4. Мия


13 марта


Я пробегаю глазами сообщение от Пенни: «У ребят все в порядке, переночую у Купа», – как вдруг раздается стук в дверь.

Я соскальзываю с кровати и поеживаюсь от холода, когда мои босые ноги касаются пола. Голова раскалывается от количества выпитого в «Рэдс». После бара я долгое время провела в темноте, щурясь в экран ноутбука, за которым корпела над заданием по звездной астрономии, и это явно не улучшило ситуацию. Временами я отвлекалась, начиная тупо пялиться в потолок, но потом снова принималась за работу: меня не возьмут в НАСА за красивые глаза.

Ну и, пожалуй, благодаря всему этому из моих мыслей пропадал он.

Себастьян Миллер-Каллахан.

Себастьян, который улыбается каждый раз при виде меня с той самой встречи в кинотеатре прошлой осенью.

Себастьян, который приветствует меня словом «милая».

Себастьян, который дрался за меня.

Кто так вообще делает?

Судя по всему, это отличительная черта всех Каллаханов. Пенни рассказывала мне про своего парня Купера, брата Себастьяна, – вот мерзость-то. Тем не менее я держу свое «фи» при себе, потому что обожаю ее и рада, что она счастлива. Пенни – одна из тех девушек, которых парни без колебаний знакомят с родителями. Из тех, кто заслуживает настоящей любви.

Не то что я.

Мне не стоит сближаться с Себастьяном – я лишь причиню ему боль. Такое уже случалось: однажды я надела на хоккейный матч свитер одного парня из команды Купера, хотя Себ просил меня этого не делать. Он тогда лишь мельком взглянул на меня и ничего не сказал. Был терпелив, как и всегда. Или еще тот случай в баре: какой-то придурок пытался снимать нас с Пенни на телефон, и, когда у нас завязалась потасовка, Себастьян отвел меня в сторону, а сам вместе с Купером отправился на разборки.

Я толчком открываю дверь.

– Привет, – сипло выдыхает Себастьян.

Причина его хрипа – удар в шею, который он получил во время драки. А еще последствие похода на хоккейный матч: они с Пенни тогда кричали громче всех болельщиков, вместе взятых. Мы с ней всегда удивлялись тому, что братья Каллаханы нечасто показываются вместе.

– Можно войти?

В его потухших глазах отражается усталость, на опухшем лице уже начали проступать синяки, а на лбу под копной непослушных волос виднеется порез.

Я беру его за руку и втягиваю внутрь. Он робко опускается на диван в общей гостиной. Я достаю из морозильной камеры мини-холодильника пакет со льдом и, обернув футболкой, протягиваю ему.

– У тебя точно нет сотрясения? – спрашиваю я, стоя в дверях.

Поморщиваясь, он медленно поворачивает ко мне голову – это движение явно причиняет ему боль. Я прилагаю все усилия, чтобы подавить тревогу.

– В больнице сказали, что со мной все в порядке. А вот Куперу пришлось наложить швы…

Моя тревога усиливается, засасывая меня, словно огромная черная дыра.

Он дрался за меня.

Но это ничего не меняет.

Я придаю лицу сердито-высокомерное выражение. В отличие от улыбок, из-за которых я вечно попадаю в неприятности, это безопасно.

– Я не просила о помощи – мне не нужен рыцарь на белом коне.

– Я не собирался ждать, пока этот урод покалечит тебя. Или Пенни. Или Купера, раз уж на то пошло, – резко отвечает он не допускающим возражений тоном.

Я тут же начинаю спорить, хотя какая-то часть меня, маленькая, но невообразимо надоедливая, признаёт, что ей нравится этот многообещающий тон.

– Тот парень уступал Куперу в весе килограммов на десять – тот еще заморыш. Я бы и сама с ним справилась.

– Именно этого я и постарался не допустить.

– Я в состоянии о себе позаботиться.

– А я и не говорю, что это не так.

Себастьян поднимается с дивана, подходит ко мне и прижимает к двери. Я судорожно сглатываю, не в силах оторваться от его завораживающих зеленых глаз, в которых тону при каждой нашей встрече. Мы договорились держать то, что между нами происходит, в тайне, а теперь из-за его идиотского героизма – да еще на глазах у всех – это может выйти наружу. Нужно сказать ему, чтобы он ушел и больше никогда не писал мне.

– Просто не мог бросить тебя одну.

Между нами лишь секс. Лишь эти мгновения страсти, когда я сгораю в его объятиях и все остальное меркнет, будто мы остались одни на целом свете. Лишь эта химия, соединяющая нас реакция. Я нежно касаюсь синяка на его лице, и он резко выдыхает от боли, крепче сжимая меня в объятиях.

Наши губы разделяют всего несколько сантиметров – и мы летим в эту пропасть. Вместе. Притянутые друг к другу, словно магниты.

Я слегка прикусываю губу Себастьяна, и у него вырывается стон, заставляющий мой желудок сделать сальто. Он улыбается и, не оставаясь в долгу, кусает меня в ответ, нежно сжимая пальцами мои бедра – так же бережно, как привык держать бейсбольную биту. Я впиваюсь ногтями ему в спину и тяну за тонкую ткань свитера. Мы оба резко выдыхаем и размыкаем губы – но тут же снова сливаемся в страстном поцелуе. Он прижимается ко мне сильнее, и я ощущаю его желание. Я запускаю пальцы в его волосы. Его светлые пряди, так отличающие его от остальных членов его семьи, всё еще сохраняют прохладу мартовского воздуха.

Мне хочется увлечь его в спальню. Пенни сегодня не придет: в конце концов, ее парню наложили швы, так что она останется с ним, чтобы окружить заботой. На самом деле между мной и Себастьяном сейчас происходит почти то же самое, но все же у меня хватает сил отогнать эту опасную мысль. Практически. Я предпринимаю слабую попытку отстраниться, но упираюсь спиной в дверь. Ловушка.

Хотя в целом положение весьма удобное.

– Мия, – начинает Себастьян.

Я не даю ему ни единого шанса договорить. От моей комнаты нас отделяет лишь небольшой коридор – там нас точно никто не увидит, а я не в состоянии выставить его вон. Не теперь, когда по моей вине его лицо в синяках и когда он так нежно обнимает меня за талию, будто я что-то хрупкое. Как будто я из тех девушек, которым нужен рыцарь в сияющих доспехах и с мечом на плече – прямиком из любовных фантазий Пенни.

Меня такое никогда не привлекало, но, по-видимому, где-то глубоко внутри мне это все же нравится. Я беру Себастьяна за руку, увлекаю за собой в спальню и, закрыв за нами дверь, прошу довести меня до исступления.