Событие сезона – бар-мицва Дэвида Кравица-младшего[42], сына Дэвида Кравица, главы RepCo, самого влиятельного, самого безжалостного, самого важного агента в Голливуде. Приглашены 250 избранных гостей. Двадцать из них – друзья тринадцатилетнего мальчика. Остальные – люди из киноиндустрии. Это самое желанное приглашение: оно определяет, кто есть кто, это список лучших из лучших.
Стоимость банкета, опубликованная в прессе, значительно превышает 100 000 долларов. Стоимость всего праздника подсчитать затруднительно. Среди развлечений – выступления Майкла Джексона, Бобби и нескольких человек, о которых я никогда не слышал (эти люди не будут брать плату за свои услуги и готовы в знак уважения предоставить своих музыкантов, технарей, микшеров, операторов спецэффектов), и световое или лазерное шоу.
Одна из тем праздника – по крайней мере, для детей – ниндзя. Поговаривают, что это безвкусное самолюбование. Кравиц изучает кэндо, японское искусство боя на мечах. Его сенсей – японский фехтовальщик по имени Сакуро Дзюдзо. Ходят слухи, что Кравиц увлекся кэндо из-за соперничества с Майклом Овицем. Овиц – приверженец айкидо, боевого искусства, которое изобрели в сороковых годах также в Японии. Всякий раз при обсуждении боевых искусств Кравиц указывает, что кэндо, «путь меча», содержит подлинное учение Бусидо – кодекс самурая, а все приемы айкидо на самом деле основаны на движениях, разработанных для меча, то есть являются производными от них.
Это Кравиц стимулировал создание фильма «Американский ниндзя», в котором Сакуро Дзюдзо играет роль японского мастера-ниндзя, руководящего группой молодых американских учеников, которые совершают практически сверхъестественные финты во имя истины, справедливости и Америки. Кравиц лично предложил этот фильм компании «Геффен», описав его как «Бэтмен» в сочетании с «Отрядом “Стиляги”» в девяностых, содержащий духовные и соревновательные ценности, которые нам стоило бы перенять у Востока.
Опять же, это отчасти объясняется его соперничеством с Майком Овицем[43], которому приписывают то, что он сделал кинозвезду из своего сенсея, инструктора айкидо, Стивена Сигала.
Японофобы и параноики обвиняют Кравица в том, что его мотивы куда мрачнее, чем конкуренция с агентом-соперником. Что на самом деле он находится на службе у японских хозяев, которые хотят создать новую мифологию, иллюзию японо-американского сотрудничества, только японцы будут в роли сенсея, учителя, а американцы станут учениками. Для японцев, в культуре которых все отношения иерархичны, это действительно серьезное заявление. Мотивы Кравица, конечно же, называют и финансовыми. Этот фильм и спонсорство Сакуро Дзюдзо подружат его с японцами, и они будут использовать Кравица в качестве советника и посредника в сделках, когда будут скупать Америку. Это настолько прибыльная должность, что простая работа над фильмом покажется плевым делом.
Сакуро и его лучшие ученики, некоторые из которых прилетели из Японии, проведут демонстрацию кэндо. Придут все каскадеры из фильма. Для детей всех возрастов будут организованы уроки: как стать невидимым, как проникать в восточные замки, как убивать в полной тишине и другие вещи, которые приводят в восторг тринадцатилетних мальчиков.
Еда будет как американской, так и японской. Из Японии прилетели повара-сушисты. Они специализируются на подаче живых суши, которые в настоящее время являются самой модной тенденцией в Токио. В меню включена рыба фугу, также доставленная из Японии. При неправильном приготовлении она вызывает паралич и смерть. В Америке ее подача запрещена.
Вечеринка будет снята на 35-миллиметровую пленку с использованием семи камер. Режиссером выступит Мартин Скорсезе, оператором – Вилмош Жигмонд. Кажется, что это и в шутку, и вроде бы всерьез. Первой попыткой Дэвида-старшего войти в киноиндустрию, еще до того, как он стал агентом, была попытка снять фильм о бар-мицве в его родном городе Монреале.
Это первая встреча Мэгги с Кравицем после обеда, о котором она мне рассказывала. На такое важное событие Мэгги реагирует с большим интересом. Процесс подготовки занимает несколько дней. Выбор одежды. Подгонка и примерка. Переодевание. Дополнительные тренировки, чтобы подтянуть и без того идеальные формы. Полноценный сон для сияющего вида.
Она получает список гостей и вычитывает его, имя за именем. Затем садится за телефон. Она проверяет, кто из них еще женат, кто только что развелся, кого можно спросить о детях, а чьих детей лучше не упоминать. Несколько имен ей не знакомы, в основном это японцы из корпораций «Сони», «Мацусита» и «Мусаси». Она выясняет о них. Откуда они – из Осаки, Токио или из глубинки, остались ли у них дома жены и дети, играют ли они в гольф или теннис. У нее потрясающая память, но тем не менее она записывает информацию на карточки.
Со всей этой суматохой я все больше отодвигаюсь на задний план. Мне даже не нужно ее отвозить: лимузины предоставляют крупные студии. Вечеринка начнется ранним вечером.
Я могу взять выходной, как это сделала миссис Маллиган, и пойти куда-нибудь по своим делам. Часть меня хочет найти какую-нибудь шлюху, смутно похожую на Мэгги: волосы того же цвета, такая же стрижка или грудь примерно той же формы и размера.
Но я этого не делаю. Я остаюсь дома, открываю бутылку бурбона и сажусь читать книгу Сунь-Цзы, которую мне подарил Ким.
Вообще-то, я перечитываю «Искусство войны» с тех пор, как Престон Гриффит дал мне экземпляр в Сайгоне в 70-м году. Гриф был сотрудником ЦРУ и курильщиком опиума. Он говорил, что с его подачи было убито много народу. Чтение Сунь-Цзы приводило его в отчаяние. Но он сказал, что такому человеку, как я, она придаст сил.
Книга была написана где-то между 480 и 221 годами до нашей эры. Это очень восточная книга, и первая попытке ее прочесть похожа на попытку вникнуть в печенье с предсказаниями. «Природа – это темнота или свет, холод или жара, а также системы времени». Или: «Те, кто уверен, что захватят то, что атакуют, атакуют места, которые не защищены». Вдобавок ко всему, каждый перевод, который вы читаете, будет отличаться от предыдущего. Поэтому вы будете думать о том, что же он на самом деле хотел сказать. Если он вообще хотел сказать хоть что-то.
Но мы были во Вьетнаме. Там у нас была огневая мощь, логистика, организация и деньги. На бумаге у нас даже была рабочая сила. И мы проигрывали генералу Гиапу, который читал Сунь-Цзы. И мы проиграли Мао Цзэдуну, который читал Сунь-Цзы. В Корее нам тоже надрали задницу генералы, читавшие Сунь-Цзы.
Поэтому, даже если он пишет как чокнутый, я должен понимать, что проблема в том, как я слушаю, а не в том, что он говорит. После того как я стал сержантом и получил свой собственный отряд, я начал использовать его учение настолько активно, насколько мог. Это помогало мне спасать своих людей и убивать врагов. Когда у нас был капитан, который заставил нас нарушить принципы Сунь-Цзы, у нас возникли большие проблемы, и многие из нас погибли.
Мне не нравится этот перевод. Я даже возмущен им. Сунь-Цзы писал о войне. Настоящей войне. Эта книга переводит слово «война» как «стратегия» и называет себя самым популярным в мире руководством по ведению переговоров и укреплению влияния. Она адресована бизнесменам, которые хотят думать, что деловая конкуренция – это война, что юристы, бухгалтеры и агенты – это солдаты на поле боя, что деньги – это кровь, что нервный тик – это эквивалент инвалидности в госпитале для ветеранов, где кто-то тебе подтирает задницу и меняет катетер, торчащий из члена. Но если я отказываюсь слышать то, что говорят, потому что я предвзят, тогда я так же слеп, как люди, которые командовали нами во Вьетнаме. Поэтому я стараюсь слушать его, как невежда слушает мудреца.
Предложение, на которое указал Ким, звучит так: «Стратегия позиционирования уклоняется от Реальности и противостоит через Иллюзию». Она находится в шестой главе, которая в данном переводе называется «Иллюзии и реальность (использование камуфляжа)». Стандартный перевод – «Слабость и сила». В комментарии переводчика сказано: «Идея создания иллюзий для сокрытия реальности – это особый тактический маневр, направленный на то, чтобы постоянно держать противника в невыгодном положении».
Без Мэгги в доме очень пусто.
Я стараюсь не пить и почти преуспел в этом. Я иду в кинозал и смотрю фильмы Мэгги. Бутылка идет со мной. В какой-то момент я задремываю и просыпаюсь около трех часов ночи. Мне нужно помочиться, а во рту привкус смерти. Дом по-прежнему пуст.
Вскоре после этого подъезжает машина. Не лимузин. Это Мэгги вернулась домой. Она приехала сама или кто-то ее подвез. Ждать и следить за ней – не мое дело. Это было бы плохой стратегией. Я поднимаюсь наверх, в свою комнату. Дверь оставляю открытой для лучшей слышимости и прохожу к окну, чтобы рассмотреть машину, на которой они приехали. Это белый «Ламборгини» с опущенным верхом.
Я слышу, как открывается дверь. Я слышу шаги. Затем до моей комнаты доносится ее смех. Кажется, она под кайфом. Не удержавшись, я подхожу к двери спальни и смотрю вниз. Она выглядит немного растрепанной. Я как пожилой и ревнивый муж смотрю на молодую и бойкую жену. Ее соски напряжены и торчат. Это от прохладного воздуха и поездки в открытой машине. Или из-за мужчины рядом – Джека Кушинга, который играет молодых пилотов, солдат и стрелков, много экранного времени проводя без рубашки. У него очень рельефные мышцы. Я полагаю, что он тоже в своем роде хорош собой, как и она. Он знаменит своими голубыми глазами, а стрижется тоже у Фредо.
Они обсуждают, кто что сказал, заново переживая вечеринку. Но подтекст такой же, как и всегда. Он хочет ее, а она не уверена. Он хочет как можно скорее. Она хочет выжать из него все возможное, чтобы потешить свое самолюбие, прежде чем решиться. Очевидно, голливудские сплетни не вычеркнули Мэгги из списка лучших из лучших. Знаменитая актриса, ставшая режиссером, так набросилась на нее на вечеринке, что ее нынешняя пассия сбежала раньше времени. Кто-то, я не расслышал кто, сказал Мэгги – в присутствии Мелани Гриффит – что у нее самая красивая фигура в кино. Мелани пришла в ярость и принялась трясти сиськами перед тем, кто это сказал. Мэгги, рассказывая эту историю, уморительно подражает Мелани.
– Они правда настоящие? – спрашивает Джек.
– Еще какие, – отвечает Мэгги. – 100 % домашняя органика, без добавления консервантов.
– Я тебе не верю. Они слишком хороши. Дай-ка пощупать, – говорит он. – Знаешь ли, мои пальцы никогда не ошибаются. Им можно верить.
Мэгги говорит:
– Мне нужен океанский воздух.
Она убегает от него и выходит на террасу.
Я больше их не слышу. Я выхожу из тени своей комнаты на балкон, идущий вокруг гостиной, чтобы лучше их видеть. Ветер, дующий с океана, играет ее волосами. Я нахожусь в каком-то кошмарном фильме. Он встает рядом с ней и прикасается к ее волосам. Она охотно соглашается. Он кладет другую руку ей на спину, проводит по бедру. Она отодвигается. Но не далеко. Теперь они находятся бок о бок. Он поворачивается к ней лицом. Она продолжает смотреть вдаль.
Он кладет руку ей на плечо, осторожно поворачивает ее так, чтобы они смотрели прямо друг на друга. Она не смотрит ему в глаза. Он приподнимает пальцами ее подбородок. Они смотрят друг другу в глаза. Черт. Вот и все. Дальше можно кричать «снято» или переходить к самому главному.
Да, он тянется к ее губам, и она позволяет ему поцеловать себя.
Я ведь только что играл с ней эту же сцену. Черт бы ее побрал.
Затем его руки обхватывают ее, и она позволяет ему притянуть себя ближе. Ее грудь прижимается к его груди. Он чувствует, как напряглись ее соски. Ее живот прижимается к его рельефному торсу, ежедневно оттачиваемому с помощью персонального тренера. Низ ее живота, мягкая округлая часть, проверяет, встал ли его член. Она прижимается лобком к его бедру, а он нежно потирает между ее ног. Его руки ощупывают ее задницу.
Он трется о нее. Она двигается в ответ. У меня во рту пересохло, сердце сильно бьется в груди. Я должен уйти. Найти место как можно дальше. Но я не могу сделать даже один шаг назад и спрятаться в своей комнате. Я завороженно смотрю.
Он задирает ее платье. Кожа ее ног такая гладкая и светлая в лунном свете. Он целует ее шею и плечи.
Она отталкивает его. Задыхается. Ее глаза блестят, припухшие губы выглядят влажными.
Она отступает в дом. Он следует за ней. Они оставляют открытой дверь на террасу, чтобы с ними вошла ночь, обдавая прохладой лихорадочные тела. Теперь они начинают снова. Медленнее, но так же интенсивно. Совсем пьяные от секса. Я смотрю порнофильм с участием двух главных звезд Голливуда, и мне повезло, что у меня в руке нет пистолета.
Он расстегивает ее платье. Оно соскальзывает с ее плеч. Прекрасная безупречная кожа. Его губы движутся вниз по ее шее к ключице. Его руки стягивают ее платье. Она позволяет ему спустить его до талии и прикрывает грудь руками. Полуобнаженная, полузащищенная.
Теперь он опускается перед ней на колени. Спускает платье до конца. Его руки снова поднимаются вверх, лаская ее тело от лодыжек до ягодиц. Его голова подается вперед, и он начинает целовать ее живот. Она вздыхает от удовольствия. Черт возьми. Его рот пробирается ниже, к тонкой линии кружев, покрывающих ее лобок. Его язык пробирается между тканью и плотью. Ее руки лежат на его голове. Ее голова откидывается назад в предвкушении грядущих удовольствий. Ее глаза закрыты.
Потом они открываются и смотрят прямо в мои.
Бог знает, что она в них видит.
Я смотрю на нее с балкона.
– Остановись, – говорит она Джеку.
Он издает какой-то горловой звук и продолжает работать ртом.
– Остановись, – повторяет она.
Он не останавливается. Она отстраняется. Он крепко держит ее. Она проводит рукой по его лицу и отталкивает его.
– Да что с тобой такое, нахрен? – возмущается он.
– Прекрати, – отвечает она.
– Магдалена, детка, – говорит он своим самым сексуальным голосом. Он смотрит на нее. Он видит, что она смотрит не на него, а вверх. Поэтому он тоже смотрит вверх. Он видит меня.
– Это еще что за хрен?
– Мой…
– …шофер и телохранитель, – перебиваю я.
Она стоит там с торчащими сосками, голая, в одних трусиках. Его слюна подсыхает внизу ее живота.
– Прогони его, – говорит он.
– Да, Джо. Ты должен уйти.
– Нет, – говорю я. К моему большому удивлению. Это не то, что планировалось.
– Господи, уволь этого засранца, – требует Джек.
– Я не могу, – говорит Мэгги.
– Конечно, можешь, – говорит Джек.
– Джо, – говорит она. – Уходи. Я прошу тебя.
– Хотелось бы мне, да не могу.
– Слушай, тебе же велено идти. Вот и вали. Или я тебя заставлю.
Я медленно спускаюсь по лестнице. Я должен уйти. Она не моя. Она не давала мне ни разрешения, ни приглашения. Тело Мэгги было разгоряченным. Она немного вспотела. Теперь ветерок испаряет влагу. Ее кожа покрылась мурашками. Я никогда не видел в женщине столько жизни.
– Давай, чувак, – говорит Джек.
Неожиданно для самого себя я говорю «нет».
Все в Голливуде занимаются каким-нибудь видом боевых искусств. Джек занимается тайдзюцу. Этой технике обучают в «Ниндзя» – самой модной школе боевых искусств в Лос-Анджелесе, которой руководит Сакуро Дзюдзо.
Я ниже ростом, чем Джек. Старше лет на пятнадцать-двадцать. Я выгляжу крупнее. К тому же у нас обоих мозг сейчас находится в члене. Он думает, что уделает меня атакой ниндзя, которую изучал шесть месяцев. Он принимает стойку. Идет на быстрый удар. Мэгги кричит «Нет». Я блокирую. Делаю шаг вперед. Я близко. Сильно бью его прямо в солнечное сплетение.
И все кончено.
Джек лежит на земле, задыхаясь. Я поднимаю его. Закидываю на плечо, как спасатель. Он задыхается от отчаяния. Так бывает, когда получаешь сильный удар в солнечное сплетение: он просто выбивает из тебя воздух, легкие схлопываются из-за эффекта внутреннего вакуума, и ты не можешь заставить их открыться снова. Не сразу. Пока не начнешь снова дышать, ужас не проходит. Даже если это случалось с вами раньше. А я сомневаюсь, что это когда-нибудь случалось с Джеком.
– Прекрати, – говорит Мэгги. – Ему больно, Джо. Ему правда больно.
– Нет, – говорю я. Потому что это не так. И я это знаю.
Я веду его на улицу к машине. Голая Мэгги тащится рядом со мной, и я думаю, что ей нравится эта сцена. Уж мне-то она точно нравится. Теперь. Я бросаю кинозвезду рядом с его «Порше». Он уже начинает дышать. А вот его эрекция совсем прошла.
– У тебя есть ключи от машины? – спрашиваю я.
– Пошел ты. Я убью тебя. Убью. Засужу. Ты покойник, в этом городе тебе не жить… гребаные уроды… – говорит он с земли.
– Ты простудишься, – говорю я Мэгги и веду ее обратно в дом.