– Выпускай, – скомандовал я. – Прямо сейчас. Если будут проблемы с генералом, живо сигналь. Разберусь…
– Пройдемте! – просиял, как начищенная пуговица, мент.
Казалось, морально был готов. Увидеть с женушкой.
Знал же, в каком она виде.
Но как увидел, чуть не поперхнулся.
Сидит, красоточка, на кожаном диване начальника ментовки, неспешно чаек потягивает. С подгоном в виде шоколадных конфет на блюдечке. Знаю, что выбрала она, как всегда, те, что с вафельками, или батончики хрустящие.
А ножки… Ножки длинные. Щиколотки узкие, икры точеные… Как люблю, когда эти ножки на моих плечах, а крошка течет, принимая на всю длину эрекции.
Интересно, на ней колготы или чулки? Кажется, все-таки колготы, потому что не видно кружевного края чулка.
Но какое же, блять, короткое это платье. Тряпочка просто. Едва писю прикрывает, крошку мою…
А попка-то, видимо, на порку напрашивается. Хорошую… Зачем такое платье надела?!
За спиной послышался звук шагов и дыхания. Дежурные замерли.
– Домой поехали, – предложил я жене мирно.
Игнор. Ноль внимания.
От смеси возбуждения, ревности и душащего желания обладать, проучить едва соображал. Как только на человеческий разговор вывел, не знаю. Чего мне это стоило – титанического напряжения всех мышц и силы воли, собранной в мощнейший кулак.
Однако, когда Манюня мимо меня протискивалась, едва не сорвался.
Ее грудь чиркает об меня провокационно – пылать начинаю.
Бедра к бедрам – выдержка оплавилась.
Острый, с вызовом, взгляд.
Глаза в глаза – аврал.
Понимаю, что, если задержимся, кабинет начальника пострадает не от погрома, а от выброса мощнейшего сексуального напряжения.
У нее дыхание частое и, готов поспорить, соски торчком…
С гудящей головой, зудящим стояком я все-таки выдержал пытку дорогой. Когда вызвали такси, произвели рокировку, отправил на такси Волка восвояси, отвез подругу Ритку до дома. Поднялся следом за женой, которая упрямо за сковородкой отправилась.
Блинной.
Блинами меня с утра порадовать захотела? Я только «за». Сам же готов ее крошку, щелочку узенькую, сегодня порадовать, начинить хорошенько первоклассными оргазмами.
Как только сел в тачку, жена – рядом. Я мгновенно потянулся к ней и руками, и сердцем, и членом торчащим, но к щеке прикоснулся холодный металл.
Дно сковороды крепко прижалось к лицу.
– Гоша. Станешь меня в машине лапать, сковородкой получишь, – пригрозила Манюня, держа сковородку у моего лица.
– Уверена, что это блинная сковородка? Какая-то она слишком здоровая… Будто чугунная! Манюнь…
– Цыц! – зашипела, крепче прижав дно сковородки к моей щеке. – Какая рожа у нахала, такая и сковородка.
– А я по твоей крошке соскучился. Приласкал бы… Завел с полуоборота и довел до финала…
Манюня задрожала и отвернулась, но задышала чаще.
Покачала головой в знак отрицания.
– Значит, в машине нельзя.
– Нельзя.
Ок, в машине нельзя.
Я тебя в коридоре сразу же отлюблю, как следует…
Мартина сидела напряженная, в салоне висела густая тишина. Разумеется, потренькивало радио, но эти раздражающие звуки не значат ничего, когда между мной и Манюней – пустота и не сказано ни одного слова.
Перебираю в голове темы для разговора. Все кажутся не особо удачными. На каждой из них можно напороться на сложную тему: Людка, я и все то, что услышала Мартина.
Так, может быть, и игнорировать не стоит?
– Как тебе пришло в голову машину сжечь?
– Ха, переживаешь, что дорого ремонт встанет? Такой пожар… Думаю, тебе новую машину купить придется. Может быть, еще шубу. Для Шиловой-Ситцевой Людмилы Евгеньевны.
Вот не зря у нее фамилия двойная, по бывшему мужу еще. Двуличная подруга, такая же двуличная, как ее фамилия. И Шилова, и Ситцева, называйся, как угодно! Так и в дружбе она поворачивалась той стороной, которой выгодно.
– Купи шубу. У Людмилы уже не новая. Порадуй ее, она в ответ тебе сосать будет усерднее!
– Манюнь, прекрати! – добавил мирно. – Оставим эту тему. Давай о другом? О нас…
– Давай оставим, – согласилась Мартина и крепче сжала пальцами ручку сковородки.
– Я по тебе жесть как соскучился! – признался. – Когда у нас секс зажигательный был в последний раз? Помнится, раньше тебя с моего члена снять невозможно было, объезжала до седьмого пота. А сейчас все на бегу и кое-как.
– Значит, тебе не хватает секса?
– Внимания твоего – тоже.
– А я что, по-твоему, мало внимания уделяю? Я работаю, занимаюсь сыном, его уроками, школой, секциями… Я убираю, стираю, готовлю… Это, что ли, не внимание?
– Это быт, бля. Где тут внимание к своему мужику? Где вот это все – кошечка, готовая пошалить? – в горле пересохло. – Вспомни, как иногда было! Вспомни! Одежду друг с друга срывали… А пятничные минеты? Еба-а-ать! – шумно выдохнул. – Всегда меня с порога ласкала, всасывала до глотки… Блять, идеально же!
– У нас семилетний сынишка. Что, мне при нем тебе сосать, извращенец?!
– Вот. Все твои отговорки. У нас сынишка. У нас работа. У нас заботы… – усмехнулся горько.
– Ох, посмотрите-ка на этого обделенного вниманием! Сам когда мне последний раз цветы дарил?! – вскинулась Манюня.
– На прошлой неделе.
– Что?! Врешь же! Не было такого!
– Кто, по-твоему, тебе букет пионов на работу прислал? Я, блять! Я!
Лицо Мартины изменилось. Воинственное выражение лица пропало, уступило место растерянному. Она как-то по-новому на меня посмотрела, с интересом, думая, так это или нет.
– Был букет. Но без подписи. Только сердечко в пустой открытке.
– И тебе это ничего не сказало?!
– Простите, по каракулям личность не определяю.
– Этот букет был точь-в-точь такой, какой я подарил тебе первый раз. А ты и этого не заметила. Ни намеков, ничего не замечаешь! Только носишься и носишься, как заботливая мамочка, а тем временем твой мужик в кулаке гоняет. Тьфу! Стремно… Пиздец как стремно… Устал я от тебя добиваться активности, Мартина. Ты же не только мать и хозяйка, но жена и любовница в постели…
– Я устаю.
– И почему ты устаешь? Самостоятельная, хозяйственная… Сама взвалила на себя многое! Вцепилась и не отпускаешь то, что может спокойно делать другой, например, нанятый спец.
Повисла тишина. Мартина прижала сковородку к груди, как сиротинушку.
– Все плохо. По-твоему, все плохо! – вздохнула она и тряхнула огненными прядями. – А я, между прочим, хотела вечер провести вдвоем. Белье купила эротическое.
Я чуть слюной не подавился. Задышал еще чаще!
– Покажешь?
– Покажу, – согласилась Мартина.
– Я тебя затрахаю сегодня. И в белье, и без белья…
– Только один вопрос. Ты…
Жена замялась.
– Нет, наверное, плохая затея… Забудь. Просто отвези меня домой, и я лягу спать.
– Как это спать?! А белье? Нет уж, спрашивай, что хотела! Прямо говори… Как есть…
– Ты Людку по-всякому ублажал? – замялась немного. – Там… тоже?
– Не понял.
– Ну там… – округлила глаза Манюня. – Там.
– Где?! – включил дурака.
– Там… – показала пальчиком на бедра.
– Живот, что ли?
– Нет!
– Ноги? Колени?
– Нет! Все не то.
– А что тогда?! Давай без намеков! Прямо скажи.
– Ты ей лизал?! – прямо выпалила Мартина. – Делал куни или нет! Все просто.
– Ты ей лизал?! – прямо выпалила я. – Делал куни или нет! Все просто.
Наверное, это самый дурацкий вопрос, какой только можно было вообразить. Моя привычная жизнь рушится, как карточный домик, а все, что я спросила, – это вылизывал ли Гоша Людмиле, или нет.
Машина начала замедлять ход. Декабрин быстро перестроился и свернул, припарковал машину за неприметным поворотом.
– Что случилось?
Я покрепче вцепилась в сковороду, начав беспокоиться.
– Зачем ты машину остановил?
Взгляд упал на мусорные баки слева.
– Намекаешь на что-то? Запугиваешь?!
– Что-о-о?! – взревел Декабрин, долбанув огромными кулачищами по приборной панели. – Как тебе вообще в голову такое могло прийти?!
– Я подумала первое, что пришло в голову, когда ты, криминальная личность, после моих слов тормознул возле мусорки. Типа, вот где ты окажешься… Вот, откуда тебя будут вылавливать по кусочкам.
– Ты жена! Мать нашего сына. Остановись. Христа ради! – прохрипел Гоша. – Сколько ты выпила?!
– Не так важно, сколько я выпила.
– Не считала?
– Там было не сосчитать!
– Оно и заметно! – выдохнул муж.
Он поискал в бардачке что-то, при этом, когда его руки проскользнули в опасной близости от моего тела, я еще увереннее вцепилась в сковороду.
Гоша достал из бардачка сигареты и закурил.
– Не дыми в салоне! – попросила я, добавив автоматически. – Мы же планируем завести…
Я едва не сказала, «планируем завести ребенка».
Но быстро поняла свою ошибку.
Наша семья разваливается. В таком случае можно лишь минимизировать ущерб для уже имеющегося ребенка, а не заводить нового, в надежде, что это что-то изменит…
Взять тот же пример Людки. Ситцева Людмила встречалась с довольно перспективным парнем, вышла за него замуж и забеременела в момент, когда начались сложности. Хотела к себе мужчину ребенком привязать… Ничего не вышло. Муж оставил ее ради другой, не помогает с сыном, выплачивает алименты исправно, но по минималке.
Вот тебе и брак, Шилова-Ситцева…
Нет, я не хочу травмировать нерожденного малыша.
– Кури, сколько влезет.
Гоша, тем не менее, открыл окно и начал усердно дымить в него, едва выкурил одну сигарету, как сразу же за вторую взялся.
– У тебя же подготовка. Я помню…
– Подготовка к зачатию уже не актуальна! Я вообще хочу спираль поставить, – сказала я.
Гоша поперхнулся сигаретным дымом, закашлялся надсадно.
– Спираль? Что?! Зачем?
– Контрацепция. Чтобы не рожать детишек!
– Послушай, Манюня!
– Нет, это ты меня послушай!
Я бацнула сковородкой по приборной панели, оставив на ней вмятину.
– Мне тридцать один год, у меня есть семилетний сынишка и собственный бизнес, который от тебя ни одним грязным рублем не зависит. Я взрослая. Самостоятельная… Хватит называть меня Манюней. Телок так своих называй. Манюня, Маня, Зорька! Людка в этот ряд хорошо втискивается…
Я вновь сказала ему об изменах, но Декабрин из моей речи услышал кое-что другое.
– Грязный рубль?! – переспросил Гоша и щелчком отправил недокуренную сигарету в окно, поднял его.
Он опустил ладони на руль, сжав его пальцами крепко-крепко.
– Я все бросил. Мой бизнес чистый. Связи остались. Прошлое не отрежешь бесследно. Но ты, помнится, ты говорила, что никогда меня прошлым не попрекнешь…
– Да мы вообще много чего друг другу говорили и обещали, – выдохнула я устало. – А теперь… Зачем оно все, а? Зачем, Гош? Устала я. Дай мне развод.
– Нет.
– Ну что ж, тогда на хату отвези. Посплю… Хоть какое-то удовольствие.
– Я тебе много удовольствия обеспечить могу. И то, о чем ты меня спрашивала, тоже! – помолчав, Декабрин добавил. – Я только тебе… Запомни! Первая и последняя. В этом. Единственная…
Суровый мужчина Георгий Декабрин дико смущался, когда первый раз делал мне куни. Даже покраснел… Откровенно говоря, он и потом ни разу этот процесс прямыми словами не означал.
Всегда прямой, грубоватый, с матерком выражающийся, про кунилингус он обтекаемо говорил: «приласкать крошку»…
После первого раза он пообещал, что я буду единственной, кого он так бесстыже ласкает. А я тогда потребовала, чтобы он на кресте поклялся, чтобы так и было. Всегда.
– Ну, может быть, может быть, и не так… В общем, я тебя освобождаю от этой обязанности. Можешь кому угодно и сколько угодно лизать. Хоть первой встречной, хоть второй встречной язык между ног засунуть…
Гоша заскрипел зубами.
– Ты во мне знатного пиздолиза увидела, что ли!
– Я тебя таким словом никогда не называла. Более того, у меня не пизда, чтобы говорить так в отношении наших с тобой прошлых оральных ласк! – добавила твердо. – Что касается остальных твоих баб, тут я уже сказать ничего не могу, что у них находится между ног: киска, пилотка, пизда или пизденка, как любит выражаться Волчара. Тебе виднее. На сегодня хватит с меня обсуждения пёзд! Я больше эту тему поднимать не стану. Все, Гош… Давай уже, рули. Или я вызову такси…
– А ты? – спросил он, когда мы подъезжали к дому.
– Что я?
– Ты завела себе кого-то?
Я рассмеялась.
– Тебе смешно? – посуровел Гоша.
– Смешно, что ты о таком спрашиваешь именно сейчас, когда все пошло наперекосяк. А надо было раньше! – пропела я. – А надо было раньше…
Машина резко тормознула. У подъезда.
Приехали!
Я поспешила выбраться из салона.
– То есть… у тебя хахаль имеется, Манюня! – крикнул мне вслед Гоша и выбрался едва ли не быстрее меня.
Я заспешила к дому. Гоша догнал меня и прижал к двери подъезда.
Его ладони упали на дверь по обе стороны от моего тела. Он толкнул меня своим бедрами.
Черт… Что за мужик?! Эрекция просто каменная!
Декабрин погладил обхватил за подбородок ладонью, медленно начал поглаживать по щеке большим пальцем. От нехитрой ласки по коже пробежали мурашки.
– Есть у тебя хахаль на стороне? – хрипло поинтересовался он.
– Я помню о твоих словах. Хороший левак укрепляет брак. Думаю, с моей стороны тоже нужно серьезно взяться за укрепление нашего брака!
– За что тебе нужно взяться, так это за мой хер и подержать его хорошенько! – пригрозил муж и поцеловал меня.
Жестко впился в мой рот, раздвинул губы языком бесстыже и принялся целовать.
Жарко. Огненно… Чувственность заполыхала костром.
Я огрела супруга сковородкой по плечу, но это не помогло!
Декабрин продолжал яро орудовать у меня во рту, целуя страстно.
Я ударила его сковородкой по голове.
Чуть-чуть…
Но он все равно не перестал меня целовать.
Целовался Гоша потрясающе. Его поцелуи всегда одурманивали меня – и тогда, и сейчас.
Не хотелось признаваться, но от его ласки губами и языками в крови заиграл хмель. Уже знакомый жар пополз по груди и животу!
Я еще раз стукнула Гошу сковородкой по затылку – словно по безразличному камню ударила – никакой реакции!
Осталось только одно – ударить сковородкой по стратегически важному месту, которым думал Декабрин.
Но вот беда… муж прижимался ко мне так, что не разлепить.
Тогда я решила хитростью… победить эту гору сексуального тестостерона и похоти!