Как превратить собственную жизнь в ад? Подписаться на то, к чему ты не расположен, чего не понимаешь и пытаться достигнуть в этом быстрых и значимых успехов. Поговорку про десять тысяч часов никто еще не отменял. И тут дело не в «бойся воина, освоившего один удар и оттачивающего его всю жизнь». Просто моя загруженность напоминала труд ослика, который тащит за собой железнодорожный состав.
Тренировки, медитация, учеба, тренировки, медитация, сон – повторить. Да, я справлялся куда лучше остальных, мышечная масса росла с утроенной скоростью, кости вытягивались на глазах, а старые навыки находили новое применение. В конце концов большую часть простых вещей я не осваивал, а просто вспоминал и закреплял моторикой.
Те же стрельбы давались мне без особых проблем, а уж конструкция автомата не вызывала никаких вопросов. Тем более оружие подозрительно напоминало Калашников, хоть и носило имя Воронцовых, или просто Ворон. Рукопашный бой тоже давался без особых проблем, являясь частью духовных практик.
И тем обиднее было раз за разом получать по голове учебным деревянным мечом. Нет, стоило мне ускориться, вложить в третий глаз и конечности прану, и я просто побеждал своих одноклассников на классе. Быстрее, выше, сильнее – это про меня. И все же техника боя на холодном оружии разительно отличалась от всего, что я знал и умел.
– Атака, верхний крест, от плеча, блок скользящий! – командовал Дали, для закрепления эффекта ударяя розгой по подставленным конечностям. Я мог бы их убрать, пользуясь ускорением, но боль иногда помогает закрепить опыт.
– Кисть! Кисть мягче, – продолжал наставник по фехтованию. Как одновременно сохранять руку расслабленной и удерживать в ней полуторакилограммовый меч, я уже понял, нужно до этого просто позаниматься с трехкилограммовыми булавами. Один раз такими помашешь и мигом забудешь обо всех усталостях тела. Просто потому что мышцы, используемые во время упражнения, очень специфичны.
Впрочем, и бой, которому нас учил Дали, весьма и весьма отличался от всего, что я видел в играх и фильмах. Никаких тебе красивых и эффектных прыжков, разворотов и тому подобного. На мгновение выпустил противника из поля зрения – все, ты труп. Повернулся спиной, подставил ноги, слишком поднял руки – аналогично. Просто в нашем варианте меня по этим местам били.
Так очень быстро я усвоил, что пружинистая стойка нужна, для того чтобы можно было в любой момент отскочить или, наоборот, пойти в контрнаступление. При этом шагать в привычном смысле этого слова было практически невозможно. Чуть сменил положение передней левой ноги, и вот ты уже не можешь отступить. Сдвинул правую, и атака, идущая от плеча, стала слабее.
– Мягче! Словно перышко, не дергай эфес, принял, отбил, шаг, крест, – продолжал наставления Дали.
Кресты, вот уж в самом деле базовая, но совершенно неочевидная вещь, существенно отличающаяся от боя на мечах или фехтования на шпагах, которые я подсмотрел, пока держал под проточной водой свои раны. Мечом больше кололи, а не рубили, при этом блок, принятый на меч плашмя, мог быть жестким. У шпаги, как я понял, такой опции не было по умолчанию. Смещенный к кисти центр тяжести не позволял блокировать удар, зато его легко можно было избежать.
Сабля же вообще что-то с чем-то. Блокировать как бы можно, но при этом центр тяжести – у самого острия. Фехтовать – тоже можно, но все движения – круговые или полукруговые, режуще-рубящие, с оттягом. Простая мальтийская шестерка превращалась в гадский танец.
Удар сверху справа – вообще не удар, а движение кисти с полуоборотом. Можно было просто опустить клинок сверху вниз, не доворачивая его вбок перед этим, но так терялась существенная часть силы инерции, и удар получался медленным и слабым, зато если уж ты закрутил саблю – остановить ее было практически невозможно, только приняв на жесткий блок, но и владельцу она доставляла не меньше проблем.
Ударил и не попал? Отступай, инерция слишком большая, несколько мгновений тебе придется бороться с собственным оружием, выводя его на новую траекторию атаки. Левая нога назад, энергия тела перемещается, и вот уже летящая снизу сабля в вывернутой руке идет по схеме право-низ и имеет чуть ли ни в полтора раза большую инерцию. А противнику только и остается что прикидывать. Как так вышло, что наступал вроде он, и его же бьют.
Не попал, потому что противник отскочил в страхе? Еще веселее – делай подшаг вперед, выводи саблю через правую сторону и бей с удвоенной силой. Красота? Нет. Потому что в обоих случаях ты оказываешься без оружия и защиты, пока выводишь саблю на стартовую траекторию.
В результате сложнее всего мне давались атаки по направлениям право-центр и лево… просто все, что шли с другой стороны. Они требовали чуть большей раксрутки и при этом лишали мобильности, съедали на полсекунды больше времени, в которые я оставался беззащитным… но это было проблемой новичка.
В руках Дали сабля выглядела не просто стальной изогнутой полоской, а произведением искусства, и фехтование превращалось в танец. Даже с активным третьим глазом я едва успевал следить за той «мельницей», что он крутит, словно цирковой артист, но все движения преподавателя оставались лениво-выверенными, экономящими силы.
Когда у меня так получится и получится ли вообще – большой вопрос. А пока…
– От кисти, от локтя, от плеча! – продолжал требовательно говорить Дали, внимательно смотря на мои движения. – Ну что ж, это не тот прогресс, на который я надеялся, но результат далеко не худший. Продолжай в том же духе, и через год-два ты сможешь овладеть базовыми навыками для поединков.
– Боюсь, столько времени у меня нет, – ответил я, прекрасно осознавая, что до Дали мне с текущим владением саблей не дотянуться. – Мне нужно усвоить все базовые движения и одну-две техники, позволяющие выжить за этот учебный год.
– В таком случае либо учись в три раза усердней, либо не трать мое время, – презрительно взглянув на меня, бросил Дали. – Ты можешь двигаться сколь угодно быстро и бить куда сильнее, но это не позволит тебе выучить правильные движения и поставить моторику тела.
– Возможно, в этом и проблема, – задумавшись, проговорил я. – Как насчет тренировать меня на пределе возможностей?
– Моих? Я даю тебе максимум, который ты зачастую не способен воспринять, – отмахнулся учитель. – Если же ты решил оставить мой курс…
– Учите меня сражаясь, – выпалил я, и Дали аж замер от удивления. – Наши одноклассники не могут меня напрячь, если я серьезен. А просто повторяя движения, не видя цели и раз за разом колотя манекен, я не получаю достаточного уровня вовлечения.
– Интересная позиция, но ты же понимаешь, что пока не представляешь из себя ничего стоящего. Даже рассматривать тебя в качестве противника смешно, – проговорил Дали, и мне пришлось согласиться. Почти.
– У вас еще почти десяток учеников, которые требуют вашего внимания. Так что вы можете раздавать им рекомендации, одновременно натаскивая меня на практику, – предложил я. – Для вас это не составит особого труда.
– Что ж, это можно попробовать, – усмехнулся преподаватель, подошел к стойке с оружием и выбрал точно такую же, как у меня, тренировочную затупленную саблю. – Не бойся, я постараюсь сдерживаться.
Я заранее вошел в медитацию, погнал прану по меридианам и только поэтому успел отскочить от молниеносной атаки Дали. Надо ли говорить, что, даже если он и сдерживался, заметно это не было. Он лупил быстро, со всей силы, хотя применительно к его стилю это было скорее со всей скорости.
С каждой секундой накручивая темп, препод заставлял меня прыгать, уворачиваясь от ударов. Выдержав такой напор на протяжении нескольких долгих секунд, я решился на контрудар, за что тут же поплатился. Сабля противника метнулась мне навстречу куда быстрее, грозя разрубить руку, и я едва успел ее отдернуть. А через мгновение лезвие сабли уже замерло у моего горла.
– Неплохо, – проговорил Дали, и я с удивлением понял, что слышу в его голосе едва заметную одышку. – Ты продержался почти минуту, но мне постоянно приходилось себя сдерживать. Так не пойдет.
– А что, если я надену броню? И вы тоже, – предложил я.
– А я-то зачем? – удивленно посмотрел на меня учитель фехтования. – Мне лишние тяжести ни к чему, они только замедлят движения и сделают меня уязвимей. К тому же во время дуэли у тебя никаких доспехов не будет. Честный поединок происходит в одном деловом костюме.
– На честные дуэли я и не рассчитываю, – буркнул я. – Хорошо, но как насчет брони для меня?
– Можешь надевать, если достанешь, – усмехнулся преподаватель. – У меня такой нет. Как я сказал, это лишнее.
– Понял, – кивнул я, быстро прикидывая, где мне достать хоть что-то похожее на тренировочный костюм. Правда, вплотную этим пришлось заниматься уже после занятия. Кажется, Дали понравилось гонять меня по залу с саблей в руках, потому как оставшееся время он только этим и занимался.
Но стоило звонку прозвенеть, как преподаватель с облегчением отложил в сторону саблю и, помахав на прощание рукой, удалился. Его примеру немедля последовали старшекурсники, сбежав из зала и оставив на нас с одногруппниками уборку.
– Так, взяли швабры, – скомандовала Мальвина, уперев руки в бока. – Нужно вычистить зал от пота и крови, иначе следующее занятие нам придется тут все драить.
– Верно говоришь, – кивнул я, видя, что сама она с места сходить не собирается. – Только вот твоего старания я что-то не вижу. И руководство твое здесь никому не нужно, так что взяла сама половую тряпку и начала мыть.
– Что? Я? – от возмущения девушка даже задохнулась. – Да как ты смеешь? Будь ты даже десять раз благородного происхождения, ты лишь бастард и не можешь мне приказывать!
– Вот как? Хм… кажется, ты хочешь быть не лидером, а рабовладельцем, который только указывает другим, как делать, мешая процессу. У нас в империи вроде как рабство отменили лет триста назад? А крепостное право около сотни? – усмехнувшись сказал я. – Бери тряпку и мой. Или хочешь вызвать меня на дуэль и оспорить мои слова? Только учти, что в этот раз я сдерживаться не стану.
– Да как ты… – от возмущения лицо девушки покрылось красными пятнами, она задрожала, но продолжить не могла.
– Кстати, вот ты называешь меня бастардом, хотя я этого не подтверждал. А сама-то что? Так надоела мамочке и папочке, что тебя спихнули в интернат? Или твои родители погибли от собственной глупости? – прикидывая варианты, проговорил я. – Может, ты сама порченая, или с твоей благородной мамашей кто-то поразвлекся и бросил?
– Ты… ты!.. – выкрикнула девушка, а затем, заревев, выскочила в коридор.
– Ты иногда такой мудак, Александр, – проговорила Ангелина, глубоко вздохнув. – Зачем было доводить ее до слез?
– Да, это было тупо. Но куда обидней, что она все равно добилась своего и сбежала от уборки, – признал я, покачав головой. – У нее что, тяжелая жизненная трагедия? Чем-то более серьезная, чем у каждого из нас?
– Сомневаюсь, – криво улыбнулась Ангелина. – Но доводить ее до такого состояния все равно не стоило.
– Согласен. Нас восемь, как насчет составить график дежурств и прибираться по расписанию? – предложил я и, как только остальные согласились, тут же разыграл первую пару, которой достанется приборка сегодня. Хотел уйти раньше и заняться медитацией, но, как назло, именно нам с Ангелиной и выпала первая очередь.
– Давай постараемся сделать все поскорее, а то еще много дел, – предложил я, берясь за тряпку и не жалея чистящих средств. Это только кажется, что после тренировок единственное, что нужно сделать, – разложить реквизит по стойкам, на самом деле грязи и пота остается столько, что ноги прилипают.
Вдвоем мы управились достаточно быстро, и я уже собирался быстренько ополоснуться и направится в казарму для медитации, как дверь в душевую чуть скрипнула и внутрь скользнула знакомая рыжеволосая фигурка.
– М-м. Как ты все хорошо придумал, – залезла под горячий душ Ангелина, повесив полотенце у входа и оказавшись совершенно обнаженной. – Я по тебе тоже очень соскучилась.
Последнее она, по всей видимости, адресовала моему организму, который среагировал на появление голой девушки абсолютно адекватно, хоть и помимо моей воли. Разубеждать девушку, говоря, что на самом деле планировал заниматься медитацией, я не стал, тем более что нам обоим требовалась разрядка. А еще я прекрасно помнил тот скачок в развитии чакр земли и воды, который получился после нашей предыдущей близости. Отказываться от такого глупо.
Как и требовать от разгоряченной девушки какой-то сдержанности или умеренности. Ангелина, помнящая, как ей было хорошо в прошлый раз, но совершенно не запомнившая, почему именно так случилось, требовательно обхватила меня за шею и впилась в губы страстным долгим поцелуем.
Схватив девушку за волосы, я развернул ее к себе спиной, прижался и начал плавно идти по ее телу, разгоняя застоявшуюся энергию и одновременно активируя центры меридиан. Расслабляясь и одновременно возбуждаясь все больше, Ангелина глубоко дышала, и я позволил ей качаться на волнах блаженства, не доводя до пика.
И все же долго выдержать темп не смог, сказалась наша долгая разлука, и девушка рухнула на колени, зажимая себе рот. Почти минуту она содрогалась в сладострастных конвульсиях, хватая ртом воздух, а затем развернулась и схватила уже совсем другое, сейчас стоящее на уровне ее лица.
Надо признать, что с каждым разом она вела себя все смелее и раскованней, так что без стеснения делала то, к чему у благородных дам совершенно не должно было иметься навыков. Разве что у француженок с их глубокими страстными поцелуями. Я мог бы наслаждаться ее ласками часами, но, к сожалению, не было времени, к тому же нас могли обнаружить, так что я закончил за несколько минут, и неожиданно бурно. Так что Ангелина, пусть и была к этому готова, чуть не подавилась, но проглотила все до капли.
– В следующий раз я хочу попробовать кое-что другое, – промурлыкала девушка, когда мы вышли из душа.
– Другое? – удивленно поднял я бровь. – Ты все же решилась лишиться девственности со мной?
– Нет, – смущенно ответила Ангелина. – Но… есть же еще другие варианты, и, говорят, там тоже может быть очень приятно. Я уже начала потихоньку готовиться.
– Хм. Да, другие варианты и в самом деле есть, – прекрасно поняв, что имеет в виду девушка, ответил я. – Но с ними лучше не спешить. Удовольствие нужно растягивать умеючи, давай я помогу тебе в следующий раз, а там посмотрим.
– Хорошо, – окончательно покраснев, решилась девушка, и мы разошлись разными дорогами. Женские и мужские палатки стояли чуть в стороне. К тому же в женских удобства было больше, как и свободного места. Ну, или жительниц там было меньше, смотря как оценивать.
– Суровый! Что-то ты сегодня поздно, – сказал Хорь, подойдя к моей койке, когда я только начал раскладывать спальник. – Разговор к тебе есть.
– Ну раз есть – говори, – пожал я плечами, не особенно отвлекаясь.
– Тут такое дело, о долгах напоминать не слишком приятно, но… – хмыкнул второкурсник, и я, наконец повернувшись к нему полностью, заметил стоящих за спиной старосты студентов. – Мы тебе помогли, достали бумаги, а заморозки уже были.
– И что? У тебя крыша течет? – удивленно спросил я, ткнув пальцев в брезентовый потолок полковой палатки. – Нет? Может, у тебя батарея не греет?
– Это не батарея, а печка-буржуйка, – поморщившись, заметил один из помощников Хоря. – И вообще, речь не об этом. Наши условия должны были улучшиться, а не стать хуже!
– Ну так сдавайтесь, бросьте ускорку и возвращайтесь в родной барак, – пожал я плечами. – В чем проблема?
– Они и так не на нашем факультете, – заметил Хорек. – Бросили его еще на прошлой неделе. А сегодня вечером всем из бывшего ТУФа объявили, что выселяют.
– Точно! А еще мы видели, что новые палатки ставят! – снова высунулся из-за спины старосты второкурсник.
– Вот как? А для чего их ставят, вы, значит, не узнавали, сразу решили на меня погнать? – хмыкнул я, быстро накинув китель. – Идем к коменданту, мне все равно у него кое-что взять нужно.