В две тысячи сорок первом году случилась Великая катастрофа, из-за которой все материки, острова, вся та поверхность, что скрывалась под водой, а также горы и вулканы пришли в движение. Казалось, что сама планета восстала против населявших ее людей. Пожары, уничтожающие целые страны, цунами и землетрясения полностью изменили облик планеты. Сдвигались тектонические плиты, рушились горы, но вырастали новые хребты, отделяющие государства все дальше друг от друга или вовсе разрушающие их. Огромные волны затапливали города и столицы, стирая с лица земли все то, что долгое время создавал человек. Никто точно не знал, насколько сократилось население планеты, но все понимали, что эти цифры были ужасающими. Однако остались и выжившие. Богачи сбегали с уничтожаемых материков на кораблях или самолетах, но именно они были повинны в том, что случилось с населением Земли.
Климатическое оружие. Люди осознавали его значимость и мощь, но в погоне за тотальным господством закрыли глаза на возможные риски. Желание уничтожить врагов и конкурентов в других странах привело к тому, что в мире начался полный хаос, остановить который оказалось не под силу никому из живущих в то время. И в результате, как и сказал Феликс, все перевернулось с ног на голову, а те, кто чудом выжил, начали строить мир на останках прежнего.
Кто-то просто пытался приспособиться к новым условиям, кто-то стремился наладить жизнь на земле, но были и те, кто вновь желал прибрать к рукам власть в разгромленном мире. Однако они не учли, что появились люди, которые не желали повторения прошлых чудовищных ошибок и не собирались вновь отдавать власть богачам. И эти люди – мы. Ополченцы.
– Итак, мы и правда собираемся это сделать? – с восторгом в голосе спросила Клео, разворачивая карту на столе. – Мы найдем Хранилище Судного дня?
– Харли, детка, напомни-ка мне, что это такое? – бросив на меня невинный взгляд, поинтересовался Феликс и расстегнул куртку. Определив вещь на крючок у входа, он остановился рядом со мной.
– У тебя проблемы с памятью? Это Всемирное семенохранилище.
Феликс расплылся в широченной довольной улыбке, а я едва не застонала в голос, когда он похлопал ладонью по ремню на своих брюках и проникновенно произнес, чуть наклонившись ко мне:
– Искорка, семенохранилище у меня прямо вот здесь. И далеко ходить не надо.
Тайлер подавился смехом и закашлялся, а Клео и Лара переглянулись, пытаясь скрыть от меня улыбки.
Я прикрыла глаза на пару секунд, призывая себя не вестись на провокации. Но проблема была в том, что провоцировал он меня постоянно.
– Всемирное семе… Твою мать… Хранилище семян, – злобно сверкнув глазами, поправила я сама себя, а Феликс радостно хохотнул и тайком отбил пять Тайлеру, – раньше находилось на архипелаге Шпицберген.
– Это Норвегия, – кивнул Адам – единственный человек, не отреагировавший на подкол.
– Да, верно… – Я разозлилась, потому что шутка Феликса сбила меня с мысли, а его довольная физиономия вызывала единственное желание, которое сейчас занимало меня, – сломать ему нос. Призвав себя сосредоточиться, я продолжила: – По сути это банк семян, в котором хранились посадочные материалы всех сельскохозяйственных растений, существовавших в мире. Прежде это хранилище считалось самым безопасным местом, потому что оно было буквально встроено в склон горы.
Ребята понимающе переглянулись и кивнули, снова обратив взгляды на меня. Интересно, с какой стати все это рассказываю им я? Тайлер, носивший кличку Бородач и являвшийся нашим командиром, отчего-то помалкивал, пристроившись на краешке стола.
Ах, да… Все же началось с тупого вопроса Феликса. Я одарила парня с вьющимися темными волосами и глазами цвета сочной зелени раздраженным взглядом и получила в ответ соблазнительное подмигивание. Нет, тягаться с ним попросту невозможно…
Должно быть, Тай наконец понял, что я балансирую на грани добра и зла, потому что все же взял слово:
– В прошлом люди тоже задумывались над тем, что в мире может случиться некая жуткая катастрофа, типа ядерной войны, падения астероида или глобального потепления, что в результате приведет к уничтожению видов растений, необходимых для выживания человека. Поэтому и было создано Всемирное хранилище. Оно рассчитано на два миллиарда семян.
– Отличное местечко, – криво усмехнулся Феликс.
– Проблема заключалась в том, что до сегодняшнего дня мы не знали, где оно находится, – многозначительно добавил Тайлер, почесав густую бороду. – Долгое время всем было попросту не до мыслей об островах неподалеку от северного полюса. Люди пытались спасти свои жизни. Кто смог, тот уцелел, прошло несколько десятков лет, и что мы видим? Продовольственный кризис во всей красе. Только те, кто вновь решил править искалеченным миром, плевать хотели на глобальный голод. Им нужно Хранилище, но мы не позволим захватить это лакомое место, иначе у врагов появится такой рычаг давления на жителей планеты, что мы все попадем в рабство.
Лара и Адам обменялись обеспокоенными взглядами, Клео нахмурилась, и даже Феликс больше не улыбался. Ситуация, в которой оказались мы все, и правда была серьезной.
– Спасибо Ларе, что сообщила нам о планах верхушки, – ткнув пальцем в направлении потолка, произнес Тай.
Девушка опустила взгляд и прикусила губу. Заправив короткую прядь светлых волос за ухо, она выпрямилась и кивнула, уже не отрывая взгляда от карты.
Лара являлась принцессой Бельгии – государства, которого больше не было на карте. Но потомки королевской семьи смогли спастись в свое время и даже вновь вернулись к власти. Вот только их методы оказались Ларе не по душе, и она перешла на другую сторону.
– Узнать самостоятельно, где именно оказалось Хранилище после Катастрофы, мы не могли. Ресурсов не хватает, – пробурчал Бородач. – Но зато мы нашли тех, кто тоже охотится за банком семян.
– И в этой охоте принимают участие три стороны, – сообщила Лара. – Ополчение, то есть мы, правительство и мародеры.
Последних называли так потому, что эти люди, активно включившиеся в битву за ресурсы и власть, нещадно эксплуатировали оставшиеся ценности и людей, готовых ради мнимых благ на любые преступления. Мы же пытались бороться и с ними, и с правительством. Но в данном случае отследить деятельность мародеров оказалось легче. Что мы и сделали. И теперь в наших руках карта того места, куда перетащило Хранилище после всех катаклизмов.
– И где же теперь этот популярный банк семян? – вздохнув, спросил Феликс.
Клео склонилась над картой, я тоже сосредоточила все внимание на изучении добытого документа. Феликс замер за моей спиной, на миг прижавшись пахом к моим ягодицам. Я не глядя заехала ему локтем по ребрам, и он сдавленно охнул.
– Детка, ты могла бы так же внимательно изучить мое хранилище, – все же снова подколол он меня, и я не выдержала. Обернулась к нему и выпалила:
– Что еще можно ожидать от человека, у которого внизу живота татуировка в виде слова из трех букв! А ты не пробовал написать на лбу «мозги»? Хотя погоди-ка… Их ведь там нет!
Феликс нисколько не смутился. Напротив. Довольно заулыбался, словно только и ждал моей реакции. Зато другие оживились.
– Откуда ты знаешь про его татуировку? – прищурившись, спросил Тайлер.
– Внизу живота, говоришь? – захихикала Клео.
– Может, вы заткнетесь? – всплеснула я руками.
– Так и знал, что она тебе понравилась, – закивал Феликс. – Хочешь посмотреть еще раз?
– Иди ты…
Нашу перепалку прервали Лара с Адамом. Блондинка постучала ногтем по точке на карте и взволнованно произнесла:
– Шпицберген ранее находился между Гренландским и Баренцевым морями, почти на равном удалении от Норвегии и Гренландии. Но если судить по карте, архипелаг или то, что от него осталось, перенесло ближе к той точке, где ранее была Исландия. Только вот ее на этой карте уже нет.
– А если и то, что сейчас указано как Шпицберген, вовсе не он? – потерев висок ладонью, спросил Феликс.
– Я слышал, что в год Катастрофы Исландию отнесло к Гренландии, они столкнулись и вскоре Исландию разломило на сотню кусков, которые позже ушли на дно, – протянул Тайлер. – Гренландию тоже знатно тряхнуло, но большая ее часть сохранилась. Вполне возможно, что Шпицберген и правда отнесло в ту сторону. Чудо, что он не опустился под воду. Что ж, теперь у нас есть координаты нужной местности. Будем исходить из того, что это именно тот остров, который нам нужен.
– Это уже не остров, – пробормотала Лара. – Если карта верна, то можно утверждать, что он стал частью материка. Теперь это, скорее, полуостров.
– Нам же лучше, – пожал плечами Тайлер. – Легче добраться.
– Вряд ли… На карте изображены горы. Должно быть, они образовались после столкновения и отделяют Шпицберген от материка. Значит, нам все же нужно добираться туда по воде, – вздохнула Клео.
– Обожаю плавать, – не очень жизнерадостно протянул Феликс, бросил на меня быстрый взгляд и тотчас отвернулся.
***
Два месяца назад
Чего хочется после того, как попал в новый, враждебный и жестокий мир?
Жить.
Потому большинство выживших по-прежнему трудились, пытались облагородить жилища, построенные из обломков разрушенных домов, плакали, смеялись, влюблялись… Чувства обостряются до предела, когда понимаешь, что жизнь пугающе хрупка.
Я знала, что такое страх, печаль, любовь, доверие, бессильный гнев и опустошение. Прожив семь лет в любящей семье, я попала в ад – центр для сирот и брошенных детей. Там встретила Клео и Эштона. Девушка стала моей лучшей подругой, а Эш – самым близким человеком. Другом, братом, потом любовником. Позже, когда нам исполнилось семнадцать, мы втроем попали к Тайлеру. Он приходил в центр, отбирал подходящих кандидатов, рассказывал о принципах и целях ополченцев. Безусловно, просто так, в открытую, он не мог прийти. Должно быть, в центре у Тайлера имелись свои люди, такие же сторонники ополчения, как и он сам.
Эш загорелся идеей противостояния мировому правительству, мы с Клео тоже заинтересовались и вступили в их ряды. После того, как нас доставили на базу, начались изнуряющие тренировки, изучение оружия и обращение с ним, а потом нас стали отправлять на задания. И однажды Эштон не вернулся. Это случилось два года назад.
У меня было два близких человека, и я вдруг лишилась одного из них. Лишилась куска сердца, распорола душу об осколки счастья, погрузилась в пучину горя и отчаяния. Замкнулась в себе, лишь изредка общалась с Клео и Тайлером. Долгое время я механически выполняла поручения, не чувствуя вообще ничего. Словно робот. Кое-как Тай и Клео вытянули меня из бездны, будто бы заново научили дышать, ходить, разговаривать и даже улыбаться.
– Я тоже лишился близких, Харли, – как-то раз признался Бородач. – Но понял, что раз мне было позволено выжить, значит я нужен тут. Значит, я могу что-то изменить или хотя бы приблизить эти изменения. Может быть, я еще буду кому-то важен. А возможно, судьба даже заготовила для меня некий подарок. Не исключаю варианта, что все может сложиться наоборот, – философски добавил Тай. – Но у меня есть миссия, Харли, я жив, я окружен друзьями, и этому я благодарен. Тебе всего двадцать, впереди много лет непредсказуемой жизни. Уверен, Эштон хотел бы, чтобы ты жила, а не страдала. От этого не лучше ни тебе, ни ему. Он уже в другом мире, и, быть может, живет свою лучшую жизнь.
И вот прошло два года с того момента, как Эштона не стало. Через два дня мне нужно было отправиться на задание, которое могло стать для меня последним, и мне захотелось… получить ощущения, уже давно ставшие для меня недоступными. Захотелось почувствовать себя живой.
Клео уговорила меня посетить грязный подвал, который местные использовали в качестве не то бара, не то места для попойки и сомнительных танцев. Я пила уже четвертую стопку огненной жидкости, голова чуть кружилась, а тело словно стало невесомым. Мы танцевали, снова пили, горланили какие-то песни, а потом плюхнулись за треснутый стол и смеялись до слез от шуток незнакомых нам людей.
А потом ко мне подошел он…
Глаза точь-в-точь как у меня. Зеленые. Волосы густые, темные и немного вьющиеся. У меня не очень получалось сосредоточиться на его лице, потому что картинка перед глазами чуть подрагивала.
Он наклонился ко мне, выдал нахальную улыбку, и в глазах его плясали черти.
– Переспим? – как ни в чем не бывало спросил он и взял меня за руку.
Я пошла за ним наверх, где он втолкнул меня в темную комнату, быстро закрыл дверь на щеколду и прижал мое тело к стене. Мы целовались, словно безумные, вжимались друг в друга, и я чувствовала, как кровь закипает, как все внутри пробуждается, наполняясь нестерпимым жаром.
Одежда полетела на пол, а мы оказались на матрасе. Его поцелуи спускались ниже, и когда он грубо прикусил мой сосок, я едва не закричала на весь дом.
– Сейчас, искорка, – вдруг зашептал он. – Я дам тебе все, что ты захочешь.
И он сдержал слово. Грубые толчки, судорожные вдохи, следы от пальцев на коже, позы, которые, наверное, не могли вызвать стеснение только у тех пар, которые хорошо знали тела друг друга… И уничтожающее, и одновременно окрыляющее удовольствие, настолько прекрасное, что хотелось остаться в этих мгновениях навечно.
Он вытер мой живот какой-то тряпкой, подвернувшейся под руку, сгреб меня в охапку, и мы заснули в объятиях друг друга. Совершенно посторонние, незнакомые, свободные и счастливые этой ночью.
Но я проснулась первой. Рассвет едва вступал в свои права, и чуть светлеющее небо, кусочек которого было видно в окно, позволяло мне рассмотреть человека, который вытворял с моим телом чертовски пошлые вещи. Я аккуратно отстранилась и окинула его взглядом, который вскоре зацепился за татуировку из трех букв внизу живота. Закатив глаза, мысленно выругалась, уже чувствуя подступающие угрызения совести. Как назло, мне вспомнился Эштон, и я резко схватила свои вещи, по-военному быстро оделась и выскользнула из злополучной комнаты, оставив незнакомца в одиночестве.
А спустя неделю он появился на нашей базе и вступил в мой отряд. Вроде бы рассеянно потер ладонью темную щетину, окинув моих друзей взглядом, но затем зеленые глаза посмотрели в мои нахально и дерзко.
Я предпочла сделать вид, что мы никогда не встречались, и что между нами ничего не случилось. И это, должно быть, задело его за живое. Как и то, что я сбежала той ночью.