Средняя школа городка Уайт-Сэндс размещалась в новом здании из стекла и бетона. Администрация округа хотела, чтобы школа выглядела современной, и выделила деньги, чтобы оснастить ее всем необходимым, в том числе компьютерными классами с новейшими компьютерами и библиотекой, по сравнению с которой публичная библиотека стыдливо молчала в тряпочку. В просторном вестибюле на стенах висели плакаты, афиши спектаклей и концертов, работы учащихся художественных классов, объявление о вечере танцев…
Ярдли прекрасно помнила старшие классы школы. Отец бросил их с матерью, когда ей было тринадцать, и мать с горя запила. Потеряв работу, она какое-то время перебивалась случайными заработками, затем скатилась до пособия по безработице. Джессика начала работать в четырнадцать, торгуя овощами и фруктами с лотка на улице. Школа оставалась единственной отдушиной в суровых буднях, и она получала наслаждение от возможности читать Чосера и заниматься анатомией. Подруг у нее было мало, мальчишки ею не интересовались, но Ярдли довольствовалась тем, что имела: училась по ночам после смены в магазине и ухаживала за матерью, когда та возвращалась из бара, пропив пособие по безработице.
Мать умерла от пьянства, когда Джессике было восемнадцать. Она запомнила промозглый дождь на похоронах; ей пришлось потратить все свои сбережения, чтобы достойно проводить мать в последний путь, и никто не пришел ей на помощь. Какая-то тетка прислала открытку с соболезнованиями, одна соседка спросила у Ярдли, не нужно ли ей что-нибудь, но в остальном ее матери словно никогда не было. Мысль о том, что можно прожить долгую жизнь, а потом о тебе никто не вспомнит, перепугала Ярдли до глубины души…
Войдя в школу, она спросила, где можно найти заместителя директора, и секретарша провела ее в зал. Там сидела Тэра, невозмутимо взирая на происходящее. Ничто не ускользало от ее внимания. Эти ярко-сапфировые глаза временами ввергали Ярдли в шок. Такие синие глаза она видела только у одного человека – отца Тэры.
Коди Джексон, щуплый мужчина в очках в стальной оправе и галстуке-бабочке, встал из-за стола и пожал ей руку. Он предложил Джессике и Тэре пройти к нему в кабинет. Ярдли заметила, как ее дочь пошатнулась, поднявшись на ноги. Действие алкоголя проявлялось в нарушенной координации движений; это означало, что Тэра не сможет удержать равновесие в позе Ромберга[3] – к данному тесту обыкновенно прибегают полицейские, проверяя, употреблял ли человек спиртное.
– Я даже не знаю, что сказать, – сказала Ярдли, когда они сели.
Джексон кивнул, не отрывая взгляда от Тэры.
– Учительница химии почувствовала запах спиртного. Когда она сделала Тэре замечание, та возмутилась. Мы даже думали, что она начнет буянить, но затем ее вырвало в коридоре, и она затихла. Я отвел ее в медицинский кабинет. Медсестра определила, что «Скорая помощь» Тэре не нужна, хотя я был близок к тому, чтобы ее вызвать.
Джессика посмотрела на свою дочь, старательно отводившую взгляд.
– Тэра, сейчас середина дня.
Та молча пожала плечами.
– Где ты раздобыла выпивку?
– У друга.
– У какого друга?
Тэра снова лишь пожала плечами.
Взяв дочь за подбородок, Ярдли заставила ее посмотреть ей в глаза.
– У какого друга?
Тэра стряхнула ее руку и отвернулась.
– Впредь такого больше никогда не произойдет, обещаю вам, – повернувшись к Джексону, сказала Ярдли. – У Тэры просто не будет для этого возможности, поскольку до конца семестра она будет сидеть дома, и я отберу у нее телефон.
– Что? – воскликнула Тэра. – Ты не посмеешь!
– Посмотрим, – спокойно промолвила Ярдли.
Скрестив руки на груди, Тэра покачала головой.
– Какая же ты сука!
Ярдли почувствовала, как у нее в груди вскипает ярость. В лицо ударил жар, но, если б не стиснутые челюсти, со стороны нельзя было бы определить, что она хоть как-то на это отреагировала.
– Мистер Джексон, каким будет ее наказание?
– Она замахнулась на учительницу, едва ее не ударила… Полагаю, отстранение от занятий на три недели – это то, что она заслужила. Плюс один раз после уроков она будет вместе с уборщицами мыть полы в коридорах, чтобы компенсировать им то время, которое они потратили, убирая за ней. Также я сделаю запись в ее личном деле, а когда она снова приступит к занятиям, назначу ей испытательный срок. Вообще-то я имею полное право отчислить вашу дочь из школы, но, учитывая ее блестящие успехи в учебе, готов дать ей шанс исправиться.
Джессика знала, что Тэра не корпит над уроками: ей достаточно было прослушать несколько лекций, чтобы сдать экзамены на «отлично». Способности девочки поражали и в то же время пугали. В возрасте шести лет Тэра за ужином объяснила матери принцип неопределенности Гейзенберга. В восемь лет Ярдли застала дочь читающей на балконе Ницше.
Учителя неоднократно предлагали ей перевести Тэру в следующий класс или отдать в школу для особо одаренных, но она неизменно отказывалась.
Иногда при мысли о том, какая умная у нее дочь, у Джессики по спине пробегала холодная дрожь. Ей само́й учеба хоть и доставляла удовольствие, но требовала колоссальных усилий. Тэра унаследовала ум своего отца: у Эдди Кэла коэффициент интеллекта был равен ста семидесяти пяти.
– Тэра, – произнес Джексон, – будь добра, подожди в коридоре.
Когда девочка вышла, он сказал:
– Миссис Ярдли, ей здесь не место. На днях мисс Маккомбс на уроке поймала ее на том, что она что-то рисовала. Сначала учительница решила, что это какие-то каракули, но, как оказалось, Тэра решала сложную математическую задачу в векторах и скалярах. Мне пришлось искать в Интернете, что это такое, и я до сих пор не до конца разобрался в задаче. Тэра уже прошла весь курс информатики, который мы преподаем. Мы просто не можем загрузить ее по-настоящему. Тэре скучно в школе, вот она и отрывается. Ей нужно в школу для особо одаренных или на курсы при университете. Возможно, поступать в университет напрямую.
– Вы знаете нашу историю. – Ярдли покачала головой. – Мистер Джексон, мне потребовалось столько времени – столько времени, – чтобы создать хотя бы какое-то подобие нормальной жизни… Я не хочу, чтобы Тэра чувствовала себя изгоем; вот почему я не собираюсь никуда переводить ее из обыкновенной школы. К тому же впервые в жизни у нее появились друзья. Она сама не хочет никуда уходить.
Вздохнув, Джексон сложил руки на столе.
– Перед человеком с интеллектом такого калибра открыты два пути. Получая любовь и поддержку и имея возможность применить в полном объеме свой ум, он может стать Альбертом Эйнштейном или Стивом Джобсом. Если же ему скучно и его ум, предоставленный самому себе, сам ищет развлечения, он станет…
– Если вы хотели сказать – Эдди Кэлом…
– Нет, – Джексон покачал головой. – Я хотел сказать – Билли Маккерусом. Время от времени я встречаю этого господина клянчащим мелочь у ресторана неподалеку от моего дома. Он был профессором философии, работал над теориями, названия которых я даже не смогу произнести, – а теперь завсегдатай полицейских участков и наркологических клиник. Билли Маккерус пошел по второму пути. Тэру нужно постоянно загружать соответствующей интеллектуальной работой, а я не имею для этого необходимых возможностей.
Ярдли кивнула.
– Спасибо за то, мистер Джексон, что вызвали меня. Я позабочусь о том, чтобы больше такое не повторилось. – Встав, она вышла из кабинета и обратилась к дочери: – Пошли.
Когда они с Тэрой сели в машину, Джессика протянула руку:
– Телефон.
– Мам, извини, что я сказала такое. Просто я…
– Телефон!
Помявшись, Тэра достала из кармана телефон и протянула его матери. Та убрала его в сумочку. По дороге до дома обе молчали. Тэра держала руки сложенными на груди.
Поставив машину на стоянку, Джессика наконец спросила:
– Это был Кевин?
– Не имеет значения.
– Для меня имеет. Кто это был?
– Это я его попросила. Он тут ни при чем.
– Где он достал выпивку?
Дочь ничего не сказала.
– Тэра, даю тебе слово: я сегодня же позвоню своим друзьям из ФБР и попрошу их заняться Кевином. Они предъявят ему обвинение в том, что он снабжает спиртным несовершеннолетних.
Тэра молча смотрела на мать.
Достав телефон, Ярдли начала набирать номер.
– Мама, подожди! Не надо! Я не хочу, чтобы у него были неприятности.
– У него уже большие неприятности. Кто?
– Его… его отец.
– Его отец?
– Да, – Тэра кивнула. – Ему все до фени.
Ярдли покачала головой.
– Я должна вернуться на работу, – выдохнув, сказала она. – Ты остаешься дома. Никаких друзей; без моего разрешения ты никуда не выходишь. Если выйдешь из дома, не спросив у меня, я увеличу срок наказания до двух семестров, а твой телефон просто вышвырну в мусорный контейнер. Я ясно выразилась?
Молча кивнув, дочь открыла дверь.
– И еще, Тэра. Если ты еще хоть один раз назовешь меня сукой, я заберу тебя из школы и буду лично обучать на дому. Своих друзей ты не увидишь до тех пор, пока тебе не исполнится восемнадцать и ты не уйдешь из дома. Ты меня поняла?
Тэра молча кивнула.
– Мне нужно услышать твой ответ. Ты меня поняла?
– Да, поняла.
Выйдя из машины, она хлопнула дверью. Джессика потерла виски, борясь с головной болью. Ей постоянно приходилось напоминать себе, что хотя Тэра и имела некоторые общие черты с Эдди Кэлом, она не была похожа на своего отца. По крайней мере в главном – в том, что делало ее дочерью Ярдли.
Когда Тэра скрылась в доме, Джессика шумно выдохнула и выехала на улицу.