Ландаун услышал по ТВ фразу «мы все – потребители рекламы». А рекламы он не любил (нормальный же, когда захочет!) и всегда переключал телевизор на другой канал, поэтому обобщение показалось ему обидным. Он переоделся старушкой и пришёл в студию с коварным замыслом, а начал хриплым голосом издалека:
– Вы считаете себя потребителями выхлопных газов?
– Вдыхаем – значит, потребляем, – был философский ответ.
– Но вы же их не заказывали, и это для здоровья вредно, – занервничал Ландаун. – Вы, наверно, жертвы?
– Водку пить тоже вредно, это не показатель.
– А если кто-то нанял хулиганов вам морду набить – он потребитель их услуг или вы?
– Он заказчик, они исполнители, мы потребители – мы же получили.
– Чёрт знает что, – плюнул Ландаун и ушёл.
Офис-менеджер сказала редактору:
– Ну, вы совсем бабушку запутали.
– Это был Ландаун, – ответил редактор.
– А-а, – поняла офис-менеджер, – и он бы начал говорить, что люди – потребители товаров, а не рекламы. А реклама – это предложение купить товар, поэтому надо отвечать за её содержание. Нам это не выгодно, потому что тогда будут опасаться давать рекламу… Правильно вы этого Ландауна!
Ландаун решил провести социологический опрос:
– Как вы думаете – для чего нужна реклама?
– Как для чего? Ну, ты, парень, отсталый! Это же информация населения о новых товарах и услугах! – ответило население.
– Или дезинформация? Ведь по определению – рассказывают только про себя, причем слегка преувеличивая достоинства. А недостатки составляют коммерческую тайну.
– На войне как на войне. Бизнес есть бизнес! – население оказалось экономически подкованным.
– А почему расходы на дезинформацию населения включаются в цену товара, т.е. оплачиваются самим населением?
– А чего же с врагом церемониться? – самоотверженно твердили обыватели.
– Ладно, – зашёл Ландаун с другого боку, – Но есть же товары, которые не нуждаются в рекламе. Хлеб, например.
– Ну-у, – население удивилось непонятливости собеседника, – это же то, что на самом деле нужно.
«Стоп!» – подумал Ландаун и ушёл в себя. От ощущения рекламной суеты вокруг никому не нужного товара ему вдруг представилась соска-пустышка, которой затыкают рот младенцу. А чтобы не выплёвывал – окунают в сахар. И так по нарастающей развивается цивилизация – куклы-пустышки, наряды-пустышки, книжки-пустышки. В телевизорах пустышках – передачи-пустышки. На диванах-пустышках – жёны-пустышки. Детям-пустышкам – соски-пустышки. Голова закружилась, и Ландаун упал в обморок.
На следующий день Ландаун вышел на площадь с плакатом:
Телевидение – без рекламы.
Чем платить за рекламу – заплатим, чтобы её не было!
«Ого!» – подумал народ и скинулся по сто рублей.
На другой стороне плаката было обращение к бизнесу:
«Если все без рекламы – то все равны. Если все с рекламой – опять все равны.
За что платим?»
«Эге!» – раскинул мозгами бизнес и тоже от себя добавил денюжек.
А на третьей стороне плаката…
(– Так не бывает же третьей стороны!
– Бывает!)
…на третьей стороне плакат был вопрос к власти:
Если народ и бизнес сами решат проблему – что они подумают о власти?
«Угу!» – рассудила власть и добавила из казны, чтобы возглавить движение.
Вырученные деньги Ландаун на трёх «КАМАЗах» повёз на телевидение.
– Вот, – сказал он (весь из себя сияющий!), – теперь вам не нужна реклама!
На телевидении его хмуро выслушали и сказали:
– А куда мы денем рекламных агентов, актёров, режиссёров, сценаристов, директоров? Они же руками работать не пойдут. Это грозит социальным взрывом. Нет, забери-ка ты лучше свои деньги!
Но Ландаун не растерялся:
– А я рекламу дать хочу! Фильму… «Убить дракона» Марка Захарова.
Телевизионщики заинтересовались:
– А ролик у вас есть?
– Трёхчасовой! Лучшая реклама фильму – это сам фильм.
И не смогли отказать телевизионщики. Потому что настоящий журналист при слове «реклама» испытывает что-то вроде оргазма.
И стал Ландаун гнать мультфильмы на правах рекламы, новости на правах рекламы, проповеди против рекламы на правах рекламы. А потом случилось вот что…
Народ, власть и бизнес, впервые встретившись возле Ландауна, посмотрели друг на друга и даже чем-то понравились. Глаза у народа карие, бизнес тоже парень хоть куда, а власть только хотела их благословить, но встрял Ландаун со своими вопросами:
– Может, создать глобальную справочную систему, куда включить все товары, все услуги…
А власть добавила:
– И каждый сможет проголосовать за понравившиеся…
– Рублём! – радостно вставило население.
– Мы можем встроить терминалы прямо в кассовые аппараты с обратной стороны, – предложил бизнес.
И все остались довольны. Потому что положение в единой и хорошо структурированной системе информации лучше продвигает товар, чем самая броская реклама. А кто не был доволен, тем обоснованно занялась Антимонопольная служба и другие компетентные органы.
Ландаун же поспешил на телевидение – извиниться за причинённый ущерб.
– Да не было никакого ущерба! – успокоили его на телевидении. – Каждый телевизор, в конце концов – это тот же терминал.
А потом добавили шёпотом:
– Оказывается, правда денег больше приносит, чем реклама. И говорить её ещё приятней.
Но история на этом не кончилась, потому что высвободившиеся производители рекламы решили бежать в рекламный рай (который они в рекламе видели) и нанялись матросами на судно.
(– А корабль назывался «Титаник»?
– Он назывался «Свобода базара». И не надо перебивать.)
Был сильный туман. А вперёдсмотрящий вместо объективной информации давал капитану 40% рекламы, а остальное – пиар южного направления. Поскольку считал, что рекламный рай находится на курортах Испании. Но гидроакустик считал, что рай там, где нефть и природная рента и, умело маневрируя рейтингами новостей о мелях и айсбергах, старался завернуть корабль на Север. А радист, сам отправляя радиограммы и сам же их принимая, докладывал капитану…
(– Ну, понятно. И что, разбился корабль?
– Нет.)
Корабль проскочил Панамский канал, Тихий и Индийский океаны, обогнул Африку и пришёл на то же самое место.
(– Так, может, он никуда и не ходил?
– Не знаю.)
Главный механик докладывал, что даёт «полный вперёд». И расследование подтвердило, что топливо быстро кончилось. А то, что не чувствовалось ветра при движении, объяснил главный синоптик: ветер оказался попутный и скорость его совпала со скоростью корабля.
(– Пока все будут заниматься пиаром и лоббированием интересов, пока не научатся говорить правду, до тех пор мы даже не будем знать – движется наш корабль или стоит.)
А в это время президент, побывав на местах очередных беспорядков, признался, что узнал много такого, о чём ему не докладывали.
– Разговор о рекламе рано или поздно все равно приходит к теме «ложь и правда», – сказал Колян. – Но какая же может быть правда там, где есть материальная заинтересованность во лжи?
– А может ли быть материальная заинтересованность в правде? – спросила Соня.
– Все дело в раздробленности, атомизации общества, – пояснил Ланин. – В целом для общества, конечно, и удобна и выгодна во всех смыслах только правда. Но если есть разнородные интересы групп, слоев, личностей, то появляется изначально абсурдная выгода лжи. Но в конечном итоге, за ложь всегда приходится платить больше, чем она приносит прибыли.
– А как избежать этой атомизации? – спросила Соня.
– Ландаун предложил глобальную справочную систему – то есть открытость всем информации обо всем, – сказал я.
– Хм, то есть именно правда и объединяет общество? – задумался Колян.
– Конечно, – воскликнула Соня, – ведь наша разделенность – иллюзорна. На маленькой Земле, как на подводной лодке, можно жить только всем вместе, учитывая все интересы. Но для этого надо понимать, что мы на подводной лодке и жизнь всех зависит от действий каждого.
– Но откуда же взялась сама идея разделенности? – удивился Ланин.
– Из отсутствия полной информации, из непонимания частью устройства целого, то есть изо лжи, – сказал я.
– Это же замкнутый круг! – воскликнул Колян.
– Он только кажется замкнутым. Начни говорить правду – и нет никакого круга.
– Выходит, Ландаун был прав?