Я хотела выйти в тот же момент. Просто развернуться и уйти. Если надо, идти домой пешком, думаю Диана бы меня даже поняла. Я представила, как мы идём с ней вдвоём молча, по ночной дороге, и картинка показалась такой сладкой…
Я не ушла. Не из-за денег. Моя ненависть к этой семье оказалась настолько сильна, что я просто не хотела видеть ликование на лице Стеллы. Не хотела показывать, что они снова стали сильнее… но Диана…
– Любимый, – повернулась я к Артуру и клянусь, он даже побледнел немного услышав это слово. – Проводи в нашу комнату, я устала.
У меня не хватило сил изображать, что я рада встрече со Стеллой, я просто коснулась плеча своей дочери, показывая, что нужно идти и мы пошли за Артуром.
– Этого не входило в планы, – сказал он.
И да, я ненавидела его нисколько не меньше Стеллы.
– В твои не входило! – прошипела я. – А в её входило! Выкинь её отсюда!
– Не могу, это и правда общий дом.
– Тогда давай уедем, у тебя же есть квартира…
– Завещание…
– Ненавижу тебя, – прошипела я так тихо, чтобы не услышала Дианка.
Правда была в том, что я не хотела сражаться. Во мне не было юношеского задора, все мои силы уходили на дочь. Во мне не было желания менять мир – пусть он как нибудь стоит без меня, как и раньше стоял. Да и не верила я в то, что люди меняются. Раньше верила, но жизнь показала мне, что все иначе.
– Сегодня переночуете у меня, я посплю на диване. Смежных комнат в доме нет, но с утра приедет человек и пробьёт дверь в соседнюю комнату. Смежные комнаты у супругов допустимы.
– Иди в задницу, Вершинин, – покачала головой я.
Он психанул. Явно был на грани очень долго, сейчас его прорвало.
– Ты, блять, думаешь, что я в восторге? Что я семь лет мечтал об этом? Да ни хрена, Юля! – потом вспомнил про ребёнка, в руки себя взял, продолжил тише. – Жизнь не сказка. Я делаю это ради денег. Ты делаешь это ради денег. Так стисни блять зубы и терпи, такие суммы зарабатываются нелегко!
Он был прав, но у меня от злости звенело в голове. Я просто не хотела быть в этом огромном доме, я хотела в свою маленькую, без окна квартиру. Черт, завтра же ещё встречать мастера по установке окон. И платить за окно деньгами Артура. Черт, он и правда прав.
Я повернулась к Диане. Та просто стояла и ждала, чем все закончится.
– Раздевайся, малыш, – попросила я.
Я была готова к её истерике. Что она начнёт кричать. Что мне придётся приложить усилия, чтобы снять с неё пуховик, ведь касание Стеллы прямо к лицу могло надолго отвратить дочь от прикосновений вообще.
– Пожалуйста, – прошептала я.
Возможно, она поняла все моё отчаяние. Если бы у дочки случилась сейчас истерика, меня бы просто сломало. И её руки потянулись к молнии, она сняла куртку и замерла с ней растерянно, не зная, куда девать. Я приняла куртку, затем помогла ей снять сапоги. Артур молча стоял за нами и смотрел. Просто самый страшный сон. Я снова в этом доме. Скоро соберётся вся семейка. Только любви, которая помогала раньше уже и в помине нет.
– Ей нужно будет поесть, – сказала Артуру.
– Она не может поужинать внизу?
– Нет, – отрезала я. – И ты должен отнести на кухню контейнер, который я дам тебе. Пусть согреют, сервируют и принесут.
Дианка бы не стала есть их еду, пусть там хоть лобстеры чёрной икрой фаршированные, с трюфелями в попе. Она ест только строго определённые блюда.
Артур принял пластиковый контейнер с макаронами с крайне недоуменным видом, но на кухню отправился. Я выдохнула. Оглядела комнату – в принципе, кроме декора и некоторых элементов все было так же. Проводила Диану в ванную, сделала из нескольких томов книг Вершинина старшего подставку для её ног, она не доставала нормально до раковины, и мы умылись.
– Я не знаю, как тебе это объяснить, – вздохнула я. – Возможно, ты меня ненавидишь сейчас, но поверь, я делаю это ради тебя.
Конечно же, Диана не ответила. Через несколько минут в комнату принесли поднос. Служанка молча поставила его и замерла, ожидая распоряжений.
– Идите, – вздохнула я.
Мне никогда не доставляло удовольствия руководить другими людьми. Конечно же, повар не мог поверить, что кто-то должен будет есть одни макароны, их сервировали с мясом, зелёным горошком, сыром. Добавили несколько соусов в плошках, ещё неведомой всячины. Я вздохнула. Поставила поднос на стол и принялась нещадно выковыривать из макарон все лишнее.
– Ты кормишь её одними лишь макаронами?
Я вздрогнула – так увлеклась освобождением макарон, что даже не заметила возвращения Артура.
– Да, я дрянь какая мать. Я настолько нищая, что у меня ребёнок не видел никакой другой еды и не привык её есть. Я ужасная. Надеюсь, на этом вопросы закончились? Это моя дочь, я её родила, и я не потерплю никакого вмешательства, твоего или твоих родных.
Артур точно не ожидал отповеди, удивлённо поднял брови.
– Да мне плевать, – пожал плечами он. – Приятного аппетита.
И снова вышел. Я не могла заставить себя спуститься вниз и ужинать там, хотя понимала, что не смогу год отсиживаться в комнате. Да и Диану одну в чужом месте не оставить, с собой брать это фиаско, её реакция не неадекватную Стеллу может быть непредсказуемой.
Есть мне хотелось. Диана едва клевала свои без ничего макароны, я слопала весь горошек, мясо и сыр, и мечтала только об этом – закрыть глаза, открыть, а год уже прошёл. Мы снова свободны и у нас есть деньги.
Та же девушка молча забрала поднос. Я разложила наши вещи, застелила огромную постель Артура скромным своим бельём из дома, достала одеяло Дианы, её должны были окружать привычные вещи. Убедить её принять душ или ванную здесь я не смогла. С усмешкой подумала – возможно придётся каждый божий день ездить в свою нищую квартиру, чтобы помыться.
Артур не возвращался, и я была благодарна за это. Его огромная комната была слишком тесна для нас двоих, сколько бы места не было, его бы не хватило. Я уложила Дианку и легла сама, хотя времени было только девять.
Артур пришёл к десяти. Я не пошевелилась, пусть считает, что сплю. От бывшего, тьфу, нынешнего мужа немного пахло алкоголем и табаком. Он сходил в душ, плотно прикрыв за собой дверь, звуков она почти не пропускала. Затем лёг на диван и в комнате воцарилась тишина.