5. Мия
Когда на следующий день я иду по кампусу со стаканчиком кофе, то слышу звонок телефона – это Джана.
Обычно она звонит только по двум поводам: хочет либо пожаловаться на нашу семью, либо о чем-то меня расспросить, чтобы потом передать это родственникам. И ни один из этих поводов для разговора мне сейчас не по душе – в особенности после того, что сказала профессор Санторо. Все мои мысли сосредоточены на проекте – исследовании, которое она проводит при поддержке НАСА. Этот проект позволит обнаружить миллиарды еще не открытых экзопланет, скрывающихся в бескрайней темноте Вселенной. Главная цель – найти еще одну Землю, хотя и каждая экзопланета сама по себе может рассказать много нового.
Поскольку наше оборудование на настоящий момент не позволяет нам увидеть экзопланеты непосредственно, мы вынуждены искать их любыми другими способами. Сейчас профессор Санторо разрабатывает новый метод измерения атмосферных свойств, и, если мне удастся усовершенствовать созданную для этого компьютерную программу, мы сможем получить более точные сведения об уже открытых экзопланетах.
Бескрайний космос, его причудливая красота… Забывшись, я останавливаюсь и мечтательно смотрю на утреннее небо, пусть сейчас на нем нет ни звездочки. Перед тем как принять видеозвонок, я возвращаю лицу нейтральное выражение.
Хорошо, что летом в университете почти никого нет – разговор с сестрой точно останется только между нами. На небе тут и там виднеются пушистые облака, напоминающие сахарную вату. Пару лет назад ученые обнаружили WASP-121b – экзопланету, на которой облака состоят из металла и проливаются дождем из расплавленных самоцветов. Казалось бы, дождь такой же, как на Земле, но в то же время совершенно другой – и на расстоянии восьмисот пятидесяти пяти световых лет. Когда я рассказала об этом Пенни, она пошутила, что будь я планетой, то это была бы я.
– Привет, Ми-Ми, – говорит Джана. В начальной школе Нью-Джерси еще идет учеба, так что у сестры, должно быть, сейчас обеденный перерыв. Стена позади нее вся в ярких постерах; волосы собраны в конский хвост, глаза сияют, словно два бриллианта. – Ну как ты?
Я изо всех сил стараюсь подавить улыбку, когда слышу свое детское прозвище. Ми-Ми меня называет только Джана, как и я ее – Джи-Джи.
– Неплохо.
– У тебя там очень мило.
– На улице ужасно жарко, – отвечаю я, не сбавляя шага.
– Это уж точно! Дети, похоже, решили, что летние каникулы уже наступили – совсем не хотят учиться. – Я слышу, как Джана делает глоток воды. – Ты уже дала своим студентам домашнее задание? Мама спрашивала.
– Эм, еще нет, – я бросаю взгляд на деревья. – Это курс для отстающих, так что нужно сначала дождаться, пока закончится семестр. У них, я имею в виду.
– Обязательно приезжай погостить на пару дней! Ты ведь в этом году даже на Пасху не заглядывала.
Потому что мне было не до Пасхи. Служба в католической церкви, бабушкин ягненок с розмарином, мамин неаполитанский пирог, маленькие кузины в нарядных накрахмаленных платьицах, загребущими ручками обшаривающие каждый сантиметр заднего двора в поисках яиц. Вместо этого я посвятила весь день учебе. После смерти дедушки каникулы потеряли для меня всякое очарование.
– Не получится, я взяла дополнительные смены в кафе – оно скоро закрывается.
На самом деле университетская кофейня «Лавандовый чайник», в которой я работала весь прошлый семестр, закрылась на лето два дня назад. Еще одна ложь, которую с такой легкостью проглатывает моя семья… Они думают, что я занимаюсь со старшеклассниками, провалившими экзамен по естествознанию, в рамках педагогической стажировки, но в действительности я не провела там ни минуты. Если когда-нибудь я и стану преподавателем, то только таким, как профессор Санторо. Причем преподавание будет лишь дополнением к моей исследовательской работе, но уж никак не профессией. Ни за что не стану объяснять школярам принцип формирования облаков или еще какой бред – все то, на что, по мнению моих родственничков, я только и гожусь.
– Ну, если все же выдастся свободный денек, обязательно приезжай – все будут очень рады. Кстати, Мишель снова беременна, но это не точно.
Слава богу! Мой братец, конечно, время от времени ведет себя как полный кретин, но жена у него замечательная.
– Здорово!
– Это уж точно! Надеюсь, в этот раз мы станем тетушками прелестной девочки. Мальчишек у нас в семье хоть отбавляй.
– Уверена, что Энтони понятия не имеет, что значит быть отцом девочки.
У нашего брата двое сыновей-близнецов: оба словно маленькие торнадо. Джана с мужем не станут отставать. Готова поспорить, что, если Мишель действительно ждет ребенка (да еще и девочку!), Джана не будет тянуть до Рождества, чтобы тоже забеременеть.
От этой мысли меня передергивает. Бескрайние просторы космоса не пугают так, как беременность… Ответственность за жизнь маленького человека… Я никогда этого не хотела. Честно говоря, не могу думать об этом без ужаса. «Конечно, я просто не могу дождаться, когда выйду замуж и рожу детей!» – еще одна ложь для моих родных. В тот единственный раз, когда я заикнулась при матери о том, что не уверена насчет всего этого, она грубо отчитала меня, заявив, что замужество и материнство – моя прямая обязанность как женщины и вдобавок долг, который я должна отдать своей семье.
– Это уж точно! – соглашается Джана. – Ну, если не получается навестить нас сейчас, то, может, тебе удастся хотя бы приехать на барбекю в июне? Бабуля будет рыдать, если ты не приедешь.
– Да бабуля не проронила ни слезинки за всю свою жизнь!
Это одна из многих вещей, за которые я ее уважаю, хотя наши отношения вовсе не простые. До сих пор помню, какой она была на дедушкиных похоронах: безупречная, как и всегда, осанка, идеальное черное траурное платье, сухие, словно два опустевших от засухи озера, глаза. Она не плакала ни во время погребения, ни во время поминок, ни даже во время семейного застолья, на котором мой отец и дядюшки напились до беспамятства, поднимая тосты за дедушку.
Я таким самообладанием похвастаться не могла. В тот день я заперлась в своей комнате и рыдала до тех пор, пока не начала задыхаться.
Я преодолеваю крутой подъем, каких немало в кампусе МакКи, держа телефон повыше, чтобы мое лицо оставалось в кадре. Комната, которую мне выделили на лето, находится в одном из самых старых зданий, в общежитии для первокурсников, на краю кампуса, на высоком холме. Забавно, но именно там мы когда-то познакомились с Пенни. Я заселилась первой и уже прикидывала, куда повешу постер с изображением галактики Андромеды, когда в комнату ввалилась она – вихрь рыжих волос, веснушек и неудержимой энергии, с чемоданом, забитым вместо одежды книгами, и перекинутыми через плечо коньками. Оценив взглядом мою черную кожаную косуху, берцы и выражение лица «пошло оно все к черту», она моргнула и протянула мне руку.
Уже тогда она поняла меня лучше, чем кто-либо другой. Лучше, чем моя родная сестра. Так было и есть.
Джана вздыхает. Я понимаю, что мне вот-вот будет прочитана очередная нотация, поэтому говорю:
– У меня сейчас встреча кое с кем. Созвонимся позже?
– Ты же приедешь на барбекю? – не сдается она. – Ради меня, Ми-Ми, пожалуйста! А насчет родителей, бабули и кузин не волнуйся.
Я прикладываю пропуск к турникету на входе в общежитие и проскальзываю внутрь. Здесь тоже слишком жарко. Летом без кондиционера тут просто невыносимо.
Повезло хотя бы, что я живу на первом этаже – ведь, как известно, чем выше, тем жарче.
– Ну хорошо, – соглашаюсь я.
Целый день в окружении всех моих многочисленных родственников, соседей и прихожан нашей местной церкви – придется потерпеть. Не знаю, как и почему мои родители завели этот обычай, но он соблюдается уже больше двадцати лет: большая вечеринка с барбекю у Ди Анджело. Я не виделась с сестрой с самого Рождества, да и тогда она почти половину времени провела с мужем и его семьей.
– Ура! – сияет Джана. – Люблю тебя, Ми-Ми.
От ее улыбки перехватывает дыхание.
– Я тоже люблю тебя, Джи-Джи.
Это правда: я действительно люблю сестру и всю свою семью. Так сильно, что мысль о том, каким огромным разочарованием я для них стала, причиняет мне невыносимую боль. Не о такой дочери мечтали мои родители. Я честно пыталась подогнать себя под их стандарты, подавить свои интересы – но ничего не вышло. Оставаться втиснутой в те рамки без возможности вдохнуть полной грудью было невыносимо. Только дедушка по-настоящему понимал это.
Будь он жив, он бы поддержал меня в желании посвятить жизнь изучению космоса, и мне не пришлось бы путаться во всем этом дурацком вранье. Раньше Джана заступалась за меня, но после замужества стала вести себя в точности как наша мама и все тетушки.
И все же я по-прежнему люблю их и даже нахожу в себе силы время от времени «дозированно проявлять дружелюбие», как говорит Пенни.
На пути к своей комнате я поскальзываюсь, и мне чудом удается устоять на ногах. Пол буквально залит водой. Видимо, какой-то идиот забыл закрыть кран.
Я добираюсь до комнаты и рывком открываю дверь.
«Твою мать!» – невольно срывается с моих губ.
Внутри настоящий потоп!
Через дверь, до этого служившую шлюзом, вода устремляется в коридор, и мои кроссовки тут же становятся насквозь мокрыми. Я поднимаю голову и вижу, как вода хлещет из трещины на потолке, заливая абсолютно все вокруг: кровать, одежду, которую я еще не успела достать из чемодана на полу… Сверху мерно покачивается обувь.
Мои роскошные замшевые ботфорты, самые любимые, абсолютно мокрые – теперь только на выброс.
Я делаю шаг вперед, но тут же теряю равновесие и, провалив попытку схватиться за изголовье кровати, приземляюсь прямо в мерзкую холодную лужу.
Не в состоянии больше сдерживать злость, я извергаю поток очень неприличных проклятий.