Я почти не сомневалась в том, что Феликс облапает меня во время совместного путешествия на мотоцикле. И так оно и вышло.
Сначала он ухватился за мою грудь, а потом с жаром и пеной у рта утверждал, что благодаря этому он точно не свалится с мотоцикла. Когда мне удалось опустить его ладони хотя бы несколько ниже, мы некоторое время ехали довольно мирно, но спустя минут сорок Феликс принялся наглаживать внутреннюю поверхность моего бедра левой ладонью. Я чуть не выпустила из рук руль, но вовремя опомнилась, снизила скорость и рявкнула на него. Но это же непробиваемый Феликс. Ему плевать на то, что я говорю. Пришлось и мне плюнуть на его манипуляции, и остаток пути до Кельна я проделала мысленно ругаясь так, что даже у бывалого Тайлера уши наверняка свернулись бы в трубочку.
Когда мы въехали в Кельн, Феликс принялся ерзать за моей спиной, а потом прижался так сильно, что я почувствовала нечто твердое, упиравшееся мне в поясницу. Не глядя, я ткнула локтем назад, подняла визор и прорычала:
– Что это такое, Феликс?
– Вот видишь, искорка, ты уже не узнаешь мой член, – выкрикнул он в ответ, и я почувствовала, как его тело затряслось от смеха.
– Извращенец, – простонала я, но внизу живота предательски заныло, и я принялась ерзать не хуже Феликса.
Однако стоило нам остановиться, как он помог мне слезть с мотоцикла и даже сам снял с меня шлем.
– Как спина? – спросил он, глядя без всякой насмешки, а даже несколько встревоженно.
– Укол действует, – пожала я плечами, не зная, куда деть взгляд. Заботливый Феликс – это нечто из ряда вон. – И таблетка. Правда, меня отчего-то немного подташнивает.
– Нужно поесть. Потерпи немного, ладно?
Разве у меня был выбор? Я молча кивнула и взглянула на ребят. Адам снимал с плеч Лары тяжелый рюкзак и что-то тихо спрашивал у нее. Лара ответила и коснулась тонкими пальцами его локтя. Взгляд парня тотчас вспыхнул надеждой… Похоже, кое-кто безответно влюблен в принцессу…
Мы загнали мотоциклы на первый этаж старого дома и прикрыли куском брезента, чтобы не бросались в глаза. В доме нас встретили два парня в черной форме, обменялись с Тайлером и Феликсом рукопожатиями, а на нас с Клео покосились с явным интересом. Феликс скорчил мне рожицу и отправился осмотреть дом. Адам, прикрывающий Лару широкими плечами, отвел ее в дальнюю комнату, подальше от чужаков. Но эти чужаки тоже были ополченцами. Тайлер, в свое время исколесивший множество уцелевших городов, знал, где можно остановиться и где свои.
На эту ночь мы оставались в этом доме. Приняли прохладный душ, наконец поужинали горячей пищей, хотя мужчины ворчали, что порции могли бы быть посущественнее. Мы с Клео, Адамом и Ларой устроились на полу в одной из комнат, чтобы немного поболтать перед сном. Два парня из местных ополченцев остались снаружи, зорко поглядывая по сторонам, а Тай и Феликс, покурив на улице, присоединились к нам.
Все наши разговоры так или иначе сводились к тому, что творилось на базе, к Пятерке лидеров и будущему нашего мира. А сегодня мы как-то и сами не заметили, что начали спорить из-за Лары. Адам настаивал на том, чтобы они остались в Кельне или хотя бы в Норвегии, когда мы до нее доберемся. Но был категорически против того, чтобы принцесса отправлялась с нами на Шпицберген. Лара и слышать ничего не хотела. Ей было важно самой попасть в Хранилище, а затем проконтролировать передачу семян ополченцам.
Девушка искренне хотела помочь голодающему населению и не верила, что власти собирались делиться с людьми этими запасами или использовать их во благо. Пища в наши непростые времена – это рычаг давления и возможность получить то, что тебе нужно. А некоторым по-прежнему была нужна безграничная власть, пусть даже над сломленным миром. Ведь его в конечном итоге можно выстроить так, как захочется.
– Твой трудовой энтузиазм достоин уважения, – ухмыльнувшись, произнес Феликс, поглядывая на раскрасневшегося Адама.
– Твой тоже, – внезапно хохотнул Бородач, и Феликс одарил его мрачным взглядом. Мы с Клео непонимающе переглянулись.
– Лара вправе сама распоряжаться своей жизнью, – высказалась я, и девушка кивнула с благодарностью во взгляде. – Она и сбежала именно для этого.
– Если бы тебе хоть кто-то был дорог, ты бы меня поняла, – вдруг резко ответил Адам, и после этих его слов наступила неуютная тишина. Я чувствовала, что на меня были направлены взгляды почти всех собравшихся, но сама ни на кого не смотрела. Вот только щеки мои жутко горели… – Прости, Харли. Я не должен был…
– Мне дорог каждый член моей группы, – произнесла я, но голос звучал сдавленно. – Не думай, что мне нет дела до того, вернется ли Тай с задания, или не ранят ли Клео.
Про Феликса я умолчала и посмотреть на него не смогла. Мне нестерпимо захотелось покинуть эту комнату и оказаться в одиночестве. Последнее время что-то в моей жизни шло не так. Я чувствовала, как происходит некий перекос. Я не могла найти общий язык с Феликсом, все чаще вспоминала Эштона и теряла связь с подругой, потому что стало сложно делиться тем, что происходило в душе́. Иногда я сама себе казалась потерянной. Что я делаю в этом мире? Какая у меня цель? Всю жизнь провести на базе с ополченцами? Или может, я когда-нибудь смогу создать семью? Возможно ли это? Нужно ли это вообще? Наверное, стоило все же поговорить с Клео на эту тему… Ей, как мне казалось, тоже было нелегко. Однако выворачивать душу наизнанку перед всеми присутствующими я точно не собиралась.
Подтянула колени к груди и уставилась в грязное окно, мало что видя перед собой. Клео кашлянула и обратилась к Тайлеру:
– Как долго могут храниться семена, которые мы ищем? Не случится ли так, что они будут непригодны для выращивания?
Бородач мотнул головой и ответил:
– Этого не будет. Большинство семян могут храниться в течение тысячелетий! Сорго, к примеру, – около двадцати тысяч лет. Так что все в порядке, Клео.
– Очень дальновидным решением было создать подобное Хранилище, – хмыкнул Феликс, и от звука его голоса что-то внутри меня сжалось. В затылке неприятно закололо, а я продолжила пялиться в окно. – Спасибо предкам, оставили нам шанс не сдохнуть от голода.
– Все потому, что ситуация становилась критической еще в их времена. В США выращивали более семи тысяч сортов яблок. Но спустя короткое время их число сократилось всего-то до трехсот. Как вам? Около семидесяти пяти процентов растений попросту исчезли с лица земли. Что оставалось делать? Срочно создавать запас на случай, если виды продолжат вымирать.
– Дерьмово, – протянул Феликс.
– В Хранилище поступали семена из разных стран. Их обрабатывали и хранили при определенных условиях. По сути это место представляет собой огромный бункер, пролегающий под скалой. На поверхности находятся лишь бетонные и стальные двери – вход в Хранилище.
– Тоннель уходил вниз на пятьсот футов, – негромко произнесла Лара, и мы все повернулись к ней, – и заканчивался тремя огромными бункерами, где и хранились семена. Все бункеры закрывались герметическими шлюзами. Система хранения там была на высоте. А еще вы должны знать, что Хранилище было защищено тремя замками, и всех трех ключей не было ни у одного человека на планете.
– То есть мы можем найти этот самый банк семян, но даже не попадем туда? – уточнила Клео.
– Вполне возможно, что вход в Хранилище мог быть поврежден в результате землетрясений, – пожала плечами Лара.
– На крайний случай рванем дверь, – вздохнул Феликс. – Как я понимаю, главное, не повредить шлюзы в три внутренних бункера.
Принцесса согласно кивнула, и получила от парня озорную улыбку. Я не вступала в разговор, потому что после слов Адама чувствовала себя хуже некуда. Кажется, парень это понял и то и дело бросал на меня извиняющиеся взгляды, но я не была в обиде на него. В конце концов, что он вообще мог знать обо мне? Я и сама о себе мало что понимала, а о других и говорить нечего.
Вся моя сознательная жизнь была связана с Клео и Эштоном. Мы всегда держались втроем. Друг за друга горой. Эш никому не давал меня в обиду, все в центре для сирот знали, что если как-то меня задеть, он тотчас отомстит. Тай в чем-то оказался прав. Эштон был безбашенным, возможно, немного диковатым, иногда чересчур агрессивным, но он любил меня и уважал Клео.
Феликс упрекнул его в том, что он втянул меня в дела ополченцев. Но если бы не это, чем бы я смогла заниматься? Шила бы в цеху уродскую обувь или одежду? Трудилась на фабрике? Выращивала овощи? Сложно сказать. Сейчас мне казалось, что я ничего не умею… Разве что бегать с оружием. Но есть ли в этом прок? Мы часто выслеживали фургоны с техникой или продовольствием, которые отправляли в столицу или из нее. Нападали на конвой, убивали военных, а они стреляли в нас. То, что удавалось отбить, мы доставляли на базу, и оттуда шло распределение ресурсов для тех, кто действительно в них нуждался.
Ситуация в мире складывалась такая же, как и в прошлом. Бедняки жили впроголодь, но были и те, кто выбил себе лучшие условия, работая на Пятерку лидеров. И, казалось бы, добейся такой должности сам и получи то, чего хочешь, но это было невозможно. Приближенные к властям назначались самими властями. В основном они следили за порядком или руководили кое-как функционирующими цехами и фабриками. Простые рабочие были вынуждены трудиться до темноты, получая убогий паек. Именно за их права и бились ополченцы. С переменным успехом.
– О чем задумалась, искорка? – услышала я чуть хрипловатый голос и повернулась на звук.
Оказалось, Адам и Лара уже покинули комнату, Клео о чем-то тихо говорила с Бородачом, разложив на столе карту.
– Зачем ты пришел в ополчение? – выпалила я, хотя, сказать честно, мне не особенно хотелось болтать с Феликсом. Я бы предпочла побыть в одиночестве.
Он хмыкнул и сел на пол рядом со мной. Наши колени соприкоснулись, но парень не стал отодвигаться. Казалось, его совсем не смущала такая близость.
– А ты совсем ничего не знаешь обо мне, – не очень весело протянул он, потерев пальцами заросший щетиной подбородок.
– А разве ты рассказывал?
– Когда вступил в ваш отряд, Тайлер собирал нас всех, были и ребята из других групп.
– Правда? Не помню такого.
– Ты тоже пришла, – криво усмехнулся Феликс, но мне не понравилось выражение его глаз. В них словно плескалась горечь. – Болтала со стариком Дженстоном, пока я рассказывал историю своей жизни.
– О… Дженстон мне нравится, – пробормотала я.
– А я, видимо, нет.
– Феликс…
– Да ладно. Ты злилась на меня тогда. Я прав?
Мы повернулись друг к другу, и я всплеснула руками.
– И на то была причина! Количество пошлых шуточек, которые ты отпускал в мою сторону, не поддавалось вычислению.
– Ну и что? Разве девушки не воспринимают их как комплимент?
– С какой стати? – опешила я.
Феликс округлил глаза и взъерошил волосы на затылке.
– Ну, это что-то типа восхищения внешностью, нет?
– Боже мой, – прикрыв глаза ладонью, простонала я. – Это унизительно, Феликс! Так делать не надо. Красный флаг.
– Флаг? – нахмурился он.
– Табу, – пояснила я, покачав головой и сложив руки крестом. – Кому понравится фраза: «Давай переспим?»
Он наморщил лоб, поднял глаза к потолку, затем снова уставился на меня и выпалил:
– Тебе.
Я сжала пальцами переносицу и зажмурилась.
– Ты понимаешь, что в тот вечер я тупо напилась? Только поэтому я пошла с тобой в ту… в ту комнату.
– То есть ты хочешь сказать, что на трезвую голову я бы тебе не понравился?
– Я не ищу отношений, – уклончиво ответила я.
– Но я предлагал тебе секс.
В этот раз мне почему-то не казалось, что Феликс снова подкалывает меня, хотя его слова свидетельствовали об обратном. Но вот глаза… Их выражение стало другим, и я почему-то испугалась.
– Значит, мы оба неправильно друг друга поняли, – вздохнула я, сосредоточившись на своих ногтях от греха подальше. – То, что случилось тогда… Ничего для меня не значило, Феликс. Для тебя тоже. Потому я делала вид, что той ночи не было.
Он долго не отвечал мне. Я с опаской повернула голову и увидела, как он покусывает нижнюю губу и хмурится.
– Отлично, – наконец произнес он и усмехнулся. – Значит, меня ты не хочешь. Супер. Ну, тогда я отчаливаю, Денвер.
– В смысле? – настороженно спросила я.
– Иду развлекаться, что непонятного? Вернусь ночью. На мое дежурство не рассчитывай, буду отсыпаться. Чао.