Пыхтя и тревожно фыркая, единорог привёз своих пассажиров к маленькому магазинчику, ничем особенно не отличавшемуся от многих других продуктовых лавок, которыми в изобилии пестрили улицы Упхарана. Не дожидаясь, пока Зарелла выберется из телеги, краснощёкий хозяин повозки резво спрыгнул на брусчатку. Дружески похлопав единорога по крупу, он обернулся к своей спутнице и задорно сказал:
– Ну вот и прибыли, девчонки!
Несмотря на разговорчивость гнома, Зарелла всю дорогу молчала. Она не сняла капюшонов, и, напротив, старалась как можно тщательнее скрывать свои одинаковые лица. Зарелла не была уверена, сохранился ли в памяти нового поколения жителей Атлантиды её облик, но не сомневалась в том, что внешность её могла бы вызвать у болтливого попутчика излишнее любопытство. Ей этого не хотелось. Всё, чего она желала сейчас, это добраться без лишних происшествий туда, где её уже давно ждали доверенные люди.
Зарелла проводила своего попутчика долгим подозрительным взглядом. Затем оба тела её, осторожно придерживая плащи, медленно выбрались из телеги и с некоторой опаской осмотрелись. Многое изменилось в Атлантиде, с тех пор как Зарелла в последний раз видела эти земли. То было ещё во времена, когда последняя цивилизация Атлантиды, страшась грядущих разрушений, пыталась построить свой замкнутый ото всех мир. Тогда Зарелла издали наблюдала за рождением Упхарана. Ей и в то время не понравились эти места, а теперь уж и подавно они не могли произвести на тёмную атлантку положительного впечатления. Сален – один из атлантов-строителей Упхарана – выбрал для города странное место. Последний город Атлантиды строился на склоне горы, поэтому не только улицы, но и сами дома подчинялись её неправильному рельефу. Казалось, все строения города искусственно вживлялись в саму структуру горы. Собственно, почти так и было. Многие древние дома, где сейчас жили преимущественно бедные слои населения, вырезались когда-то прямо внутри крупных скал. Улицы в новой Атлантиде были извилистыми и настолько узкими, что едва позволяли проехать одной повозке. Ко всему прочему за тысячелетия своего скрытого существования Атлантида росла и развивалась, но делала это внутри себя самой. Возросла численность населения и, как следствие, увеличилось количество домов, они стали куда выше, чем были во времена привычной Зарелле Четвертой Цивилизации. Конечно, живя среди людей внешнего мира, она привыкла к многоэтажным домам и шумным городам, но всё же то, что творилось в центре Упхарана, показалось ей удивительным и настораживающим.
Отойдя от повозки, объединённые одним сознанием два тела остановились и незаметно прислонились к каменной стене ближайшего здания. От лишних глаз их скрывала тень высокого контейнера, предназначенного для вывоза мусора. Тошнотворный запах разлагающихся отходов, бурно исходивший из этой жестяной коробки, ничуть не смущал Зареллу, так как мысли её были обращены к совершенно иному предмету. По пути сюда она так и не смогла решить, стоит ли ей убить гнома, напросившегося к ней в случайные попутчики. Конечно, он был ненужным свидетелем её прибытия, но, с другой стороны, до самого их приезда говорливый гном так и не понял, с кем имеет дело. Он настолько был погружён в собственную болтовню, что ни разу не задумался над тем, насколько опасными могут оказаться его таинственные попутчицы. Едва выпрыгнув из повозки и ни на секунду не умолкая, гном встретил грузчиков-полуросликов, шумной толпой выбежавших ему навстречу из ближайшей продуктовой лавки. Полурослики принялись разгружать ящики, которыми была забита телега гнома. В ящиках были стеклянные бутылки, наполненные свежим молоком. Они гремели в такт шагам грузчиков, отвлекая Зареллу от размышлений.
Атлантка недовольно поморщилась. Кроме полуросликов вокруг было полно и других разумных существ, то скрывавшихся в магазинчиках, то вновь появлявшихся на улице. Нет, напасть на гнома здесь было бы слишком рискованно. Зарелла подумала, что неплохо было бы разыскать его чуть позже, когда рядом не будет лишних существ и тогда уж «расплатиться» за услугу. Эта мысль заставила атлантку улыбнуться, но ухмылки тут же ушли с лиц Зареллы. Её отвлекло до боли знакомое чувство. НЕЧТО торопило двусуществующую атлантку, не позволяя распылять свои силы на недостойных внимания противников. Зарелла опечаленно вздохнула, а затем заставила обе свои сущности покинуть окутанное ароматами отходов укрытие. Бросив последний расстроенный взгляд на суетливо оббегавшего телегу гнома, Зарелла свернула за угол и, не задерживаясь более нигде, направилась по пути, известному только ей одной.
Путь этот, петляя по оживлённым улицам и пересекая многолюдные площади, вёл в другой конец городской части Упхарана. Она не знала строения города, но всё же ни секунды не сомневалась в том, что движется в правильном направлении. Её вели знаки. Множество… Множество знаков было разбросано по всему Упхарану. Знаки привлекали внимание. Знаки указывали путь. Знаки вели Зареллу туда, где ждал её повелитель. Но обитатели города, эти наивные потомки некогда великой цивилизации, не замечали никаких знаков. Они были слепы в своём невежестве. Все улицы казались Зарелле усыпанными зеленоватыми мерцающими символами. Они были везде: на стенах старинных и новых домов, на брусчатке, выстилавшей улицы, на вывесках магазинов и даже на одеждах работавших на улице горожан. Знаки пульсировали и призывали Зареллу. С каждым шагом она ощущала своё приближение к заветной цели.
Вскоре знаки вывели её на широкую рыночную площадь. В этот час здесь царила неимоверная суета. Многие горожане в утренние часы приходили сюда, чтобы закупить продукты на неделю вперёд. Все они, эти шумные обыватели Упхарана, старались прибыть на рынок как можно раньше, чтобы иметь больший выбор и приобрести самый лучший товар. Они толпились у прилавков, толкаясь и едва ли не вырывая продукты из рук друг друга. Каждый из них старался перекричать своего соседа, и от этого трудно было разобрать, что же им в действительности необходимо: купить товар, насолить оппоненту или просто снять эмоциональное напряжение, издавая странные нечленораздельные звуки.
Зарелла не любила суету. Толкотня и шум страшно нервировали её, и поэтому она решила, не смешиваясь с толпой, обойти рыночную площадь стороной. Да, знаки вели её через рынок, но атлантка была уверена, что легко обнаружит их вновь, когда в обход доберётся до другого конца площади. Решив так, Зарелла свернула на одну из прилегавших к рынку улочек, где было ощутимо меньше народа, и, чтобы не терять времени, ускорила шаги. Дух тёмных сил вёл её, звал и поторапливал. Зарелла не хотела расстраивать его. Заставлять ждать Бога не позволено даже атлантам.
Вдруг нечто постороннее привлекло внимание Зареллы. Что-то, а вернее, кто-то подкрался сзади к одному из существ атлантки и неуклюже попытался пошарить в складках её плаща, очевидно рассчитывая отыскать там карманы. Почувствовав присутствие чужого, обе сущности Зареллы мгновенно остановились и резко обернулись к незадачливому грабителю.
Это был эльф, очень юный и, очевидно, только ещё недавно вошедший в подростковый эльфийский возраст. На вид Зарелла не дала бы ему и шестидесяти лет. Воришка, застигнутый на месте преступления, на мгновение застыл. А затем, боязливо покосившись назад, стал медленно отступать. Оба тела Зареллы столь же неторопливо двинулись за ним. Окружая воришку, они теснили его к каменной стене. Когда же преступник угодил в ловушку, властным движением рук тела Зареллы откинули капюшоны со своих лиц и устремили пронзительные, сквозящие жестокостью взгляды на эльфёнка. Он испуганно вжался в стену, не зная, пытаться ли ему снова бежать или попробовать атаковать этих странных близнецов. Но и Зарелла не торопилась нападать на него. Голос тёмного владыки внутри её сознания монотонно твердил, что не стоит уничтожать мальчишку. Воришка мог сослужить ей куда большую службу, оставшись в живых.
– Назови себя, – леденящим душу шёпотом одновременно произнесли оба существа Зареллы.
– Лэл… – испуганный мальчишка запнулся на собственном имени, но тут же поправился. – Лайонел.
– Лайонел, – тем же потусторонним голосом повторила Зарелла. – Ты знаешь, кто я?
– Н-Нет.. – воришка словно поперхнулся этим словом.
Зарелла задумчиво кивнула. Одна из её личностей приблизилась вплотную к мальчишке, крепко схватила его за плечи и, с усилием сжав их, заставила Лайонела смотреть только себе в глаза. Мальчишка повиновался ей. Взгляд Зареллы гипнотизировал и пленял его мысли. Маленький эльф, словно беспомощный мотылёк, замер перед ней, не смея и не желая отрывать взгляд от её опасных, магнетических глаз.
– Очень скоро ваш мир падёт, Лайонел – прошипела Зарелла. – Запомни это! Я призову тебя, когда придёт время, и ты станешь служить мне. В этом твоё спасение.
Сказав это, Зарелла выпустила мальчишку из рук, и он сломя голову побежал прочь от неё, прочь от этой стены и от этой улицы. Зарелла смотрела ему вслед, но не чувствовала удовлетворения. Её терзали сомнения, но времени на размышления не было. Тёмный дух снова поторопил её, и знаки, что, казалось, спрятались на время от глаз атлантки, вновь стали призывно пульсировать впереди.
Дом всех молитв, куда в этот час направлялась Зарелла, представлял собой приземистое деревянное строение с облезлыми стенами и хлипкой, местами протекающей крышей. Название своё здание получило не просто так. Изначально оно предназначалось для проведения коротких ежедневных религиозных церемоний, которые могли быть совершены любыми гражданами Атлантиды, по недоразумению, случайности или по вине свалившихся на них дел не успевавшими вовремя явиться в храм своего Божества. Граждане эти могли относиться к любой признанной в Атлантиде религии, и единственным требованием, выставляемым им хранителем дома всех молитв, было соблюдение законов чистоты и тишины. Одновременно в доме всех молитв могли находиться представители нескольких совершенно разных религий, иногда даже соперничающих или, что ещё страшнее, враждующих, но на территории этого святого места никто из них не имел права вступать в конфликт. Впрочем, никто не мешал последователям этих религий заколоть друг друга сразу же за воротами святилища.
В эпоху Четвертой цивилизации Атлантиды дома всех молитв были широко распространены, но впоследствии, когда число официальных храмов значительно возросло, а количество религиозно-настроенных граждан, напротив, сократилось, дома всех молитв потеряли свою популярность. Многие из них были с годами разрушены, а те, что всё-таки сохранились до наших времён, являли собой весьма неприглядное зрелище.
Один из уцелевших домов всех молитв размещался в паре кварталов к северу от рыночной площади. Следуя своим тайным указателям, Зарелла нашла его без особого труда. В отличие от торговых рядов на улице около покинутого святилища было очень тихо. Горожане будто бы специально обходили стороной эти места, что, впрочем, не казалось удивительным, так как все строения в этой округе были какими-то старыми, порушенными и абсолютно непривлекательными на вид.
Ржавые ворота дома всех молитв оказались широко распахнуты, а нижняя их часть даже немного вросла в землю. Казалось, врата эти не закрывались уже очень много столетий. Вообще, у любого, кто посмотрел бы со стороны на это здание, должно было возникнуть стойкое ощущение, что уже очень давно сюда никто не входил.
Не теряя времени на ненужные страдания о былом, Зарелла направила оба своих тела ко входу в забытое всеми святилище. С каждым шагом приближаясь к нему, она всё сильнее ощущала зов тёмного божества. Оно ждало её здесь. Оно торопило её, и, отзываясь на его призыв, атлантка тянулась к нему всей душой.
Дверь дома всех молитв, как и врата, была не заперта, но всё же не распахнута настежь. Брезгливо толкнув трухлявую, скрипучую дверь, Зарелла медленно вошла внутрь и сразу же остановилась, позволяя глазам привыкнуть к полумраку молельной комнаты. Внутри было пусто и тихо. Тяжёлый запах пыли заставил оба лика Зареллы скривиться. Она не любила грязь. Быть духовно во тьме для неё – не значило быть в грязи. Так могли считать лишь те, кто мыслит узко. Кто не способен понять истинную природу и красоту тьмы.
Когда глаза её окончательно привыкли к полумраку комнаты, Зарелла медленно двинулась к противоположной стене. Деревянные половицы под ногами двусуществующей атлантки протяжно заскрипели, словно моля о том, чтобы кто-нибудь уже прекратил их мучения и разрушил, наконец, это богами забытое место. Впрочем, Зарелла прибыла сюда не с целью разрушения. Очень скоро она услышала слабый шорох, доносившийся из-за стены. Там, в самом углу, имелась низкая, сколоченная будто бы наспех дверь, ведущая в комнату, потаённую от обычных посетителей. Покрытая пылью, эта дверь была почти незаметна в полумраке молельной комнаты. Когда-то за ней находилась келья смотрителя. Сейчас на полу около этой двери имелись следы, ясно указывавшие на то, что, несмотря на общую заброшенность всего здания, эта дверца всё же часто открывалась.
Зарелла подошла ней и прислушалась к звукам, доносившимся из соседней комнаты. Тишину прерывал едва слышный молитвенный шёпот. С сомнением покачав головой, атлантка открыла дверь.
В потайной комнате совсем не имелось окон, но здесь на стенах были установлены лампы. Посреди комнаты находился широкий алтарь, созданный из монолитного куска чёрного мрамора. С двух концов его размещались серебряные канделябры, в каждый из которых были вставлены по три свечи. В центре алтаря находилась огромная чаша, сделанная из особого золотистого сплава. Свет, падавший от свечей и лампад, отражался на краях чаши и освещал комнату завораживающим потусторонним сиянием.
– Вы быстро добрались, моя госпожа.
Зарелла оторвала взгляды от чаши и обернулась к тому, кто так дерзко позволил себе заговорить с ней. Им оказалось невысокое создание, облачённое в тёмно-серую монашескую сутану. На затылке его белёсой ящероподобной головы виднелась татуировка в виде семилапого паука. Взглянув на эту метку, обе личности Зареллы удовлетворённо улыбнулись. Семилапый паук был древним символом, обозначающим приверженность кого-то к тайному обществу, поклонявшемуся тёмному богу. На обоих телах Зареллы тоже имелись такие татуировки, только они были значительно больше по размеру и занимали почти всю центральную часть спины.
– Хозяин предупреждал о вашем возвращении, – словно извиняясь, проговорило существо. Служитель тьмы неуверенно поправил сутану когтистыми трёхпалыми лапами и добавил: – Я не предполагал, что вы прибудете так скоро.
– Меня подвезли, – сухо прошипели обе личности Зареллы. – Что ещё сказал тебе хозяин?
Большие жёлто-зеленые глаза монаха округлились. Треугольные зрачки с тревогой уставились на Зареллу. Атлантка улыбнулась. Ей нравился тот страх, что испытывал перед ней этот тёмный монах.
Тем временем он сказал:
– Хозяин приказал помочь вам спрятаться до того момента, пока вы не скажете, что пришло время явить себя миру.
Зарелла кивнула, хоть и видела, что монах не говорит ей всего. Он, очевидно, знал больше, чем хотел показать. Это настораживало двусуществующую атлантку, но она решила, что монах, вероятно, знает её и её историю, и это знание вызывает в нём страх. Что ж, ему действительно было чего бояться.
– Как тебя зовут? – осведомилась Зарелла.
Вид того, как вольно бродят рядом с ним два тела, соединенные одним разумом, вызвал у тёмного монаха нервную дрожь. Он отступил и тревожно сцепил ладони перед грудью. Зарелла заметила это движение и улыбнулась. Одно из её сущностей обратило свой лик к монаху и вопросительно приподняло бровь, напоминая о заданном вопросе.
– Простите, госпожа, –торопливо проглотив ком в горле, поправился монах. – Суммум Фохат. Так меня зовут.
– Клянешься ли ты, Суммум Фохат, в верности мне? – делая вид, что не замечает его страха, продолжила Зарелла. При этом одно из её тел игриво коснулось пламени стоявшей на алтаре свечи. Жёлтое пламя на краткий миг потемнело.
– Клянусь! – проговорил монах, боязливо покосившись на алтарь. – И обещаю помогать вам во всём.
Зарелла снова удовлетворённо кивнула и, забыв на время про монаха, позволила второму своему телу тоже приблизиться к алтарю. Он притягивал её, завораживал. От него шла мощная тёмная энергия, которая словно бы питала Зареллу, взывая к её внутренним потаённым силам.
Тела Зареллы, нежно и почти любовно касаясь руками чёрного камня, обошли алтарь и остановились точно напротив друг друга. Они зеркально прикоснулись правыми ладонями к чаше, давая собственной единой сущности полностью насладиться глубинной тёмной гармонией этого священного места.
– Нужен огонь, – не открывая глаз, синхронно прошептали существа Зареллы.
– Сейчас.
Монах встрепенулся, а затем с неожиданной для него проворностью выбежал из комнаты. Вскоре он вернулся, неся в руках охапку хвороста. Служитель тьмы торопливо поломал принесённые ветки и с особенным почтением сложил их в чашу, стоявшую на алтарном камне. Зарелла наблюдала за ним с интересом и сомнением. Она не привыкла доверять кому бы то ни было, кроме себя самой, но здесь, в Упхаране, ей нужен был сообщник, помощник и, возможно, даже защитник. Хозяин выбрал Фохата, но так ли он хорош для того, чтобы воплотить в жизнь её давнюю мечту?
Когда монах закончил приготовление хвороста, одна из личностей Зареллы взяла серебряный канделябр, стоявший у края алтаря, и с помощью свечей подожгла хворост. Подпитываемое магией этого места пламя разгорелось очень быстро. Затем обе личности Зареллы закрыли глаза и, словно погружаясь в транс, стали шептать слова тёмной молитвы. Жёлтое пламя постепенно темнело, и вскоре церемониальная чаша оказалась полностью охвачена чёрным пламенем. Когда молитва достигла своего апогея, существа атлантки вытянули руки над охваченной огнем чашей и снятыми с поясов кинжалами сделали надрезы на своих ладонях. Кровь тонкой струйкой потекла прямо в тёмное пламя. Воздух в комнате уплотнился и словно бы ожил. По стенам заметались странные тени, похожие одновременно и на пауков, и на крыс. Потусторонний шёпот, прозвучавший, казалось, из ниоткуда, произнёс:
– Уже совсем скоро…