Я не сразу решилась прочитать письмо. Сначала выпытала у гнома, откуда он знает, что письмо для меня. Гном посмотрел на меня немигающим взглядом, но моя няня, мадам Пирип, тоже так умела, потому меня не проняло.
– Мне его вручил ректор и объяснил, кому отнести, – сдался служащий. – Все. Больше ничего не скажу.
Ректор? Даже так? Стало вдвойне боязно. Я спряталась подальше от чужих глаз – заперлась в ванной комнате общежития – и только тогда открыла конверт. Он был пуст. Вот так номер! Не совсем пуст, конечно, кто-то всыпал в конверт горсть речного песка. С досадой на шутника я вытряхнула песчинки на пол.
Тут же налетел вихрь – откуда бы ему взяться в закрытом помещении! – подхватил песок, закрутил. Из воздуха соткалась полупрозрачная фигура. Очень узнаваемая. Любимая.
– Папуля, – выдохнула я.
Иллюзия не видела и не слышала меня. Папа смотрел прямо перед собой, губы сжаты, а глаза суровы.
– Здравствуй, Розали. Ты действительно рассчитывала на то, что я тебя не найду?
Если честно, я не знала, на что рассчитывала, когда ночью выбралась из окна на лужайку и побежала к почтовой станции. Хотя нет, обманываю. Знала. В глубине души я всегда знала. Настало время в этом признаться. Родители без труда догадались, куда я направилась. Рано или поздно папа приехал бы в академию Кристалл, нашел бы свою непокорную дочь, отругал, пожалел, поцеловал в лоб и принял мою сторону.
В оправдание скажу, что я прозрела только сейчас. И мне совестно.
– Что же, Розали, если ты считаешь себя достаточно взрослой, пора отвечать за свои поступки. Иллюзия, которую ты видишь, передает мою волю. Если ты сумеешь продержаться в академии учебный год, заработаешь деньги на обучение и не завалишь сессию, значит, я был неправ, попросив подождать. Плату за оставшиеся четыре года я внесу сам. В противном случае ты возвращаешься домой и забываешь о своем желании стать магом. Навсегда.
Папа никогда еще не был так строг. Боюсь, я сильно ранила его своим побегом. Папа всегда считал, что бежать без оглядки можно только от врага, только от того, кто желает твоей смерти. Как он бежал от опекуна. Папуля, я не хотела!
Я протянула руки, будто могла обнять призрачную фигуру, но они повисли в воздухе: невозможно обнять иллюзию.
– Папа!
Иллюзия замерцала, распадаясь, но потом вновь обрела четкие контуры. Будто папа хотел завершить разговор и передумал. Голос все еще звучал жестко, однако я видела: папа изо всех сил держит себя в руках. Он-то всегда думает, что это незаметно. Что он выглядит бесстрастно в самых сложных ситуациях. Но это же мой папа, меня ему не обмануть. Потому и не приехал сам: не выдержал бы, при первых моих слезинках сразу простил…
– Розали. Если что-то не заладится, при малейшей опасности, зови меня. Поняла? Зови, и я немедленно приеду!
Песчинки разлетелись по полу. Я бухнулась рядом, сгребала, собирала их в ладони, но чтобы восстановить иллюзию, надо найти все до единой. Это невозможно. Только тогда я разревелась.
– Папа, ты прав, – прошептала я вслух, хоть и знала, что он не услышит. – Я несу ответственность за свои поступки. Простите меня… Но я не вернусь.