– Пиво.
– Pivo.
– Хлеб.
– Печиво.
Черный перелистнул справочник-путеводитель по Праге, вздохнул. Чешский давался ему сложно, хотя вроде бы язык похожий, славянского корня. За иллюминатором шумели моторы самолета, в глаза било яркое весеннее солнце.
Самолет набрал высоту, пробил облачность, мы позевали – снять заложенность ушей – и всей группой взялись учить самые распространенные фразы на чешском. Пригодятся.
– Воровать – хм… предупреждать.
– А позор, милиция ворует – это знаешь, что? – засмеялся я. Было дело в далеком будущем, в начале двухтысячных – скатался в турпоездку в Прагу. Пиво, колено, все как положено.
– Нет, не знаю, – майор опять вздохнул.
– Внимание, милиция предупреждает.
– Откуда вы это можете знать? – в мою сторону блеснули очочки цэковца, что ехал во главе группы. Точнее летел. Имел цэковец странное имя Вилорик и обычное отчество Иванович. Мы сразу друг другу не понравились. Очкарик с крысиной мордочкой, выступающими зубами. Так и гляди – вцепится. И я – двухметровый амбал, в форме, с государственными наградами… Именно в таком виде мне приказали в Большом доме явиться для инструктажа на Старую площадь в ЦК. При всем параде.
– У меня были хорошие консультанты в Комитете, – вежливо ответил я на выпад Вилорика. – Например, знаете, как называется этот самолет?
Я постучал ладонями по подлокотникам кресла.
Вилорик промолчал, отвернулся.
– Летадло!
Группа из двух гэбэшников и трех гэрэушников, что летела вместе с нами, заулыбалась. Всем было скучно, до еды еще час пилить по воздушным ямам, а профессиональный разговор при посторонних невозможен.
– А как стюардесса? – Черный облизнулся на аэрофлотовскую красавицу, что шествовала походкой манекенщицы по проходу.
– Тоже юмор, Райкин отдыхает. Летушка.
Теперь уже группа в голос засмеялась, начала активно листать справочники. Летели мы под легендой тургруппы из министерства внешней торговли – на что имели специальные документы прикрытия. Я теперь по паспорту был Евгений Александрович Третьяк. Черный именовался Степаном Кузьмичом Белым. Кто-то в Комитете решил пошутить. А может, в министерстве был сотрудник с такой фамилией. Второе вероятнее. Ибо шуток Алидин не понимал, всю последнюю неделю мозг мне долбил правилами конспирации, слежки и – даже лично принял экзамен. Я должен был проехать в условленное место в Москве – оставить пакет в тайнике. На станции Маяковская мне сели на хвост коллеги из «Семерки». В мои задачи входило стряхнуть хвост, провериться и незамеченным доехать до пункта назначения. А как доехать, если тебя ведут несколько радиофицированных бригад – одновременно под землей и по поверхности?
– А чего цэковца зовут Вилорик? – шепотом спросил я Черного. – Странное имя.
– Нормальное, – также тихо ответил майор. – Ему уже прилично за сорок, а в тридцатые годы какие только имена не давали. Октябрины и прочее. А Вилорик – это Владимир Ильич Ленин, освободитель рабочих и крестьян.
Кучеряво. Я поправил галстук в мелкую клетку, такую же, как на твидовом костюме. К поездке меня прилично так жена приодела, достала даже шляпу-федору и запонки. Все жаловалась, что страшно отпускать. Всплакнула. И не раз. У Яны начался второй триместр, и характер сразу поменялся. Куда делась жизнерадостная смешливая «зажигалочка»? Слезы, упреки, подозрения – весь набор семейного дятла. Теща что-то сглаживала, но она работала заведующей какого-то закрытого архива, поэтому некоторые, самые мощные наши баталии случались в ее отсутствие.
Я закрыл глаза, попытался отрешиться от семейных проблем. Что мне там вдалбливал другой дятел по имени Виктор Иванович Алидин?
Правило первое. Контролировать свои профессиональные навыки, ни в коем случае их не демонстрировать открыто. Не показывать знакомство с огнестрелом, не хвастать и не применять рукомашество и ногодрыжество. Вдруг будут грабить (хотя Прага – очень спокойный город) – со слезами и соплями отдавать кошелек. Инструкция вторая – не сближаться с женщинами.
– Я тебе даже не про супружескую верность толкую… – за рюмкой чая пояснял мне Алидин. – Взрослый мальчик, знаешь, что бывает и что можно намотать на винт… Я про сближение с дамами. У них есть какая-то чуйка на странности в мужчинах. Могут и в вещах покопаться, пока не будет тебя рядом. Совсем не проявлять внимание к чешкам не получится – уверен, будут виться рядом. Причем такие, что по-русски говорят свободно. Это подозрительно, если ты вообще смотреть на них не будешь. Но придумывай разные оправдания, почему ты не можешь сходить вместе с ними в парк, на экскурсию… Составь список, сразу используй.
По салону начали разносить еду, группа оживилась. Посыпались шуточки про сто грамм, кто-то закурил. Интересно, когда уже запретят дымить в самолетах? В восьмидесятых?
– Третье… – у меня в голове продолжал вещать Алидин. – Дубчек поменял главу Службы госбезопасности Чехословакии. Был Вильям Шалгович, наш человек на сто процентов. Но Дубчек его задвинул заместителем министра в МВД под этого западного упыря – Йозефа Павела. Имей в виду – чешские менты – ваши самые главные враги. Госбезопасность сейчас возглавляет какой-то мутный словак, заместитель Шалговича. Они не в деле. Помогать не будут, но и вредить тоже. А вот МВД…
Я начал вспоминать фотографии, что мне показывали в Большом доме. Само собой – сам Дубчек. Его «говорящая голова» – философ, радикальный идеолог демократического социализма Иван Свитак. «Упырь» – Йозеф Павел. Команда Дубчека в ЦК – премьер Олдржих Черника, Йозеф Смрковский и Франтишек Кригель. Всего в Комитете считали, что достаточно изолировать и вывезти в Союз семь-восемь основных фигурантов будущей Пражской весны, и все пойдет на спад. Тем более в руководстве страны есть и наши люди. Помимо Шалговича это министр обороны – Мартин Дзур. Все военные аэродромы – в первую очередь в Пардубицах под Прагой – в нашем полном распоряжении. Легкой прогулки в Прагу не ожидается, но и не Вьетнам с ковровыми бомбардировками, зелеными беретами…
– Вам кофе или чай? – рядом со мной остановилась тележка с напитками, стюардесса мило мне улыбнулась.
– Кофе, пожалуйста. – Я зевнул, потянулся в кресле. Случайно прикоснулся ладонью к ноге девушки и, дернувшись, чуть приподнял юбку.
– Ой, извините, случайно.
Советская летушка мило покраснела, передала мне стакан с кофе. Пошла дальше по проходу. С трудом отвел взгляд от покачивающихся полушарий, пихнул Черного, который глазел в ту же сторону:
– Ты же женат!
– Ты тоже. А за случайно – бьют отчаянно…
Я представил, что бы со мной случилось за такой невольный харассмент в будущем. Скандал, снятие с самолета…
После еды я покемарил. Уже без всяких лишних мыслей в голове. Разведчик из меня, как из говна пуля – чего беспокоиться? Проснулся, как самолет начал снижаться.
Сажали нас в аэропорту Рузине под Прагой в туман. Самолет несколько раз делал заходы, наконец шасси коснулись взлетки… и никто не зааплодировал. Нет еще такого обычая. Хотя лица у некоторых пассажиров были вполне себе бледные.
В здание аэропорта мы по-простому потопали пешком. Благо близко. Никаких «рукавов» в Рузине не наблюдалось. Может, их и на Западе еще нет?
Границу прошли мигом, никто к нам не приглядывался. А вот багаж пришлось ждать.
– Копались… – тихо на ухо мне произнес Черный, получив свой чемодан. – Контрольки нарушены.
М-да… Учиться мне и еще раз учиться – контролек у моего чемодана не было.
– Товарищи, давайте сразу, на берегу, так сказать, договоримся… – начальник резидентуры, полковник Васильев снял очки, протер стекла бархоткой. – Никакой самодеятельности, действуем строго по утвержденному плану.
Всю нашу группу сразу по приезде в посольство загнали в защищенную комнату, которая больше напоминала учебный класс по географии, только без окон. Столы-парты, на стене висят две карты – Праги и Чехословакии.
– Каждому из вас будет придан сотрудник резидентуры, – продолжал тем временем вещать Васильев. – Он поможет освоиться в Праге, организует слежку за нужными чехами.
Дальше резидент посвятил нас в детали оперативной обстановки. Она была странная. Еще неделю назад в Праге собирались многотысячные митинги, которые, кстати, привели к тому, что просоветский президент Новотный был вынужден уйти с поста. В прессе после отмены цензуры открыто поливали компартию Чехословакии.
– Деньги на митинги дают из английского посольства… – Васильев раздал нам фотографии скрытой съемки. Судя по подписям – Йозеф Павел встречался с третьим секретарем, неким Уинсли.
– Американцы тоже зашевелились… – Нам отправилась новая пачка снимков. Какие-то люди вокруг 138-й «Татры», что-то грузят.
– Это разгрузка нелегальной литературы и листовок возле Карлова Университета, – пояснил Васильев. – Спасибо чешской госбезопасности. Там еще есть верные нам товарищи. Хотя надеяться, что все будет оперативно пресекаться при новом руководстве – не приходится.
При всем этом последняя неделя выдалась в Чехословакии спокойная. Верующие чехи праздновали католическую Пасху, завтра намечался еще один, уже всеобщий народный праздник – Памлазки. Чехи мужского пола в этот день ходят от дома к дому, поют песни – что-то вроде колядок, шлепают окрестных дам по пятой точке ивовыми прутьями. Бухают, конечно. Куда уж без этого.
– Пока идите, размещайтесь в гостевом крыле, – распорядился Васильев. – Получайте в бухгалтерии командировочные.
Как выяснилось, нас опять поселили в одной комнате с Черным, что вызвало тяжелые вздохи майора.
– Могли бы разориться и на отдельные номера в гостинице.
– Мы тут по службе, – сказал я, задумчиво разглядывая незнакомую бутылку из-под нарзана. Яна положила в чемодан часть «заговоренной воды». – Приводить дам будешь в Союзе.
– Их не надо приводить – сами приходят, – хохотнул майор, выкладывая вещи. – Потом не выгонишь.
– Да-да… Ты у нас половой гигант. Бедные чешки, так и не познают радостей настоящей любви.
Вилорик собрал нас у себя через час – начал проводить свой инструктаж, который был тосклив, уныл, напоминал «молебны» дивизионного замполита. Про политическую бдительность, вот это все. Не зевать удавалось лишь огромным усилием воли.
Наконец, и эта пытка закончилась, нас отпустили в бухгалтерию, где выдали по триста крон на нос. Там же в коридоре меня поймал молодой румяный парень с короткой стрижкой, в костюме.
– Евгений Александрович, я Сергей.
Я сначала даже не понял, к кому он обращается. А потом вспомнил свою легенду, пожал Сергею, который оказался совсем не с дворянской фамилией – Корзинкин, – руку. Мы зашли в один из пустующих кабинетов, мой визави выложил на стол фотографии большого частного дома за высоким забором.
– Это резиденция Дубчека в Коширже. Пражский район такой, – пояснил Сергей, – с частной застройкой.
– Скромненько как-то, – удивился я. – А как же резиденция в Пражском Граде?
– Это президентская. Но чехи недавно… ну… свергли Новотного. Она пустует. А Дубчек ездит в здание ЦК прямо из своего собственного дома.
Вот, собственно, где собака порылась. Чехи так легко подорвались на эту «Весну» именно потому, что капитализм в их стране никуда не девался – частные дома, сельхозугодия, мелкий бизнес… Народу захотелось большего. Все то же самое, но без коммунистической партии, цензуры и «железного занавеса». Беда в том, что в комплекте идут базы НАТО и уже «вашингтонский обком». Который будет сильно так похуже «кремлевского».
– Из хороших новостей… – Сергей растянул рот в белозубой улыбке. – Сигнализацию по забору и в доме у Дубчека делали сотрудники «Девятки». Еще пока отношения были нормальные. Там предусмотрено дистанционное отключение.
– Что же… Ситуация резко упрощается, – покивал я, пригляделся к дипломату. – Что-то ты молод для разведчика.
Сергей сильно покраснел.
– Выпуск Краснознаменного института прошлого года.
– Разве ты не должен сначала в центральном аппарате послужить пару лет?
– Должен, – парень вздохнул, – но тут такая возможность подвернулась. В Праге открывается временная резидентура, нужны специалисты со знанием чешского. А у меня мама с отцом работали в Праге десять лет назад. В торгпредстве. Я ходил в обычную чешскую школу. Ну и выучил язык. Он же простой.
– Ага, простой. Скажи мне, как будет волк по-чешски.
– Влк.
– А горло?
– Крк. Да, вы правы, есть сложные слова. А откуда вы про них знаете? Учили язык?
– Во-первых, давай на «ты». Во-вторых, я тоже готовился к командировке.
– Ясно. Пойдем в город? Нам же туристов надо изображать. Только вот что… Выходим по одному. На всякий случай.
Нормально так… Это что же, в резидентуре боятся, что за посольством установлена слежка? Кстати, вполне может быть.
Маршрут наших передвижений оказался весьма стандартным. Вацлавская намнести, Староместская площадь, потом спуск к Влтаве и Карлов мост. Тут я вспомнил, что надо играть туриста, начал щелкать фотоаппаратом, пялиться с открытым ртом на средневековые красоты.
После моста мы зашли в хосподу, приняли первую кружечку чешского праздроя. Туман над столицей разошелся, начало припекать солнышко. Я снял пиджак, перекинул его через руку. Но новая порция охлаждения все равно потребовалась – вторую кружку пльзеньского светлого мы приняли, не доходя до Пражского Града.
Город был пуст – чехи сидели по домам, праздновали Пасху. Только в одной хосподе к нам подсели какие-то рабочие, в спецовках. Узнали, что мы из Союза – сразу проставились рюмками мятной настойки под странным названием «зеленоу». Мы ответили более привычной сливовицей. Нет, простой народ тут вполне нормально настроен. Это все интеллигенция никак не наиграется в либерализм.
– Нас ведут, – тихо произнес на улице Серый, завязывая шнурок на ботинке.
А я ничего и не заметил. Хотя и проверялся. И что делать? Открываться? Подозрения возрастут. Возвращаться в посольство? Приведем за собой хвост.
– Надо как-то незаметно оторваться. Есть идеи?
Сергей задумался, кивнул. Мы вернулись к Влтаве, встали возле уличного столика хосподы. Взяли легкий перекус – кнедлики со свининой и странной красноватой капустой, которая, впрочем, на вкус ничем не отличалась от обычной зеленой. За соседним столиком расположилась пара – мужчина и женщина. Причем последняя, в отличие от невзрачного спутника, была красива. Блондинка. Высокие скулы, зеленые дерзкие глаза, пухлые, чувственные губы. Пара не обращала на нас внимания, делала заказ официанту. Сергей же, напротив, подозвав кельнера, расплатился. Я увидел счет и обалдел. Кружка пива – полторы кроны. Порция свичкова на сметане – еще три. Через пятьдесят лет все это будет стоить в десять раз дороже.
– Вон там кораблик готовится к отходу, – тихо произнес Сергей. – Экскурсия по Влтаве.
– Понял! – тут же ухватил я идею разведчика. – Садимся в последний момент.
Неспешным шагом мы пошли вдоль пристани, и как только кораблик издал прощальный гудок, а матросы начали убирать мостики, мы махнули рукой, почти запрыгнули на борт.
– Камарады! – к нам вышел, судя по фуражке, сам капитан. – Не мужете то уделать! Небеспечно…
Сергей что-то успокаивающе ответил на быстром чешском, купил билеты.
– Ну и толку? – поинтересовался я, когда мы заняли свои места на пустой палубе. – Корабль вернется обратно к пристани, и там нас будут ждать.
Я пригляделся к парочке. Не они ли нас пасли? На лице блондинки, которая смотрела в нашу сторону, мелькнула гримаска раздражения.
– Корабль делает короткую остановку в Пражской Венеции, – пояснил Сергей. – Там и сойдем.
– Тут есть своя Венеция? – удивился я. Речные экскурсии я как-то пропустил, когда был в Праге.
– Небольшой затапливаемый район вверх по реке, – пояснил мой помощник, кидая кусочек стибренного с тарелки кнедлика проплывающему мимо лебедю. Тот только протянул длинную шею, как сверху свалилась чайка и первая успела к хлебу.
– Как ты понял, что они нас пасут? – полюбопытствовал я.
– Переодеваясь, забывали менять обувь… – Сергей открыл карту Праги, показал мне район Коширже, дом Дубчека.
Всех фигурантов мы разделили. Черный брал Йозефа Павела, я – Дубчека, остальным достались более мелкие фигуры.
– Надо бы за домом последить. Есть идеи?
– Милиция гоняет паркующихся рядом с домом автовладельцев. – Сергей почесал в затылке. – Но одна идейка есть. Завтра займемся слежкой.