2 февраля 2021 года окончил свои земные дни выдающийся русский поэт Василий Иванович Казанцев. Значение его творчества для отечественной литературы осознано по сей день далеко не всеми его современниками. Между тем этот поэт прорубил в густой тайге нашей словесности столь широкую «просеку», что ее невозможно будет не увидеть даже через несколько столетий. Казанцев стоит в одном ряду с Тютчевым и Фетом; явленный им уровень владения поэтическим словом – и, шире, уровень осмысления и творческого отражения им того, что происходило и происходит с каждым из нас на скользящей сиюминутной грани нашего бытия, – потрясает.
Прожив внешне тихую человеческую жизнь, Василий Иванович произвел поистине «революцию» в русской поэзии, сдвинув на задворки и кричащую публицистику, и плоскую вербальную эквилибристику. Этот поэт всегда двигался только в глубину, не идя в своем творчестве ни на какие компромиссы с современностью. И ушел так далеко, что в ближайшие века сугубое большинство неофитов русского стихосложения будет обречено видеть только его спину. А сам он будет всё время шагать впереди.
Редакция русского литературного журнала «Парус» скорбит о кончине замечательного лирика, лауреата Государственной премии России В.И. Казанцева и выражает соболезнование родным и близким покойного.
11 февраля 2021 года отмечает свое 60-летие выдающийся лезгинский писатель, народный поэт Дагестана Арбен Кардаш. Наш журнал публиковал его стихи в переводе Евгения Чеканова.
Редакция русского литературного журнала «Парус» сердечно поздравляет Арбена Мехединовича с юбилеем, желает ему отменного здоровья и творческого долголетия.
Со стихами Виктора Левашова меня, заведующего отделом поэзии «Паруса», познакомил в 2016 году Евгений Феликсович Чеканов, приславший по электронной почте первую книгу Виктора «Короткое лето». Впоследствии стихи из нее трижды украшали наше издание. Чем же они привлекли меня, кроме того, что я всегда с особым вниманием отношусь к рекомендациям старшего коллеги по журналу? Как мне работалось с ними при составлении подборок для поэтической рубрики?
На второй вопрос отвечу сразу: работалось приятно. Стихотворения из четырех разделов книги подбирались, притягивались друг к другу, казалось, с тем же удовольствием, какое испытывал поэт в процессе их сочинения:
Как приятно
подбирать слова
к шуму леса,
запаху дождя,
сразу с места
или погодя.
Между тем автор честно признаётся: «Пишу я небрежно, пишу наугад. Слова попадаются в лад и не в лад». И действительно: «походка» его стиха зачастую угловата, образность местами надуманна и несуразна, о качестве рифмы иной раз и вовсе хочется промолчать. Читаешь порой, и кажется: еще строчка-другая в таком духе – и, споткнувшись, покатишься кубарем по ступенькам, как маленький Витя из стихотворения «Я в цирке, помню, грохнулся с лестницы…» Но каким-то чудом поэтическое равновесие всякий раз удерживается, и тогда невольно задумываешься: а недостатки ли это? Что если «немножко нервная», с обэриутскими «родимыми пятнами», полуёрническая поэзия Виктора Левашова и не может быть иной?..
Чистой радостью творчества отмечены многие стихотворения поэта. Но одного этого ему, конечно же, недостаточно – и свои намерения он формулирует предельно конкретно:
А я как воробей, чирикаю взахлёб,
пытаясь раздробить умов застывших лёд.
Разбудить современника, помочь ему стряхнуть с себя морок будней, заглянуть в себя и за горизонт бытия – задача, требующая от писателя не только таланта и дерзновения, но и большой личной ответственности. Именно поэтому, растормошив читателя, Виктор Левашов не оставляет его, взъерошенного и растерянного, в предрассветном мареве, но щедро делится с ним путеводным светом своих поэтических озарений.
Понимая, что такая ответственность перед читателем невозможна без смирения и самоограничения, в собственной жизни Виктор Левашов готов обойтись малым (но отнюдь не меньшим, чем в знаменитом хлебниковском «Мне мало надо!..»):
Оставьте мне лишь уголок потише,
окно в стене, над головою крышу
и право жить по собственным часам.
Всё остальное выдумаю сам.
Чуть выше я совсем не случайно написал о всматривании в горизонт, преодолении границ обыденности. Об этом, деликатно подсказывая читателю единственно верный ориентир, говорит и наш поэт:
Берёзок плач, стенанья уток,
скелет моста… Дорога
смыкается у горизонта, будто
уходит в царство Бога.