* * *
– Марья —
– Баюн, что за сюрпризы? Ты сказал, что перенесёшь нас на крыльцо замка, – произнесла крайне недовольным и рассерженным тоном.
Кот фыркнул в усы:
– Не волнуйся ты так, мя-а-у-у. Один взмах моего хвоста и мы окажемся на крылечке. Я просто-у решил показать тебе твой новый дом. Восхитись, Марья.
Взглянула на этого усатого провокатора и покачала головой.
– Что ж, я восхищена. И это мягко сказано, – сказала с улыбкой. Раздражение ушло, словно его и не бывало. Да и невозможно долго сердиться на котиков. Это всем известный факт.
Всмотрелась в замок, который теперь стал моим и улыбнулась.
Если честно, красивей строений я никогда не видела.
Замок впечатлял и потрясал. Не могу вам передать словами, сколько в нём было красоты и одновременно грусти!
Это место давно перестало считать потери.
Сколько жителей королевства покинуло эти земли? Сколько погибло без солнца во мраке тоски?
А замок всё стоял и ждал, сберегал осколки былой жизни и чей-то мечты.
Рядом раскинулся древний лес, переходящий в заброшенный сад.
Из чёрной, как смоль скалы вырастал этот прекрасный, но одинокий, позабытый всеми замок.
Он счастье видел, но видел и беду.
Даже издалека я ощутила, как много боли здесь, печали, но был когда здесь и свет, была радость, яркая, как пузырьки игристого вина.
Сейчас свет почти угас, теплится едва дрожащий огонёк, чудом сохранился – только прими его, разожги, силой награди и дальше неси.
Я длинно вздохнула и села на корточки. Подпёрла голову рукой.
– Как же он красив, – прошептала я.
Баюн промолчал, лишь ухом шевельнул. А я добавила с грустью:
– И так обидно, что он лишился хозяйки, и оказался брошен.
Перламутровые башенки когда-то сверкали в лучах солнца, переливались и радовали своим неземным сиянием.
На каждой башенке радовал глаз особый флюгер филигранной работы.
Стены – белый и розовый кирпич, а все оттенки золота, перламутр, голубая эмаль – основные цвета всех выдающихся элементов этого чудесного замка, сейчас потускнели, потемнели. Местами их ужалила и обуглила молния.
Частично потрескалась восхитительная эмаль.
Замок ошеломлял своей необычностью, я бы даже сказала: нежной «пряничностью».
Стены были с керамическими вставками, напоминали вышивку крестом, создавали впечатление, что это и не замок вовсе, а терем из русской народной сказки.
А окна замка – как будто это милые девицы в кокошниках.
Сколько же декора, росписи, резьбы по камню!
А наличники какие!
Настоящий самобытный шедевр архитектуры, художества и дизайна.
Будь у меня такие мастера, я бы им их золотые руки целовала. Но чую, без волшебства в этом замке не обошлось.
Сады, я думаю, когда-то поражали воображение и цвели самыми невиданными и сказочными цветами.
А с другой стороны замка у подножия скалы бушевало, разбивалось о камни дикое море.
Это был прекрасный замок, величественный.
Даже сейчас потускневший, заросший терновником, ядовитым плющом, он казался мне сказочным сном. Ведь такой красоты не бывает… А каким же он станет, когда вернётся былая красота?
Но помимо красоты, замок являлся неприступной цитаделью с крепко запертыми воротами, окованными железом. Замок был неуязвим для горящих стрел, тяжёлых снарядов и любых попыток взять его штурмом.
Я смотрела и не могла оторвать от него очарованный взгляд. И от его горделивой красы у меня на глаза набегали слёзы.
По сравнению с этим замком, все ранее виденные мной дворцы и замки смело можно назвать скромными сооружениями, далёкими от этого шедевра.
– Нра-увится? – спросил Баюн.
Поднялась на ноги и честно ответила:
– Мне кажется, я в него влюбилась. Увидела и пропала. Отныне моё сердце принадлежит королевству.
В глазах кота появилось удовлетворение. Видимо, это была проверка.
– Хорошо-у. А теперь, познакомишься с замком поближе, – сказал Баюн. Махнул кот хвостом и перед нами вновь возник портальный переход.
Всего шаг и я оказалась на каменном крыльце чуда, которое рассматривала издалека.
– Марья, восхищаться убранством и всем остальным будешь позже, а сейчас… ты помыться хотела, мя-а-а-у-у? – поинтересовался Баюн и легко толкнул лапкой монументальную, заросшую терновником дверь, за которую мои клиенты отдали бы миллионы.
– Ва-а-ау! – выдала я. – Вот это две-е-эрь! – протянула я и мои губы растянулись в широченной улыбке. Руки потянулись уже, чтобы потрогать, пощупать, погладить это чудо. Не дверь, а сказка!
– Марья-а-а-ррр! – прорычал Баюн. – Ступай за мной, мря-а-ур, и не отставай!
Встряхнула головой и закивала. Я обязательно всё-всё тут рассмотрю. Каждый уголок замка изучу.
Ох, смогу ли когда-нибудь осознать мысль, что это всё моё?
Взяла себя в руки и буквально силой воли заставила себя не останавливаться на каждом шагу, чтобы не броситься рассматривать тот или иной шедевр интерьера.
Я, как строитель, архитектор-дизайнер, да-да, всё в одном лице, интересуюсь интересными интерьерными решениями, находками. И это просто дикий восторг увидеть что-то невероятное, что-то новое и при этом выполненное в русском, истинно славянском стиле!
– Замок волшебный, – заговорил Баюн. – Он простоял так долго и ещё может сколько угодно веков простоять и не разрушиться, потому что магия держит его, мррр. Провизия сохранена в целости и сохранности из-за волшбы особой, бытовой. Вода в замке есть – родниковая, чистая, живая. Греется в мыльне зачарованным корытом. Погладишь её и попросишь водички. Она наберётся и согреется, как пожелаешь.
– Мыльня? – переспросила Баюна. – Корыто?
– Ммм… У вас корыто – это ванна, – пояснил кот. – Мыльня – сама комната, где моются.
Ага, понятно. Корыто. Мыльня.
– Баня тоже есть, но отдельно стоит. Захочешь в баньку, попросить нужно банную матушку, чтобы подготовила всё. За столько времён поди разучилась баню топить, – пробормотал себе под нос Баюн.
Я лишь удивлённо брови вскинула. Банная матушка? Хотя, чего удивляюсь? Болотника видела. Водяной тоже имеется. Вон, кот Баюн рядом идёт, говорит, магией владеет.
Таки дела, Марья.
– Внутри всё осталось целым и невредимым. Пыль, паутина, да мелкий сор – мелочи. Бытовая волшба всё-у уберёт, – продолжал Баюн.
Потом он взглянул на меня, шевельнул усами и заметил:
– Это хорошо, что ты бурно не удивляешься, не визжишь от восторга или ужаса, а то бы я не удержался и укусил бы тебя. Во-о-ут.
Меня кусать? С дуба рухнул?
– За укус я бы тебя по пушистому заду полотенцем огрела, – не осталась в долгу.
Кот глаза свои жёлтые выпучил, даже с шага сбился и выдохнул в шоке:
– Меня-а-у? Кота Баюна? Полотенцем? По заду? Ты совсем что ли, мр-я-а-а-ур?!
Я лишь ему подмигнула, заправила за ухо мокрые, грязные волосы и поторопила его:
– Хватит болтологии, где… мыльня?
– Почти-у пришли, – настороженно произнёс Баюн и толкнул дверь. Мы вошли в просторную комнату, которая оказалась спальней.
– Это комната для гостей. В хозяйскую тебе пока нельзя-у, там отрава осталась. Приберу там, потом войдёшь. А за той дверью мыльня. Разберёшься?
– Разберусь, – сказала коту, и пока он не ушёл, спросила: – А одежда? Во что мне одеться? Хоть халатик, какой дай.
Кот вздохнул и лапкой указал в противоположную от мыльни комнату.
– Там гардероб. Это гостевая для особ с пышными формами. Для себя всё-у найдё-ушь.
Я фыркнула, нисколько не обидевшись про пышных особ. Такой я как раз и была, хотя «пышность» для моих объёмов, можно сказать комплимент. Я бы назвала себя упитанным, хорошо откормленным бегемотиком.
– Как закончишь, позови меня-у по имени три раза, я услышу и приду. Поняла?
– Не дура, поняла, – сказала с улыбкой, предвкушая встречу с горячей водой, душистым мылом, а то после болота и прогулок по холодному лесу у меня тело кажется жутко грязным, ещё всё чешется, будто у меня вши завелись.
– Я пошё-ул, – сказал Баюн и оставил меня одну.
Сбросила с себя надоевший мне халат, тапки и в чём мать родила, вошла в мыльню.
– О-о-о! – выдохнула с восторгом.
Это была не мыльня, это, бляха муха, бассейн для мамонта!
Да какой он удобный! И всё тут предусмотрено. Я в раю.
И туалет имелся. Хороший такой, удобный.
Сделала дела, подошла к бассейну и погладила медный бортик со словами:
– Милая, чудесная, волшебная ванна…
Нахвать корытом сей роскошный бассейн у меня язык не повернулся.
– …набери для меня водички, пожалуйста, да погорячее, но чтобы я не сварилась. Ладно? Сделаешь для меня, милая?
И на моих глазах в этом бассейне, откуда ни возьмись начала набираться вода. Журчала и набиралась она очень быстро. Пар белый и горячий пошёл. Красота.
Потрогала водичку и зажмурилась от удовольствия.
Да-а-а!
Пока вода набиралась, исследовала полки, сундуки, расписные шкафы, отыскала полотенца, да какие! Ручная вышивка! А мягкость и нежность невероятные!
Отыскала и фигурные бутыльки, баночки, мыло и хорошую такую вехотку.
Мыло пахло бесподобно – цветущим лугом, молоком и мёдом. Да-да-да и ещё раз да!
Забралась в ванну, которая корытце. Ужасное слово для этого волшебного предмета.
Попросила больше водичку не лить, сказала слова благодарности и от души похвалила местную ванну. Не знаю, а вдруг тут у каждой вещицы есть душа? Если так, то ей будет приятно.
И вот я развалилась в горячей воде, застонала от удовольствия.
– Ммм… Как же хорошо-о-о…
Эх, жаль, нет тут мускулистых мужчин в одной набедренной повязке.
Один бы меня пина коладой угостил, другой стопы бы мне массажировал, третий опахалом меня освежал, а остальные красавцы взор бы мой ублажали трюками, танцами, песнями.
Да-а-а… Было бы идеально.
Но, да ладно, всё ещё впереди.
Как говорится: «Не сразу всё устроилось, Москва не сразу строилась…»
* * *
– Чёрт, это засада просто. Гардеробная от шмотья трещит по швам, а надеть нечего, – прошипела и даже руками потрясла, выражая всю степень своего возмущения.
Конечно, я всё понимаю, другой мир, другая эпоха, мода далека от привычных удобных луков, но не настолько же.
Все эти платья, обувь и аксессуары идеальны для ломбарда.
Вот вам пример.
Взяла я самое скромное платье. И напомнил мне сей шедевр палатку, расшитую тесьмой всех цветов радуги и обвешанную булыжниками, за которые точно полцарства купить можно. А чего мелочиться? За эти цацки сразу весь мир у твоих ног будет!
Но я всё-таки попыталась быть хорошей девочкой и примерила на себя образ местной модницы.
Размерчик мне подошёл.
На этом все плюсы закончились.
Во-первых, все платья жутко тяжелые.
Во-вторых, неудобные.
В-третьих, предполагалось, что платье надевается не на голое тело.
Под него нужна нижняя рубаха, или сорочка, или вместе – то и другое. Короче, местный аналог белья. Его я нашла и пришла в священный ужас.
Носить несколько слоёв одежды то ещё испытание. Или я чего-то не понимаю?
Трусов не было. Панталон тоже не нашла.
Чулки зато отыскала. Вязаные, тёплые.
Какое счастье, что без каменьев и драгметаллов. Жаль, что длиной они были до колена, а не до пупа. Короче, я смело переименовала их в гольфы.
Обувь, чего греха таить оказалась удобная, мягкая, идеальная. Кажется, волшебная. Потому как не моего размера милые туфельки на низком и широком каблучке неожиданно идеально подошли.
И вот нацепила я гольфы, туфельки и взглянула на себя в зеркало.
Нет, ну не могу же я щеголять в одной обуви и носках? А всё остальное – это костюм Евы. И даже без фигового листочка.
Пришлось зарыться в разноцветные тряпки в поисках хоть чего-нибудь удобного.
Пыхтя, я всё-таки отыскала кое-что.
Чую, зарыли это сокровище в самые закрома специально. Мол, негоже подобный срам благородной даме носить.
Штаны кожаные – две штуки. Мой размер.
Эх, жаль, они не леопардовые, а просто коричневого цвета.
Куртка кожаная – одна штука. Тоже коричневого цвета и с небольшими потёртостями.
Куртка была с заклёпками-шипами и стильной бахромой на нагрудных карманах.
Были ещё кармашки на рукавах в районе плеча. Думаю, их сделали под метательные ножи.
Но в кармашки эти я могу ручки, карандаши воткнуть, чтобы заметки делать. Или чем тут пишут? Перьями с чернилами? Но вообще мир волшебный, должны, значит, иметься волшебные писчие приблуды. Но это потом.
Так-с, а блокнотик в нагрудный карман поместится. Класс. Отличный лук себе собрала. Главное, что удобный.
Чтобы разбавить коричневый цвет отыскала в ворохе неносибельных платьев, сарафанов, шуб, сорочек и прочего шмотья несколько цветных рубах.
Возможно, они считаются бельём. Не знаю.
На мой взгляд, рубашки шикарные и прятать сию красоту под слоями одежды огромный грех.
Надела рубаху такого ядрёного алого цвета, что она моментально оживила мой новый наряд.
– Без курточки я прямо пожарная машина! – весело хохотнула, рассматривая своё отражение. – Зато меня видно будет даже из космоса.
А потом опустила взгляд на ноги и скривилась.
Туфли теперь не подходят под образ!
Засада просто.
А ещё ходить в кожаных штанах без трусов – жуть жуткая.
Пришлось опять заняться поисками сокровищ.
Нашла шикарный шёлковый платок и соорудила из него трусы-шорты.
А вот в поисках подходящей обуви пришлось повозиться.
Имелись тут одни туфельки и сапожки. Красивые, удобные, но совершенно неподходящие под мой наряд.
Но! В одном из сундуков нашлась пара ботинок.
Берцы! Или как в народе говорят, ботинки говнодавы.
Примерила чудесную обувь. Посмотрела в зеркало на себя красивую.
– Вау! Идеально! – издала победный клич.
Покрутилась, повертелась. Прошла туда-сюда. Поприседала, проверяя, нигде, ничего мне не давит, не трёт, не жмёт? Руками помахала. Попрыгала слегонца.
Кожа у штанов и куртки была просто блеск.
Крепкая, что и нож вряд ли возьмёт. Но при этом кожа очень эластичная. Ходить в такой одежде одно удовольствие.
– Эх, хороша! – цыкнула зубом по-атамански и подмигнула своему отражению.
Взлохматила свои торчащие во все стороны светлые волосы и подумала, что не хватает для завершения матёрого бандитского образа оправы, например, «авиаторов».
В желудке громко заурчало, и думать об очках и других аксессуаров желание пропало.
Так, что там котик говорил? Три раза его позвать?
Вышла из гардеробной, упёра руки в бока и гаркнула во всю силу лёгких, чтобы котейшество однозначно меня услышал:
– Баюн! Баюн! Баюн!
Не прошло и секунды, как двери распахнулись, будто кот там меня только и ждал, и проворчал:
– Ну и чего ты так раскрича…
Он осёкся, увидев меня. Бедный даже подавился словами. Розовую пасть открыл, жёлтые глаза выпучил, будто чудовище увидел и издал какой-то странный сдавленный звук, похожий на нечто: «кхрзфскм».
Потом резко встряхнулся, возмущённо указал на меня когтем и выпалил:
– Марья! Что-у это на тебе? Почему ты не в сарафане?
– Потому что я не привыкла таскать на себе драгметаллы и самоцветы. В этом мне удобно. И вообще, идём скорее кушать. Ты говорил, что в замке море еды. Я голодная как мамонт после тысячелетней спячки.
Кот встопорщил шерсть и произнёс нудно и ворчливо:
– Марья, так только воины одеваются. Исключительно мужчины. И где ты только этот кошма-ур откопала? Женщине не положено столь дерзко одеваться.
– Там где откопала, больше нету, – хмыкнула я. – И хватит нудить. Хозяйка я или кто? Как хочу, так и хожу. И вообще, киса, идём жрать, а то голодная я становлюсь сильно злая.
Кот гневно ноздри раздул, пофыркал, попыхтел, усами пошевелил, меня гневным взглядом опалил, но когда понял, что меня не проняло, сдался. Махнул на меня лапкой, мол, горбатого только могила исправит и пробубнил:
– Топай за мной, горе луковое.
– Я не горе, Баюн. Я большое счастье. Королевство ещё не догадывается, как ему повезло со мной.
– У тебя, мяу, самомнения больше чем у лордов проклятых, – произнёс кот и тут же добавил: – Может оно и к лучшему.