей пытались уйти в Италию к союзникам. На их пути встали югославские партизаны и советские офицеры, прорывавшиеся были разгромлены. Длительные бои шли на нидерландском острове Тексел. Здесь ещё в апреле 45-го подняли восстание советские военнопленные. Им обещали помощь союзники, но позже забыли. Не было связи, и остров оказался отрезанным от материка. Там никто не знал, что война закончилась, и только когда один местный житель сбежал с острова и вызвал канадских военных, боевые действия завершились, немцы сдались.
Через полчаса с территории городка, гудя моторами, выехала колонна «Студебекеров». В кузовах покачивались бойцы, впереди пылил «джип». Рядом с водителем сидел Лосев, позади Артюхов и Каламбет.
Разведчик подполковник Артюхов был родом из Одессы и, как говорится, свой человек. Иногда он наезжал в батальон, где подобрав группу добровольцев, ходил за линию фронта. А ещё был веселым и компанейским человеком. После удачных поисков[13] Лосев не раз пил с ним водку.
По информации Артюхова, остаточная группа немцев в количестве до роты проявилась в искомом квадрате. Прошлой ночью, выйдя к дороге, атаковала несколько грузовиков с продовольствием, расстреляв водителей и охрану.
– Не иначе жрать нечего, – констатировал разведчик. – Вот и напали.
Колонна быстро продвигалась к юго-востоку, благо дорожная сеть это позволяла.
– Нам бы такие дороги, – обернулся Лосев к Артюхову с Каламбетом.
– Это да, – согласились оба. – В России подобных мало.
– Что-то не вижу твоего замполита, – наклонился вперед подполковник. – Никак ранен или погиб?
– Уехал поступать в военно-политическую академию, – снова обернулся Лосев.
– Да, растёт, – покрутил головой разведчик.
– Шустрый малый.
– Куда шустрей, – хмыкнул заместитель. – Хотите о нём историю?
– Давай.
– Значит так. Было это год назад, под Кутно. Нас тогда отвели на пополнение. Помнишь, комбат?
Лосев молча кивнул.
– Так вот, – продолжил капитан. – Разместили в какой-то деревне, замполит определился на постой к молодой дебелой польке. Ну и ребята решили пошутить.
Ночью подобрались к окнам, заглянули – он в кровати дерет хозяйку. Один саданул прикладом в стекло, а второй дико заорал: «Немцы!»
Замполит в подштанниках заскакал к двери, а оттуда в лес. Утром едва нашли.
– Га-га-га! – грянул в кабине дружный смех. Громче всех ржал представитель штаба.
– И чем всё закончилось? – утёр слезы разведчик.
– Не стали разочаровывать, – пожал плечами Каламбет. – Он до сих пор в неведении.
Колонна между тем двигалась всё дальше. По сторонам тянулись живописные ландшафты: зеленые поля перемежались лесами, голубели реки и озера, у горизонта в бледной дымке проступали горы.
Спустя полтора часа, миновав небольшой городок со средневековым замком на скале, прибыли месту назначения. Это был уходящий к югу лесной массив, возле которого у дороги темнели три сожженных полуторки. Лосев приказал остановиться. «Джип», сбавив ход, подвернул к первой, сползшей в кювет машине. Скрипнули тормоза, «джип» встал. За ним – вся колонна. Комбат и остальные вышли из кабины, Лосев достал из планшета карту, развернул на капоте.
– Значит так, – упер палец в координатную сетку. – Лес тянется вдоль дороги на несколько километров. С флангов поля, в тылу река, – чиркнул ногтем. – Окружим и прочешем, – обернулся к заместителю: – Ротных ко мне!.
Через короткое время те стояли у «джипа», Лосев поставил боевую задачу.
– Начало через десять минут, – взглянул на наручные часы. – Выполнять!
Офицеры, козырнув, побежали к грузовикам, хлопнули дверцы кабин. Затем три грузовика тронулись вперёд, задние развернулись к началу леса. Остальные остались на месте.
– К машинам! – донеслась оттуда команда.
Открылись задние борта, на траву спрыгивали бойцы, строились за кюветом в две шеренги. Затем всех рассредоточили на расстоянии нескольких метров друг от друга. По истечении контрольного времени последовала команда «Вперёд!». Держа оружие наизготовку, цепь двинулась по оставленному немцами следу и исчезла среди деревьев.
Комбат с заместителем и разведчиком остались на месте, там же минометная рота и водители.
– Ну что, подышим? – достал Артюхов из кармана коробку «Герцеговины Флор».
– От таких грех отказываться, – первым взял папиросу Каламбет. Задымили.
Солнце между тем поднялось к зениту, в небе пушились легкие облака, под ними черной точкой дрожал жаворонок.
– Тут словно и не было войны, – нарушил тишину Каламбет.
– Этих мест она не коснулась, – выдул ноздрями дым разведчик. – Прошла мимо.
Лосев уселся на бампер «джипа» и надвинул на глаза фуражку.
Спустя полчаса издалека донеслись звуки стрельбы, все насторожились. Потом из леса вынырнул боец в каске, тяжело дыша, подбежал к машине.
– Вестовой от командира третьей роты, товарищ майор. Наткнулись на охранение фрицев! Завязали бой.
– Добро, – снова взглянул на часы Лосев. – Веди.
Вслед за вестовым потрусили к деревьям. Там ещё была прохлада, пахло хвоей и сыростью. Звуки боя между тем нарастали, теперь стрельба возникла и на флангах. Достали пистолеты.
– Попались, гады, – оскалился Каламбет, щелкнув затвором. Под ногами мягко пружинил мох, выскочили на поляну. Её пересекал санитар с сумкой через плечо, он тащил под мышки раненого.
– Куда его? – бросил на ходу Лосев.
– Пулевое в живот, – просипел тот и поволок дальше.
Затем наткнулись на трупы двух немцев. Из-за деревьев замахали – сюда!
Там залегла цепь. Согнувшись, подбежал ротный, доложил:
– Впереди противник.
– Много?
– В охранении было трое. Судя по интенсивности ответного огня, не меньше взвода. Отошли. Я пока выслал разведку.
– Будем ждать, – принял решение комбат.
Укрылись за выворотнем упавшей сосны, прислушались. Стрельба на флангах стала затихать, а потом сошла на нет. Вскоре появились два разведчика в маскхалатах и сообщили, что впереди в километре пустошь и развалины старого замка немцы укрылись там.
За ними прибежал связной из первой роты. Доложил то же.
– Вроде мы их обложили, а, комбат? – подмигнул представитель штаба.
– Давай быстро назад, – приказал связному Лосев. – Максюте передай, выдвинуться вперёд и залечь. Никаких действий не предпринимать до моей команды.
С таким же распоряжением отправили связного в третью роту.
– Ну что? Двинемся и мы? – кивнули в сторону чащи Артюхов с Каламбетом.
Вместо ответа комбат подозвал лежавшего за соседним деревом усатого сержанта.
– Дуй к дороге, Сальков, и веди сюда минометчиков. Усёк?
– Понял, товарищ комбат, – боец Сальков забросил за спину автомат и поспешил обратно.
– Теперь можно и вперёд. Давай, Яшкин, командуй, – бросил комбат ротному.
Старший лейтенант, встав на ноги, махнул рукой с зажатым в ней «ТТ» на ремешке. Цепь поднялась и осторожно двинулась дальше. Вскоре лес начал редеть, вышли к поросшей кустарником опушке, залегли снова. Перед ними открылась низина с озером. Рядом находилось то, что было когда-то замком.
Лосев достал из футляра бинокль, покрутил наводку. Оптика приблизила остатки стен, наполовину разрушенную башню и каменное здание без крыши. В нем темнели два ряда амбразур.
– Метров пятьсот будет, – сказал наблюдавший в свой бинокль Каламбет.
– Ну-ка дай, – протянул руку Артюхов и чертыхнулся, – из той коробки простреливается вся местность.
– Готовиться к атаке, товарищ майор? – перебежал к комбату ротный.
– Подождём минометы, – Лосев опустил бинокль.
– Умное решение, – согласился подполковник. – Зачем зря ложить бойцов?
Как только минометы прибыли, Лосев приказал развернуть расчеты.
– Готовы, товарищ комбат, – доложил через пять минут командир батареи.
– Восемь залпов, а затем дробь, – повернул к лейтенанту голову. – Давай!
Тот, придерживая полевую сумку, порысил обратно.
– Бат-тарея огонь! – донеслось сзади.
Последовали резкие хлопки, в небо унеслись пристрелочные мины, на развалинах вспучились разрывы. Затем батарея перешла на поражение. Мины начали рваться внутри каменной коробки.
Отзвучал последний залп, над развалинами крепости повисло облако пыли, а когда оно рассеялось, в одной из нижних амбразур замелькало что-то белое.
– Что и требовалось доказать, – сказал Лосев. – Яшкин, принимай капитуляцию.
Старший лейтенант поднял роту. Топоча сапогами, цепь заспешила к развалинам. За ней, сунув пистолеты в кобуры, двинулось начальство.
Когда подошли к форту, у его покрытой лишайниками стены под охраной автоматчиков, понурясь, стоял десяток пленных в камуфляже.
– Wer ist der Alteste?[14] – остановился напротив Артюхов.
Один, в офицерской фуражке с черепом, что-то прохрипел. Последовали ещё несколько вопросов с ответами. Подполковник удовлетворенно кивнул: «Gut»[15].
– Остатки полка Ваффен СС, прорвались из Бреслау. Двигались в землю[16] Гессен, чтобы сдаться американцам, – перевел слова немца.
– Хрен им. Не получилось, – сжал губы Каламбет.
Через низкий проход вошли внутрь. Там валялись изрешеченные осколками тела, оружие со снаряжением, стонали раненые, которых перевязывали двое санитаров. Удушливо пахло взрывчаткой.
– Семьдесят пять дохлых фрицев, – возник рядом Яшкин. – А в том углу, – кивнул на дальний, – ещё один. Не иначе большая шишка.
Хрустя гравием и камнями, направились туда.
На санитарных алюминиевых носилках лежал лет пятидесяти немец в запорошенном пылью мундире. На плечах витые погоны, в петлицах дубовые листья. Правая нога до бедра в гипсе. В откинутой руке «вальтер», из простреленного виска ещё сочилась кровь.
Артюхов наклонился, похлопал мертвеца по нагрудным карманам и извлёк из одного серое удостоверение с орлом. Развернул.
– Командир полка Ваффен СС «Бессляйн», бригаденфюрер[17] Людвиг Фогель. По-нашему, генерал-майор, – отщелкнув кнопки, сунул фашистское удостоверение в планшетку.
– Не захотел идти в плен, гад, – харкнул на землю Яшкин. – Видать сильно зверствовал.
– Ладно, прикажи собрать оружие и документы, – сказал комбат. – Пленных с ранеными и этого, – взглянул на тело, – отправь к машинам.