В кабинет врывалось полуденное солнце, заставляя вянуть листья комнатных растений также, как и умы школьников. По окну ползала жирная муха, методично изучая поверхность, в попытках найти хоть какой-нибудь выход из душного кабинета. Но выхода у мухи не было. Также как и у тридцати двух человек, сидевших за партами кабинета литературы. За окнами бушевала весна, закрывая обзор свежими светло-зелеными листочками. Кто-то вздыхал, пытаясь разглядеть сквозь листву детскую площадку, на которой беззаботно бегали дошкольники, не ведавшие еще школьных мук. Кто-то сидел, прикрывшись от солнца учебником, кто-то просто распластался на парте полностью выкинув белый флаг весенней жаре.
– Что-то 11-й «А» совсем раскис, – Изольда Львовна оглядела пожухших школьников, – Мариночка, передайте всем тетради с сочинениями. А я пока выберу, кто будет рассказывать стихотворение.
Класс зашумел, тетради передавались из рук в руки. Артем выбрал свою тетрадь и передал остальные на следующую парту.
– Литва, ты супер, – ткнул его Мишка в спину, – сочинение на пятак у Изольды – это верх совершенства. Ты гений! Но какой-то странный.
Артем, не оборачиваясь, протянул назад руку и в нее тут же положили 500 руб. Засунув купюру в карман, он довольно улыбнулся и открыл тетрадь. Красная двойка пестрела на всю страницу. Собственно, как обычно. Свою гениальность в понимании литературы и написании сочинений Артем ненавидел всем сердцем. И использовал только для заработка.
– Литвиненко, к доске!
Артем вздохнул, вынул свои длинные ноги из-под низкой парты, встал и нехотя поплелся к учительскому столу. В голове гудело от жары и духоты, хотелось выскочить в коридор хоть на пару секунд, вдохнуть свежего воздуха. Изольде Львовне было уже много лет. «Столько мамонты не живут», – схохмил бы тут Кривошеев. Поэтому окна открывать в ее присутствии строго запрещалось, под страхом получить дополнительную контрольную. Не только контрольных, но и саму учительницу по литературе боялся не только 11 «А», но и вся школа. Казалось, что и директор, проходя по коридору, здоровается и кланяется пожилому педагогу больше из страха, чем из уважения. Поговаривают, что сам директор учился у нее. А так как и директор был не молод, о возрасте Изольды Львовны можно было только догадываться.
Выйдя вперед, Артем повернулся к классу, сплел пальцы перед собой, и начал:
«Сыплет черемуха снегом,
Зелень в цвету и росе…»
Ленька с первой парты перегнулся через ряд и ущипнул Емельянову. Та насупила бровки, но не повернулась. Он что-то показал ей руками, она залезла в сумочку и протянула ему маленькое зеркальце. Ленька с улыбкой хорька схватил и зажал в руках. Открыв ладони, он повернул его так, чтобы яркий солнечный лучик прыгнул на зеркальную поверхность, и тут же спружинив, улетел к Артему в лицо. Тот зажмурился, сбился, попытался начать с начала.
«Сыплет черемуха снегом…»
– Все, Литвиненко, садись, – Изольда Львовна что-то нарисовала в журнале.
– Но я только начал, – Артем прикрыл глаза рукой и сделал шаг в сторону, но прилипчивый лучик в Ленькиных руках не отставал.
– Слышала я уже, как ты начал. Как начал, таки и закончил. Каждый урок одно и тоже. Одиннадцатый класс, скоро ЕГЭ. Ты сдавать-то его как собираешься? Я тебя сколько лет тяну, устала уже.
– Но я могу, – оправдывался Артем, – это все Ленька.
– Садись, – учительница сменила тон, – нечего валить на Леньку. Ленька на одни пятерки учится, в СПБГУ поступать собирается. А ты куда? В техникум на повара? Моя задача – открывать таланты, а не тянуть посредственностей на троечку.
Приговор Изольды Львовны был суров. Не тянешь – нечего и пытаться. Выжить на ее уроках могли только отличники. Артем стоял перед классом опустив голову и смотрел на носы своих кроссовок, нервно закусив губу.
– Вот молчишь, – решила не останавливаться Изольда Львовна. Видно, жара допекала и ее, вести урок совсем не хотелось, а поговорить и выместить свое раздражение на ком-то нужно было, – значит так и не знаешь куда после школы? Да с твоими оценками вариантов не так много. Повар, слесарь, маляр. Ну и в дворники тоже без хороших оценок берут. И думать не надо – мети себе дворы, да песенки напевай. Садись уже.
Не поднимая головы, Артем добрел до парты, по одной засунул под нее свои длинные ноги, взял ручку и зажал в руках, будто приготовился писать. В классе стало тихо. Ребята старались не смотреть на Артема. Машка смотрела с жалостью, Ленька со злорадством, Ваське вообще было все равно, он усиленно искал что-то у себя в носу. Но кто бы как к нему не относился, выбирать чью-то сторону в данном вопросе не хотел никто. Попадешься Изольде Львовне, она в миг очертит тебе границы твоего будущего. Правда, в большинстве своем она оценивала только тех, кто был у нее в любимчиках. Такие как Ленька, которые знали точно куда пойдут учиться, начиная ходить на подготовительные занятия чуть ли не с первого класса. А такие как Артем, не сильно успевающие, не сильно интересующиеся, к одиннадцатому классу становились изгоями на уроках литературы.
– Запомни, – довесила Изольда Львовна напоследок, – не будешь знать, чего хочешь добиться в жизни – будешь дворником. А кем же еще? – развела она руками как бы в подтверждение своих слов.
Артем сжал ручку. Скоро там звонок? Он поднял глаза и посмотрел на боковую стену, на которой среди портретов великих поэтов и писателей висели часы. Часы показывали, что мучиться осталось еще пятнадцать минут. Артем сжал губы и посмотрел на портрет Достоевского, висевший рядом с часами.
«Препротивная рожа», – подумал он, – «с какой стороны ни посмотришь». На секунду Артему показалось, что Федор Михайлович сдвинул брови и недобро на него посмотрел.
«Привидится же чертовщина», – подумал Артем. – «На перемене нужно сходить умыться, а то так и тепловой удар получить недолго, уже писатели подмигивают».
Когда прозвенел звонок, Артем первым выскочил из класса. В школьном туалете всегда было открыто окно, он глубоко вдохнул, засмотревшись на детей во дворе. На школьном стадионе разминались первоклашки, бегая друг за другом, кидались мешками для обуви и весело верещали.
«Счастливые, для них школа это еще праздник. Пока», – подумал Артем и отошел к раковине. Холодная вода приятно освежила лицо. Сзади скрипнула дверь, вошел Сашка, его сосед по парте.
– Забей на эту грымзу, – сказал он, повторяя освежающую процедуру в соседней раковине. – Ей бы только яд пускать.
– Да я привык. Как и все в школе.
– Ну в чем-то она права, – Сашка покосился на друга.
– Вот спасибо-то. Поддержал.
– Да я не про то. Ты вот Мишке сочинение написал. На отлично у Изольды никто написать не может.
– Ну и?
– Ну и то, что у тебя есть дар. А дар – это умение делать то, чего другие не могут, – он вытер руку о джинсы и протянул смятые пятьсот рублей, – Поможешь? А то она мне кол влепила, надо переписывать.
Артем улыбнулся и засунул деньги в карман.
– Хорошо, завтра принесу. Только прочитай, а то она любит спрашивать по написанному.
Сашка радостно закивал головой.
– Спасибо. Только дар свой ты все равно профукиваешь. Сдался тебе этот физмат, у тебя все равно все цифры разбегаются. Тебе бы в гуманитарии.
– Не нужны мне твои гуманитарии. Терпеть не могу читать и писать. Мне и Изольдиных наставлений с запасом хватает.
– Ну смотри, – пожал плечами Сашка.
– А ты куда после школы пойдешь? – невпопад спросил Артем, поворачиваясь к приятелю.
– В Политех. Туда половина наших идет, мы же физмат как-никак. А ты тоже с нами?
– Наверное, – Артем пожал плечами и толкнул дверь, выходя в коридор. Продолжать разговор расхотелось.
В коридоре он натолкнулся на учителя географии.
– Литвиненко, ты то мне и нужен. Собери кого-нибудь и приведи в столовую через десять минут, нужно перенести цветы и перетаскать парты в новый кабинет.
Следующим был урок русского, оставаться в том же кабинете еще на сорок минут не хотелось совсем. Артем подошел к Изольде Львовне:
– Географ попросил четверых спуститься в столовую. Меня, Федорова, Сизова, Пташкина и Емельянову.
– Емельянову-то зачем? – удивленно приподняла очки русичка.
– Цветы нужно перенести и расставить. А она на флориста учиться пойдет, вы же сами говорили, что у нее это призвание.
Изольда Львовна утвердительно кивнула и махнула очками в сторону. Ребята собрали свои портфели и вышли из класса.
– Ты чего такое про флориста наплел? – толкнула его в бок Лариса Емельянова, – На какого я флориста учиться пойду?
– Изольда уверена, что у тебя именно в этом талант, поэтому на роль перестановщика цветов ты подходишь лучше всех, – ухмыльнулся Артем. – Но у тебя ведь и, действительно, неплохо получается общаться с цветами.
– Ну ты даешь, я б не догадалась. Но спасибо, еще один урок, и меня можно было бы выжимать. Хоть бы на микро разрешила окна открыть, или дверь. Дышать же нечем.
Сашка, шедший рядом, хмыкнул.
– Ты что, цветочек наш простудишь, а ей болеть нельзя, у нее же камеры пыток на носу, ЕГЭ, ОГЭ, ВПР и годовые контрольные.
– Ага, – догнал их Костя Федоров, – времени сеять доброе и вечное осталось не так много. А потом как же без нее нас выпускать в большой мир, без нее ж мы пропадем.
Ребята засмеялись. В столовой их уже ждал учитель географии. Выпускник педагогического института, молодой и перспективный, он старался найти общий язык со всеми детьми. Хорошо у него это получалось со старшеклассниками, потому что разница в возрасте была небольшая, он сам не так давно выпускался из школы и был еще таким же мальчишкой, как и они.
– Артем, молодец, привел как раз тех, кого нужно. Саша и Артем, принимайтесь за парты, их нужно перенести в 45 кабинет. Костя и Миша – стулья. Наша прекрасная Лариса займется цветами. А я пока займусь вашими контрольными.
– А оценки скажите? – заинтересованно подошел к нему Миша. Он очень старался быть отличником, поэтому каждую оценку ждал больше, чем Артем звонка с урока.
– Да. И полбалла за помощь каждому накину, – пообещал учитель, садясь за один из свободных столов и ставя перед собой стопку тетрадей.
Артем и Саша схватились за парту и потащили в соседний кабинет.
– Боже мой, география, – скривился Саша, когда они вышли из кабинета, – Ну кто может любить географию настолько, чтобы пять лет изучать ее в институте, а потом еще и каждый день преподавать ее другим? Вот тебе может настолько нравиться география?
– Нет, – коротко ответил Артем, стараясь вообще не говорить на нелюбимые для него темы.
– Вот и я про то же, – не успокаивался Сашка, – да все они: физики, химики, чего только Изольда стоит – у нее ж вся жизнь в литературе, поэтах и писателях. Как можно настолько любить что-то, чтобы целыми днями только и перелистывать странички, да тыкать указкой в карту. Там же ничего не меняется – Пушкин как написал «Медный всадник», так он и есть, что тогда, что сейчас. И материки у нас, вроде, не плавают, все на местах стоят. Ничего же не меняется!
– Как не меняется, а Крым? Был не наш, стал наш.
– Ну, это еще как сказать, – сказал Сашка, ставя парту в кабинет, – был я там, он и наш, и не наш, не пойми что. Но это не важно. Это же за сколько лет одно маленькое изменение? Это же скучно!
Они возвращались обратно в столовую, навстречу им шла Лариса с двумя горшками цветов.
– Вот скажи, Ларка, – остановил ее Саша, – что нового каждый год происходит в этой твоей флористике? Цветы новые появляются? Ленточки другого цвета?
– Цветы новые не появляются, просто одни выходят из моды, другие становятся популярными. Новые виды композиций, да даже новые формы горшков, – она повернула к нам один цветок, который был посажен в большую пивную кружку, – И ленты, да, каждый год меняют свой цвет.
Махнув своим хвостиком, она гордо удалилась в класс.
– Я сейчас один себя идиотом чувствую? – спросил Сашка.
– Ну не я этот вопрос задавал, – засмеялся Артем. – Ну, вот ты идешь в Политех, думаешь, там все меняться будет? Каждый день что-то новое?
– Конечно, – они дошли до столовой и взялись за вторую парту, – в компьютерном мире все меняется каждый день, новые технологии, новые программы. Ты помнишь, как мы диски слушали? И где они теперь? А я у предков в ящике для инструментов нашел дискету. Лет тридцать всего прошло, а таких и компьютеров-то уже нет. А машины, которые ездят сами? Мы думали, что это только в фильмах бывает, а они вот, по дорогам ездят.
– Лучше бы стулья сами ездили, – мимо них пробежал Костик с двумя стульями в руках.
– Лентяй, – крикнул Сашка ему вслед, – мог бы и четыре стула за раз взять, меньше бегать бы пришлось, лоботряс.
– Не взять ему, – остановил Артем словесный поток друга, – у него же группа по здоровью, знаешь какая?
– Какая еще группа? – не понял Сашка.
– А никакая. У него вообще здоровья нет никакого.
– А на черта ты его взял с нами парты таскать?
– Ему в классе совсем плохо стало, он у окна сидел красный как рак, а Изольда его даже в коридор не выпустила. Грохнулся бы в обморок, и все. А сейчас видишь, продышался и бегает как заяц.
– Никогда бы не подумал, что такое вообще бывает. А ты-то откуда все это знаешь?
– Он как-то с учителем физкультуры разговаривал, а мы рядом разминку делали.
– Хм, не слышал. Хотя и не прислушивался особо, – пожал плечами Сашка.
– Так ты точно решил, что со мной в Политех пойдешь? – перевел он тему.
– А ты уже успел передумать?
– Да нет, – замялся тот, – ну тебе то это зачем? Ты же расчеты, формулы и уравнения терпеть не можешь.
– Я в принципе учебу терпеть не могу. Но учиться-то дальше все равно нужно. Политех, особенно в твоей компании, не самое плохое место на планете. Уж лучше Изольдиных уроков.
Сашка дико заржал, но остановился.
– Так-так. Кажется, все готово?
В класс вошел учитель географии, осмотрел работу ребят. Мишка и Костик расставляли последние стулья, а Лариса протирала листья цветов влажной тряпкой.
– Быстро вы управились. Лариса, ты просто кудесница по цветам. Все блестят и сверкают. Ты же на флориста собралась идти учиться?
– На юриста, – она надула губки и отвернулась, слишком активно занимаясь большим листом орхидеи. – Мама говорит, что флорист – это не профессия. Поэтому я дома цветами занимаюсь, а учиться пойду на юридический.
– Юридический тоже не плохо, но заниматься цветами не бросай. Редко, когда у человека что-то получается так, как у тебя. В народе мы это называем «дар».
– Скажете тоже, – Лариса застеснялась и начала сильнее тереть лист.
– Смотри, хлорофиллы все сотрешь, – проходя мимо шепнул ей Артем.
Лариса покраснела и отпустила несчастный лист.
– Ну что, как и обещал, всем повышаю оценки на полбалла. Итого у нас получается, – учитель открыл журнал, который держал в руках и занес ручку в поисках фамилий, – Арсеньева – пять, Буковкин – четыре, Гусаров – так уж и быть, три поставлю, Зеленцов – четыре, Стародубов – три. А теперь марш из школы, а то Нина Федоровна придет, мало вам не покажется за такую грязищу в классе.
Ребята похватали портфели и вышли из школы.
– Темыч, ты куда сейчас? – Сашка догнал Артема у ворот.
– Домой, куда же еще?
– У меня есть время до репетитора, пойдем в магаз заскочим?
И не дожидаясь ответа, потащил Артема в ближайший продуктовый магазин. Сашка первым прошел в дверь, а Артем остановился пропустить выходившего покупателя. Тот еле прошел в двери, ногой проверяя твердость земли. Артем приоткрыл дверь пошире, и мужчина почти вывалился на улицу.
«Странный», – подумал Артем, оглядываясь на высокого человека, одетого в длинное черное пальто с меховым воротником и с меховой шапкой, нахлобученной на голову.
«Такая только в фильмах ужасов бывает.» –Артем засмотрелся на трость. Она была вся из дерева, но видно, что дорогого, красного или еще какого-то, Артем в них не разбирался. Наконечник был металлический, но отделан также под дерево. Но самой необычной была ручка. В виде орла, расправившего крылья. Казалось, если мужчина отпустит руку, орел обязательно взлетит.
– Ну ты идешь? – выглянул из магазина Сашка.
Артем развел руками, показывая на незадачливого покупателя. Когда они все оказались в магазине, Сашка схватил первую попавшуюся бутылку лимонада и огромный пакет с чипсами.
– Ты чего на этого ухаря засмотрелся?
– А ты что, каждый день встречаешь таких личностей?
– С вытянутыми коленками на штанах? – гоготнул Сашка. – Видел только в советских фильмах.
– С какими коленками? – не понял Артем. – Я про того мужика в дверях. В шубе и с тростью.
– А ты не перегрелся часом? – озабоченно посмотрел на него приятель. – Вон тот мужик, с которым вы в дверях не разошлись.
Артем обернулся. Между стеллажами стоял мужчина в пальто с меховым воротником и с орлиной тростью. Рядом никого не было.
– Я про него и говорю. Мужик с мехом и с тростью.
Сашка потянулся было за Сникерсом, но убрал руку.
– Прикалываешься? Это же типичный алкаш в спортивном засаленном костюме, который он не снимал с советских Олимпийских игр. Не пугай меня так.
Он все-таки достал Сникерс и направился к кассе. Артем нахмурил брови и еще раз посмотрел на мужчину. Тот стоял, опершись на трость, и с удивлением перебирал в руках пакеты с кефиром.
– Прошу прощения, молодой человек, – протянул он пакеты, – это можно пить?
Артем осторожно, с опаской подошел к незнакомцу. Глядя ему в глаза взял пакеты и посмотрел на срок годности.
– Срок годности еще две недели.
– Что? – незнакомец нахмурил брови. – Какой срок?
– Срок годности, – Артем ткнул пальцем в цифры на крышке, – этот кефир можно пить.
– Это кефир? Ох, странная тара, непривычная.
– Вы откуда-то приехали? Из другой страны? – закинул Артем вопрос.
– Можно и так сказать, – мужчина взял пакет обратно. – А вы почему так решили?
– Вы странно одеты. Не по погоде. Жарко же в такой шубе.
– Моей шубе? – мужчина, казалось, вжался в полки с молоком. – Вы видите мою шубу?
– А ее разве можно не заметить? Она сильно выделяется в летнее время.
Страх мужчины сменился любопытством. Он распрямился и выправил пакет, смятый в руках.
– То есть вы со мной ничего не сделаете?
– А что я должен с вами делать?
Мужчина задумался.
– Если вы не из этих, – он ткнул пальцем в сторону бакалейного отдела, – вы не подскажите, как мне отсюда выйти?
Последнюю фразу он произнес шепотом, оглядываясь по сторонам.
– Выход вон там, – Артем показал на зеленую табличку над дверью.
– Вы не поняли, как выйти отсюда и войти туда.
Артему все меньше нравился этот разговор. Странный мужчина, который то задает странные вопросы, то начинает его бояться, не вызывал доверия. Еще Сашка, который, конечно, прикололся по поводу его внешнего вида. Конечно, прикололся, не может же начаться шизофрения или что там еще начинается, когда ты видишь не то, что видят другие.
– Вы меня извините, я, пожалуй, пойду.
Артем поторопился за Сашкой к кассе, так ничего и не взяв. Аппетит совсем пропал. Затоварившись чипсами, они вышли обратно на улицу.
– Ну ладно, мне к метро, – кивнул Сашка, – в центр ехать. Вечером спишемся. В контру выйдешь играть?
– Место встречи изменить нельзя, – подмигнул ему Артем, – до вечера.
И свернул за угол магазина. Проходя мимо длинных рядов мусорных контейнеров, его обогнал какой-то мужчина, сильно толкнув в спину.
– Поаккуратней, – прикрикнул он на незнакомца.
Но тот даже не обратил внимания, юркнул куда-то за контейнеры и через секунду выскочил. В руках у него была длинная трость с орлом на ручке. Мужчина посмотрел Артему прямо в глаза, спрятал трость за спину и быстрым шагом удалился в противоположную сторону.
– Надо перестать ходить по помойкам. Дадут по голове чем-нибудь тяжелым, а потом будет бегать какой-нибудь мужик с моим рюкзаком, – сам себе сказал Артем, огляделся по сторонам и ускорил шаг, чтобы быстрее пройти злачное место.
Около его дома был разбит небольшой сквер, весь засаженный кустами сирени. Было приятно проходить через него, вдыхать аромат цветов. Артем любил садиться на скамейку в центре сквера, включать музыку в наушниках и смотреть за тем, что происходит вокруг. Прыгающие с ветки на ветку птицы, редкие прохожие, ветерок, гоняющий пустой пакет, все это через призму музыки приобретало другой смысл. Исчезали проблемы, повседневность, оставались только эмоции, будто попадаешь в параллельный мир или альтернативную вселенную, и через завесу можешь наблюдать за всем со стороны. В этот раз Артем как обычно сел под раскидистый клен, достал наушники и включил легкую расслабляющую музыку. Звуки гитары потоком влились в его мир, отгородив от реальности.
Наглый воробей спикировал к ноге и стал прыгать, косясь одним глазом в его сторону, нет ли чего-нибудь вкусненького? Артем наблюдал за ним и не заметил, как на дорожку вышел высокий стройный юноша, «…он был замечательно хорош собою, с прекрасными темными глазами, темно-рус, ростом выше среднего, тонок и строен»1, так бы описал его какой-нибудь известный писатель. Одет он был не по-современному, напоминающее лохмотья летнее пальто висело на нем мешком. Молодой человек растерянно озирался по сторонам, замедлил шаг и присел рядом с Артемом на скамейку.
– Ничего, если я здесь остановлюсь?
Артем хотел снять наушники, чтобы расслышать, что говорит незнакомец, но понял, что он и так прекрасно его слышит.
– Конечно, садитесь.
– Вы не могли бы мне кое-что подсказать, никак не могу уловить суть, – продолжал молодой человек разговор, – Понимаете, я здесь недавно.
– Это видно, – сдержал улыбку Артем.
Незнакомец удивленно поднял брови.
– Эй, – раздался с противоположного конца аллеи зычный голос местного дворника Семена Сергеича, – чего тут расселись?
Дворник, размахивая метлой, двинулся к ним. На миг Артему показалось, что лицо молодого человека изменилось, напряглись скулы, взгляд стал холодным и жестким. Ни говоря больше ни слова, тот встал и выбежал из сквера. Артем с интересом поглядывал то на молодого человека, то на грозно надвигающегося дворника.
– Семен Сергеич, вы чего людей пугаете? – стараясь не улыбаться, спросил он подошедшего дворника.
– Ты с ним разговаривал? – покосился тот на Артема.
– Пытался. Пока вы не появились. А что вы так всполошились? Одет, конечно, по-бомжатски, но ведь ничего не делал, а вы его так.
Дворник продолжал смотреть на Артема, не сводя глаз. Оперся на метлу и грубо ответил:
– Мало ли таких ходит, наркотики могут продавать. А тебе только на наркоту подсесть не хватало. И так не пойми, что из тебя вырастет.
– Что значит не пойми что? – такие разговоры Артем слышал постоянно, особенно местный дворник лучше других считал, что знает, кто такой Артем и что из себя представляет.
– Хороший ты парень, только безалаберный. Сидишь целыми днями дома, за своим компуктером и по клавишам цык-цык, – руками он поцокал по невидимой клавиатуре, – и света белого не видишь. Мы вот в детстве бегали весь день на улице, в Чапая играли, по деревьям лазали, я один раз навернулся так, что даже шрам остался. Хочешь покажу?
Семен Сергеич стал задирать рукав. Артем подобрал телефон и наушники и быстро засобирался.
– Спасибо, видел я уже ваш шрам, показывали.
– Неужто показывал? Ох, запамятовал. Ну это ладно, ты мне про себя лучше расскажи, что нового в школе, у матери?
Артем застегнул рюкзак и закинул его за плечи.
– Да ничего. Скоро выпускные экзамены, потом поступление. У мамы все хорошо, она картины пишет. Вроде, покупают.
– Картины? Вроде бы она недавно в журнале в каком-то работала? «Мир животных», кажется.
– «Животный мир». Сказала, что это скучно, и начальников слишком много, мешают работать. Теперь рисует картины и продает через сайты. Неплохо получается, картины покупают.
– Ну и хорошо. Мастерица она у тебя на все руки. И одним занимается, и другим. Остановилась бы только на чем-нибудь, а то прыгает как егоза, от одной работы к другой. И ты смотри, с экзаменами со своими. Надо оно тебе – в институту эту идти? Звезд, поди, с неба не хватаешь. Давай ко мне в помощники, работа не плохая, мети себе, пыль выгоняй, делай мир чище.
Артем усмехнулся и обошел дворника, проходя дальше по аллее.
– Нет уж, спасибо. Это как-нибудь без меня. В дворники я не пойду.
– Ну как хошь, – проговорил Семен Сергеич вслед уходящему Артему, – смотри, матери одной вас двоих тянуть не по силам будет. Как отец твой ушел …
– Спасибо, работа мне не требуется, – оборвал его Артем, пробежался по аллее, и в два шага добежал до подъезда. Нажал три стертые цифры на двери, с силой потянул за железную ручку, вошел. Холод подъезда заставил поежиться и поторопиться, взлетая на пятый этаж хрущевки. Уже подходя к двери квартиры, он точно знал, что дома его ждут плюшки с корицей, фирменное мамино блюдо.
– Мам, я дома, – крикнул он из коридора, скидывая с себя кроссовки.
– Обед на столе, сейчас подойду, разогрею, – донеслось из дальней комнаты, которая служила рабочим кабинетом, чем бы мама ни занималась, – Руки мой и иди на кухню.
Артем прошел в свою комнату, скинул рюкзак на пол и завалился на кровать.
– Пятница! Красота! Можно и отдохнуть!
– Можно потише выражать свое восхищение днями недели?
Артем повернул голову. Около длинного стола, протянувшегося вдоль окна от одной стены до другой, сидел его брат, уткнувшись в книгу и что-то выписывая из нее в тетрадь.
– Ден, ты опять со своим китайским?
– Не опять, а снова. Должен же я его выучить, наконец.
– Ты когда-нибудь учиться перестанешь?
Артем плюхнулся обратно на кровать и уставился в потолок, разговаривая теперь с ним.
– А что делать? В стрелялки играть?
– Ну ты же иногда играешь в игры, да еще как.
– Главное слово здесь – иногда, – Денис закрыл книжку и отложил в сторону. – Но постоянно играть скучно. Прогресса никакого. Да и деятельность однообразная, бегаешь, стреляешь.
– Ты просто зануда и получаешь кайф от того, что учишься. А сам не понимаешь, зачем тебе это нужно. Вот зачем тебе учить китайский? На Али с продавцами ругаться?
Артем поднялся на локтях и выжидающе посмотрел на брата. Тот встал из-за стола и сел на свою кровать, стоящую напротив кровати Артема.
– Китай – лидер экономики, уже перегоняет Америку. И скоро знание китайского будет таким же необходимым, как знание английского сейчас.
– Скоро – это когда? – не унимался Артем. Допекать брата было его любимым занятием.
– Скоро это скоро. И когда нужно будет, я уже буду знать язык, а ты будешь бегать за мной и просить перевести ценник на новеньких джинсах.
– Для этого у меня есть переводчик в телефоне, – огрызнулся Артем.
– Что за шум?
В комнату заглянула мама. В руках она держала серый лоскут ткани, которым оттирала засохшую краску со щеки.
– Опять что-то не поделили? Сколько вам лет, а все общаться не научитесь.
– Как с ним можно общаться? – надулся Денис, отвернувшись к окну.
– Легко и просто, – ответил за него Артем, – берешь и разговариваешь. Только не на тему гидролиза и становления Османской империи.
– Слова-то какие знаешь! В библиотеке сегодня был?
– Стоп! – остановила их мама. – Руки мыть и быстро за стол. Займите свои рты чем-то полезным, например, супом.
Братья встали и пошли в ванную. Потолкались в дверях, отталкивая друг друга от крана, устроили небольшую водяную бойню. Основательно промокнув, но окончательно помирившись, они пришли на кухню. Тарелки уже стояли на столе, а по кухне разносился аромат свежесваренного борща.
– Борщ! – Артем схватил ложку и тут же принялся за еду.
– Борщ, – Денис не торопясь сел за стол, взял плюшку, откусил стал ковыряться ложкой в тарелке. – Куда можно выложить мясо?
– Давай мне, – пододвинул свою тарелку Артем.
Мясо перекочевало в соседнюю тарелку и было тут же съедено.
– Ну, как дела в школе? – спросила мама, садясь рядом с сыновьями.
– Норм, – хором ответили оба.
– Просто норм и ничего интересного?
– На меня сегодня Достоевский весь урок косился и подмигивал.
Мама опустила ложку и внимательно посмотрела на Артема.
– Опять Изольда Львовна окна не разрешила открыть? У вас от жары не только Достоевские подмигивать начнут, но и Раскольниковы с топориками будут мерещиться.
– Просто у кого-то крыша поехала, и от закрытых окон это не зависит, – хмыкнул Денис, кусая очередную плюшку, – привидение Достоевского, блуждающее по коридорам школы.
Он поднял руки и изобразил как бы Федор Михайлович расхаживал по рекреации.
– Тебя после школы не в институт, а в дурку запихнут.
– Денис! – одернула сына мать. – Перестань немедленно! Кстати, когда нужно подавать документы в институт? – повернулась она к Артему.
– В июне.
– Ты уверен, что хочешь именно в Политех? Я, конечно, понимаю, что все друзья твои идут туда. Но ты сам-то хочешь?
– Я ничего не хочу. Но Политех – не самая плохая идея, – повторил тоже, что говорил недавно Сашке.
– Несомненно не плохая, но было бы хорошо идти туда, куда хочешь ты, а не твои друзья. И делать то, что у тебя получается лучше всего.
– Мам, не начинай, – взвыл Артем, – в Политех, так в Политех. Хотя бы скучно не будет. Или предлагаешь воспользоваться предложением Семена Сергеича и идти к нему в помощники? Неплохая ведь профессия, верно?
– А чем тебе так не нравится быть дворником? – Денис взялся, наконец, за суп. – Достойная профессия, как и все другие.
– Раз достойная, чего же ты так стараешься стать архитектором? Стал бы дворником. Профессия ведь достойная, – огрызнулся Артем.
– Не всем быть дворниками, кому-то и дома проектировать нужно, – парировал брат.
– Давайте закончим, – попросила мама, – и пообедаем нормально, спокойно и без ссор.
Братья замолчали и уставились каждый в свою тарелку. Разговоры о будущем у них никогда не получались.