– Несколько лет назад, когда я только заступил на службу, Декабрь вроде как с криминалом решил завязать. Никто из наших его не трогал. Но тут попался залетный следователь, из верхов, и решил раскрыть какое-то старое дело, связанное с Декабриным. И кого, как ты думаешь, решил этот петух залетный в качестве главного свидетеля взять?
Второй полицейский подпер подбородок рукой, слушая. Честно говоря, я и сама заслушалась, вспоминая.
– Ее, – тихо сказал первый, махнув в сторону рукой. – Жену Декабрина.
– Козел! – выпалила я. – Я выходила из кондитерской, к мамуле в гости шла, такой красивый торт купила, с шоколадными ангелочками… Посреди улицы схватили. Торт на асфальте оказался, а меня в уазик затолкали, еще и допрос устроили.
– Два часа сорок три минуты, – подтвердил полицейский.
Я поежилась. Первый допрос в моей жизни. На меня орали, материли, грозили кинуть в камеру к быдлу и уголовникам, протащить по всей грязи, которая только возможна. Потом снова предлагали ласково и снова орали… Я молчала. Рассказывать мне было нечего, ведь Гоша меня никогда в свои дела не посвящал, а к тому времени уже и завязал с криминалом совсем.
После того допроса Гоша меня на руках носил, считал себя виноватым, что тень делишек его дружков меня задела.
Давно я не вспоминала об этом случае. Но сейчас под давлением атмосферы вспомнила и взгрустнулось немного. Я задумалась, могло ли все повернуться иначе? Еще тогда… Я ведь могла испугаться и уйти от Гоши. Или не могла? Уйти от Декабрина? Нет, тогда это казалось нереальным! Даже мысли подобной не возникало…
– И что? Что дальше было?! – поинтересовался Толя.
– Потом Декабрь узнал, что его жену мурыжат, и мгновенно прилетел. Такой разнос здесь устроил. Тут все на цыпочках ходили. Все! Жену Декабрина отпустили.
– И все? – разочарованно спросил второй. – Ну а тот, следователь, с ним что?
– А с ним, мой дорогой Толя, Декабрь потом сам лично разговаривал. Ровно столько же, сколько допрашивали его жену. Два часа сорок три минуты… И все.
– Все? Пфф… Туфта, а не рассказ!
– Дебила кусок ты, Толя. Человек до сих пор питается через трубочку едой, перетертой в пюре, и под себя ходит. В памперс для взрослых. Вот и думай, нужно ли тебе так выслуживаться перед пьяным генералом? Или не нужно?
Вопрос повис в воздухе, а я вдруг спросила себя: а мне самой… Нужен ли вообще этот человек, из трех букв, то есть муж.
Раньше, безусловно, был нужен. А сейчас? После измены…
Чувства остались, но не хочется быть той, кто станет обслуживать все его загулы и блядки.
Гоша клялся, что с его прошлой жизнью покончено…
Может быть, с прошлой жизнью и было покончено. Но, судя по услышанному мной сегодня, он и в этой, нынешней, неплохо устроился!
А я что, обслужить его должна?
Борщи варить? Трусы наглаживать?
Обойдется! Пусть себе домработницу наймет, а я больше к уборке и пальцем не притронусь…
Буду обслуживать только себя и Мирошку.
Декабрина же пусть его телки обслуживают.
Хочет вкусно покушать? Пусть Людмиле звонит!
Рубашка мятая? Запрос туда же!
Не хочет он мне развод давать? Не надо! Но и хорошей семейной жизни он от меня больше не дождется.
Все… Есть запрос на качественную супружескую жизнь? Пусть его исполняет Людмила.
– Так это не шутки? Серьезно все?
– Какие шутки, я тебе рассказал, как было. Хочешь, на своем настаивай, но я руки умываю.
– Не-не. Я вообще еще не решил, буду ли я здесь служить или нет.
– Вот и я лучше карьерой рискну, чем жизнью. Все, Толя. Открывай камеру, отвезешь прекрасных дам по домашнему адресу, проводишь до двери и пожелаешь им спокойной ночи.
– Еще скажи, с мигалками их отвезти!
– Непременно. Чтобы в кратчайшие сроки. И орудия кхе-кхе… дамам верни! Все, пошел… Живо!
Мне не дали ничего возразить.
Отнекиваться я не стала, хоть какая-то польза от фамилии Декабрина и его дурной славы человека, который способен на все. Буквально на все…
Главное, что мы без прямого вмешательства Декабрина справились. Не хотелось мне видеть на его физиономии знакомую ухмылку и слушать снисходительное: «Манюнь, ну я понимаю, Ритка, а ты… Ты-то куда?! Самой не смешно?»
Ну уж нет! Все, что угодно, только не это! Не хочу выглядеть дурочкой, которую нужно спасать из любой мелкой передряги.
Все обошлось! И на том спасибо!
Рандеву на сегодня я для себя решила закончить. Но, пока патрульная машина колесила к дому, прикинула: Мирошка будет на каникулах у родителей, а мне надо будет чем-то занять себя. Раньше мой ответ звучал бы однотипно: мной займется Гоша. Устроит сюрприз, мы поедем куда-нибудь спонтанно…
Так было раньше, до появления Мирошки.
Потом из-за того, что он был маленький и часто болел, я не могла себе позволить оставить его дольше, чем на пару часов, с кем бы то ни было. Не могла, и все! Потом Мирон подрос, болеть стал значительно меньше, но я уже привыкла находиться постоянно рядом с сыном, думать и заботиться, в первую очередь, о его досуге, интересах…
Наша с Гошей личная жизнь начала плавно отходить на второй план. Он стал чаще задерживаться на работе допоздна и больше не старался освобождать каждые выходные, даже на дом работу стал брать.
Черт побери, а ведь, вспоминая моменты, когда мы могли зарулить куда-то спонтанно, я думаю о том времени, что было давным-давно!
Сыну уже семь. Маленький мужичок. Самостоятельный… Может и с родителями побыть. Почему же все зашло в тупик?
Я пытаюсь вспомнить, когда мы с Гошей отдыхали для себя, для души. Вдвоем. Не беспокоясь о сыне, быте и работе, и не могу вспомнить. Даже на нашу годовщину я постоянно бегала к постели сына, хотя он всего-то немного сопливил и лежал с температурой тридцать семь, потом еще и уснула возле сыночка. Вечер вышел скомканным, наутро Гоша улетел в командировку…
А потом – вот, пожалуйста, Манюнь.
Ты скучная стала. Скучная, пресная…
Значит, я скучная.
Не хотелось признавать правоту Гошиных слов. Кому понравится слушать про себя подобное?!
Но в чем-то он прав. Я много взвалила на себя, кроме заботы о самой себе.
Обидно до слез!
Вот как раз и потрачу новогодние каникулы на себя любимую. Позволю то, о чем когда-то мечтала, но так и не решилась, обновлю гардероб… Поживу в удовольствие!
Для себя, не только ради Гоши.
– Приехали.
Ритка уснула на заднем сиденье патрульной машины. Я кое-как ее растолкала, когда мы приехали ко мне домой.
Полицейский проводил нас до двери квартиры, пожелал спокойной ночи, убедился, что мы зашли, и только после этого отправился прочь.
Восвояси.
Я устало рухнула на пуф возле входа и вытянула ноги вперед, со стоном стягивая каблуки.
Голова болеть начала из-за выпитого и пережитого, а потом мой взгляд упал на большой черный мешок с постельным бельем, которое я собрала, но так и не вынесла.
– Надо выкинуть белье, – сказала я, кивнув на черный мешок.
– Выкинуть? У меня есть идея получше, – подала голос Ритка.
Ох, не надо было ее слушать!
Тем более не надо было делать, как она сказала, но внутри подал голосок огонек, жаждущий мести…
– Поднимаю ставку.
– Опять поднимаешь. Снова? Сколько поднимать можно? Опять надуришь!
– Я не дурю. Кий в руках держи ровно, и будет тебе счастье.
– Скучно!
Савелий Волков, он же просто Волк, поднимает руки и бросает кий на стол, испортив идеальнейшую расстановку шаров.
– Эй.
– Все. Не играю! Скучно. Заебал ты меня. ЗА-Е-БАЛ. Все. Что за сборище такое? Трезвое, и без баб!
Вопреки тому, что Савелий возмущается о трезвости наших посиделок, сам наливает себе виски и всасывает в себя, будто воду.
– Шары катаем. Тьфу! Надо другие шары подкатывать. В правильном направлении. Давай девок позову, а? Как в старые добрые времена, а? По мокрой пизденке на каждой коленке!
– Нет.
– Ну хоть одну? На двоих раскатаем!
– Нет.
– Ебаный святоша! Неужели тебе баба твоя не приелась еще? За годы брака! Декабрь, ну? По-братски! Поделись правдой… Ни за что не поверю, что ты все эти годы только одну бабенку и потрахиваешь. Приедается же, ну! Какой бы смачной она ни была, не поверю! Моногамность – самый большой изврат, которого в природе быть не должно!
– М-да? И как это работает?
– Как?
Друг складывается пополам, гогоча, как гусь.
– Точно ебаный святоша, все забыл. Уже не помнишь, куда хуй совать надо. Трезвый постоянно. На спорте, да?
– Да.
– Смотрю, железом до сих пор увлекаешься, расперло тебя еще больше. Стероиды какие-нибудь жрешь, поди! Все в мышцы идет, но не в ту, что надо… Слушай, а может, ты импотентом заделался?
– А может, ты на колени встанешь и отсосешь? Заодно и проверишь!
– Если у тебя на сосущего мужика встанет! – отбривает мою шутку, даже не обидевшись.
– Ни на твой похабный рот, ни на твою уродливую жопу у меня никогда не встанет, не надейся.
– Вот и нечего на мою жопу смотреть! – натягивает полотенце повыше. – На бабские жопы смотри.
Хмурюсь, отвернувшись: в голове промелькнула сегодняшняя ситуация с Людмилой.
Друг успел засечь мимолетное изменение настроения. Подбирается с ухмылкой и внимательно, голодно, типично по-волчьи смотрит, заглядывая в глаза.
– Ты че на меня, как на кусок мяса уставился? – толкаю его в плечо. – Отодвинься. Прижался, будто к телке.
– Чую, пиздишь ты мне. Как дышишь. Было что-то. Так?
– Завали хлебало. Выпей лучше. Бабу хочешь, так шуруй и снимай для себя. Мне не надо. Есть с кем время провести.
Отхожу подальше, натирая кий старательно. Сава всю партию испортил, но можно шары и по памяти расставить, чем я и занимаюсь.
Изредка кошу взглядом в сторону телефона.
Обычно, как в сауну соберешься, моя в это время тактично спрашивала: «Придешь ночевать?»
Раньше, конечно, звучало иначе: «Без тебя в постели холодно. Скучаю…»
По-скромному так, но честно.
Несколько слов – и все… Приплыли. Хуй концом в небо, как мачта!
Мне и этих слов хватало, чтобы загореться.
Только к ней и летел. К Любимой.
Потом куда-то запал делся.
Вернее, у меня запала хоть отбавляй, а жена будто ко мне остыла.
Занята постоянно, некогда ей, даже секса стало в разы меньше. И куда мне свой дымящий агрегат девать? Даже дрочить стал, испанский стыд. Перед кулаком скоро стремно будет…
Может, жена хахаля себе завела?
Поневоле кошу взглядом во все, где только можно отражение поймать.
Разве можно рядом со мной хахаля завести? Одно выражение лица: не влезай – убьет, может кого угодно отпугнуть. Нет, не то…
Или все-таки то…
Людка – понятное дело, для чего это было.
Но сама… Манюня моя… я ведь напрягся раньше, чем с Людкой это замутил!
Может быть, пока я считаю, что жена по уши в секциях, в быту и бог знает чем еще шуршит, она не тем делом занимается? Трется по-тихому с козлом каким-то. Со смертником… Я же прослежу и выбью из пидара все дерьмо…
Внезапно снова Сава передо мной вырастает, с ухмылкой.
– Так колись. Было?
– Че?
– Бабу другую пехал? Провернул гайку на болте? В дымоход пару гранат кинул? Хотя бы дал погонять за щекой? Коли-и-и-ись!
В голове проносится сегодняшнее.
Усердно сметаю в сторону. Савелию о таком точно знать не стоит.
Пиздабол-собеседник – это про него. Узнает, что у нас с Манюней в браке все не ладно, может и к моей жене подкатить.
Это он только на словах пиздит, что на таких, как Манюня, не заглядывается, но я знаю, что в самом начале он слюни на мою женщину пускал.
Кто знает, может быть, и до сих пор не прочь… Да еб, это же Савелий Волков!
Такого пусти в овчарню, на выходе получишь только порванных овец. Моя жена вроде не овца, но слишком тихая стала, правильная, занятая вусмерть. Работа, школа и секции Мирона, встречи клуба благотворительности, волонтерство…
Некогда-некогда. Все на бегу. Последний раз во время секса даже трусы снимать не стала, попросила их в сторону сдвинуть и на время смотрела еще, спешила. Отдолбил, как будто механически.
Удовольствия ни в голове, ни в хуе. Только выплеснулся, но снова зудит. Хочется же как раньше! Куда пропал огонь?! Бесит…
Еще эта Людка подвернулась с просьбой о помощи, и я решил, почему бы и нет? Баш на баш.
Вариант? Вариант!
Вот и допрыгались.
Теперь дороги назад нет, только вперед.
– Задумался ты слишком. Не знаешь, какой случай вспомнить? Значит, баб немерено членом перемерил? – ухмыляется Савелий.
– Да пошел ты.
В ответ звучит громкое и пошлое «гы-ы-ы», сопровождаемое шлепком ладони о сомкнутый кулак.
Кретин! Такого горбатого, как он, даже могила не исправит! Но нравится бабам Савелий, еще и на рожу смазливый… В общем, дело труба. Блядун еще с пеленок, до гроба блядун.
– Как я посмотрю, с памятью у тебя полный окей, – замечает Сава, когда я вернул все шары на прежние места. – Вот здесь только ошибка.
– Где?
– Здесь-здесь! – говорит, показывая на край стола. – Ошибочка!
В итоге начинаем спорить. Савелий опрокидывает на меня тарелку с жирной закуской. Настроение портится еще больше. Позвав обслугу, удаляюсь в парную, просидев там с час.
Потом – в бассейн, плавать. Легкая прохлада выстудить должна, но почему-то кровь никак не остужается. Кипит только.
Снова парная, снова бассейн.
Настроение так и болтается около нуля, и, похоже, это ничем не исправить.
Возвращаюсь обратно к другу.
Времени прошло прилично…
Изрядно выпивший, он уже не один, в компании шмары какой-то. При моем появлении Волк салютует бутылкой.
– Ладно. Я пошел.
– Погоди, ты сюрприз не видел! – останавливает меня.
– Какой?
– Этот! Выходи, красавица…
Оборачиваюсь на звук шагов, скрипнув зубами. Да он издевается! Рыжую шлюху мне заказал.
– Отрывайся. Секс-пушка. Бомба. Заряженная. Ты только посмотри на ее сисяндры. Между такими не то что хуй, между ними все твое паршивое настроение растает! Подарок от души. По-братски. Кот одобрил, – подмигивает.
– Еще бы Кот не одобрил, – кривлюсь. – Где этого клоуна носит? Приехать же должен был!
– Говорит, рейс отменили, скучает в отеле. Мотается по заграницам. Тоже типа бизнесмен, как ты. Один я… Вольный, как ветер. Бери бабу, Декабрь… Отжарь хорошенько. От подарков отказываться нельзя… Распакуй во все дыры!
Девка тем временем уже вплотную прижимается, проведя пальчиками по моей груди.
– Сам подарок распакуй, – сбиваю чужие женские руки. Внезапно в груди холодеет. – Где мой телефон?
– Что?
– Телефон. На краю стола лежал. Где он?
Волк отводит глаза, начинает шарить лапой под лифчиком своей лохудры, изучая сиськи, как будто ни разу их не видел.
– Не видел я никакой телефон. Ты его с собой разве не брал?