Шли дни.
Я обосновался на базе. Разобрался с системами управления, превратил одну из комнат в свою рабочую зону и перевез сюда все оборудование из квартиры. Забил холодильники мясом, бегая на охоту. Отсюда до всех моих маршрутов было лапой подать, и я надеялся, что меня исцелит одиночество и работа.
Мои фотографии изменились. Белый сменился красным. Я ловил редкие моменты освещения, взбирался на вершины в погоне за закатом, начал использовать цветовые фильтры… Но фотографии продолжали охотно брать в публикации. Потому что только я мог показать им север во всех его проявлениях, и даже через призму моей боли он был прекрасен.
Процесс и правда лечил. Только превратился в гонку со смертью. В погоне за кадром я рисковал все чаще, сознательно отправляясь в опасные места. Иногда ловил себя на мысли, что лучше сдохнуть, чем вернуться без очередного стоящего кадра, который даст передышку. Я будто стал наркоманом, только зависел от адреналина и чувства удовлетворенности кадром.
Критики захлебывались восторгом – никогда я не поднимал такую шумиху вокруг себя и своих работ. А меня интересовал только очередной вызов, на который этот край был щедр. Какая мне разница, что будет завтра, если вернется боль? Какой вообще смысл? Какого черта я ждал на этой базе, покидая ее лишь ради крайней необходимости?
Я выбирался в город закупить отличной от мороженого мяса еды, сбегать к Юджину за обезболивающим да боеприпасами запастись. Друг крутил у виска, настаивая на психиатре. Все это действительно больше казалось трюком мозгов и обманом. Потому что ночами я видел девушку. Она ходила по снегу босиком и звала за собой…
Зацепиться за ее черты не удавалось, но это и не было нужным. Я слышал звуки, запахи, обрывки каких-то фраз… И однажды – плач ребенка.
Проснулся в холодном поту с колотящимся в горле сердцем.
Тогда мне показалось, что чутье впервые обмануло, и не здесь мое место, но куда бежать – я не знал…
– Киан…
Я недовольно прижал аппарат к уху. Какого черта только включил его! За мной секунду назад захлопнулись двери квартиры, и я не намеревался сегодня ни с кем больше разговаривать.
– Нейл, я занят. – Невежливо вышло, но с любезностью у меня становилось все хуже.
– Слушай, дело есть. Наши очень просили. Заедь ко мне ненадолго. Ты мне должен, помнишь? Самое время вспомнить.
Я только шумно выдохнул через сцепленные зубы. Если не выеду сейчас, придется переться по темноте, а я не любил этого. Но Нейлу действительно был должен – он приложил немало усилий, чтобы мои следы потерялись в снегах и никто из прошлой жизни не смог меня найти. Создал для меня новую жизнь под именем Адама Нолдриджа…
…Я был в участке через пару часов. Потому что по улице было проще медведем пробежаться, но не проехать на снегоходе. Увидев меня в коридоре, Нейл махнул рукой тормозить и вскочил навстречу. А я смотрел, как он пробирается ко мне через затор посетителей в коридоре и чувствовал небывалое в последнее время – радость кого-то видеть.
Полный лысеющий коротышка оказался на самом деле человеком с добрым сердцем. Нас познакомил Юджин, к которому я загремел в больницу с огнестрельными. По большому счету, они оба были моей семьей. А я иногда забывал, что для семьи лучше, если ты будешь с проблемами, но рядом, чем где-то вне досягаемости.
– Привет, – выдохнул виновато, когда Нейл едва ли не выпал мне в руки, запнувшись о вытянутые ноги какого-то бомжа.
– А, черт! – встряхнулся он. – Привет! Пошли. – Он провел меня в комнату для допросов, но сесть не предложил. И только это немного смягчило следующий вопрос. – Ну как ты?
Я опустил взгляд виновато:
– Все нормально.
– Совсем себя не жалеешь, – тревожно вглядывался в мое лицо. – Последний снимок сделал в черных пещерах…
Да, рисковал я там запредельно – черные пещеры вот-вот обвалятся, подтопленные водой.
– Ты мне лекцию почитать позвал? – насупился я, опираясь спиной о стенку.
– Что у тебя происходит?
Я уже подумал, Юджин ему рассказал. Но нет…
– Тяжелые времена. Пройдет, – оттолкнулся я, выпрямляясь. – Нейл, мне правда надо спешить…
– Слушай, ко мне из Смиртона обратились, – он вытащил мобильный с заметкой. – Они просят сопровождение в пустошь. Я пообещал, что у них будет проводник.
Я нахмурился, опускаясь задом на край стола, чтобы не нависать над Нейлом, если придется отвечать ему одним взглядом.
– Кому? – хмурился я, чеканя вопрос.
– Знакомый один, ученый. Умолял меня помочь.
– Зачем?
– Я точно не знаю. Знаю только, что они базу строили где-то недалеко, ходили к нам за разрешениями. Вот и познакомились. Хороший мужик. Старой закалки, мало таких сейчас…
Хорошо, что я сел. В горле пересохло. Кого вдруг понесло на «мою» базу и что они там забыли?
Я попросил Юджина не рассказывать Нейлу о случившемся. Мое исчезновение приписали буре, мол, пережидал, когда уляжется, не успел уйти. И не зря.
– …Базу пока закрыли – не хватило финансирования, – продолжал Нейл. – Но что-то им там понадобилось снова.
– Что? – повторил вопрос.
– Что-то из оборудования. Думали, раньше вернутся, а ситуация затягивается.
– На кой тебе это надо, Нейл? – сузил я глаза.
– Наши отцы учились вместе, представляешь, – всплеснул он руками, наивно улыбаясь. – В Смиртоне. Я когда фото увидел – не поверил! А как нас разметало по миру! Я сто лет уже никого не встречал из столицы, а уж на пенсию скоро. А тут…
И он развел руками. А я закатил глаза.
– И много их? – потребовал глухо.
– Один. Одна, вернее.
Мои брови поползли на лоб.
– Киан, какая тебе разница?
– Погода сейчас нестабильна, – процедил я, тяжело дыша. – Если накроет снегопадом, можно на неделю застрять, а то и больше.
– Я говорил. Но там что-то очень важное, – фыркнул Нейл. – Ты б видел ее! Чуть не плакала…
Этого мне только не хватало.
– Платят хорошо, но я знаю, что тебе плевать. Поэтому прошу – своди девочку туда-обратно. С тебя не убудет.
Свожу, конечно. Раз она рвется по-тихому что-то забрать, значит, была там. Вдруг она знает, что произошло на базе? А вдруг и меня узнает? И тогда я из нее вытрясу все…
– А если случится с ней что? – нахмурился я. – Девушек я водить не нанимался, нежностей не обещаю…
– Тогда голову мне оторвут, – пожал плечами Нейл. – Только и всего…
Ладно, трясти придется нежно. Я молча поднялся.
– …Завтра в восемь быть тут, – правильно понял он мое хмурое молчание.
И я направился домой в мрачном предвкушении.
Я уже бывала в Климптоне в первый приезд на базу. Но сейчас черно-белый город, будто его черты были остро заточены, врезался своими видами в душу. Тут было жутко совсем одной. Непривычно. Город выглядел неуютно – невысокие дома, собранные в жилые районы, небольшой деловой центр с высотками и широкая полоса окраины, опоясывающая город. Ни парков, ни детских площадок. Дороги и пустыри.
Отец, несмотря на то, что не имел доступа в Климптон, пока шло расследование, и правда сделал все, что мог – достал мне пропуск в город, договорился со знакомым, чтобы меня проводили, и обещал, что обо мне позаботятся.
Из аэропорта я сразу поехала к человеку, контакт которого он дал. А когда обо всем договорились – отправилась ночевать в гостиницу.
Ночь я почти не спала, вскидываясь каждый час и упираясь взглядом в окно. Снег шел вчера весь день, и я уже испугалась, что застряну здесь надолго, но наутро неожиданно распогодилось. Окна сплошь заволокло узором, но сквозь него искрило солнце.
Прежде чем уехать, я набрала Джастиса по видеозвонку. На базе связь сбоила и раньше, и не было гарантий, что она там будет и я смогу посмотреть на малыша и узнать, как он. Джастис ответил не сразу, и это разогнало сердце за пару секунд, но вскоре в окошке вызова показалась мятая небритая физиономия:
– Лали… привет, – прокряхтел он. – Как долетела? Тебе нашли проводника?
– Да, все по плану.
– Хорошо, – он перевел экран на кювез. Ничего не менялось – датчики рисовали линии, отмерял быстрые удары сердца кардиоприбор. – У нашего бойца все стабильно. Не переживай. Читаю ему сказки, что ты оставила.
А я смотрела на своего ребенка и улыбалась, мысленно увещевая его подождать. Почему-то была уверена, что все у меня получится. Сгоняю на базу – четыре дня всего! – и на пятый уже умчусь обратно в Смиртон.
Я попрощалась с Джастисом и, еле дождавшись восьми тридцати, набрала полицейского, с которым свел отец. Он ответил сразу же:
– Ждет вас у входа в гостиницу. Такой высокий угрюмый тип со снегоходом…
Я подхватила рюкзак и быстрым шагом направилась к лифтам.
– …Вы только не обращайте внимание на его нрав, он на самом деле очень хороший и отзывчивый малый. А главное – север знает, как свои четыре лапы! Вы с ним в безопасности.
Я как раз вышла из лифта и направилась к дверям. Гостиница была маленькая, двухэтажная, а ступени занесены снегом вровень с входом, поэтому на «угрюмого типа» наткнулась сразу же, как только за мной с грохотом захлопнулись тяжелые двери.
Он стоял у большого двухместного снегохода с прицепом ко мне спиной. И правда высокий. А еще без шапки, и в легком пуховике. Ах да, оборотень же…
– Нашли? – беспокоился полицейский.
– Кажется, да, – бодро ответила я.
– Дайте ему трубку.
– Простите, – окликнула я мужчину. – Вас просят к…
И тут он обернулся. А я так и замерла с открытым ртом, холодея внутри и снаружи. Да, нужно было быстро брать себя в руки, не подавать вида… но я не смогла. Потому что это был он – мой медведь. Хозяин моих снов и отец моего ребенка.