Никто не знает, с чего начнется его очередной персональный конец света. Конец света Заэля Филеберта, невысокого коренастого студента школы музыки и волшебства Эллистор, начался теплой осенью, когда ничто не предвещало обрушения всех планов и стремлений. Однако, пока он об этом не догадывался и в данный момент был полон воодушевления, а потому с удовольствием ораторствовал перед заполненной аудиторией о законченном сценарии для подающего большие надежды мюзикла.
– Вот оно, творение рук моих! – потрясал Заэль кипой бумаг перед собой. Это работа была его жемчужиной, его персональной гордостью в личной коллекции достижений. – Два года ушло на написание сценария…
– Долговато как-то, – послышались скептичные шепотки среди студентов.
– Это потому, Майкл, – подмигнул Заэль рыжеволосому пареньку с пятого курса, – что мне пришлось тщательно сверять исторические факты, а это заняло гораздо больше времени, чем я изначально планировал. Так вот, возвращаясь к сценарию. С сюжетом я вас кратко ознакомил, артистами вызвались быть ребята с четвертого курса театрального факультета, теперь у меня встаёт вопрос, кто всё это дело будет озвучивать. Нужна сильная музыкальная составляющая, и здесь я один не справлюсь. Мне нужна помощь в написании саундтрека, так как сам я силен по большей части в текстах, и мне не хватает фантазии, надо бы добавить свежий взгляд.
– Браво, мистер Филеберт! – профессор Глиэр сдержанно похлопал в ладоши. – Предлагаю сделать это вашей выпускной работой. Тех, кто будет активно участвовать в создании этой постановки, я освобожу от всех контрольных и экзаменов на моих уроках до конца года.
Аудитория тут же оживилась, и студенты наперебой стали выкрикивать свои предложения.
Заэль довольно хмыкнул. По правде говоря, именно на это он и делал расчет. Профессор Глиэр был чрезвычайно строгим профессором и при этом – гениальным сценаристом и режиссером, получить хорошие отметки по его предметам было настоящей пыткой для абсолютно любого студента, на каком бы факультете он ни обучался. Не щадил он даже юных свето- и звукорежиссёров.
– Что ж, буду рад выслушать всех, но в мюзикл попадет всё только самое лучшее. У нас есть время до конца ноября по сбору ваших предложений, после этого мы приступим к созданию чернового саундтрека.
– Но это меньше, чем через два месяца! – ахнула Бриджит, симпатичная блондинка с шестого курса. – Это слишком мало для создания чего-то стоящего!
– Это сроки, который озвучил мне мой лейбл. «NCDProduction» считают, что только в режиме крайне сжатых сроков в музыканте может проснуться гений. Что ж, я постоянно доказываю им это своей персоной, так что сам виноват, – усмехнулся Заэль под одобрительные смешки аудитории. – А сейчас я хотел бы заострить внимание на том, что именно в этом мюзикле должно звучать в обязательном порядке. Итак…
Но договорить у него не получилось. Дверь в аудиторию внезапно открылась, и резкий порыв ветра из-за возникшего сквозняка сдул с трибуны все рукописи Заэля, раскидав их по всей аудитории, а часть листков, тех самых, которые Заэль хотел зачитать, благополучно вылетели в распахнутое окно, рядом с которым стоял волшебник.
– Простите за опоздание, – это в класс ворвалась сокурсница Заэля – Эльза Кларксон.
В абсолютной тишине она огляделась по сторонам, быстро оценила ситуацию и попятилась обратно к выходу.
– Я невовремя, да? – тихо спросила она, неловко переминаясь с ноги на ногу. – Ну… Я… пошла тогда, – с этими словами она выскользнула за дверь за секунду до того, как Заэль запульнул в нее тяжёлый фолиант.
– Ты! – заорал он не своим голосом, будучи вне себя от ярости. – Ну почему ты всегда всё портишь!
Целый час Заэль сновал потом по территории школы, собирая заветные записи и проклиная сокурсницу на чем свет стоит.
– А я говорил тебе сделать копию, – качал головой Ильфорте вечером в гостиной Лунного факультета. – Но ты меня, конечно, не послушал. «Да что ей будет, этой рукописи, что ей будет»…
– Если бы не Эльза, – возмущался Заэль, – то ничего этого и не было бы!
– Закрыл бы окно в аудитории, в чем проблема? Тебе ещё не надоело воевать с этой девицей, дружище? – вздохнул Ильфорте, подпирая рукой лицо. – И обвинять ее во всех грехах? Это всего лишь результат твоей недальновидности, не более.
Заэль лишь тяжело вздыхал и продолжал копировать сценарий, а Ильфорте вернулся к редактированию своих нот.
***
В академии Эллистор волшебники учились с двенадцати лет. Семь лет, семь курсов юные дарования учились всем основным магическим наукам и посвящали много времени музыкальному образованию. Здесь росли певцы и музыканты, продюсеры и звукорежиссеры, и самым талантливым из студентов давали дорогу на большую сцену ещё во время обучения.
Заэль Филеберт был одной из таких восходящих звезд. Он учился на седьмом курсе Лунного факультета, и среди его однокурсников было еще трое, с кем уже активно работали музыкальные лейблы. Его лучший друг Ильфорте Брандт был божественным гитаристом, Эльза Кларксон хорошо пела и играла на фортепиано, а Тео Левинтон больше всего любил исполнять песни на испанском языке.
Отбор в школу Эллистор осуществлялся на общих условиях, но экзамены сильно косили ряды студентов, и к концу первого курса формировался костяк, который уже в более спокойном темпе проходил обучение дальше. Первый курс для всех был самым сложным. О, какие муки приходилось терпеть первокурсникам! Домашних заданий и практических работ было настолько много, что только половина учащихся выдерживала такой темп и высокие требования профессоров. Эллистор формировал крепкую музыкальную базу мирового волшебного сообщества и являлся единственным в своем роде во всем Форланде.
Студенты при поступлении выбирали один из пяти факультетов, в зависимости от того, в какую специальность желали углубиться. Заэль учился на Лунном факультете, названного так в честь его основательницы Лунны Плагг, где все студенты посвящали себя созданию музыки. Здесь же, в крыле здания Лунного факультета, располагалась большая репетиционная база, в которой Заэль мог пропадать часами, не особо следя за течением времени. Иногда он так входил в раж с вечера, что возвращался в бренный мир только под утро. Вот и сейчас Заэль, отложив гитару в сторону, глянул на часы и присвистнул: завтрак начался полчаса назад! Эх, очередная ночь без сна, впрочем, сам виноват.
Спустившись в обеденный зал, Заэль обнаружил всех однокурсников за столом, они уплетали блины и круассаны за обе щеки.
– Ты опять всю ночь не спал, что ли? – Глэн кивком поприветствовал друга.
– Как видишь.
– Видок у тебя помятый. Как ты собираешься в таком виде отрабатывать у Маккейн?
– Я полон сил, – заверил его Заэль. – Ты лучше поведай, что там в мире творится.
– Ерунда какая-то происходит, – покачал головой Глэн, держа в руках газету.
Сидящая рядом Эльза перегнулась через его плечо, мельком проглядывая заголовки статей.
– Что, опять кого-то похитили?
– Уже двадцать седьмой ребенок за последние полтора месяца, – нахмурился Глэн. – На этот раз похитили прямо из роддома.
– Ого! Думаешь, все эти похищения взаимосвязаны?
– Все так думают, – вздохнул Глэн, откладывая газету в сторону и придвигая к себе миску с фруктами. – Да только концов найти пока не могут.
– Ты б лучше на мясо налегал, а то совсем отощал от своей неразделенной любви, – вставила Эльза.
– Ну да, конечно, забыл спросить крупного специалиста в этой сфере, – огрызнулся Глэн, но, подумав, все-таки цапнул с тарелки сосиску, игнорируя хихиканье сестры.
– Ммм… а сколько лет похищенным детям? – вклинился в разговор Заэль.
– Да вроде все шестилетки были. И вот еще этот из роддома, совсем кроха, несколько дней от роду.
– Дней шесть, хм? – небрежно протянул Заэль, намазывая маслом тост.
– Не знаю, не написано. А что?
Но Заэль не ответил, лишь сильнее нахмурившись и целиком погрузившись в поглощение яичницы.
– Майкл Тоббс совсем озверел, – жаловалась тем временем Амара. – Я уже месяц не могу никак текст песни переписать, а Майкл поставил мне дедлайн до пятницы, представляешь?
– Тут дети пропадают, а тебя волнует только то, как бы уложиться в срок по написанию песни? – возмутилась Эльза.
– Ну что мне эти пропажи, – вздохнула Амара, задумчиво ковыряясь в творожной запеканке. – Не ты же пропала…
– Вот так всегда, людей волнует только то, что происходит вокруг них, – вновь вздохнула Эльза, убирая газету в сумку. – И мы даже не задумываемся над тем, каково сейчас приходится семьям и всем родственникам пропавших детей.
– Ну плохо им приходится, это и так понятно. А чего о них беспокоиться? Пусть они сами о себе волнуются.
Эльза злобно зыркнула на влезшего в диалог Заэля.
– Ты-то вообще ни о ком страдать не умеешь.
– Ну вот почему ты чуть что, так сразу начинаешь хамить или обзываться? Не моя вина, что тебе жизненно необходимо всё время о чем-то переживать, дергаться и беспокоиться!
– Это нормальные человеческие эмоции, к твоему сведению. Так, для справки.
– Полно вам, – прервала их Амара. – Урок скоро начнется, нам бы лучше поспешить.
На выходе из обеденного зала, однако, им пришлось остановиться из-за столпившихся и галдящих студентов, мешающих проходу.
– Эй, ну в чем дело? Что случилось? – Заэль кое-как протиснулся вперёд и увидел в центре плачущую Эмилию, девушку с шестого курса.
– Взрыв в торговом центре час назад в Усть-Шоте, – тихо шепнула темноволосая девушка. – Эмилия там с сестрой была, только что вернулась. Только сестра ее… Пропала.
– Это я виновата! – заливалась слезами Эмилия. – Я вышла на улицу, сестренка задержалась, а я не настояла на том, чтобы мы вышли вместе… А потом… Потом…
Эмилия вновь зашлась плачем, Заэль похлопал ее по плечу.
– Она найдется. Наверняка Меланья жива, верь в это.
Эмилия слабо улыбнулась, шмыгая носом, а Эльза, стоящая рядом, тихонько уточнила:
– Меланья? Ты ее знаешь?
– Ну-у-у, я так или иначе знаю всех студентов, хотя бы по именам, – уклончиво ответил Заэль, старательно пряча глаза.
– Угу. В особенности представителей женского пола, – заметил Глэн.
– И со многими знаком в горизонтальном положении, – невозмутимо поддакнула Эльза, игнорируя испепеляющий взгляд Заэля.
– А тебе завидно, что ли!?
– Ну хватит вам! У человека горе, а вы тут ерунду несёте! – зашикала Амара, уводя однокурсников в сторону. – Занятия по Магическим искусствам вот-вот начнутся. Мы сейчас ничем не можем помочь Эмилии, а подруги не оставят ее одну.
Как бы ни было гадко на душе, оставалось признать правоту Амары. Эмилию и так окружила толпа утешительниц, а Маккейн на дух не переносила опоздавших, и только ее головомоек сейчас уж точно не хватало.
Однако, в этот раз Маккейн сама задержалась на несколько минут. Она буквально влетела в аудиторию, в которой тут же повисла абсолютная тишина, прерываемая только шелестом перелистываемого факультетского журнала.
– Прошу прощения за задержку. У всего преподавательского состава было срочное совещание по поводу трагедии в торговом центре в соседнем городке. Вы наверняка уже в курсе, такое чувство, что слухи распространяются по ветру.
Все присутствующие согласно покивали. Вверх взлетела чья-то рука.
– Да, Натали?
– Говорят, что демонов в торговом центре зачистили фортемины. Это правда?
– Да, это был Пятый Арма, – небрежно кивнула Маккейн, перебирая бумаги на столе.
Заэль вздернул брови, а Ильфорте, сидящий слева, одобрительно хмыкнул. Аудитория заметно оживилась.
– Вы в этом уверены? – нахмурилась Натали.
– Абсолютно. Пятый Арма наделен Даром Гласиума, и судя по состоянию торгового центра, разбитого на мельчайшие ледяные кусочки, это был именно он. Не знаю, зачем так было всё крошить вокруг, но, возможно, другого выбора не было. Деталей мы не узнаем. По идее, мы и об этом-то узнать не должны были.
– Но почему? – продолжала спрашивать темноволосая студентка.
– Фортемины обычно зачищают последствия своих разгромных битв. В том числе проводят некоторые манипуляции с памятью окружающих, это вроде как задача Третьего Арма. Но здесь они пока ничего не предприняли… Возможно, нужные Бойцы серьезно ранены? Ну и, к тому же, столь масштабного инцидента с нападением демонов на торговый центр еще не было. Быть может, они пришли к выводу, что просто не имеет смысла скрываться и пошли другим путем? Неизвестно.
– Вы хотите сказать, что эти фортемины регулярно защищали нас от демонов, а мы об этом ничего не знали?
– Что ж, коли возник такой интерес, давайте сегодня рассмотрим эту малую, но весьма выдающуюся часть магического сообщества. Думаю, все когда-нибудь слышали про фортеминов? – Маккейн обвела взором аудиторию и хмыкнула. – Судя по вашим напряженным выражениям лиц, то весьма пространно.
– Ну-у-у, – протянул Колин с задней парты. – Наверно, все волшебники слышали сказки о фортеминах в детстве, моя мама любила мне рассказывать такие на ночь. Но это миф, разве нет?
– Да, действительно, сказаний и легенд на эту тему существует очень много. Но это не миф, с некоторыми фортеминами я была знакома лично.
Заэль еле слышно присвистнул и обменялся загадочными взглядами с Ильфорте, что не ускользнуло от внимательной Маккейн.
– Может быть, вы что-то расскажете, молодые люди?
– Ну… вроде как в мире существует целая армия сильнейших волшебников, с рождения наделенных особыми магическими силами, и есть Академия, где их всему обучают.
– Верно, – Маккейн какое-то время задумчиво смотрела на Заэля, потом тряхнула головой и пошла вдоль парт, рассказывая дальше. – Их всего около пары сотен, среди них десять пар самых сильных называют Арма. Пар – потому что все Арма должны являться парой Бойца и Стража: воина, который идет в битвы, и Стража, который питает своего Бойца силой и управляет его действиями. Правда у некоторых Арма сейчас нет Стража: они были убиты, а новые пары не образовались… Некоторые люди… даже скорее – существа, рождаются, будучи наделенными…
– А почему вы их называете существами? – перебил Глэн. – Выглядят они же вроде как обычные люди, разве нет?
– Почти. Человеческая внешность помогает им жить среди нас, оставаясь незамеченными. Общаться, развлекаться… Учиться, работать, в конце концов. Но ни один человек, даже самый сильный маг не может развить свои способности до тех навыков, которыми обладают фортемины. Речь не идет о каких-то просто сильных заклинаниях. Более того, фортемины и даже Арма могут быть довольно слабы во многих науках и не в состоянии превратить иголку в ежа. Но им доступна уникальная магия, и у каждого есть свой индивидуальный канал Силы. Каждый из них наделен каким-то Даром, особым умением, способностью, данной только ему. Вот Пятый управляет льдом и морозом, Четвертый – огнем, Третий занимается устранением последствий схваток, Второй способен читать мысли и видеть будущее, – говоря это, Маккейн проецировала на доску изображения фортеминов, и сейчас на ней красовался длинноволосый блондин в белоснежном одеянии, половина лица которого была скрыта под маской, похожей на череп какого-то животного.
– А Первый Арма?
– Машина для убийства. Жестокая, беспощадная и неуравновешенная.
– Звучит отлично, – прошептал Заэль под смешки Ильфорте.
-…и у него, хм… весьма оригинальный Дар, о котором мне мало что известно. Скорее всего, я располагаю крайне поверхностной информацией по этому вопросу. Первый Арма умеет управлять некоторыми эмоциями и знает всё о личной жизни любого человека, лишь взглянув на него. Правда не знаю, как он это может использовать в бою, и для чего ему это нужно по жизни…
– Чтобы не клеить уже занятых девчонок? По-моему, очень полезный дар, – хохотнул Макс под одобрительные смешки мужской половины аудитории.
– Вам виднее, молодой человек, – Маккейн натянуто улыбнулась и взмахом руки сменила на доске изображение на Первого Арма.
– О, да он красавчик, – протянула Эльза.
Видимо, она случайно произнесла это вслух, потому что тут же смутилась и прикрыла рот ладошкой.
– У него проблемы с глазами, и коса до задницы, разве он прекраснее меня? – картинно вздохнул Заэль, сидящий за соседней партой.
– Тебе до его красоты, как демону до ангела, – фыркнула белокурая девушка и подняла руку вверх. – Профессор, а почему у него белки черные, и зрачки ярко-голубые?
– Потому что он падший ангел, и это не метафора, – Маккейн улыбнулась своим мыслям и продолжила ходить по аудитории. – Первый Арма когда-то был Ангелом, настоящим Ангелом, парящим в небесах. Был чьим-то Ангелом-Хранителем, «по долгу службы» защищающего своего человека от Демонов. Да вот беда – вопреки всем возможным правилам и запретам он полюбил одного Демона, за что был изгнан из Рая в мир людей. Впрочем, Демону – ее звали Офелия – за ответные чувства тоже досталось изгнанием, и эта парочка умотала вдвоем на край света. Все бы ничего, но они смогли приспособиться к жизни в человеческом теле, остались при своей силе и весьма рьяно защищались от периодически нападающих на них Ангелов и Демонов, которые рассчитывали на скорую смерть неугодных, в столь непривычных для них условиях. Против Ангела и Демона ополчились как Небеса, так и Преисподняя, но победить их вместе никто не мог. Тогда их было решено разделить и уничтожить по-отдельности, так как эти двое представляли особую опасность для равновесия мира. Ангел прознал об этом и решился на отчаянный шаг: заключил сделку со своей возлюбленной, продал ей свою душу в обмен на их совместное счастливое будущее. В общем-то, шаг хоть и безумный, но не был лишен смысла: жертва, продавшая душу, хоть и становится отныне проклятой, но в непосредственной близости от своего демона может жить полноценно и вполне счастливо. Другое дело, что демонам это не нужно, но данный случай был совершенно уникален. Однако, в момент заключения сделки на них напали. Ритуал был прерван и не завершен как положено: случился большой магический взрыв, и всех участников заварушки раскидало по разным человеческим телам с полной потерей памяти. Последствием незавершенного ритуала является странный цвет глаз Ангела: белки почернели, как у Демона, а зрачки остались ярко-голубыми, как у всех в Поднебесье. Наверняка у его возлюбленной наблюдался такой же эффект, но с той поры ее никто не видел. Офелия канула в лету, и Ангел до сих пор не может найти ее. И места себе найти не может вдали от Демона, поглотившего его душу, так как вдали от нее он – лишь пустая оболочка. Проклятый собственной сделкой. Его нашел и забрал к себе Наставник Армариллиса, обнаружив в нем ярчайшие способности фортемина. Восстановил ему память, но не полностью. Ангел очень быстро стал сильнейшим воином на грани добра и зла – так появился нынешний Первый Арма.
– Звучит красиво, но абсолютно неправдоподобно, – не выдержав, скептично протянула Эльза. – Просто какая-то… красивая и бредовая сказка.
– Вот именно о таких сказках я и говорил, – вновь подал голос Колин. – Моя бабушка очень любит эту легенду. Любовь, рожденная на небесах и бла-бла…
Эльза насупилась. У нее не было родных, кто бы в детстве читал ей книжки. В детском доме хоть и жилось неплохо, всегда хватало еды, а для игр – безделушек и воображения, но чего там никогда не было, так это любви и чарующих сказок на ночь.
– Так их все-таки разделили. А почему не уничтожили?
– Ну, Ангел перешел под опеку Армариллиса и так быстро пошел вверх, что уничтожить его стало весьма проблематично… а красавица Офелия, как я уже сказала, пропала бесследно, и пока никому не удалось ее обнаружить. Спустя несколько лет, Пророк – нынешний Второй Арма – сказал, что именно благодаря Первому и Офелии будет повержена Арона, и ищет ее уже вся Академия. Пока безуспешно. Внешность демона в человеческом обличье переменчива, а засечь магическую активность Офелии пока не удалось.
– Как романтично, – вздохнула Мишель, которая очень любила душещипательные любовные истории.
– На всех Арма есть так называемая Метка Силы, – продолжала Маккейн. – Это цифра, номер, обозначающий старшинство и мастерство фортеминов. Академией руководит Наставник – это учитель, самый главный в Армариллисе. На нем, как и на всех Арма, тоже есть метка силы – цифра «0», знаменующая абсолютное превосходство в знаниях и понимании воспитания фортеминов. Его еще называют Нулевой Арма, но чаще все же просто – Наставник. Его приказам подчиняется вся Академия, и, насколько мне известно, он единолично обучал Первого Арма всем искусствам. Да, Натали?
– Профессор, есть нелепый вопрос, но… А фортемины хорошие? Ну что вы смеётесь, – зашипела Натали на хихикающих однокурсников рядом. – Я просто хочу понять… Насколько они безопасны для нас.
– Очень хороший вопрос, между прочим, – одобрительно кивнула профессор Маккейн, продолжая расхаживать по аудитории. – Фортемины – это солдаты равновесия. Ни плохие, ни злые – вынужденные. Они выглядят, как люди, но в своей боевой форме всегда такие, какими вы сейчас видите их на проекции. Если говорить в разрезе вреда обычным людям, то фортемины хорошие, мисс Поттс, – улыбнулась Маккейн. – Их растили как воинов, и их не интересуют наши мирские проблемы. Правда был один Арма… он был Вторым когда-то. Очень сильный и амбициозный, мечтающий стать Первым, стать Стражем одинокого Первого Бойца. Он владел Даром Убеждения, опасным Даром в руках плохого человека… и уж тем более – фортемина. Мне неизвестны подробности, но в один момент он попытался сделать себя Первым Стражем силой, обратившись за помощью к демонам при активном содействии Ароны. Закончилось это чрезвычайно печально для всей Академии, было много жертв… Этот предатель сгинул, и его Номер занял другой.
– Профессор, – осторожно произнес Заэль в повисшей тишине. – Как вы думаете, почему сейчас Арона нападает на детей и студентов?
– Кажется, она что-то ищет, мистер Филеберт.
– Если проследить все её последние нападения, то они словно опоясывают школу.
– Значит, то, что она ищет, вероятно, находится именно тут, – Маккейн тряхнула своими длиннющими белыми косами и заговорила уже более деловым тоном. – Как бы оно ни было, а наша с вами жизнь продолжается, и нам необходимо уметь достойно выстоять перед лицом опасности. Сегодня мы с вами практикуем отражающее заклинание, крайне необходимое в ближнем волшебном поединке.
Все оставшееся время класс практиковал заклинание, разбившись на пары. Заэль встал было напротив Ильфорте, но Маккейн моментально ухватила его под локоток и увела в сторону.
– Нет-нет, извините, мистер Брандт, но сегодня вы с Глэном. Миссис Кларксон, вы встаете с мистером Филебертом.
Заэль скорчил недовольную физиономию, впрочем, с не менее возмущенной гримасой подошла и Эльза. Но вообще, надо отдать ей должное: заклинание у нее получалось прекрасно, с ней не было никаких хлопот. Лишь однажды Заэль сработал быстрее, и волшебная палочка Эльзы укатилась под скамью. Пока палочка выуживалась на свет, Заэль, скрестив руки на груди, оглядывал ребят вокруг. Надо сказать, дела у многих были не очень: палочки то и дело подлетали к потолку, а их незадачливые владельцы скакали за ними по всей аудитории, вызывая гомерический смех.
Заэль зевнул. Он давно всё это знал и умел. Скука смертная.
Плямс!
Его собственная волшебная палочка выскочила вдруг из рук и ударила по лбу.
– Хэй, я не был готов!
– А кто в бою предупреждает? – хищно сощурилась Эльза с победной ухмылкой на устах.
Заэль стиснул зубы и поудобнее перехватил палочку. В следующую секунду в Эльзу одно за другим полетели элементарные боевые заклинания, которые та едва успевала отражать. Ей явно приходилось прилагать недюжие усилия: на лбу появилась испарина, прядь волос спадала на лицо, мешая обзору.
Заэль же стоял почти с отсутствующим выражением лица, глубоко погруженный в собственные мысли, переваривал полученную сейчас от Маккейн информацию. Больше всего было интересно, как, когда и при каких обстоятельствах она общалась с фортеминами… И с кем?
Ход мыслей пришлось прервать, потому как Эльзе наконец-то удалось перейти в нападение, и пришлось защищаться уже Заэлю. К своему удивлению он обнаружил, что Эльза вполне достойно справляется с боевыми заклинаниями, во всяком случае, они у нее получались намного проще отражающих чар.
Перезвон колокольчиков возвестил об окончании урока, но профессор Маккейн ещё задержала всех для объяснения домашнего задания.
Заэль видел, что вымотанная Эльза не особо внимательно слушает профессора. Видок у нее был взмыленный, щеки сильно раскраснелись, и дышала она тяжело, как после забега на большую дистанцию.
– Ты… Где… Так… Сражаться научился? – с трудом выдохнул она.
Заэль мысленно возвел глаза к потолку.
Для него всё это было сущей ерундой. Он вообще и без волшебной палочки мог колдовать, предпочитал другие виды магии, коих хватало в этом мире. Но в академии Эллистор упор в обучении ставился не на боевые искусства, а на творчество, поэтому тут использовались палочки в качестве проводника магии, для упрощения колдовства. Хотя, на вкус Заэля, это здорово ограничивало настоящую боевую мощь, так что все эти тренировки в классах он считал детским лепетом.
Но Заэль обучался в академии Эллистор не ради повышения боевого потенциала. Совсем не ради этого.
– Долгие тренировки тебе в помощь. Это же элементарщина.
– Такой «элементарщиной» у нас столь мастерски никто не владеет.
– Что всего лишь доказывает, что вы зря протираете штаны в аудиториях уже седьмой год подряд.
– Мы тут творчеством в первую очередь занимаемся, а не боевым искусством.
– Ты с музыкальными инструментами против Ароны пойдешь в случае чего? Забарабанишь ее до смерти?
Но Эльза, кажется, так устала, что в кои-то веки не стала спорить и лишь вяло махнула рукой.
– Мне надо в душ, – прохрипела она и поспешила покинуть аудиторию ещё до того, как остальные студенты успели собрать свои сумки.
Заэль неспешно и молча вышел из класса, дождавшись Ильфорте. Он обратил внимание, что Маккейн смотрела им вслед. Ильфорте тихо произнес:
– Она заметила.
– Да я уж понял, – вздохнул Заэль, останавливаясь у окна. – Мне порой кажется, что от нее вообще ничего скрыть невозможно. Сильная ведьма. – Ну и…Что будем делать?
– Ничего. Она не собирается вмешиваться.
Холодный октябрьский дождь барабанил по стеклу. Несмотря на то, что было всего четыре часа дня, было темно, как поздним вечером, из-за тяжелых черных туч. В отражении Заэль уловил движение – Маккейн вышла из аудитории. Она явно почувствовала на себе взгляд и обернулась.
Заэль улыбнулся и подмигнул ей.
– Это хорошо. Надо будет с ней, хм… наладить контакт.
***
[в тот же день, где-то далеко, в академии Армариллис]
Часы пробили полночь, а Второй Арма все ещё устало лежал на полу после срочного совещания, чувствуя себя абсолютно выжатым. На полу он валялся, потому что у него не было решительно никаких сил подняться, но над ним уже колдовал Шестой, чей Дар Лекаря стремительно возвращал его к жизни.
– Спасибо, – кивнул Второй, и Лекарь молча покинул кабинет.
– Восстановление центра отняло у тебя слишком много сил. Тебе не следовало отвлекаться на это, – произнес холодный тихий голос.
– Без таких разминок я быстро загнусь от тоски, – огрызнулся Второй. – Несколько лет активными не были, нужна же нам какая-то движуха…
Он уже собрался было уходить, но в последний момент передумал, рука замерла на дверной ручке. Как можно более небрежным тоном он произнес:
– Не знал, что вы водитесь с Маккейн.
Рилэй замер на долю секунды и продолжил что-то писать в своей тетради. Чуть более нервно и немного быстрее. Обычный человек мог бы и вовсе не заметить этого. Но Второй Арма не был человеком.
– Вы действительно тщательно это скрывали.
– Это дело прошлого, – что Рилэю всегда отлично удавалось, так это говорить ровным голосом с непроницаемым выражением лица в любой ситуации.
– Она вас бросила… но вы по-прежнему любите.
– Мы слишком разные. Человек не может быть счастлив с фортемином. Ты сам это знаешь.
– Да, Наставник. Знаю.