Неужели и так не ясно, чего я хочу? Чувствую, как к лицу приливает краска, и отвожу глаза. Вот сейчас Мишин напор очень бы пригодился, но он просто сидит и не двигается. Манит собой, своим горячим дыханием и мужским терпким запахом.
– Тебя, – выдыхаю совсем тихо и смотрю вниз на свои ладони, которые я до боли сжала в замок.
– Но ты же понимаешь, Снежа, что милого и романтичного мальчика из меня не получится. Ты сама сказала, кто я, – в его хрипловатом голосе отчетливо слышны насмешливые нотки.
Сказала…
Все прекрасно знаю и понимаю.
А еще вынуждена себе признаться, что милый мальчик мне и не нужен. Я хочу Мишу таким, способным защитить меня, вырвать из лап неминуемой смерти, готовым даже убить. Все эти качества не присущи ранимым мальчикам. Они могут концентрироваться только вот в таком мужчине – большом, решительном, бескомпромиссном, четко понимающем, чего он хочет и не согласным на меньшее.
И это заводит. Чертовски. То, что Миша именно такой.
Таким я видела его с самой первой встречи, таким он врезался в мое сознание и захватил его. Я глупо бежала, упрямилась и злилась не только на него. Злость была такой сильной еще и от осознания того, что рядом с ним я сдаюсь, поддаюсь ему и его безумию.
Дело во мне.
Миша для меня с первой же встречи не был простым любовником на одну ночь. Уже тогда я безумно хотела большего, но понимала, что ему этого не нужно. Ни тогда, ни сейчас Миша не говорит о нормальных чувствах или отношениях. В его глазах горит лишь желание и похоть. Он хочет мое тело. И я уверена, предложил бы деньги, если бы был уверен, что я возьму.
А я хочу его целиком.
Страсть и чувства, что она разжигает в груди, опасная штука… И если Миша сделал столько, чтобы я оказалась здесь, то, возможно, у нас и будет шанс. Эти две недели только наши. И когда они закончатся, ему будет так же сложно отпустить меня, как и мне его.
– Миша, – кусаю губы и нерешительно поднимаю на него глаза, – я хочу попробовать то, что ты предлагаешь.
– Будешь послушной девочкой? – голос становится бархатным и чувственным. Пальцы легко поглаживают меня по щеке и цепляют подбородок. – Что скажешь?
– Буду, – нетерпеливо облизываю губы и смотрю, как его подрагивают и изламываются в ухмылке.
– Такой, как сегодня? – большой палец проезжается по моим влажным губам и прикасается шершавой подушечкой к кончику языка во рту.
– Такой, как ты захочешь, – убираю его руку и подаюсь вперед, чтобы поцеловать такие манящие меня губы. Я хочу попробовать. Узнать обо всем, что ему нравится, и понять, понравится ли это мне. Страх перед ним ушел. Если Миша остановился в такой критический безумный момент, услышав мое «стоп», то сможет контролировать себя со мной и дальше.
– Ты сама попросила, – его ладонь уперлась мне в шею и сжала, удерживая на расстоянии и пресекая инициативу. Миша сам легко подался вперед, потерся о мою щеку своей, проехался губами по линии подбородка, прикоснулся к уголку губ. Я лишь нетерпеливо продолжала теребить пальцами его футболку и не отваживалась на большее.
– Идем, – пальцы на шее сомкнулись сильнее и потянули вверх, заставляя встать на ноги. Я растерянно посмотрела за окно, где машину припорошило окончательно, и сейчас можно было рассмотреть под снегом лишь ее контуры. Никуда мы отсюда в ближайшее время не уедем.
Миша сжал мой локоть и подтолкнул к центру гостиной, заставляя остановиться там. Его пальцы бесцеремонно дернули за пояс халата, который сразу поехал и развязался, не сдерживая больше ткань, разъехавшуюся на груди, обнажая полоску кожи.
Захотелось укрыться от его пытливого взгляда, скользнувшего от яремной впадины до пальчиков ног, но я не посмела закрыться. Миша увидел легкое смятение у меня на лице и прикусил губу. Ему все нравится. И моя внутренняя борьба с самой собой тоже.
Мужские пальцы грубо столкнули халат с моих плеч, от чего ткань мягко опустилась кучей у моих ног. Я задышала интенсивнее, видя, как жадно и внимательно Миша рассматривает мое тело. Пальцы очертили ключицы, легли на колышущуюся от волнения грудь и сжали розовые соски.
– Вот сейчас и проверим, насколько послушной ты готова быть, – с легкой издевкой произнес он и поднял с пола ремень, который валялся в стороне. Провоцирует все время и проверяет мою решимость.
Дыхание сразу остановилось, и иголочки страха расползлись по телу. Черт, он не сделает ничего слишком ужасного. Я верю.
Мягкая выделанная кожа коснулась моего живота, поехала вверх, и пальцы вместе с ремнем подняли мой подбородок наверх.
– Может, хочешь сказать стоп? – прозрачные глаза пронзили арктическим холодом.
Я лишь покачала головой и сосредоточилась на его губах.
– Умница, – Миша обошел меня вокруг, и пальцы коснулись воспалённой кожи, где он полоснул ремнем совсем недавно. Ощущения были покалывающими, терпимыми и даже возбуждающими, заставляющими кровь быстрее бежать по венам. – Заведи руки за спину, – раздалось вкрадчиво в самое ухо.
Беспрекословно подчинилась, и мои запястья оказались сжаты в кольце ремня. Сзади послышался шум снимаемой и падающей на пол одежды. Я замерла в предвкушении. Все мое естество жаждало лишь одного, его прикосновений. Грубых, мужских, властных.
Миша прижался к спине своим твердым телом, и меня словно ошпарило кипятком. Его ладони бесцеремонно сжали мои бедра, и гулкий шлепок со звоном обрушился на все еще чувствительную кожу ягодиц.
– Понравилось бегать? – прозвучал издевательский вопрос.
– Нет, – я покачала головой и зажмурилась. Дурацкая была идея с побегом. Дурацкая и детская. Полностью в моем репертуаре.
– Хочешь еще? Может, тебя отпустить? – ладони грубо сжали грудь, и я почувствовала горячее прикосновение его члена, который проехался по ягодицам и копчику.
– Нет, – судорожно сглотнула, и ладонь властно надавила мне на плечи, заставляя подогнуть колени и опуститься на ковер.
– Сейчас ты мне очень нравишься, – раздался хриплый возбужденный голос на ухо, и моя щека оказалась прижатой к высокому ворсу ковра. Горячее дыхание за спиной стало совсем рваным и меня придавило тяжестью мужского тела.
Пальцы огладили бесстыже отставленную попу, и горячая головка члена уперлась во влажный вход. Мгновение и все тело прошило сладким удовольствием, смешанным с легкой болью из-за приличного размера Миши.
Я выдохнула и расслабилась, полностью отдаваясь безумию, которое сейчас происходило между нами.
Миша не нежничал, он наказывал, раз за разом врезаясь в мое податливое тело. Грубо, мощно, на всю длину. И мне нравилось, глаза сами закатывались от удовольствия, а с губ срывалось его имя, смешанное с криками и стонами.
Хотелось еще, больше, до самого предела. На мою шею легка горячая ладонь и потянула наверх, перекрывая доступ к кислороду, жесткие губы впились в пульсирующую венку, проложили мокрую дорожку до уха и буквально вгрызись в податливый рот, гася все звуки.
Миша наращивал скорость до сумасшедшей, заполняя все пространство вокруг звуком пошлых шлепков наших тел. Внутри все горело и сжималось в ожидании подступающего оргазма. И он будет мощным, это чувствовалось по тому, как жар из центра живота расползался по всему телу, накатывал адреналиновым безумием этого дня. Задышала чаще, поверхностнее, теряя последний разум.
– Жди меня, – раздалось сипло в ухо и взрыв, который должен был случиться, отступил, лишь запредельно повысив чувствительность и превратив огонь внутри в пожарище. Я стиснула зубы и растворилась в Мишиной гонке, чувствуя, как и его добивает. Тяжелое тело надо мной окаменело и замерло, освобождая удерживаемый взрыв внутри вместе с выстрелом горячей спермы. Мой собственный оргазм послушно последовал за ним. Разрядка накрыла мощно, до срыва голоса и неконтролируемой дрожи. Тело било в сладких спазмах, и Миша каждый раз добивал, подаваясь синхронно вперед.
Горло засаднило от криков, и я облизала губы, чувствуя, что все еще похоронена под Мишей. Тяжело, но безумно хорошо и правильно сейчас.
Не хочу ничего анализировать, потом, когда все закончится – у меня будет на это время. А сейчас никакого анализа. Только он и я.
Миша отстранился и сдернул ремень с моих запястий, которые ныли. Я растеклась по ковру и перевернулась на спину, рассматривая своего любовника.
Захватывающее зрелище. Миша хорош. Большой, тренированный, с четко очерченными мышцами и рельефным прессом. Хорош, и знает об этом.
Смотрит сверху, как победитель на свой трофей. И я готова им быть сейчас для него. Сопротивляться нет ни сил, ни желания.
– Ты же не думаешь, что мы закончили? – усмехается довольно.
У меня хватает сил, только чтобы покачать головой. Я вообще ни о чем думать не могу.
Миша опирается на ладони по обе стороны от моего лица и продолжает смотреть. Глаза бегают по лицу и разметавшимся вокруг него волосам, будто пытаются впитать все детали моей внешности, запечатлеть их в памяти.
– Так прекрасна, – его взгляд становится жестким, – я бы ни за что не отдал тебя какому-то волку. Ты – моя.
– Твоя, – отвечаю чуть слышно и веду пальчиками по его идеальным чертам. Мишу не портит ничего, и даже появившиеся морщины лишь добавляют образу брутальности и мужественности. На него хочется смотреть и смотреть.
Прикрываю глаза, когда его губы прижимаются к ключице, чувствую, как острые зубы прикусывают кожу, и выгибаюсь, опять хватая ртом воздух. Миша скользит зубами по груди, прикусывает и оттягивает соски, сжимает кожу на животе. Его укусы болезненные и возбуждающие. На коже наверняка останутся метки, которые заставят еще несколько дней с содроганием вспоминать о моей встрече в лесу со стаей и представлять, что было бы, если бы шесть голодных челюстей вонзились в мою плоть.
Миша и сам сейчас, как хищник, но от него уже не убежишь.
Меня снова наполняет толчками, раскалывающими и распаляющими. Тело не отошло еще после первого оргазма, все внутри чувствительно и откликается мгновенно. Исступленно царапаю его грудь, хватаюсь за плечи, впиваюсь губами в шею и опять теряю контроль.
– О боже, как хорошо, – распластываюсь под ним и захожусь во втором оргазме.
Прикрываю глаза и проваливаюсь куда-то в себя. Слишком этот день был насыщенным. Моему мозгу требуется перезагрузка, возможность отключиться и разложить все по полочкам, чтобы, проснувшись, посмотреть на все произошедшее свежим взглядом.
Чувствую, как мое тело отрывается от ковра и прижимается к Мишиной груди. Обвиваю его шею ладонями и прижимаюсь губами. Не хочу отлипать от него ни на секунду. После череды шагов по лестнице и коридору меня вносят в комнату и опускают на кровать.
Миша хочет разомкнуть мои пальцы, но я только сильнее их сжимаю и утыкаюсь лицом в его шею. В ответ раздается протяжный вздох, и он вместе со мной забирается под одеяло.
Жмусь к его груди, веду носом по коже и закидываю на Мишу ногу. Хочу чувствовать его как можно ближе. Пару минут мое дыхание восстанавливается и выравнивается. По спине порхают мужские пальцы, в висок доносится легкий ветерок дыхания. Меня, наконец, отпускает, и сознание погружается в сон.
Сновидения прерываются фазами покоя, чтобы потом снова ворваться в них оглушающими звуками выстрела, ржавым запахом брызнувшей на меня крови. Золотисто-желтые глаза все не отпускают, заставляют всматриваться в их бездну, в которой лишь голод и поджидающая меня смерть. Смертельный оскал обнажается и летит на меня, заставляя цепенеть, молиться о пощаде и громко кричать.
Мне кажется, я кричу на самом деле и далеко не один раз, но теплые надежные объятья окутывают раз за разом, заставляя вынырнуть из отчаяния и страха, почувствовать себя вновь живой и в безопасности.
Над ухом раздается успокаивающий шепот, и я постепенно прихожу в себя, забываюсь, погружаюсь в сон, чтобы через какое-то время все повторить.
Проснувшись утром, первое, что я чувствую, это напряжение в пальцах. Открываю глаза и понимаю, что все так же цепляюсь мертвой хваткой за Мишину руку. Он мирно дышит, раскинувшись на кровати, а я, подобно зверьку, обвила его своими конечностями.
Судя по напряжению в теле, так я вела себя всю ночь. Улыбаюсь его выдержке и рассматриваю красивый профиль.
– Сейчас хотя бы отпустишь? – раздается хрипло, и губы разъезжаются в улыбке. – У тебя стальная хватка.
– Так уж и быть, – тихонько бормочу и убираю с его тела ногу и руку, – можешь быть свободен.
– Спасибо, – Миша поворачивает ко мне лицо, – ты много разговариваешь во сне.
– А еще кричу и зову маму, судя по всему, – вздыхаю и утыкаюсь лицом в подушку.
– Это стресс, – он поднимается на ноги и потягивается всем телом. – Я в душ.
– Давай, – провожаю Мишину спину, когда тот скрывается в дверях моей спальни, и укутываюсь обратно в одеяло.
Вот и закончился мой побег попыткой быть съеденной заживо волками и потрясающим сексом с садистом Мишей.
Точно больная.
Обычно на стрессе люди страдают, копаются в себе, истерят. Им вообще не до низменных потребностей. А ты забралась к Мише в койку и пообещала быть послушной.
Рехнулась ты, Снежана…