Сентябрь незаметно сменился октябрем, и жизнь наладилась. Я продолжала усердно учиться и день ото дня перемещалась по кампусу все более уверенно. Дана была с головой поглощена прослушиваниями. Она выбрала песню «Привет, Делайла!» и так активно репетировала, что в конце концов я стала слышать ее даже во сне.
Я по-прежнему практически ни с кем не общалась и никуда не ходила, но, возможно, мне просто требовалось время. Так или иначе, моими любимыми пятницами и субботами оставались те, когда мы с Хартли играли в «Крутые клюшки». Хоккейный сезон начался, и друзья Хартли все чаще были заняты. То они тренировались, то ходили на вечеринки в такие уголки кампуса, куда Хартли совсем не горел желанием ковылять. В один из таких вечеров он приземлился на диван рядом со мной, чтобы провести пару матчей. После игры мы иногда смотрели кино.
– По-моему, ты слишком зависишь от капитана своей команды, – сказал Хартли в тот вечер, видя, что я проигрываю.
Конечно, я не могла признаться ему, что причина моего проигрыша в тот день не имела ничего общего с центральным нападающим – просто Хартли пришел без футболки, и было чертовски трудно не отвлекаться, исподтишка изучая его накачанный живот. Последние полчаса я еле сдерживалась.
Хартли открыл бутылку пива и предложил мне, но я отмахнулась.
– Дигби хорош, но ведь есть и другие игроки, – сказал он.
– Дигби просто мечта, – сказала я, кладя свой контроллер.
И это была правда – даже цифровая версия капитана «Питсбург паффинз» заставляла мое сердце трепыхаться. Он был почти самым красивым хоккеистом, которого я знала. Самый красивый сидел рядом со мной на диване.
Хартли прыснул, держа бутылку с пивом.
– Серьезно? – Он засмеялся, и я обрадовалась возможности полюбоваться его улыбкой. – Разве ты не настоящая болельщица? Вот уж не думал, что ты пак банни[5].
Его слова едва не заставили меня задохнуться от возмущения.
– Вот уж не думала, что ты говнюк!
Он поднял обе руки, как будто защищаясь (при этом из одной из них по-прежнему было пиво).
– Полегче! Это просто шутка.
Я прикусила губу, пытаясь сдержать накатившее раздражение. Так уничижительно называли девушек, которые питали страсть к хоккеистам, а не к самой игре. Раньше меня никто так не называл. Самые счастливые мгновения моей жизни прошли на льду.
Хартли осторожно водрузил больную ногу на наш «журнальный столик» и посмотрел на меня как нашкодивший щенок.
– Я разбередил больное? Прости…
Я потянулась через диван, взяла бутылку у него из руки и сделала глоток.
– Думаю, пора начать размалевывать лицо и орать на судей. Раз уж я болельщица.
Я попыталась вернуть ему бутылку, но он не взял ее. Хартли просто посмотрел на меня так пристально, что мне стало не по себе – вдруг он прочитает мои мысли?
– Каллахан, – сказал он медленно, – ты что, играешь в хоккей?
С минуту мы просто смотрели друг на друга. Я всегда была игроком – с тех пор, как мне исполнилось пять. Но теперь, и это в лучшем случае, я просто болельщица. Отвратительно.
С трудом сглотнув, я ответила на вопрос:
– Я была игроком. Перед тем, как… Перед тем, как бросила играть…
Я чувствовала, как защипало в глазах, но ни за что не стала бы плакать перед Хартли. Я сделала глубокий вдох.
Он облизнул губы.
– Ты говорила, твой отец был школьным тренером.
– Он был моим школьным тренером.
– Серьезно? – Хартли умудрился открыть новую бутылку, не прекращая смотреть мне в глаза. – На какой позиции ты играла?
Играла. Прошедшее время.
– Была центральный нападающий. – Я знала, о чем он на самом деле спрашивает. – Капитан. Чемпион штата. Мне предлагали спортивную стипендию несколько колледжей.
Было так трудно сказать ему это – перечислить все, что я потеряла. Большинство моих собеседников не хотели об этом говорить. В подобных случаях они меняли тему и спрашивали, не собираюсь ли я взяться за вязание или шахматы.
Но Хартли протянул руку и звякнул своей бутылкой о ту, которая была теперь у меня в руках.
– Знаешь, я с самого начала был уверен, что ты крутая, Каллахан, – сказал он.
Тут моя битва со слезами стала невероятно трудной. Но я сделала огромный глоток пива и все-таки взяла себя в руки. На этот раз тишину нарушил Хартли:
– Думаю, самое время научить тебя настраивать перспективу экрана так, чтобы тебе всегда было видно, где твои защитники. Подвинься сюда.
Я скользнула ближе к нему на диване. Хартли обхватил меня рукой, чтобы держать контроллер передо мной – иначе я не смогу его видеть.
– Если ты нажмешь вот эти две кнопки одновременно, – сказал он, нажимая их большими пальцами и глядя вверх на экран, – твой вид переключится на судью и игрока.
Я была уютно прижата к Хартли и могла чувствовать его дыхание у себя на ухе, когда он говорил.
– Ого, – выдохнула я. Жар его голой груди не способствовал усвоению материала. – Это очень полезно… – Я запнулась.
Пока он показывал мне еще пару маневров, я вдыхала приятный запах мыла от его тела и наслаждалась рельефом рук, обвивавших меня. О, об этих руках можно было бы написать стихи.
Хартли говорил что-то об «атаке телом», но я с трудом улавливала смысл его слов. Каждый раз, когда он произносил слово «тело», я могла думать только о его накачанном торсе.
– Ну что, поняла? – Пока я боролась за глоток кислорода, он закончил. – Теперь, когда я тебя обыграю, ты не сможешь сослаться на незнание. – Слегка дернув меня за стянутые в хвостик волосы, он разжал объятия.
С красными щеками я быстро перескочила на свой край дивана.
– Ну давай, – сказала я, изо всех сил пытаясь сконцентрироваться на игре. – Я готова тебя уничтожить.
– Это мы еще посмотрим, – усмехнулся он.
Вечером следующей пятницы я наткнулась на Хартли, когда мы оба входили в двери Макгеррина.
– Сыграем в «Крутые клюшки» позже? – спросила я. Пожалуйста.
Он покачал головой:
– Хоккейная команда начнет новый сезон только через неделю, поэтому у Бриджера вечеринка. Ты должна пойти – это всего шесть ступенек. Я заставил его посчитать их для меня. Ты справишься с шестью?
Я обдумала вопрос.
– Справлюсь, но буду выглядеть, как жираф на ходулях. Только менее грациозный.
Он ухмыльнулся:
– Узнал себя в хороший день. Я выйду в восемь и постучу тебе в дверь. Приводи Дану и всех, кого захочешь. – Он скрылся в своей комнате.
– Хочешь пойти на вечеринку к Бриджеру сегодня вечером? – спросила я Дану, когда она наконец пришла домой.
– Хотела бы, но не могу, – сказала она. – Сегодня у вокальных групп сразу две вечеринки. Ты поможешь мне выбрать, что надеть?
– Конечно, – ответила я, еще раз порадовавшись решению не идти в хористки. Если нужно и хорошо петь, и хорошо одеваться, я точно не лучший кандидат.
Мы выбрали для Даны соблазнительный фиолетовый свитер и джинсы насыщенного черного цвета. Она выглядела отлично, но при этом было ясно: ей не пришлось для этого лезть из кожи вон.
– А что ты наденешь? – спросила она меня.
Я пожала плечами, окинув беглым взглядом свою футболку с логотипом Харкнесса.
– В комнате Бриджера пивная вечеринка. Кто будет наряжаться ради нее?
Дана закатила глаза.
– Да хватит, Кори. Джинсы годятся, но тебе явно нужен другой верх. – Она решительно прошагала в мою комнату и принялась открывать ящики комода. – Как тебе этот топ?
– Ну… Он розовый…
– Я вижу. Надевай.
Уступив Дане, я бросила футболку на кровать и взяла топ, который она выбрала.
Я открыл дверь в общую комнату девочек и услышал голоса, доносившиеся из спальни Кори.
– Все. Теперь я могу идти? – спрашивала Кори.
– Вот так гораздо лучше! – ораторствовала Дана. – Обтягивает прямо в нужных местах. Так, подожди. Надень-ка еще браслеты.
– Ладно, – сказала Кори, – но только потому, что легче согласиться, чем спорить с тобой.
– И я не выпущу тебя из дома без помады.
– Господи, за что?
В этот момент я засмеялся, и дверь к Кори открылась во всю ширь.
– Пора идти, – сказала она Дане.
– Подожди! – закричала та, копаясь на комоде Кори. – У тебя что, нет собственной туши?
– Удачи на вечеринке с хористами! – крикнула Кори, в спешке ковыляя мимо меня. – Бежим, – беззвучно произнесла она, и я открыл дверь.
Кори довольно легко преодолела шесть ступенек к комнате Бриджера, что было отличным результатом, ведь я ей не помогал. Но настоящее испытание ждало нас на самой вечеринке. Все было так, как я и предполагал. Теплое пиво в пластиковых стаканчиках? Да. Слишком громкая музыка, мешающая говорить? О да. Девушки, соблазнительно откидывающие волосы перед всеми моими партнерами по команде. Да и да.
Комната Бриджера была завешана куртками и толстовками хоккейной команды Харкнесса. Пак банни раболепно бродили вокруг них. Я проследил за взглядом Кори, чтобы увидеть изрядно накачавшуюся девицу, извивающуюся в танце перед Бриджером. Когда я поймал взгляд Кори, она подняла бровь. Все, что я мог сделать, – пожать плечами. Никто не запрещал тебе наивно думать, что в такой престижной школе, как Харкнесс, нет пак банни. Но это не меняло факта – на каждой домашней игре на трибунах маячил по крайней мере один плакат с надписью «Будущие жены хоккеистов». Пак банни здесь даже не были оригинальны.
Когда я и Кори наконец-то протолкались к виновнику торжества, Бриджер подарил каждому из нас по теплой улыбке. Потом я осознал, что у нас логистическая проблема: надо было решить, как передвигаться на костылях с пивом в руках. Кори, которая была, очевидно, умнее меня, сумела усесться на подлокотник видавшего виды дивана Бриджера. Прислонив костыли к стене напротив, она освободила руки.
Со своего насеста она обозревала комнату, которую мы с Бриджером делили бы, если бы я не сломал ногу. Бомонт-хаус возвели не менее ста лет назад, и университет не ремонтировал его десятилетиями. Так что молдинги темного дерева поцарапались, а стены пожелтели. Но все же это было по-прежнему одно из крутейших мест в кампусе. Арочные окна были украшены настоящим хрусталем, разделенным на маленькие переливающиеся прямоугольники. Под ними тянулся дубовый подоконник, на котором, как и в двадцатые годы прошлого века, сидели студенты со стаканами в руках. Я всегда думал, что это круто, но сегодня эти посиделки почему-то вгоняли в депрессию.
У Бриджера имелся старый университетский плакат, он висел под не работающим с шестидесятых камином и браво провозглашал: Esse Quam Videri. «Быть, а не казаться» – таков был девиз университета. Настрой, конечно, отличный, но то, что я сегодня видел у Бриджера в комнате, скорее напоминало «Видеть, быть увиденным, напиться в хлам».
Первая порция пива быстро была проглочена.
– Хочешь еще? – спросил я у Каллахан.
– Не очень, – сказала она, улыбаясь.
И меня это порадовало, поскольку я вряд ли донес бы его до Каллахан, не разлив. Со стаканом в зубах я продрался через толпу к бочонку с пивом, даже не отдавив никому ноги костылями. Бриджер выхватил стакан у меня из рук и наполнил его.
– Что случилось с тем осьминогом, что извивался перед тобой пять минут назад?
Он наклонил мой стаканчик, чтобы не было слишком много пены.
– Господи, мне пришлось соскребать ее с себя. Это младшая сестра Хэнка.
– Серьезно? Я думал, она моложе.
– В том-то и проблема. Ей шестнадцать, и она просто приехала на уик-энд. Теперь она нашла себе новую цель. Причем не кого-нибудь, а Фейр- факса.
Я осмотрел бурлящую толпу и на подоконнике заметил девушку с полузакрытыми глазами, обвившуюся вокруг нашего партнера по команде. Фейрфакс тоже не выглядел трезвым.
– Черт. А где вообще Хэнк?
– Понятия не имею. Не видел его уже давно. Вероятно, кто-то предложил ему покурить.
Бриджер протянул мне мой стакан, и мы оба стали смотреть, как пьяный Фейрфакс целует девушку, видимо, орудуя языком у нее во рту.
– Это как-то неправильно, – пробормотал Бриджер и обратился ко мне: – У тебя есть телефон?
– Конечно. Держи. – Я отдал Бриджеру стакан и отправил короткое сообщение Хэнку. «911. Хватит курить кальян, иди и забери свою сестру».
Бриджер и я пили пиво вместе и смотрели на дверь. Но Хэнк так и не появился.
– Чиорт! Неужели она только что схватила его за член?
Бриджер поморщился:
– Думаю, нам пора вмешаться. Если бы это была моя младшая сестра… – Он оборвал фразу. – Господи, она пьяна в задницу.
А значит, дело должно быть сделано.
– Прорываемся, – объявил я, и мы с Бриджером стали прокладывать путь в толпе.
Когда мы добрались до парочки, эти двое по-прежнему зажигали.
Я потрогал девушку за плечо.
– Прости, но Хэнк ищет тебя.
С хлюпаньем губы целующихся разлепились.
– Что? – еле ворочая языком, пробормотала она.
– Твой брат, – сказал Бриджер, отталкивая ее от Фейрфакса. – Прямо сейчас.
– Вот дерьмо, Дарси! – появился Хэнк, возвысившись над нами. Парень был почти семь футов ростом. Он положил одну гигантскую руку на плечо сестры, держа телефон в другой. – Спасибо, Хартли. За мной должок.
Я отмахнулся, и это заметил Фейрфакс. После того как Хэнк увел свою сестру, он бросил на меня взгляд, полный ярости:
– Так это ты мне кайф портишь?
– Серьезно? Очнись, чувак, я помогаю тебе. Детей лучше не трогать. Таков закон.
– Ну ты и ублюдок, Хартли. Вот почему ты всегда такой ублюдок?
Я инстинктивно сжал кулаки.
– Ну уж нет, – сказал Бриджер, приложив руку к моей груди. – Ты не будешь бить Фейрфакса на моей вечеринке. Не важно, каким уродом он сегодня был.
Но моя кровь уже закипела. Это чертово слово. Почему люди используют именно это чертово слово?
– Чувак, остынь, – упрашивал Бриджер, удерживая меня уже обеими руками. – Отпусти его. Если ты поранишь его, он скажет тренеру, а из этого ничего хорошего не выйдет. И парень в стельку пьян, Хартли. Он даже не вспомнит обо всем этом утром.
И как будто в доказательство его правоты, Фейрфакс стал валиться на подоконник.
Я стряхнул руки Бриджера, но Фейрфакса трогать не стал.
– Доброта наказуема, – напомнил мне Бриджер, протягивая костыль, который я уронил.
Да уж. Ну, по крайней мере повеселились.
Я молча развернулся и пошел к Кори и ее насесту – подлокотнику дивана. Сам диван был занят двумя парочками, находящимися в разной стадии прелюдии, но стена рядом с Кори была пуста, и я произвел ряд маневров, чтобы опереться на нее спиной. Пива в стакане осталось на треть, и я мог держать стакан двумя пальцами и одновременно висеть на костылях.
– Все в порядке? – мягко спросила она.
– Нога сегодня адски болит, – признался я, уставившись на остатки пива.
Кори сдернула сумку с плеча. Покопавшись в ней, вытащила пузырек адвила. Благослови ее господь, она сунула две таблетки мне в руку.
– Ты прелесть, – сказал я, забрасывая их себе в рот.
– Ага, – сказала она, закатывая глаза.
Я подмигнул ей, а пак банни, стоявшая напротив нас, бросила на Кори злой взгляд. Это была растрепанная, напоминающая чирлидера девица, обтянутая блестящей кофточкой.
– Стейша уехала, и ты чувствуешь себя как рыба, выброшенная на берег, да? – спросила девица.
– Как это ты вычислила? – бросил я, перенося вес так, чтобы было удобнее опираться о стену.
Я был довольно жалок, а ведь едва перевалило за десять вечера.
– Она гуляет по Парижу, а ты застрял тут, в солнечном Коннектикуте. Разве это справедливо? Целый семестр без перспектив. – Девица отбросила волосы назад, и стало очевидно, что она готова во всем заменить Стейшу.
Я подмигнул, тряся телефоном в руке.
– Теперь смотри, для чего нужен скайп. – Девушка и ее подруга нервно захихикали, а Кори снова закатила глаза. – Единственная сложность – это собрать все в единую картину.
Я держал камеру на вытянутой руке и пытался сделать так, чтобы в кадр попали костыли, и это вызвало новый взрыв смеха. Я осушил свое пиво, размышляя, как я до такого докатился.
В этот момент парень, которого все называли Существом, прорвался ко мне, оттеснив девчонок, и я был очень этому рад.
– Привет, чувак. Как жизнь? – спросил я. – Ты знаком с малышкой Каллахан?
– Приятно познакомиться. – Существо пожал руку Кори.
– Тренировка сегодня была жесткой, Хартли. Сначала спринты на треке, потом убийственная отработка на льду. И никакой игры. Мясорубка и скучища одновременно.
– Да ну, – сказал я, сминая свой стаканчик.
– Поверь мне, чувак. Это был день, когда, пропуская тренировку, ты не пропускаешь ничего.
– Не шутишь? – спросил я, но при этом подумал: полная хрень.
Я бы сделал все, чтобы оказаться на тренировке сегодня, вместо того чтобы лежать с куском гипса на ноге. Мельком взглянув на Кори, я увидел ее понимающую улыбку.
Да. Она была единственным человеком в комнате, кто понимал.
Когда Существо ушел, Кори снова надела сумку на плечо и взяла костыли.
– Мне пора, – сказала она.
– Я провожу тебя, – тут же вызвался я.
Она повернула к дверям, и я последовал за ней, пытаясь не раскидывать встречных костылями.
– Тебе не обязательно меня провожать, – заметила она, когда мы достигли лестничной площадки. – Зачем лишних два раза ходить по ступенькам?
Боль в лодыжке заставила меня скривиться.
– А я и не собираюсь. Просто использую тебя, чтобы ускользнуть. – С великой осторожностью я спустился на первую ступеньку. – Давай, теперь ты можешь это сказать. Это был абсолютно пустой вечер.
– Думаешь? Честно говоря, он не был таким плохим, как я ожидала. Никто не наблевал на меня, и я не упала лицом в ступеньки.
Каллахан преодолела одну ступеньку, затем вторую. По сравнению со мной она была практически газелью.
– Думаю, все дело в ожиданиях, – пробурчал я, справляясь со второй ступенькой.
– Всегда все дело в ожиданиях, – тихо согласилась она.