Мы заглянули в закусочную в нескольких шагах от церкви.
– Предупреждаю, – Эндрю придержал передо мной дверь, – здесь подают лучшие жирные бургеры на всем Манхэттене. А то и во всем штате Нью-Йорк.
Официантка провела нас к столу, мы сели, и Эндрю отказался от меню:
– Я и так знаю, что закажу.
– А вашей девушке? – спросила официантка.
Эндрю усмехнулся:
– Наверное, ей меню понадобится.
– Я не его девушка, – зачем-то сообщила я официантке. – Но он говорит, бургеры тут замечательные, – поспешила я добавить, чтобы не выглядеть полной идиоткой. – Так что мне то же, что ему.
– В таком случае два бургера, – подытожил Эндрю. – Средней прожарки, оба с вашим домашним соусом и яичницей. И две черри-колы.
– Черри-колы? – переспросила я, дождавшись, чтобы официантка отошла.
– Вы признаете, что это лучший напиток во вселенной: они добавляют настоящий вишневый сироп, как в газировке из автомата.
Я почувствовала, что улыбаюсь:
– Ладно, согласна. Но яичница к бургеру?
Эндрю театрально вытаращил глаза:
– Вы никогда не пробовали бургер с яичницей? Кейт, ваш мир сейчас изменится раз и навсегда!
Официантка принесла два гигантских стакана красноватой колы, и, пока мы ждали еду, Эндрю протянул мне тонкую стопку карточек с изображениями знаков и с пулеметной скоростью принялся объяснять.
– Как я уже говорил группе на прошлой неделе, – сказал он, – правила грамматики в американском языке жестов несколько отличаются от стандартной английской грамматики, то есть в некоторых фразах прямое дополнение может стоять впереди, хотя для нас привычно, чтобы прямое дополнение следовало за глаголом.
– Я эти термины несколько подзабыла, – призналась я.
– Ничего страшного. Вот пример. Мы говорим: «Я люблю бургер». И на языке жестов тоже можно построить фразу таким образом, но правильно будет и «Бургер я люблю» или даже «Бургер люблю я». – Он продемонстрировал мне эту фразу, сложив ладони и как бы хлопнув ими дважды в горизонтальной плоскости, в первый раз правая рука поверх левой, во второй раз – наоборот, словно пирожок лепил. – Это «бургер», – пояснил он. – А это – «Я люблю». – И он скрестил руки на груди, а потом указал на себя.
– Мастер Йода так разговаривает, – припомнила я.
– А, эта женщина смотрела «Звездные войны»! Отлично! – обрадовался Эндрю. – Именно мастер Йода.
Затем он объяснил, как важно, общаясь на языке жестов, смотреть в глаза: отсутствие такого контакта воспринимается как неуважение.
– Многие думают, что язык жестов сводится к движениям собственно рук, – рассуждал он, – а это вовсе не так. Важно и выражение лица, и движение губ. Представьте себе обычный разговор: мы передаем свои чувства интонацией. Верно? Общаясь на языке жестов, мы не имеем возможности повышать голос и тому подобное, и полностью полагаемся на зрительный образ. Поэтому выражение лица тоже входит в «грамматику» этого языка. Но, как я уже сказал на прошлом занятии, это мы будем осваивать постепенно.
Как раз посреди основного раздела его лекции – о пяти ключевых элементах языка, то есть о положении пальцев, положении руки, ориентации ладони, движении руки и выражении лица – официантка принесла нам бургеры.
– Прервемся и расправимся с ними? – предложил Эндрю.
Я поглядела на свой бургер: булочка-претцель, котлета, яйцо, салат, лук, маринованные огурцы – высоченная пирамида, истекающая жирным соком.
– Похоже, самая что ни на есть полезная пища.
Он поднял бровь:
– Как известно, в среду калории не считаются. – И, не дожидаясь ответа, впился зубами в свой бургер, застонав от наслаждения.
Рассмеявшись, я последовала его примеру. И да, было потрясающе вкусно.
– Моему мужу понравилось бы, – пробормотала я, сама не соображая, что говорю.
Эндрю покосился на мое кольцо:
– Приведите его сюда.
Щеки у меня запылали, ведь я думала о Патрике, а не о Дэне, который в рот не берет красное мясо.
– Нет-нет, я не замужем, – сказала я наконец. Полная бессмыслица, ведь минуту назад я упоминала мужа.
Склонив голову набок, Эндрю дожидался пояснений.
– Я помолвлена. Но он пока еще не муж.
– Но бургеры любит, – подсказал Эндрю, словно пытаясь разговорить ребенка-аутиста.
– Нет! – Щеки у меня горели. Придется объяснить, почему я заговорила о муже, которого потеряла двенадцать лет назад. Но мы с Эндрю едва знакомы! Так что я отделалась смешком: – Простите. День был трудный.
Он улыбнулся, хотя все еще озабоченно поглядывал на меня.