Поднимаюсь с кровати, все еще кутаясь в уютное одеяло, и так в этом коконе и подхожу к окну. Снежная буря утихла, и пейзаж за окном опять выглядит девственно нетронутым. Все следы вчерашнего безумия похоронены под белым покрывалом. Будто и не было ничего.
С тихим вздохом разворачиваюсь в комнату и сбрасываю одеяло на кровать. Ненадолго застываю, рассматривая измятые простыни и вспоминая тревожную и полную кошмаров ночь. Все же без последствий встреча с волками для меня не прошла. Страх и тревога прорвались в мои сны и долго мучили. Хорошо, что Миша был рядом.
От скомканных и смазанных воспоминаний о том, как он успокаивал, целовал и прижимал к себе каждый раз, когда я вскакивала и орала, как дурная, становится теплее на душе. Ради человека, который тебе равнодушен, так стараться не будешь.
Миша, возможно, и сам не осознает, что я значима для него. Но это придет, ему от меня никуда не деться, по крайней мере, в ближайшее время.
Принимаю бодрящий душ и долго стою перед шкафом: хочется выбрать что-то поэффектнее, но и повода для излишнего самодовольства Мише давать не собираюсь. Поэтому выбираю нейтральное белое трикотажное платье. Освежает, с рыжими волосами, стянутыми в высокий объемный пучок на голове, смотрится эффектно.
Прислушиваюсь к желудку, который неприятно урчит из-за того, что еды в нем не было довольно давно, и спускаюсь на первый этаж.
Тут все так же, как мы оставили вечером, только вода вокруг одежды и обуви высохла. Отношу обувь к порогу, а разбросанные по кухне и гостиной вещи собираю для стирки. Заняться чем-нибудь, что займет руки, будет для меня не лишним. Долго держу в руках собственную куртку, пахнущую псиной и ржавчиной. Он впитавшейся и высохшей крови ткань стала дубовой и с багровым грязным оттенком. Опять накатывает страх и фантомные воспоминания. Сердце начинает биться учащенно, и кожа покрывается мурашками.
– Решила заняться домашней работой? – сзади меня обнимают крепкие руки, и это помогает справиться с напряжением. С Мишей сразу же приходит спокойствие. Горячие губы чувственно целуют в шею и ладони сжимают ягодицы, заставляя вспомнить, сколько всего было между нами вчера.
– Моя единственная куртка, нужно привести ее в порядок, – выдаю немного заторможено, потому что все внимание теперь сконцентрировано на жарких объятьях.
– В шкафу у входа висит голубой пуховик как раз твоего размера, – зубы тихонько прикусывают мочку уха, и куртка из рук кучей оседает на пол.
– Не заметила, – облизываю мгновенно пересохнувшие губы.
– Это я уже понял, – Миша со вздохом отстранился, не забыв провести ладонями по полной груди. – Что хочешь на завтрак?
– Омлет и кофе, – поднимаю куртку и одежду. – Пойду заброшу в стирку. А где стиралка? – осматриваюсь вокруг.
– В подвале есть прачечная, – обойдя меня с одеждой в руках, он направился к кофемашине.
Отлично…
– А подвал где?
– Вон та дверь, – Миша указывает пальцем в сторону двери, рядом со шкафом-купе у входа.
Белая, глянцевая… А слона то я и не заметила.
– Отлично, – направляюсь к ней и спускаюсь по витой лестнице в подвал. По дороге щелкаю кнопкой выключателя и осматриваюсь. Передо мной вытянутый коридор с несколькими дверями. Прачечная находится сразу, дверь в нее приоткрыта, и я сваливаю одежду в свободную корзину. Сама возвращаюсь в коридор и продолжаю осматриваться.
Одна дверь ведет в гараж, сейчас пустой. Вторая в кладовку с несколькими холодильниками и полками, забитыми продуктами. Тут можно и всю зиму просидеть при таком количестве еды. Еще в одном помещении небольшой склады всякой всячины – коробки, швабры, инструменты и прочее.
Замираю перед последней дверью. Она отличается от всех своим ярким алым цветом. Дергаю за ручку. Закрыто. В груди неприятно ноет. Подвал, странная комната. Глупо, конечно, но ассоциации с Синей бородой тревожно накрывают. А что если Миша периодически возит сюда вот таких вот ничего не подозревающих девушек и творит с ними все, что его извращенной душе угодно.
Уху… И что? Складывает их трупы за красной дверью? Закатываю глаза и обзываю себя дурой. Смысл? Труп, если что, проще в лесу бросить – там его волки быстро растерзают, и следов не останется.
Из меня вырывается нервный смешок. Уже про трупы думаю. С моей фантазией в такие места нельзя, могу и спятить. Разворачиваюсь на пятках и врезаюсь в Мишу, от которого в испуге отскакиваю, и впечатываюсь спиной и затылком в красную дверь.
– Все хорошо? – на лице Миши играет заинтересованная улыбка.
– Да, – спохватываюсь и заливаюсь краской, представляя, насколько неадекватной сейчас выглядела, – ты меня напугал. Нельзя же так подкрадываться.
– Я не хотел, – он пожимает плечами. – Увидел, что ты такая вся задумчивая стояла, вот и решил спросить, все ли хорошо.
– Да, все отлично, – расплавляю плечи и гордо марширую мимо Миши, – осматривала твой подвал.
– Нашла что-нибудь интересное? – разворачивается он следом за мной и идет по пятам.
– Гараж, склад, кладовая, прачечная и вон та закрытая комната, где ты хранишь трупы тех, кто на твое предложение не согласился, – оборачиваюсь на Мишу и вижу, как один уголок его губ дергается и раздается заливистый хохот, усиленный эхом в вытянутом пустом коридоре подвала.
– Снежа, мне определенно нравится твое чувство юмора, – он глубоко дышит, пытаясь успокоиться, и широко улыбается.
– Ну, если не трупы, тогда что там?
– Не скажу, – становится он серьезнее.
– И вот тут мне нужно испугаться, видимо?– я закатила глаза и вошла в помещение прачечной. Куртка полетела в одну стиральную, светлые Мишины джинсы, мой флисовый костюм и всякие мелочи в другую.
– А ты не боишься? – он стоит, подперев плечом косяк двери, и неотрывно следит за моими действиями.
– После того, как меня чуть не сожрали заживо? – прижимаюсь бедрами к стиральной машинке и постукиваю пальчиками вытянутой руки по ее крышке. – Вряд ли ты сможешь переплюнуть волков, так что нет.
– Думаешь, я безопасный? – его голос и движения стали нарочито небрежными. Миша приблизился ко мне вплотную и навис сверху, бесцеремонно вторгаясь в мое личное пространство. Ладонь плотно обхватила мое лицо и наши глаза встретились. Его ледяные и мои беспокойные. – Что скажешь?
– Я тебя не боюсь, – тихо шепчу ему в самые губы, а сама неосознанно цепляюсь пальцами за машинку и поверхностно дышу.
– Очень зря, – Миша прикрывает глаза и проводит своей легкой щетиной по моей скуле. – Волки в лесу, а я здесь.
Он отпускает меня так же быстро и отступает к двери.
– Буду ждать тебя наверху минут через десять на завтрак. Не опаздывай, я этого не люблю.
Оставшись в одиночестве, я присела на небольшой диванчик в углу прачечной и сосредоточилась на крутящемся барабане стиралки. Кровь начала отходить от куртки и окрасила собой всю воду. Опять нехорошие воспоминания полезли в голову, но я быстро постаралась выбросить из мыслей, не позволяя стать заезженной пластинкой, которая будет меня постоянно мучить.
Да, случилось вот такое ужасное событие в моей жизни. Но это не значит, что теперь нужно начинать бояться каждого шороха рядом. Я все так же буду гулять в лесу у мамы в деревне, потому что волки там не водятся и это безопасно. И даже зимой. Вот как только приеду к ней через пару недель, так и схожу прогуляться.
И Мишу не боюсь, просто робею. Он большой и взрослый мужчина, сильный и властный, но не ужасный и страшный. Это все разные вещи.
Рассеянно проследив за часами на стене, я отправилась наверх, рассудив, что испытывать Мишино терпение на прочность буду в другой раз. Сейчас хочется есть и желательно много. Аппетит проснулся зверский и свернул все внутренности в узел.
– Омлет, – Миша указал на стол, – овощи, бутерброды с сыром и кофе, – он отодвинул мне стул и помог сесть.
– Спасибо, – я втянула в себя запах еды и взялась за вилку, – голодная, как волк, – сама же чуть не подавилась от своего каламбура.
– Хорошо, что ты сама это сказала, – он с усмешкой сосредоточился на своем беконе и яйцах всмятку.
– Чем думаешь сегодня заняться? – завела я беседу на отвлеченную тему.
– Хочу откопать двор и машину. Нужно загнать ее обратно в гараж.
– Ты прав, – я бросила взгляд на возвышающийся во дворе холмик. – И часто трактор сюда ездит дорогу чистить?
– Думаешь, когда устроить следующий побег?
– Сомневаюсь, что это понадобится, – беру в руки бутерброд с сыром. Вообще не ем хлеб, но сейчас хочется сделать исключение. Он всегда добавляет сытности любой еде. – Уверена, ты отвезешь меня в город, если я тебя об этом попрошу.
– Отвезу, только попроси, – летит мне в ответ, – но на этом все и закончится.
– Я знаю, – запиваю бутерброд крепким кофе. Немного взбодриться мне не помешает. Интересно, что будет дальше и какие забавы помимо ремня его интересуют? Тянет спросить, но и форсировать события не хочется. Слишком все было рвано и дергано эти пару дней, что я здесь. Хочется спокойствия и плавности. Выдохнуть, насладиться моментом затишья за окном и в доме тоже.
После завтрака Миша натягивает на себя куртку, рукавицы и спешит на улицу с лопатой, где принимается откапывать двор от снега. Слежу за ним, присев в тепле на уютном диване, и попиваю чай. Миша работает быстро, выдыхая облачка теплого пара, который оседает на светлых волосах и бровях инеем. Настоящий Дедушка Мороз.
Мне тоже хочется на улицу, вдохнуть свежий воздух и немножко пройтись, поэтому я натягиваю угги и пуховик, которые действительно нашлись в шкафу в прихожей, и выхожу на улицу, прихватив с собой чашку с горячим чаем.
Миша уже откопал тропинку вдоль дома и сейчас прокладывает себе путь к машине, увлеченно орудуя лопатой и не замечая меня. Знаю, совсем глупый поступок, но не слепить снежок и не бросить в этого задиристого сноба было выше моих сил.
Тело в распахнутом пуховике с лопатой замерло. Ладонь проехалась по волосам и отряхнула с них снег, забралась за шиворот и вытащила половинку снежка. Ауч, холодно, наверное. Я даже поморщилась, закутываясь в свой пуховик сильнее и отпивая горячий чай.
– Воздухом подышать вышла? – развернулся Миша ко мне и в его глазах заплясали адские огоньки.
– Решила спросить, может, ты захочешь горячего чая? – невинно хлопнула глазками, будто к снежку и варварской атаке на его шиворот и голову я не имею никакого отношения.
– Ну да, ну да, – тяжело дыша, он отбросил лопату в снег и пружинистой походкой подошел ко мне. Стащил с одной руки рукавицу и обхватил ею мою ладонь с чашкой. Губы прижались к ободку, и Миша сделал несколько жадных глотков. – Спасибо, действительно очень хотелось пить.
– Пожалуйста, – я тоже глотнула горячий напиток, – прогуляюсь вокруг дома, раз тут расчищено.
– Давай, – спокойно раздалось мне в спину и я, внимательно глядя в отражающую стеклянную стену дома, проворно увернулась от летящего мне в спину снежка.
– Ты такой меткий, – обернулась и подмигнула Мише, быстренько скрываясь за углом дома. Он на мои слова только рассмеялся и опять принялся за работу.
Ходить вокруг дома было интересно только первые два круга, затем стало напоминать прогулку осужденного по тюремному дворику – скучно, пейзаж не меняется, за тобой все время присматривают.
Сдавшись, я вернулась обратно в дом и растерла ноги, которые успели довольно сильно замерзнуть. В следующий раз нужно будет хотя бы штаны надеть. Не хватало только заболеть. Пуховик отправился в шкаф, а я на кухню, где внимательно осмотрела холодильник. Раз мужчина занят во дворе, то мне, как его спутнице: временной, угнетаемой, порабощаемой. В голове завертелась куча синонимов, от которых стало смешно и слегка грустно … Короче, следует приготовить мужику мамонта, чтобы он меня саму не проглотил с голодухи.
На нижней полочке обнаружился хороший кусок свинины, который отлично подойдет для запекания, так что ничего сверхъестественного я выдумывать не стала. Справившись минут за десять, я опять отправилась к окнам, чтобы посмотреть, как идет работа во дворе. Миша почти отрыл машину, так что через час должен закончить. Как раз и еда будет готова.
Он оборачивается и ловит мой взгляд, который беззастенчиво рассматривает его в одной тонкой кофте и джинсах. Пуховик, в котором стало жарко, брошен на снег. Миша втягивает воздух носом, ведет ладонью по взмыленной шее и повлажневшим волосам, облизывает губы.
Ммм, красавчик, глаз не оторвать. Прикусываю губу и подхожу к стеклу вплотную. Миша тоже идет навстречу, замирая в метре от прозрачной стены. Рукавицы сдергиваются с рук и летят в снег, руки складываются под грудью и ладонь трет подбородок.
Чего он ждет?
Поднимаю удивленно бровь, и одна его ладонь делает характерный жест, а по губам читается:
«Сними».
– Что? – я застываю с открытым ртом и тяну вниз подол платья.