Жемчужная рубашка. Китайские новеллы - читать онлайн

4. Ян Цзяоай жертвует жизнью ради друга

В древности в княжестве *Ци жили Гуань Чжун и Бао Шуя. Они подружились еще в детстве, когда оба были бедняками. Впоследствии Бао Шуя стал служить при циском князе Хуане и пользовался его доверием. Выдвинувшись и став знатным раньше своего друга, Бао Шуя рекомендовал Гуань Чжуна на пост первого министра, и тогда по положению Гуань Чжун стал выше его. Оба они были единодушны в своем стремлении помочь правлению, всегда и во всем понимали друг друга. Гуань Чжун, бывало, говорил:

«Трижды мне приходилось быть в бою, и трижды я терпел поражение и отступал, но Бао Шуя не считал меня трусом: он знал, что у меня есть старушка мать. Трижды мне приходилось состоять на службе, и трижды меня прогоняли, но Бао Шуя не считал меня никчемным, понимая, что мне просто не везло. Бао Шуя советовался, бывало, со мной и, что бы я ни говорил, никогда не считал меня глупым: он знал, что на человека могут действовать благоприятные и неблагоприятные обстоятельства. Когда-то я вместе с Бао Шуя занимался торговлей и брал себе большую часть выручки, но Бао Шуя знал, что я беден, и не считал меня жадным. Отец и мать родили меня, но тот, кто понимает меня, – это Бао Шуя». И вот когда древние говорили о душевной, сердечной дружбе, они всегда вспоминали Гуань Чжуна и Бао Шуя.

Нынче я расскажу тоже о двух друзьях. Они встретились случайно и стали братьями. Каждый из них отдал свою жизнь ради другого, и имена их на века вошли в историю.

Во времена *Чуньцю князь Юань из княжества *Чу с почтением относился к ученым, последователям *Конфуция, и превыше всего ставил справедливость и гуманное правление. Он призывал к себе талантливых людей, давал кров ученым, и люди Поднебесной, прослышав о нем, шли к нему толпами.

В западной части области Цян в местности *Цзишишань жил один ученый по фамилии Цзо, по имени Ботао. Он осиротел еще совсем ребенком. Ботао учился, не щадя сил, обрел познания и стал человеком, способным помочь стране и народу. Было ему уже около сорока, а он все еще не хотел покинуть свою хижину и идти служить, потому что в ту пору князья всех уделов думали лишь о том, как бы расширить свои владения, и воевали друг с другом. Мало кто из них правил с помыслами о благе, и почти все они полагались только на грубую силу. Но вот когда Ботао прослышал о том, что чуский князь Юань уважает добродетель, любит справедливость, повсюду ищет достойных ученых людей и призывает их на службу, он взял мешок с книгами, простился с соседями и друзьями и направился в Чу. Когда он добрался до земель области *Юнчжоу, стояла уже глубокая зима. Однажды вдруг забушевал ветер и хлынул дождь.

Есть стихи на мотив «Луна над Западной рекой», в которых говорится о дождливой зимней поре:

Не обращая внимания на дождь и ветер, Ботао шел целый день. Он весь промок. Наступали сумерки, и Ботао решил зайти в селение, чтобы подыскать ночлег. Еще издали в каком-то окне он заметил огонек, свет которого пробивался сквозь бамбуковую рощицу. Ботао направился прямо туда. Вскоре он очутился перед соломенной хижиной, окруженной низенькой оградой. Толкнув калитку, Ботао прошел и легонько постучал в дверь. В хижине кто-то был. Дверь отворилась, и на пороге показался человек. Ботао поспешил поклониться.

– Я Цзо Ботао из Западной Цян, и направляюсь я в княжество Чу. В пути меня застиг дождь, постоялого двора здесь не найти, и вот я прошу разрешить мне переночевать у вас, а рано утром я сразу же уйду. Соблаговолите ли вы приютить путника?

Человек поспешил ответить Ботао поклоном и пригласил его в дом. В комнате, кроме топчана, на котором грудами были навалены книги, никаких вещей не было. Ботао понял, что человек этот – тоже ученый, и собрался было опуститься на колени и земно ему поклониться.

– Сейчас не до церемоний, – остановил его хозяин. – Надо развести огонь, высушить одежду, а тогда можно будет, как подобает, приветствовать друг друга.

Он тут же зажег бамбук. Ботао стал сушить промокшее платье, а хозяин приготовил вино, угощение и стал потчевать гостя. Делал он это с почтительностью, от всей души. Ботао осведомился о его имени и фамилии.

– Фамилия моя Ян, зовут меня Цзяоай. Родители мои умерли, когда я был еще совсем маленьким, и нынче я живу здесь один. Жизнь свою я посвятил книгам, которые люблю больше всего на свете, а землю и хозяйство совсем забросил. Я так рад, что вы, достойнейший, явились ко мне. Жаль только, что я беден и лишен возможности угостить вас как подобает. Умоляю простить меня.

– Вы приютили меня, укрыли от ненастья, к тому же еще напоили и накормили. Могу ли я забыть вашу доброту!

В эту ночь они легли бок о бок. Один раскрывал перед другим свои глубокие познания, и всю ночь они не сомкнули глаз. Наступил рассвет, а дождь все не переставал. Цзяоай оставил Ботао у себя, угощал всем, чем только мог, и в конце концов они побратались. Ботао был старше Цзяоая на пять лет, и Цзяоай поклонился ему как старшему брату.

Три дня подряд жил Ботао у Цзяоая, и вот наконец дождь прекратился, дороги пообсохли.

– Брат мой! – обратился Ботао к Цзяоаю. – Вы с вашими талантами относитесь к числу людей, способных поддержать властителя, помочь ему в правлении. Вы полны желания что-то сделать для страны и в то же время не пытаетесь оставить свое имя в истории, смирились с тем, что старость застанет вас в лесу, у этого ручья… Нет, это поистине достойно сожаления!

– Дело не в том, что я не хочу служить, – отвечал Цзяоай, – просто случая такого не представлялось.

– Нынешний чуский князь отличается душевной скромностью и искренним стремлением найти достойных ученых, – сказал Ботао. – И если вы действительно хотите быть полезным стране, почему бы нам вместе не отправиться к нему.

– Охотно повинуюсь, – ответил Цзяоай. Он тут же собрал какие у него были деньги на дорогу, захватил что было из еды, и оба друга отправились на юг.

Не прошло и двух дней, как снова полили дожди, и им пришлось остановиться на постоялом дворе. Деньги скоро кончились, остался лишь мешок с едой. Тогда, несмотря на дождь, они двинулись дальше, по очереди неся мешок. Дождь все не переставал, а когда поднялся сильный ветер – повалил снег. И вот представьте себе:

Они прошли *Циян, и далее путь их лежал через горы Ляншань. Дровосеки сказали им, что на сотни *ли они не встретят ни души, что впереди только пустынные ущелья да глухие горы, где стаями бродят волки и тигры, и советовали не идти туда.

– Ну, как вы думаете? – спросил Ботао у Цзяоая.

– Исстари говорится: жить или нет – судьба, – отвечал тот. – Раз уж мы столько прошли, нужно идти дальше, незачем менять принятое решение.

Они шли целый день, а на ночь укрылись в старом склепе. Одежда на них была тонкая, и холодный ветер пронизывал их до самых костей.

Наутро снег повалил еще сильнее. Земля была засыпана на целый *чи.

– Я думаю, что здесь действительно нет жилья на все сто ли, – сказал Ботао, который нестерпимо замерз. – Еды у нас мало, тело едва прикрыто. С таким небольшим запасом еды да в такой одежонке один из нас еще как-то сможет добраться до Чу. Если пойдем вместе, то оба замерзнем или умрем от голода. Зачем же обоим погибать бесславно, как погибают деревья и травы? Я отдам вам свое платье, вы возьмете с собой все, что у нас осталось из еды, и как-нибудь перебьетесь. Я все равно уже не в силах идти дальше и предпочитаю умереть здесь. Вы же явитесь к чускому князю. Он, наверное, даст вам важный пост, и тогда вы вполне успеете вернуться и похоронить меня.

– Как?! – воскликнул Цзяоай. – Хоть мы и не родные, но дружба наша сильнее братских чувств. Неужели вы думаете, что я могу бросить вас и один добиваться почестей и благополучия?!

Не желая ничего слушать, Цзяоай подхватил под руки Ботао и, поддерживая его, пошел дальше. Так они прошли около десяти ли.

– Ветер усиливается, и снег валит все сильнее, – сказал наконец Ботао. – Нет, так идти нельзя! Давайте выберем место где-нибудь возле дороги и передохнем.

Неподалеку стояло сухое тутовое дерево, в дупле которого можно было укрыться, но только одному. Цзяоай помог Ботао устроиться там. Тогда Ботао велел Цзяоаю раздобыть хворосту и развести огонь, чтобы согреться. Цзяоай ушел. Тем временем Ботао разделся догола, а всю свою одежду сложил у дерева.

– Зачем вы это сделали?! – закричал в испуге Цзяоай, вернувшись.

– Другого выхода я не вижу, – ответил Ботао. – Только не губите вы себя! Немедленно наденьте все это, возьмите еду и уходите. А я здесь спокойно умру.

Цзяоай обнял Ботао и зарыдал.

– Нет, мы не расстанемся! – говорил Цзяоай. – Жить ли, умирать ли – но вместе.

– Если мы оба умрем в этих горах, кто прикроет землей наши кости?

– Тогда уж лучше я сниму с себя все, а вы оденьтесь потеплее, возьмите еду и идите дальше. Пусть я умру, но не вы.

– Я всегда был больным человеком, – сказал Ботао, – а вы моложе и намного крепче меня, да и познаниями мне с вами не сравниться. Если вы предстанете перед чуским князем, то непременно получите высокий сан и станете знатным человеком. А то, что меня не будет, – пустяки. Не медлите, брат мой, отправляйтесь сейчас же.

– Вы умрете с голоду в этом дупле, а я буду добиваться почестей и славы?! – возмутился Цзяоай. – Ведь это крайняя низость! Нет, на это я не пойду!

Но Ботао ему ответил:

– В день, когда я пришел к вам в хижину и впервые увидел вас, вы показались мне таким родным и близким, словно я давно уже был с вами знаком. Я понял, что вы на редкость способный и умный человек, и потому стал уговаривать вас поступить на службу. Увы, нам помешали ветер и снег. Что поделать – значит, мой час настал. И если вы погибнете со мной, вся вина падет на меня…

С этими словами он вдруг вскочил и бросился к реке, явно намереваясь покончить с собой. Цзяоай, рыдая, обнял друга, накинул на него платье, привел к дереву и усадил в дупло, но Ботао снова все сбросил с себя. Цзяоай опять подошел к нему в надежде его образумить, но Ботао был уже страшен: весь побелел, лицо, руки и ноги одеревенели от холода. Не в силах шевелить губами, Ботао слабым движением руки велел Цзяоаю уходить. Цзяоай одел его, но Ботао уже совсем окоченел, его конечности вытянулись, как палки, дыхание было чуть заметным и вот-вот готово было прерваться.

«Если я здесь еще задержусь, то сам окоченею, – подумал Цзяоай. – Кто же тогда предаст земле тело моего брата?» Упав на снег, он земно поклонился Ботао и проговорил сквозь рыдания:

– Негодный брат ваш, покидая вас, надеется, что вы приложите свои силы, силы жителя мира иного, и поможете ему… И если я только хоть как-то выбьюсь в люди, я торжественно похороню вас.

Ботао ответил ему едва заметным кивком головы. Еще мгновение – и он перестал дышать.

Цзяоай взял одежду, мешок с едой и пошел вперед, громко рыдая и оборачиваясь на каждом шагу.

Ботао так и умер в дупле тутового дерева.

Впоследствии, восхищаясь поступком Ботао, кто-то написал такие стихи:

Перенося холод и голод, Цзяоай добрался наконец до княжества Чу. Он остановился на постоялом дворе и на следующий же день отправился в город.

– Говорят, что чуский князь принимает на службу ученых людей. Как же, скажите, к нему попасть? – спросил он первого встречного.

– Возле дворца есть флигель для гостей, – отвечал тот. – И сановнику Пэй Чжуну приказано принимать там всех достойных мужей Поднебесной.

Цзяоай тут же направился к этому дому. Он оказался там как раз тогда, когда сановник Пэй Чжун подъехал к воротам. Цзяоай не замедлил подойти к нему и поклониться. Хотя Цзяоай был в лохмотьях, Пэй Чжун обратил внимание на его необычную внешность и, поспешив ответить на поклон, спросил:

– Откуда вы, уважаемый?

– Фамилия моя Ян, зовут меня Цзяоай, родом я из Юнчжоу, – отвечал Цзяоай. – Я слышал, что в вашей стране привлекают на службу ученых, и я явился к вам.

Пэй Чжун пригласил его войти, стал потчевать вином и яствами и оставил ночевать.

На следующий день Пэй Чжун, желая испытать познания Цзяоая, стал расспрашивать его о предметах, которые ему самому были неясны. Цзяоай просто и свободно отвечал на все его вопросы. Пэй Чжун пришел в восторг и сразу же доложил о Цзяоае князю. Тот немедля призвал Цзяоая во дворец и спросил его, какой надлежит избрать в правлении путь, чтобы страна была богата и войско мощно. Тогда Цзяоай изложил князю десять принципов, и все они касались тех вопросов управления страной, которые требовали настоятельного разрешения. Князь был восхищен. Он задал пир в честь гостя, назначил Цзяоая сановником, подарил ему сто *ланов золота и сто кусков атласа. Цзяоай кланялся снова и снова, роняя при этом слезы.

– Почему вы плачете, уважаемый? – спросил встревоженный князь.

Тогда Цзяоай рассказал, как Ботао снял с себя одежду и как отдал ему всю еду. Князь был растроган до глубины души, и все сановники, которым случилось присутствовать при этом, сочувственно вздыхали.

– Как же вы думаете поступить? – спросил князь.

– Я прошу дать мне отпуск, чтобы я мог похоронить Ботао, а после этого вернусь служить вам.

Тогда князь посмертно возвел Ботао в сановники, отпустил щедрые средства на его погребение и назначил людей сопровождать Цзяоая.

Простившись с князем, Цзяоай направился в горы Ляншань и разыскал там высохшее тутовое дерево. Тело Ботао так и лежало в его дупле, а лицо его было как у живого. Цзяоай пал ниц и зарыдал. Затем он собрал почтенных старцев из соседней деревни и выбрал место для могилы на живописном холме. По склону его струилась река, сзади вздымалась отвесная скала, а справа и слева тянулись пики гор, – словом, вид был оттуда прекрасный. Покойного омыли ароматной водою, надели на него одежду и шапку сановника, уложили в гроб и похоронили. Вокруг могилы насадили деревья, а шагах в тридцати от нее построили кумирню с изображением Ботао. Перед кумирней была установлена арка, на которой высекли памятную надпись, а при кумирне сбоку сделали небольшую пристройку для сторожа. Затем Цзяоай устроил торжественное жертвоприношение в кумирне. Во время церемонии он горько рыдал. И все собравшиеся – старцы из деревни и сопровождавшая Цзяоая свита – плакали. После жертвоприношения люди разошлись.

В ту ночь Цзяоай сидел в кумирне Ботао при ярко зажженных свечах и не переставая вздыхал. Вдруг пронесся порыв резкого ветра… Свечи померкли, затем снова разгорелись, и перед глазами Цзяоая в колышущемся свете пламени предстал человек. Он приближался, отдалялся и еле слышно плакал.

– Кто тут? – закричал Цзяоай. – Кто посмел ночью войти сюда?

Но человек молчал. Тогда Цзяоай встал, вгляделся в вошедшего и увидел, что перед ним Ботао. Цзяоай был ошеломлен.

– Душа ваша неподалеку отсюда, – обратился он к Ботао, – и раз вы явились ко мне, значит, что-то серьезное побудило вас к этому.

– Благодарю вас за добрую память, брат мой, – отвечал Ботао. – Вы только что вступили на службу и уже доложили обо мне князю и попросили у него разрешения похоронить меня. К тому же меня наградили знатным саном, одарили гробом, одеждой и всем прочим. Словом, вы сделали все. Одно только нехорошо – могила моя оказалась рядом с могилой *Цзин Кэ. Этот человек в свое время покушался на Цинь Шихуана, но потерпел неудачу и был убит. Его друг Гао Цзяньли похоронил его здесь. Дух этого Цзин Кэ очень свиреп. Каждую ночь он является ко мне с мечом в руках, бранится и угрожает: «Ты ведь человек, умерший от голода и холода, как же ты смеешь устраивать свою могилу у меня на плечах и отнимать у меня счастливое место! Если не уберешься отсюда, я разворочу твою могилу и вышвырну тебя вон, на пустырь». Вот какая беда ждет меня, – сказал под конец Ботао и добавил: – Поэтому я и пришел. Хотел сообщить вам о Цзин Кэ и просить, чтобы меня перенесли в другое место, иначе не избежать мне несчастья.

Цзяоай хотел было что-то спросить, но снова поднялся ветер, и Ботао исчез. Цзяоай проснулся и увидел, что он в кумирне. Все, что только что ему привиделось во сне, он помнил до мельчайших подробностей. На следующее утро он собрал старцев и спросил у них, есть ли тут поблизости еще чья-нибудь могила.

– Там, в сосновой роще, есть могила Цзин Кэ, а перед могилой храм, – сказали они ему.

– Этот человек покушался на Цинь Шихуана, но не убил его, был схвачен и казнен, – говорил Цзяоай, – так как же здесь может быть его могила?

– Видите ли, друг господина Цзин Кэ, господин Гао Цзяньли, был здешним жителем, – отвечали ему. – Он знал, что Цзин Кэ был казнен, а труп его выброшен на пустырь. Он-то и унес тайком его тело и похоронил здесь. Дух Цзин Кэ часто являлся сюда, и каждый раз с его приходом были связаны чудесные явления, поэтому местные жители построили здесь храм, где приносят жертвы духу Цзин Кэ, моля о счастье и благополучии.

Услышав это, Цзяоай поверил в свой сон и направился вместе со своими людьми к храму Цзин Кэ. Тыча пальцем в изображение Цзин Кэ, он кричал:

– Ты ведь простой мужик из княжества Янь. Ты жил у царевича как знатный гость, тебя окружили красавицами, одарили драгоценностями, все было к твоим услугам. А когда тебя направили в княжество Цинь, вместо того чтобы как следует обдумать, что нужно сделать, чтобы оправдать оказанное доверие, ты только дело испортил и себя погубил. И после этого ты еще смеешь являться сюда, обманывать и запугивать простой народ, требовать от людей жертвоприношений! Мой брат Ботао – известный ученый, добрый и честный человек, человек справедливости и нравственной чистоты. Как смеешь ты притеснять его? Если это повторится, я разрушу твой храм, выброшу из могилы твое тело и уничтожу тебя!

Затем Цзяоай направился к могиле Ботао и произнес перед могилой:

– Если Цзин Кэ сегодня ночью снова придет, то вы, мой брат, дайте мне знать.

В эту ночь он снова сидел в кумирне при зажженных свечах и ждал.

Перед ним опять предстал Ботао. Со слезами на глазах он сказал:

– Благодарю вас, брат мой, за то, что вы так поступили. Но у Цзин Кэ большая свита – это все *люди, которых он получил от местных жителей. Если вы, брат мой, сделаете из соломы чучела, оденете их в пестрое платье, вложите им в руки оружие и сожжете их перед моей могилой, то это поможет мне. Тогда Цзин Кэ не сумеет причинить мне вреда, – сказав это, он исчез.

Цзяоай той же ночью велел людям изготовить чучела, одеть их в пестрые платья и, выстроив чучела возле могилы, сжег их.

– Если все будет спокойно, все равно сообщите мне, – произнес он перед могилой и вернулся в кумирню.

В ту ночь бушевали ветер и ливень, и в звуках разразившейся бури словно слышался шум сражения.

Цзяоай вышел из кумирни посмотреть, в чем дело, и увидел бежавшего к нему Ботао.

– Толку от людей, которых вы сожгли, никакого! – взволнованно говорил он. – А к Цзин Кэ пришел на помощь еще и Гао Цзяньли. Скоро они выкинут мой труп из могилы. Прошу вас, брат мой, перенесите мое тело в другое место, чтобы избавить меня от этого несчастья.

– Как смеют они так обижать вас! – возмутился Цзяоай. – Нет, я помогу вам, и мы померимся с ними силами.

– Да вы ведь человек другого мира, а мы все духи. Как бы вы ни были отважны и смелы, но вы отделены от нас земным миром. Где же вам бороться с духами?! Ведь даже чучела и те могут только подбодрить меня своим криком, но им не под силу заставить могучий дух Цзин Кэ отступить.

– Хорошо, брат мой, идите, а я завтра кое-что предприму, – сказал ему в ответ Цзяоай.

На следующий день Цзяоай снова явился в храм Цзин Кэ, разбил его статую и хотел уже поджечь храм, но тут подошли старцы из ближайшей деревни и стали молить его не делать этого.

– Ведь это дух-покровитель нашей деревни, – говорили они. – Если разгневать и обидеть его, то, чего доброго, он нашлет на нас беду.

Вскоре вокруг Цзяоая собралось много народу – все это были жители соседней деревни, которые пришли просить его сохранить им храм Цзин Кэ. Настаивать на своем и поступать вопреки воле людей Цзяоай не мог.

Возвратясь в кумирню, он написал доклад, где благодарил чуского князя. Среди прочего в нем говорилось:

Весь доклад был проникнут искренним чувством и душевной теплотой. Передав доклад одному из сопровождавших его людей, Цзяоай направился к могиле Ботао, горько рыдал там и затем сказал своим людям:

– Дух Цзин Кэ до того притесняет моего брата, что мой брат не знает, куда ему деваться. Я больше не могу на это смотреть. Я собирался было сжечь храм Цзин Кэ и сровнять его могилу с землей, но не хочу обижать местных жителей, поэтому я решил стать духом подземных истоков и помочь моему брату в борьбе с духом Цзин Кэ. Вас я прошу зарыть мое тело вот здесь, рядом с этой могилой: вместе были при жизни, вместе будем и после смерти. Этим я смогу отблагодарить брата за то, что он для меня в свое время сделал. Чускому же князю доложите, что я прошу его следовать тому, о чем говорил ему, дабы он навеки сохранил в целости свою страну.

Сказав это, Цзяоай вынул меч и тут же, рядом с могилой Ботао, покончил с собой. Люди бросились к нему, но было уже поздно. Тогда они достали одежду, гроб, уложили в него Цзяоая и похоронили рядом с Ботао. В ту ночь во вторую *стражу разразилась буря – лил дождь, бушевал ветер, сверкали молнии, гремел гром, и крики сражения слышны были повсюду, на десятки ли. На рассвете, когда люди пришли посмотреть на могилы, они увидели, что могила Цзин Кэ треснула, словно от огня, а перед нею валяются белые кости. Сосны у могилы вырваны с корнем, а храм Цзин Кэ сгорел дотла. Пораженные, старики бросились к могиле Цзяоая и Ботао, возжгли курения и били земные поклоны.

Люди, сопровождавшие Цзяоая, вернулись в княжество Чу и доложили обо всем князю. Князь, растроганный глубиной дружеских чувств Цзяоая, повысил его посмертно в сане, а в горы Ляншань был послан чиновник с поручением построить перед могилой Цзяоая храм. На храме князь велел высечь «Храм преданного и верного», а перед храмом по высочайшему повелению была установлена стела, на которой записали эту историю. И поныне в храме том приносят жертвы, а дух Цзин Кэ с тех пор больше не появлялся. Местные жители четырежды в год приносили там жертвы, и просьбы и молитвы их всегда исполнялись. Сохранились старинные стихи, в которых говорится: