Железнодорожная станция расположилась у подножия холма, на котором стоял Дворец времени. Джеку потребовалось добрых десять минут, чтобы пройти вдоль реки и подняться вверх по склону туда, где раскинулись Парк времени, дворец и обсерватория. Золотые купола дворца и гигантская бледная сфера обсерватории величественно возвышались над розовой стеной, которая окружала оба здания.
Мальчик остановился. Он уже бывал во Дворце времени, но это было давно. У него сохранились смутные воспоминания из детства, когда он приходил сюда со своим отцом – вряд ли для чего-то хорошего, – прежде чем отец оставил его в приюте для подкидышей. Он едва помнил что-то, кроме слишком розовых каменных стен и сверкающих куполов – словно в магической цитадели. Джек поправил воротничок новенькой накрахмаленной рубашки и пригладил волосы. Хорошо, что сегодня он постарался выглядеть с иголочки. От этого даже его походка стала более уверенной, как будто люди вокруг станут относиться к нему по-другому.
Джек глубоко вдохнул и решительно направился к дворцу. Розовый камень, из которого были выстроены стены, добывали на территории поместья, принадлежащего семейству Монтегю. Им принадлежали две крупнейшие шахты в Донлоне по добыче розового камня и ещё более редкого металла – солнечника, из которого были сделаны все дворцовые времяловы.
Рядом с дворцом, на самой вершине холма, возвышалась величественная обсерватория Монтегю – старейшая в Донлоне. Отсюда можно было увидеть пути звёзд: здесь билось сердце империи леди Монтегю, королевы времени, которую часто называли Леди Время или просто Леди. Отсюда она смотрела в ночное небо, зная, что именно здесь пересекаются пути времени и пространства. Ибо она управляла временем, правила им с незапамятных времён и питалась очищенными минутами, которые попадали во времяловы.
Но с тех пор, как королева обратилась к тьме, донлонцы избегали приходить сюда.
Джеку тоже не стоило здесь появляться, но что поделать. Нужно просто поскорее выполнить просьбу и исчезнуть. Он остановился перед стражами и поднял письмо повыше.
– У меня сообщение для мистера Руперта Буенавентура.
Один из охранников потянулся к письму, но Джек отдернул руку.
– У меня есть указание передать это ему лично в руки.
Страж окинул Джека презрительным взглядом и фыркнул:
– Парень, а ты в этом уверен?
В голове Джека громко зазвучал тревожный колокольчик. Мысленно он проклинал сестру Беатрис. Он выпрямился во весь свой небольшой рост, чтобы казаться более решительным, и сказал:
– Да. Совершенно.
Страж пожал плечами:
– Ну, раз так.
Он обернулся и махнул рукой другому стражу, стоявшему в глубине двора возле обсерватории, издалека похожему на оловянного солдатика. Тот ответил ему несколькими жестами.
Первый охранник снова обернулся к Джеку:
– Стой здесь.
Мальчик подождал, пока от обсерватории не отделилась маленькая фигурка и не направилась к ним. Фигура быстро приближалась, вскоре стало видно, что это мужчина с длинными чёрными волосами, одетый в пурпурное бархатное пальто. Его шея была обмотана зелёным шарфом. Джек внезапно почувствовал укол лёгкого беспокойства, а письмо, которое он сжимал в руке, намокло от пота. Мальчик нервно вытер ладони о брюки. Джек, главное, не паникуй! Нужно всего лишь отдать письмо и уйти. Он вдруг показался себе сверчком в бутылке, готовым в любую минуту сорваться с места. И кто? Он! Почти шестнадцатилетний мужчина. А навстречу ему уверенной походкой шёл просто другой человек, который, судя по одежде, был очень высокого мнения о себе.
Охранник отворил одну створку ворот и махнул, чтобы Джек сделал шаг внутрь. Мальчик подчинился и протянул руку с письмом, но мужчина не обратил на это внимания и протянул Джеку руку для рукопожатия:
– Руперт Буенавентура. У тебя для меня письмо?
Джек неохотно пожал протянутую руку.
– Это от сестры Уайзтри из приюта для подкидышей.
Мужчина приветливо сжал ладонь мальчика, но взгляд у него был колючим.
– Откуда? Сестра Уайзтри? – Он взял письмо, но не распечатал. – Куда девались мои манеры? Пошли в обсерваторию, сынок. Как тебя зовут?
Джек помедлил. Он не хотел называть своего имени. И не хотел никуда идти с этим человеком. Всё, чего ему хотелось, так это поскорее уйти и чтобы его тут же забыли в этом месте. Но Руперт, доброжелательно улыбаясь, смотрел на него, ожидая ответа, и мальчик вдруг почувствовал, что все его ощущения притупились. Он пришёл сюда ради сестры Уайзтри, а уж она бы не стала просить его о чём-то, что могло таить опасность.
– Джек Суинделтон, – представился мальчик.
– Ну что ж, пошли со мной, Джек, придётся подождать, пока я прочту письмо и напишу ответ. Уверен, что ей требуется ответ.
Джека застигли врасплох. Он пристыженно кивнул. Руперт направился к обсерватории, и мальчик поплёлся следом. Мужчина по пути болтал и задавал кучу вопросов, на которые Джек старался отвечать односложно. Он всем сердцем хотел поскорее покончить со всем этим. Дышать стало трудно, сердце бешено колотилось так, словно Джек действительно бежал.
Когда они добрались до здания, Руперт сказал ему ждать в прихожей и скрылся из виду.
Время вдруг сгустилось вокруг Джека, и он почувствовал, что покидает своё тело, как будто кто-то другой занял его место, а мальчик смотрит на него со стороны. Зря он согласился прийти сюда.
Руперт вернулся, и Джек рухнул в собственное тело, изо всех сил стремясь убраться отсюда как можно скорее. Он вскочил на ноги как раз в тот момент, когда мужчина достал из кармана маленькое золотистое устройство. Лёгким движением Руперт направил его воронку в лицо Джека.
Джек увернулся, его тело было гибким и быстрым. Машинка зажужжала, и силы покинули мальчика. Казалось, что он просто марионетка, а кукольник разом перерезал все ниточки. Мальчик рухнул на пол всем телом и душой. Высокий, противный визг наполнил комнату, и всё вокруг потускнело.
Мальчик цеплялся за воздух, но ухватиться было не за что. Вокруг было сплошное ничто. Это и есть смерть? Но нет, смерть – это завершение цикла. Смерть наступает в конце жизни.
А то, что происходило сейчас, происходило вне жизни. Тут было абсолютное ничто. Не было света, запахов, звуков, ощущений. Бездна.
Джек видел собственное тело, но ничего не чувствовал. Он видел, как его руки, прижатые к бокам, бледнели, и ничего не чувствовал. Кожа не ощущала ни движения воздуха, ни тепла, ни холода. Шею не жал новенький воротник, а ноги больше не чувствовали, что он уже вырос из своих единственных приличных туфель. Не чувствовалось притяжения земли, которое удерживало тело на земле. Если он и дышал, то не чувствовал, как воздух наполняет лёгкие. Ни единого вдоха, ни единого выдоха.
До этого момента он не понимал, что всё вокруг него дышит; не слышал, что у мира тоже есть сердце, пока его не выкинуло из него.
Царила безрадостная тишина. Это не было похоже на умиротворяющее молчание реки, горы или леса. Просто все чувства внутри Джека грубо, резко подавили.
Так всё и было. Он старался припомнить слова, но они медленно ворочались в его сознании. Джек не мог уловить их смысла.
Это было где?
Это было что?
Это было я?
Затуманенное сознание теряло последнюю надежду и отказывалось понимать, что происходит.