В конце весны пропало несколько детей. Они ушли поиграть в лес, и не вернулись. Деревенские решили, что они наткнулись на голодного медведя или на волков, которые в этот год сильно осмелели, и всё ближе подходили к границам деревни. Глава деревни, Аристарх, собрал мужиков. Они несколько дней прочёсывали округу, но так ничего и не нашли. Погоревали немного, и вернулись к прежним делам. Когда деревня граничит с диким лесом, полным опасного зверья, потерь не избежать.
Деревня была занята уборкой урожая, когда грянула новая беда. Жена главы пошла к реке постирать бельё, и не вернулась. К вечеру её нашли в паре километрах в лесу, распятую на сосне. Живот был вспорот ударом мощной когтистой лапы, внутренности были растянуты на ветках, как жуткое украшение. Убитый горем Аристарх вновь попытался собрать отряд для поимки жуткой твари, но в этот раз откликнулись только трое…
Белобородый Иван и рыжебородый Ефим с юности занимались охотой, и могли загнать в западню любого зверя. С собой взяли сына Ивана, Никиту. Он хоть и был юн, но уже успел доказать свою храбрость и выносливость.
Они уже пол дня шли по лесу, так ничего и не обнаружив, как вдруг, наконец, Никита увидел первую зацепку. Возле дерева был чёткий след из сломанных веток и отпечатков лап. По виду было сложно сказать, что это за животное, но если у него есть лапы, значит оно может попасться в капкан. Это хорошая новость. Тайга встретила их недружелюбно. Мошкара, кружившая облаком, выедала глаза и не давала сосредоточиться. Не спасал и пырей, соком которого они обильно намазали кожу перед выходом. Начинало темнеть.
След вывел их на небольшую поляну, окружённую деревьями. Немного посовещавшись, они решили остановиться здесь на привал, быстро развели костёр и достали еду. Ефим закинул в рот кусок сала и смачно укусил луковицу.
– Никитка, ты мне скажи. Раз ты женишься, кто нас с Иваном прикрывать будет? – с улыбкой спросил Ефим.
– Дядь Ефим, не беспокойтесь, пока вы рядом, девушки уж точно не подойдут. – улыбнулся Никита.
– Ну ты шутник конечно. – продолжал говорить Ефим, явно не впечатлённый шуткой.
Дневная усталость особенно чувствовалась после еды. Оставив Никиту сторожить, мужики легли спать.
***
Сквозь сон Иван почувствовал, что кто-то трясёт его за плечо. Он нехотя приоткрыл глаза и увидел сына, застывшего над ним с ружьём на перевес.
– Я слышал что-то в кустах. – тихо и испуганно сказал Никита.
– Понял, иди буди Ефима. – почти шёпотом, сказал Иван.
Никита аккуратно подошёл к Ефиму и начал тормошить его. Иван взял ружьё. Ефим приоткрыл один глаз:
– Чего тебе? – нервно спросил он. Невыспавшейся Ефим был зол как чёрт, а выглядел и того хуже.
– Дядь Ефим, я в кустах кого-то слышал… – вновь сказал Никита.
– Малой опять ёжиков напугался. – усмехнулся Ефим.
Вдруг сверху, с деревьев, спрыгнула какая-то тварь. Она была лысой и серой, с очень длинными конечностями, глаза горели голубым огнём, а на лапах были мощные и огромные когти. Никита попытался ударить зверя прикладом ружья, но тварь легко увернулась и мощным ударом отбросила Никиту к дереву. Зубы твари вонзились в мягкую плоть шеи Ефима. Он попытался высвободиться, но силы явно были неравны. После тварь резко отступила в кусты, во тьму, забрав с собой Ефима. Иван вскинул ружьё и начал целиться во тьму, но какие-либо звуки пропали. Тело Ивана забила мелкая дрожь. Он был опытным охотником, и не раз бывал на волосок от смерти, но эта тварь его по-настоящему пугала.
Он подошёл к сыну, который так и остался лежать у дерева. От удара тот потерял сознание, на руке остались три глубокие, рваные раны. Иван уложил его поудобнее, промыл и перевязал рану на руке. Благо, ему приходилось делать это раннее. Взяв ружьё покрепче, Иван начал ждать рассвета.
Ночь казалась Ивану почти бесконечной. Он напряжённо переводил взгляд от дерева к дереву, от одного куста к другому, пытаясь различить мельчайшее движение. Ружьё обычно давало ему ощущение силы. Он чувствовал какую-то власть над зверем. Но в этот раз всё было иначе. Тварь подошла к ним практически беззвучно, и рухнула с деревьев, застав врасплох. Иван не знал, смогут ли они убить её, и боялся.
Никита так и не очнулся. Он болезненно постанывал, и иногда беспокойно метался во сне. После того, как зверь утащил Ефима, с той стороны не донеслось ни звука. Скорее всего, их товарищ был мёртв. Спасать его было плохой идеей, тем более с раненным сыном на руках. Сейчас, в первую очередь, нужно подумать о выживании. До деревни почти день пути, а если придёться тащить Никиту, то все два. А значит, ещё одна бессонная ночь с оружием в руках.
В какой-то момент Иван заметил, что кроны деревьев начали пропускать первые лучи света. Нужно было поменять у Никиты повязку. Старая пропиталась кровью и сероватым гноем, и всё это засохло крепкой коркой, которую он и попытался аккуратно отодрать. Никита вскрикнул и проснулся. Оглядел поляну затуманенным взглядом.
– Где дядя Ефим? – тихо спросил он уже зная ответ.
Иван промолчал, перевёл растерянный взгляд на рану, и дёрнул ещё раз. Повязка отлетела с небольшим треском, и в нос ударил сильный запах гнили. Он охнул от открывшейся картины: кожа вокруг раны посинела и казалась совсем безжизненной. По краям появились бурые воспалённые вены. Рана пульсировала и казалась живой. Скорее всего, руку уже не спасти. Он бы отнял её прямо здесь, чтоб не дать заразе проникнуть дальше, но без инструментов и помощи, это почти наверняка убило бы сына.
Иван достал из рюкзака фляжку с водой. Дал глотнуть сыну, и отпил сам. Затем из той же фляги промыл рану. Лицо Никиты исказила боль. Затянув покрепче новую повязку, Иван помог сыну подняться, и они медленно двинулись в путь, назад, в деревню.
Выйдя с поляны, Иван сразу заметил примятую траву, по которой тварь тащила Ефима. След уходил к большому дереву, метров сорока. Иван поднял взгляд и замер. На него уставилось мёртвое лицо Ефима. Живот был вспорот. Кажется, тварь оставила его здесь как предупреждение, как страшный знак, который давал понять, что преследовать её не стоит. Иван двинул дальше, потянув за собой Никиту.
Далеко они не ушли. Бессонная ночь не дала восстановить силы, да и Никите становилось всё хуже. Его бросало то в жар, то в холод, он уже не осознавал себя и начал бредить. Был вечер, когда они остановились. Никита упал на траву и вновь потерял сознание. Зараза всё глубже проникала в его тело. Рука полностью посинела.
Иван развёл костёр и достал остатки еды. Проглотил без аппетита. Хлебнул воды из фляги, ружьё привычно легло в ладони, отгораживая его от ужаса, таящегося в тенях. Наступала ночь. Было тихо, даже ветер не дул. Иван несколько раз поднимался, чтобы немного размяться. В какой-то момент усталость взяла своё, и в очередной раз моргнув, он уснул.
***
Иван резко проснулся. Он понял, что уснул.
– Чёрт! Сколько я проспал? – пробормотал он и замер, взглянув на сына.
Место, где лежал Никита, было пустое. Паника скрутила тело Ивана. Он подскочил ближе и тут же заметил след из мятой травы и крови. Чтобы здесь не произошло, это было совсем недавно. Сердце Ивана сжалось от тоски и гнева. Страха больше не было.
– Я убью эту тварь! – крикнул Иван и рванул по следу.
Кровавый след петлял между деревьями. Несколько раз Ивану пришлось остановиться, чтобы в свете луны разглядеть ещё одну подсказку. Где-то примята трава, где-то обломаны ветки. Иногда он натыкался на глубокий след в грязи. В какой-то момент Иван замер и прислушался. Из-за ближайших деревьев доносились какие-то звуки, похожие на чавканье. Он тихо подошёл и выглянул из-за листвы. Увиденное его повергло в ужас: в паре метров от него тварь ела Никиту, точнее то, что от него осталось. Ноги были съедены, грудь и живот вспороты, челюсть отсутствовала.
Ивана охватила злоба и ненависть. Он прицелился, задержал дыхание и положил палец на спусковой крючок в готовности стрелять. Тварь резко подняла на него взгляд.
– Сдохни! – крикнул Иван и выстрелил.
Злобный рёв твари окатил весь лес. Затем на него метнулась всё ещё живая тварь. Пуля попала чуть выше сердца, и выйдя с другой стороны, раздробила лопатку и вырвала ломоть плоти. Левая лапа безвольно повисла. Тем не менее, правая всё еще отлично работала, и на Ивана обрушился град ударов. Рана ослабила тварь, но даже сейчас, Иван с трудом успевал отбиваться, надеясь, что старенькое ружьё ещё раз спасёт ему жизнь. В какой-то момент, получив особенно сильный удар, Иван запнулся и упал навзничь. Тварь кровожадно зарычала и замахнулась, но так и не сделала удар. Иван выстрелил ей в живот, проделав огромную дырень. Тварь опустила лапу, и завалилась на спину. Иван поднялся, морщась от боли. Когти всё же достали его. На руках были неглубокие порезы. Стараясь не думать об этом, он подбежал к телу Никиты. Сев на колени перед ним, он зарыдал. Тварь забрала у него единственного сына, единственного родного человека. Недолго думая, Иван взял ружьё, нацелился себе на голову, и нажал на спусковой крючок.