Как бы там ни было, а в Нексии мы решили не задерживаться. Остановиться где-либо на ночлег представлялось делом весьма затруднительным, да и людей КГБ в предвыборной суете искать было не только бесполезно, но и небезопасно. Поэтому мы пополнили запас продовольствия и в тот же день покинули Демополис.
Еще через пару дней вдали показался Борзелиандский лес.
– Ну, какие будут предложения? – поинтересовалась Глори, когда мы остановились, чтобы перекусить.
– По поводу? – поднял брови Бон.
– По поводу Борзелианда. Если ты обратил внимание, мы стоим на развилке.
– Сидим, – с набитым ртом пробурчал Римбольд.
– Да хоть лежим! Положение наших бренных тел в данном случае ничего не меняет. Дальше мы едем напрямик или в обход?
Бон почесал кончик носа:
– А что в этом лесу такого особенного? Дорога хорошая, ровная, по ней даже купцы с достаточной регулярностью ездят. К тому же после Лохолесья нам любое скопление деревьев – тьфу!
– Ладно, будем считать, что твой голос – «за». Сэд?
– Присоединяюсь. Кроме эльфов, в Борзелианде ничего необычного нет. Да и эльфов видел один лишь Гансен, в самой глуши, куда нам забираться незачем.
– Римбольд?
– Категорически против. Хотя живого эльфа никто не видел уже Пругг знает сколько времени, легенды моего народа повествуют о кровопролитнейших войнах с ними на заре мира. Тогда лишь доблесть воинов-гномов спасла всех живущих от полного уничтожения!
– Что-то я не слышала ни одной подобной легенды, – прищурилась Глори.
– Ты и не могла слышать! – подбоченился Римбольд. – Я же говорю, это было на заре мира, когда вас, людей, даже в задумке Пругга не было! У нас, в Стоунхолде, среди трофеев даже череп какого-то эльфийского короля хранится. Толи Элве, то ли Финве… Здоровый такой, с рогами!
– Какими еще рогами?! – возмутился я. – Сэр Андерс Гансен описывал эльфов как дивных существ, поражающих красотой. А про рога у него нет ни слова. Ты ври-ври, да не завирайся!
– Может, тому королю просто с женой не повезло! – оскорбился гном. – А может, вру не я, а вовсе даже твой Гансен! Думаешь, просто так, кроме него, за последние пятьдесят лет с эльфами никто не встречался?
– Сэр Андерс Гансен был самым правдивым человеком в мире! Это у него наследственное от дедушки, Карла Фридриха Иеронима фон…
– Ладно, хватит! – прервала нашу перепалку Глори. – Двое «за», один «против», а я…
Узнать, какой же стороны придерживается моя супруга, нам в тот раз было не дано. На дороге возникло порядочное облако пыли, с каждой минутой приближающееся к нам.
– Три человека, верхом, – прищурившись, объявил Бон. – Славно скачут!
Парень оказался прав. Уже через пару минут мы могли созерцать трех верховых. Едущий впереди франт в роскошном охотничьем костюме осадил своего драконозавра и, сняв изящный берет с пером, отвесил нам поклон.
– Очаровательная госпожа! Судари! Доброго вам дня и приятного аппетита!
– Благодарим, и вам доброго дня и доброй дороги, – ответил Бон, вернув поклон.
– Ох, хотелось бы верить! – Расфуфыренный кавалер уже хотел было ехать дальше, но неожиданно почесал шею под пышным кружевным жабо, посмотрел на парня (как мне показалось, с тщательно скрываемым изумлением) и заявил:
– Вы не будете возражать, если мы разобьем свой лагерь по соседству? При виде вашей трапезы у меня что-то забурчало в животе.
– Присоединяйтесь, – гостеприимно махнул рукой я. – До Тилианы нам все равно всего этого не съесть.
– Вы направляетесь в Тилиану? Какая удача! Мы тоже. – Франт спешился и вновь поклонился: – Хуан де Ловер, маркиз де Маза Новва из Оргейла, – представился он, – более известный как Рыцарь Неистовой Ласки. Всегда к вашим услугам.
Интересное какое прозвище! Можно толковать весьма двояко, особенно если учесть, что на гербе маркиза, украшающем одежду всех троих, была изображена ласка, вытворяющая с собственным хвостом нечто совершенно противоестественное.
– А это мои добрые слуги Тибальдо и Меркуций. Несмотря на то что вышеупомянутые слуги лыбились в тридцать три крепких зуба, у меня отчего-то не возникло ощущения, что они столь уж добры. Скажу более: если этих увешанных оружием крепышей, в плоских касках и клепаных бригантинах, с холодными глазами профессиональных наемников, поменять местами со всей бандой Доцента, они бы смотрелись на большой дороге куда как уместнее.
Пока мы знакомились с Маза Новва, слуги, не дожидаясь приказа, принялись бодро распаковывать сумки, извлекая из них кувшины и серебряные судки со всякой всячиной.
– Скажите, господин маркиз…
– Просто дон Хуан, очаровательная леди. Титулы и чины – прах и мишура. Мужчину ценят отнюдь не за это, вы со мной согласны?
Глори едва заметно покраснела. Я чуть заметно побагровел. Глори и Бону (хотя последний время от времени почесывал шею, вполголоса проклиная проклятущую мошкару) беседа доставляла истинное удовольствие: они искренне смеялись над шутками маркиза с удовольствием угощались его деликатесами и вообще были довольны жизнью. Я же рядом с этим изящным кавалером «дважды де» чувствовал себя неуклюжим деревенским увальнем, заявившимся прямо из коровника на светский раут. В рабочей робе и с испачканной навозом лопатой в руках.
– Как вам будет угодно. Вы собирались двигаться сквозь Борзелианд или же в объезд?
– А, так тот лесной массив, что столь живописно синеет вдали…
– Совершенно верно. Это он.
– Тогда позволю себе ответить вопросом на вопрос: как полагаете поступить вы?
– В момент вашего появления мы как раз раздумывали над этим, – ответил Бон. – И мнения разделились.
– Вот как? Но ведь, если я правильно помню карту, объездная дорога куда длиннее.
– Зато на ней нет эльфов! – фыркнул Римбольд.
– Да простит меня почтенный господин Каменный Кукиш, – иронично пожал плечами Рыцарь Неистовой Ласки, – но эльфы суть сказки, и я в них не верю. Нет, миледи Глорианна, мы поедем прямо. Если же вы чего-то опасаетесь, то я с радостью предлагаю вам свою помощь и защиту. Мои мальчики – отменные фехтовальщики, да и сам я ношу рыцарские шпоры отнюдь не только по причине благородного происхождения.
– Спасибо, конечно, но мы с Боном, хоть и не рыцари, тоже кое-чего умеем, – хмуро фыркнул я, прежде чем Глори успела что-либо сказать.
– А по-моему, в компании маркиза нам будет и безопаснее, и веселее.
– А по-моему, четыре дня нам погоды не сделают.
– Ты же сам предлагал идти насквозь.
– Я передумал.
– С чего бы?
А действительно, с чего? Не хватало мне еще вслух признать, что я ревнивый болван или боюсь пресловутых рогатых эльфов.
– Знаете, Сэдрик, – дружелюбно подмигнул мне Маза Новва, – на моей родине говорят: «Если женщина чего-нибудь хочет, нужно тут же ей это дать. Иначе она пойдет и возьмет сама». Право же, мы не кусаемся.
Тибальдо и Меркуций заржали.
– А на моей родине говорят: «Баба чудит, а у мужика спину ломит!» – не согласился я.
– «Баба»?! «Чудит»?! – тихо прошипела Глори. О‑хо-хо, я, как всегда, ляпнул не подумав. Теперь она из принципа поедет сквозь лес даже в гордом одиночестве.
– Что ж, – не стал спорить маркиз, – тогда кинем монетку. Ссуф рассудит. Меркуций, организуй!
Слуга подошел к Римбольду, провел кистью по его бороде и продемонстрировал зажатый между средним и указательным пальцами золотой.
– Орел – прямо, решка – в объезд. Бросай! Монета, сверкнув на солнце, взлетела высоко в воздух и шлепнулась на дорогу.
– Судьба, господа! – лучезарно улыбнулся Рыцарь Неистовой Ласки. – Судьба!..
Борзелианд был тих и светел. Солнце пробивалось сквозь листву, и казалось, что все вокруг даже не зеленое, а нежно-золотистое. Пели птицы, жужжали жуки, и ничего не предвещало неприятностей.
До тех пор, пока не закуковала кукушка.
– Кукушка, кукушка, – радостно крикнул Бон, задрав голову, – сколько нам спокойно ехать осталось?
– Ку! – прямо как в том анекдоте, сказала вредная птица и замолчала.
Мы рассмеялись, хотя и достаточно нервно. С одной стороны, вряд ли птичка слышала вышеупомянутый анекдот. С другой – анекдоты тоже не на пустом месте рождаются, а кончался он, если помните, весьма и весьма печально. Но Бону все было нипочем. Он уже открыл было рот, чтобы возмутиться по поводу того, что «так ма…», как впереди раздался крик:
– Господин маркиз! Господи-ин!
Вслед за криком появился Меркуций, ехавший метрах в трехстах впереди основного отряда. Он нещадно шпорил своего драконозавра, но выглядел скорее удивленным и раздосадованным, чем испуганным. Поэтому я выпустил рукоять меча, за которую было схватился, а Бон ослабил тетиву арбалета.
– Что ты орешь, как полоумный? – поморщился Маза Новва, терзая кружева на шее. – Знаешь ведь, что не люблю.
– Простите, господин. Но только там дите.
– Дите… ребятенок в смысле.
– Какой ребятенок?
– Такой… маленький. На дереве сидит. Снедаемые любопытством, мы выехали на полянку.
На оной полянке на поваленном замшелом дереве действительно сидел ребенок лет пяти и увлеченно сосал палец.
– Привет, малыш! – улыбнулась Глори. Ребенок – из-за длинных льняных волос, закрывающих большую часть чумазой мордашки, трудно было понять, мальчик это или девочка – кивнул, не отрываясь от своего важного и ответственного занятия.
Глори слезла с Лаки, достала из седельной сумки румяное яблоко и протянула его малышу. Фрукт тот сграбастал, но палец явно был вкуснее.
– Меня зовут Глори, – представилась моя жена. – А тебя?
Чадо вытащило палец изо рта, кивнуло и улыбнулось.
– Ты тут живешь? Новый кивок и улыбка.
– Один?
Неопределенное пожатие плечами.
– Сударыня! – Маркиз тоже спешился и подошел поближе, – я весьма тороплюсь. Не продолжить ли нам путь?
– А ребенок?
– А что ребенок? До нашего появления он чувствовал себя великолепно. Больше чем уверен, что его папаша-лесоруб просто оставил крошку поиграть, пока сам работает.
– Вы когда-нибудь слышали, как в лесу рубят дерево? – поинтересовался я.
Меня окинули явно презрительным взглядом и пожали плечами:
– Да нет, знаете ли. Как-то не доводилось. А что?
– А то, – с трудом удерживая себя в рамках приличия, ответил я, – что этот процесс довольно громкий. Как вы считаете, могла ли на всех нас семерых одновременно напасть перманентная глухота? Ребенок явно потерялся, а в лесу полно хищных зверей.
Щека Рыцаря Неистовой Ласки дернулась:
– И что вы предлагаете? – холодно спросил он. – Тащить этого щенка с собой?
– Для начала – остановиться и поискать его родителей, – так же холодно ответила Глори. – Вряд ли они далеко ушли. А если вы так торопитесь, то не смеем вас более задерживать!
– К сожалению, смеете, – заявил Маза Новва, одним движением оказавшись у моей принцессы за спиной и приставив к ее горлу кинжал. Тибальдо и Меркуций тут же выхватили мечи.
– Как это понимать?! – возмутился Римбольд. – Неужели дворянин опустится до вульгарного разбоя?
– Ни в коей мере, – гадко усмехнулся маркиз. – Конечно, кое-что из ваших пожитков, равно как и драконозавров, мы потом заберем… Кстати, велите им вести себя прилично. Я не хотел бы испортить свой костюм кровью вашей подруги.
– На место, ребята, – приказал я драконозаврам. Потом пристально посмотрел в глаза мерзавцу и буднично пообещал:
– Я тебя убью.
– Это вряд ли, – не согласился тот. – Для начала вы тихо и спокойно сложите оружие и позволите моим мальчикам себя связать.
Что нам оставалось делать? Мы подчинились и уже через несколько минут стояли, привязанные к деревьям.
– Хотел я сделать это чуть позже, – заявил маркиз, – когда мы остановимся на ночлег, но так тоже неплохо получилось. Поверьте, в моих действиях нет ничего личного…
– Ага, ты так развлекаешься, – хмыкнул я.
– Почти. Скажите, Бон, вас не удивлял странный зуд в области шеи, начавшийся сразу после нашей встречи?
Парень рефлексивно дернулся, явно пытаясь прикоснуться к своему шарфику.
И тут я понял. И почему наш игрок и Маза Новва почесывались, а мы все – нет, и почему Рыцарь Неистовой Ласки, несмотря на жару, прятал шею за кружевами, и даже почему он так настойчиво набивался к нам в сопровождающие через безлюдный лес.
Как оказалось, понял не я один.
– Что, господин маркиз, не хотите ни с кем делиться прекрасной дриадой? – Если бы интонации могли убивать, от тона Глори негодяя тут же посетил бы Старичок Контратий.
– Дриада, конечно, была хороша, – мечтательно причмокнул тот, – но как жену я ее не рассматриваю. А вот избавиться от бешеного каштана и впрямь не против. В таком деле, как вы понимаете, конкуренты мне не нужны.
– А если бы монетка вашего слуги легла другой стороной? – поинтересовался Римбольд.
Вся троица заржала.
– То ничего бы не изменилось! Меркуций, покажи нам свою замечательную монету.
– Не стоит. У меня тоже была такая когда-то. На ней обе стороны абсолютно одинаковые, так ведь?
– Именно! Даже жаль убивать такого сообразительного юношу. Но придется. Мальчики…
Маркиз взмахнул надушенным платочком.
Меркуций и Тибальдо вновь обнажили мечи и сделали шаг вперед.
Глори посмотрела на меня.
Я – на нее.
Бон плюнул в сторону маркиза.
Римбольд зажмурился.
Ребенок, сидевший на дереве, негромко свистнул.
Из кустов вылетели три камня.
Все три попали в цель.
– Да, – протянула Глори, глядя на распростертое у ее ног тело Маза Новвы, – как и все книжные мерзавцы, он слишком много трепался…
Потом из кустов вышли трое. Все были вооружены пращами и деревянными мечами. Все одеты в несусветную рванину. Все с ног (босых и давно немытых) до голов (лохматых и еще более немытых) увешаны браслетами и ожерельями из камешков, палочек, перышек и прочей мелкой дребедени. Все, по моим прикидкам, находились в возрастном промежутке от четырнадцати до семнадцати лет. А еще все они были девчонками.
– Здрасьте-здрасьте! – мотнула патлами идущая первой, шмыгнув носом. – Я – Арагорночка, это – Леголасочка и Феанорочка. С Орландоблумом вы, как я погляжу, уже познакомились. Всем чмоки и все такое.
– С кем?..
– Ну ни фига себе! – возмутилась та. – Он их, понимаешь, от смерти спасает, а они даже не знают, как его зовут!
– Засохни, Горн! – посоветовала Леголасочка. – Неча понты кидать во все стороны. Это ж цивилы, им тихого трепа не дано. – Мяф! Правда твоя, Ласка, – признала девчонка. – Все время забываю. В следующий момент я самым наглым образом откололся от коллектива. Потому как друзья и даже драконозавры уставились на малыша, вновь начавшего посасывать палец, а я – на девчонок.
– Эльфы! – только и смог вымолвить я.
Все три девчонки скорчили такие рожи, будто я предложил им распить бутылочку «Кошмара» (а худшей дряни в этом мире еще не придумали). Орландоблум оказался более сдержанным – просто вытащил изо рта палец и неодобрительно покачал головой.
– Значица, так, – шаркнула ножкой Феанорочка. – Мне, конечно, по развитию до Орландо – как до океана на четвереньках, и ежели он в вас что-то нашел, то так оно и есть. Но если кто-нибудь из вас еще скажет при мне это слово вслух…
– Вот! – триумфально воскликнул Римбольд. – А вы мне еще не верили! Никакие это не э… не они! – торопливо поправился гном, вспомнив предостережение. – Потому что те – с рогами!
Все – кроме Орландоблума и драконозавров – захохотали. Девчонки так просто рухнули на землю и задрыгали ногами.
– Ой, держите меня двое! – простонала Арагор-ночка. – Ну ляпнул! Одно слово – гном!
– Орландо! – вторила ей Феанорочка. – Как ты считаешь, у нас есть рога?
Орландоблум почесал в затылке, потом приставил ко лбу два растопыренных пальца и громко сказал:
– Му-ууу!
– Так, значит, вы все-таки…
– Мы – елфы! Все запомнили? Е‑Л‑Ф‑Ы!
– Но сэр Андерс Гансен…
– …глухой, как пень! Да и выдумщик знатный. Мы над ним тока чуток пошутили, а он вон чего понарассказывал! Дивные, дескать, прекрасные, свет из глаз, и все такое. Спасибо хоть, не малюточки со стрекозиными крылышками! Которые в цветочках живут, на шмелях летают, и это… на Дюймовочках женятся!
– А кто такие Дюймовочки и почему мы должны на них жениться? – удивилась Леголасочка.
– А я почем знаю! Так, на ум пришло. Уж больно звучит гнусно…
– С рогами, значит? – хмыкнул Бон, пихая Римбольда в бок.
– Самый правдивый человек, значит? – хмыкнул Римбольд, пихая в бок меня.
Мне тоже очень захотелось кого-нибудь пихнуть. Я и пихнул. С превеликим удовольствием. Ногой. Пришедший было в себя Маза Новва вновь погрузился в беспамятство.
– Соображаешь! – одобрила мой поступок Феанорочка. – Мы щас будем страшные тайны открывать, и им их знать совершенно ни к чему…
Сколько им лет, елфы сказать затруднялись. Но то, что много, знали наверняка. По крайней мере, появление гномов они помнили превосходно, хотя никаких кровопролитных войн между ними не было и в помине, поскольку любая жизнь для елфа священна и отнять ее он не может физически. Даже железа не признавали – отсюда и деревянные мечи. Что до рогатого черепа, хранящегося в сокровищнице Стоунхолда, то он принадлежал какой-то зверушке, выведенной оргейлским вивисектором Павлоффым.
Самым старым и мудрым среди ныне живущих елфов оказался Орландоблум, в своем духовном развитии дошедший до состояния ребенка и практически отказавшийся от обычной речи. Как оказалось, у них в этом отношении все наоборот: они пришли в этот мир стариками и в течение веков неуклонно молодели. До тех пор, пока окончательно не теряли телесную форму, обращаясь в свет. Вот чужаков, или «цивилов» (от слова «цивилизованный»), к которым относились все неелфы, они действительно не жаловали, хотя регулярно развлекались, распуская среди них всеразличные байки и легенды. С другой стороны, многому новому и полезному «цивилов» научили тоже они.
В ответ на эту увлекательную историю мы поведали свою. Честно и без утайки.
– Бешеный каштан, говорите? – задумчиво протянула Феанорочка. – Орландо, ты как? Потянешь?
Тот почесал кончик носа, подошел к Рыцарю Неистовой Ласки и расстегнул его кружевной воротник. Легкое движение – и пухленький детский кулачок уже сжимает страшный плод, извлеченный из человеческого тела. Маркиз же даже не пошевельнулся.
Ураган, вихрь и метеор по сравнению с движениями Бона выглядели медлительными, как калечная улитка.
Сорвав шарфик, он возник на коленях перед елфом, молитвенно протягивая к нему руки.
Орландо прищурился и покачал головой. Потом обернулся к остальным елфам.
– Не сердитесь, – «перевела» его безмолвную речь Леголасочка. – Для него раз плюнуть – вытащить эту штуковину, но изменить судьбу…
– Значит, я обречен? – еле слышно прошептал парень.
Новый обмен взглядами – и Леголасочка улыбнулась:
– Он говорит: «Каштан будет извлечен, когда живой камень получит свободу, двое восстановят былую дружбу, а изменившееся станет прежним».
– И что это значит? – В голосе Бона сразу прибавилось бодрости. Девчонка пожала плечами:
– Знаете, в чем заключается самая страшная тайна елфов? Мы сами ни фига не понимаем в своих знаменитых пророчествах!..