– Андреич! – Дверь в кабинет распахнулась без стука. – Там такой… странный. Говорит, пятерых убил. Куда его?
Ваня, не отрываясь от выцветших документов, кивнул дежурному:
– Ко мне его давай. Побеседуем.
Иван бегло глянул на стажёра. Семён откинулся на стуле, скрестив руки на груди. Его ухмылка раздражала.
Дежурный снова материализовался в дверном проёме, на этот раз держа под локоть тощего молодого мужчину с почерневшими ямами глазниц на бледном лице:
– Вот он, наш субчик. Пришёл с повинной, даже бумажку с признанием принёс, – дежурный покрутил пальцем у виска.
Стажёр Семён хрюкнул.
– Это я убил, – выпалил визитёр и тут же умолк.
Иван поднял голову на вошедших. Его раненый, почти ослепший левый глаз смотрел в упор не мигая. Подёрнутый туманным бельмом, он делал Ваню похожим на покойника.
– Мертвец… – прохрипел странный. – Мертвец! Мертвец! – дёрнулся, закричал и, собравшись с силами, оттолкнул от себя дежурного, хватаясь за дверь. Дежурный пошатнулся, да не упал. Перехватил нарушителя за шкирку, тряхнул разок и в сердцах воскликнул:
– Может, в дурку его, а? Или по 228-й.
– Отставить! – Ваня приподнялся, уперев кулаки в стол. – Сюда его сажай. И ступай, Борис Михалыч. Дальше я сам. Спасибо.
Дёргаясь на потрёпанном стуле, словно на электрическом, и боясь смотреть следователю в глаза, мужчина протянул ему листок и повторил:
– Я убил. Это я убил.
Иван взял замызганную бумагу, бегло её изучив.
– Что это значит?
– Убил их. Всех.
Речь собеседника прыгала и ломалась заевшей пластинкой, но он продолжал говорить:
– Я убил. А они вернулись. Ходят за мной, наблюдают. Глазами, вот такими же, смотрят, – ткнул пальцем Ивану в лицо. – Спать не могу. Хочу, чтобы ушли. Оставили меня. Пиши-пиши. Это я их убил. Пиши. Всех в 2015 году. Осенью. Пиши…
* * *
Последние пожитки менеджера по продажам Адриана Прохорова были свалены в дырявую коробку, и тощая секретарша в четвёртый раз потащилась из третьего кабинета в пятый, куда продажник переселялся всем своим отделом. Этого повышения Адриан ждал несколько лет. Он перерабатывал вечерами, в выходные, отказывал семье в праздниках, отвечал на звонки даже ночью – и ничего за это не просил. Пока все коллеги Адриана, не обладавшие и половиной его терпения и преданности, умудрялись ползти по карьерной лестнице, Прохоров ждал. И дождался. И теперь его мысли занимал один-единственный вопрос: потратить прибавку на отпуск или пересчитать платежи за ипотеку.
– Да брось ты уже эту канцелярку и иди домой, – крикнул Адриан секретарше, с которой его разделяла пара пластиковых загородок. – Кристина! Слышишь, нет? И завтра можешь взять отгул. Начальство разрешает.
Довольный собой, Прохоров отвалился в расшатанном кресле опустевшего кабинета и закинул руки за голову.
– Ну, конечно. А квартальный отчёт начальство тоже разрешает не сдавать? – донеслось из глубин бывшего Общества слепых, переделанного теперь в офисные помещения.
– Там работы на два часа, копейки только свести. Забей, сам доделаю.
– Как скажешь. Я не дура от выходного отказываться.
Повисла пауза, заполняемая механическим свистом. Это Кристина подключила в новом кабинете старый факс.
– Заканчивай ностальгию и иди сюда. Тебе письмо, – голос Кристины сделал кульбит удивления. – Хрень какая-то.
Адриан вырос за спиной секретарши, заглядывая в свежераспечатанный лист:
– Что там?
– Кажется, любовница узнала, где ты работаешь, – усмехнулась Кристина, вручив начальнику факс, и полезла в шкаф, менять шпильки на кроссовки.
Со страницы документа на Адриана смотрел короткий, не вызывающий никаких ассоциаций, текст:
«Кому: Адриан Прохоров
Заголовок: «Мы с тобой друзья?»
От кого: Катя».
– Да нет у меня никакой любовницы, – Адриан пожал плечами, продолжая хмуриться на документ.
– Ну, значит Пашка из эйчара опять стебётся. Повышение твоё ему поперёк горла, – Кристина скривилась. – Нашли себе мальчика для битья. Дети великовозрастные.
– Считаешь меня мальчиком для битья?
– Они считают.
Кристина остановилась в дверях, стиснув руками клатч:
– Слушай, Адик. Ты нормальный парень. Но, чтобы тебя уважали, за некоторые вещи надо в морду давать, а не заедать их пивом на брудершафт.
– Зачем? Если можно сдаться и не играть в их игры.
– Всё, до понедельника.
Кристина скрылась за кривозеркальной дверью.
Адриан стоял посреди нового рабочего кабинета. Он складывал пополам и рвал листок. Складывал и рвал.
И рвал.
Адиком Адриана на работе называла только Кристина, раздававшая ласкательные имена предметам и людям. Начальство обращалось к нему исключительно Адриан Аркадьевич и на «вы». Остальные же коллеги, с лёгкой руки Пашки из эйчара, звали его не иначе как Адок. Адриан не был против. Он находил обращение уважительным и раболепным, и даже переименовался в соцсетях. В школе его дразнили Ариадной, и потому такую внушительную трансформацию прозвища он принимал с благодарностью.
О том, как сильно ненавидит своё имя, Адриан вспоминал только в кругу семьи.
– Адрюша, пей чай, а то остынет. И с собакой пойдёшь, не забудь мусор выбросить. Опять всю ночь вонять будет. Жара какая, с ума сойти, – Вера плюхнулась на стул, ловко перетянула рассыпавшийся серый пучок, чтобы волосы не лезли в глаза, и наклонилась над кружкой, отхлебнув кипяток. Две верхние пуговицы халата вылетели из растянутых петель.
Адриан женился в двадцать два. Мать настояла, что нормальному мужику нужна семья и дети. Выбор на физмате был невелик, а одногруппница Верка Синицина выделялась среди прочих большой грудью и желанием выйти замуж.
– Я бесхребетный? – выпалил Адриан, бряцая ложкой в чае.
– Здрасьте-приехали. Спросил человек после повышения, – усмехнулась Вера и крикнула за спину: – Витька! Иди чай пить!
– Не хочу! – донеслось из-за закрытой двери в детскую.
– Опять в стрелялки режется. Поговори с ним. Пацану девять, он из-за компьютера не вылезает, – Вера перешла на змеиный шёпот. – И не понятно, чего он там ещё делает в этом интернете. Я сегодня такую статью прочитала в «Женской Рязани». Сейчас покажу. Там следователь рассказывает, что есть всякие группы смерти, которые вербуют школьников и заставляют их с крыши прыгать, – Вера полезла в телефон.
– Для тебя это новость? «Синим китам» уже лет сто. Я подростком был, о них говорили.
– А вдруг и Витька уже в этой секте. А мы не в курсе.
– Да ладно тебе. Мелкий он ещё для таких игрищ.
– Тебе почём знать? Дети сейчас быстро взрослеют. Вот, смотри, что в статье пишут: «Следователь отмечает, что последние двадцать лет фиксируется ежегодный рост количества подростковых суицидов. При этом возраст детей снижается. Самому юному рязанцу, покончившему с собой в 2023 году, было 11 лет. Он состоял в группе смерти „Птицы“».
– Ну-ка, дай сюда, – Адриан забрал у жены смартфон и забегал глазами по экрану, бормоча под нос: – «…Следователь Иван Телепеньев напомнил о случае массового суицида подростков, который произошёл почти десять лет назад. Несмотря на то что дети состояли в группе смерти, доказать вину третьих лиц по статье „доведение до самоубийства“ не удалось. Однако дело ещё не закрыто, расследование продолжается».
Адриан замолчал, пялясь в экран.
– Чего застыл? Видишь? Это не шутки. Поговори с сыном. Отцу мальчишка скорее доверится, – Вера убрала телефон в халат. Взяла из вазы сушку, раздавила её одной рукой и бросила хлебные осколки в чай.
– На вопрос мой ты так и не ответила.
– Какой?
– Ясно.
– Не надоело тебе фигнёй страдать? – Вера злилась. В такие моменты она всегда поджимала плечи и на лице появлялся второй подбородок. – Лучше делом займись.
– Говоришь как моя мать, – усмехнулся Адриан, поднимаясь из-за стола.
– Кстати, позвони ей. Я устала уже врать бедной женщине, что ты постоянно на работе.
Адриан хотел ответить, но отвлёкся на дважды звякнувший телефон. Поверх экрана с семейным фото всплыли и погасли два безликих сообщения:
«Привет».
«Мы с тобой друзья?»
Адриан машинально кликнул, перейдя в диалог. История переписки была пуста, и Прохоров ткнул в аватарку контакта. С чёрно-белого фото ему улыбалась девчонка, правый нижний угол картинки был перетянут чёрной лентой. Комментарии пестрели соболезнованиями и прощаниями.
«Мошенники», – подумал Прохоров, погасив экран.
– Кто тебе пишет? – Вера в любопытстве вытянула шею.
– Начальник, – зачем-то соврал Адриан, уходя в комнату сына.
Витька бегал по миру постапокалипсиса, собирая мясо мутантов и отстреливаясь от врагов. Адриан присел на край кровати и молча наблюдал. Он до сих пор не научился быть отцом.
– Привет, пап. Тебя мама прислала? – спросил мальчишка, не отрываясь от монитора.
– Да. Поговорить про опасности интернета, – усмехнулся Адриан. – Ты знаешь, что такое «группы смерти»?
– Нет. А что такое «группы смерти»? – Витька поставил стрелялку на паузу и повернулся к отцу. – Звучит неплохо. Это игра?
– Вроде того. Только взаправдашная. В интернете есть люди, которые сперва притворяются твоими друзьями, общаются с тобой, поддерживают. Особенно, если у тебя есть проблемы с родителями или конфликты в школе. А потом предлагают тебе совершить что-нибудь плохое.
– Что плохое?
– Ну… Например, порезать себя ножом. Или перебежать дорогу перед машиной.
Витька поправил очки и сморщил нос:
– Скукота.
– У тебя есть друзья в интернете? С которыми ты никогда не виделся.
– Иногда с ребятами по сети монстров мочим, – мальчишка дёрнул плечами.
– Дай мне свой телефон.
Пока отец проверял соцсети, Витька вернулся к игре.
– Кто такая Ми Ди? Анимешка с розовыми волосами на аватарке.
– Маша Дмитриева. Мы с ней вместе в айти-клуб ходим.
– Ясно. – Адриан вернул сыну смартфон. – Если вдруг у тебя будут какие-то проблемы, пообещай, что придёшь с ними ко мне. Ладно? Ты же знаешь, я тебя даже за двойки не ругаю.
– Пап. А ты сам был когда-нибудь в «группе смерти»?
– Был.
– Да ладно?!
– Знаешь, как называлась?
– Ну?
Адриан выдержал драматическую паузу и сделал страшные глаза:
– Школа.
Услышав из детской смех на два голоса, Вера решила, что будет меньше читать всякие ужасы в интернетах.
Адриан не спал третьи сутки. Ему писали покойники. Каждый день. Каждую ночь. Девочки с выцветшими лицами, мальчики с чёрными ленточками на фото.
«Сегодня тебе было бы 17», «Сегодня тебе было бы 18…» – писала мама Пети Курилкина раз в год на его стене, прикрепляя короткое видео улыбающегося сына.
«Погода сегодня не очень. Но я помню, Асюш, этот день. Помню, будто это было вчера. Какой кошмар случился! Ты там скажи Ему, Он что Там, не видит, что гибнут невинные дети?! Маленькая моя девочка, я так соскучилась», – писала мама Аси Никитиной под её аватаркой.
Стена Лизы Авериной была похожа на могилу – вся усыпана искусственными цветами. «На балкон прилетела ласточка. Села на подоконник и долго не улетала. Это была ты?» – подписывала букеты мама девчонки.
«25 лет назад ты родилась. И я стал папой первый раз. Пока я жив, мне не будет покоя. Они ответят», – писал комментарии отец Кати Трюхиной.
У Даши Юрковой на странице было пусто. Система уверяла, что девочка была в сети 9 лет назад. Но каждую ночь Прохорову приходили от неё сообщения:
«Привет»
«Мы с тобой друзья?»
«Поиграем?»
«Хочу сыграть с тобой в игру».
Адриан знал, что они мертвы, и первое время списывал назойливые сообщения на мошенников, захвативших страницы покойников. Пытался жаловаться, блокировать, но они возвращались вновь. Прохоров успокаивал себя – наверняка, это Пашка из эйчара продолжает издеваться, – но Пашка не признавался и делал удивлённые глаза. Адриан не верил. Ни в призраков, ни в искренность Пашки.
Адриан не отвечал на сообщения. Похожие на ночной кошмар, они всегда исчезали наутро. И возвращались вечером. И продолжалась всю ночь.
Это была игра.
Когда-то давно, кажется, в прошлой жизни, Адриан любил игры. Любил водить. Но теперь стал взрослым. У него жена, сын, собака, ипотека, стабильная работа. Он нормальный человек с нормальной жизнью. Он не хотел играть.
Адриан вздрогнул, и на лбу выступила испарина, когда телефон трижды зарычал и плюнул в лицо подсветкой. Ночью все звуки были особенно громкими. А четвертые сутки без сна истончили нервы.
– Выключи ты уже это адское треньканье! Господи, сколько можно, – шумно вздохнула Вера, рывками переворачиваясь на другой бок и сдёргивая с мужа одеяло. – Кто тебе опять пишет?
– Это с работы, – Адриан схватил телефон, сбрасывая сообщения.
– Четвёртую ночь подряд? – Вера села на кровати. В белой ночнушке и с перекошенным лицом она была похожа на злого духа. – Они там тебя совсем за человека не считают?
Телефон снова рыкнул. Потом ещё. И ещё.
А потом и вовсе начал звонить, оглушительно пиликая.
Прохоров давил на сброс, но звонки следовали один за другим. Вера вскочила, шлёпнув ладонью по выключателю, и в комнате стало ослепительно светло.
– Ну, чего же ты трубку не берёшь, раз начальник звонит?! – в Вере клокотала усталость от ночных побудок и обида от вранья мужа, которое она чуяла за версту. – Давай, я с ним поговорю.
Лихорадочно тыкая по клавишам, Адриан случайно принял вызов. Трубка зашипела, и раздался женский голос:
– Привет. Чего не отвечаешь?
И короткие гудки.
Адриан молчал. Телефон тоже. На экране светилось: «Номер не определён».
– Скотина! – Вера схватила подушку и бросила её в мужа. – Это секретутка твоя, да? Как её там. Кристина! Причина ночных загулов, которые «по работе». Или кто? Ася? Лиза? Катя? Кто из твоих бесконечных баб?!
– Откуда ты…
– …знаю? – Вера рванула дверцу прикроватной тумбочки, швырнув мужу в лицо веер сложенных вдвое тетрадных листов. На каждом была одна рукописная строчка.
«Мы теперь друзья? Катя».
«Люблю играть с тобой. Ася».
«Ты ведь меня не бросишь? Лиза».
Все записки были адресованы Адриану <Адок> Прохорову.
Адриан засмеялся, потерев лицо ладонью:
– Откуда у тебя это?
– Мразь. – Вера влепила ему пощёчину и ушла плакать на диван.
Адриан сел на пол. Там было прохладнее. Телефон успокоился. Но ему было плевать. Он схватил гаджет, открывая единственный активный диалог. С аватарки ему по-девичьи нежно улыбалась чёрно-белая Катя Трюхина.
«Кто ты? Чего тебе надо?»
«Давай поиграем?»
«Если я соглашусь, вы все отвалите от меня?»
«В „Правду или действия“».
«Ты отвалишь, если я сыграю?!»
«Начну я. Правда или действие?»
«Отвечай! Ты оставишь меня в покое?»
«Правда или действие?»
«Да пошла ты!»
Адриан швырнул телефон в дверь. Тот кирпичом упал на пол и зажужжал. Он жужжал снова, и снова, и снова, пока Прохоров не подполз к аппарату, ложась рядом с ним.
«Правда или действие. Правда или действие. Правда или действие».
«Правда», – остановил Адриан рёв телефона.
«Твоя жена знает о нас?»
«Нет. Чего тебе надо? Денег?»
«Теперь ты спроси».
«Правда или действие?»
«Правда».
«Кто ты?»
«Я умерла 15 октября 2015 года».
Адриан засмеялся, утыкаясь лицом в ламинат и сдерживаясь, чтобы не заорать.
«Ты врёшь. Так не бывает».
«Правда или действие?»
«Действие».
«Приходи ко мне».
«Куда? На тот свет?»
Адриан снова засмеялся. Но Катя больше не отвечала.
Диалог исчез. На дисплее остались только реплики Прохорова, словно он говорил сам с собой.
Светало.
Адриан ехал на кладбище. Его тело невольно вздрагивало от резких звуков, голова дёргалась, а руки тряслись от недосыпа. Он уже не помнил, когда потерял сон. А сегодня он потерял ещё и жизнь. Проспал сделку и дал в морду Пашке из эйчара, когда тот решил об этом пошутить. Вернувшись в ипотечную квартиру, где он должен был с семьёй провести свой внезапный неоплачиваемый отпуск, Адриан обнаружил пустые шкафы и тетрадный листок на кухонном столе: «Твоя жена знает, чем ты со мной занимался? Катя».
Пока Адриан кричал, матерился и крушил мебель, на телефон упало сообщение с адресом.
Фотография Кати смотрела с гранитного памятника выцветшими слепыми глазами. Вокруг скрипели деревья, и Адриану казалось, будто за спиной у него теперь всегда кто-то стоит. Телефон звякнул в бесконечной пустоте кладбища, и Адриан на мгновение забыл, как дышать.
«В тот день я принесла пятёрку по биологии. И папа готовил особенный ужин. Мой любимый. Курицу с картошкой».
– Заткнись…
«А мама испекла яблочный пирог».
– Хватит…
«Они были так счастливы. А я так боялась, что они всё узнают. Они бы не узнали, если бы я выполнила задание. Я не знала как. Но мне помог».
– Прекрати!
«Сказал взять собачий поводок и закрыться в комнате. Я зажала его дверью шкафа и засунула голову в петлю. Было совсем не больно. Чтобы задание засчиталось, на шее должен был остаться след. И я подогнула колени. Мама позвала ужинать. Я справилась с заданием?»
– Заткнись!
«Я была хорошей девочкой?»
– Заткнись! Заткнись! Заткнись!
Адриан молотил смартфоном по железной оградке, и по закалённому стеклу брызнули трещины. Его рёв растворился в вороньем карканье.
Адриан не помнил, сколько времени провёл на кладбище и сколько шёл потом к остановке. Общественный транспорт здесь был редким гостем, и народ на платформе толпился тучным стадом. Адриан хотел затеряться в толпе, но люди, почему-то, шарахались от него, как от проказы, а редкие бабки крестились, шепча что-то про наркоманов. Ему казалось, что среди старушечьего шёпота различается ещё один, зовущий играть. Он раздавался то слева, то справа, заставляя Адриана дёргаться и оглядываться.
Когда на горизонте появилась маршрутка, толпа хлынула к ней. А на дальнем краю платформы осталась неподвижно стоять она – девочка с могильной фотографии.
– Мертвец… – прохрипел Прохоров посиневшими губами. – Мертвец! – Адриан слышал свою кровь в ушах. Он пятился назад, пока под крики толпы едва не рухнул под маршрутку. И только оказавшийся рядом крепкий мужик чудом удержал его от падения.
– Ты чего, парень? Привидение увидел? – усмехнулся мужик, внимательно вглядываясь в расширенные зрачки. Его лицо показалось Адриану смутно знакомым.
– Мертвец. Она за мной пришла, – заикаясь выдохнул Адриан. От страха перед глазами сделалось темно. А потом мир исчез целиком.
По квартире прыгали призраки, но Адриан не хотел включать свет. Он лежал на полу, ощущая взгляды из тёмных углов.
Мужчина, спасший его на остановке, оказался врачом. Он вызвал скорую и, несмотря на выходной, даже сопроводил пострадавшего до больницы, в которой работал. Доктор Алексей Сергеевич проверял состояние пациента и всё спрашивал, когда тот последний раз спал. Адриан не помнил. Он так и говорил. И спрашивал в ответ, видел ли доктор девочку на платформе – такую русую, с мёртвыми глазами. И плакал. И умолял дать ему поспать.
Никаких девочек врач не видел. Но над пациентом сжалился и выдал ему пузырёк без рецепта. Сказал, что внутри сильное снотворное, принимать которое нужно очень аккуратно. Не больше трёх штук. Иначе – летальный исход.
Адриан принял три. И теперь гремел безымянным пузырьком, отпугивая сгущающийся мрак.
Трещины на экране смартфона ломали сообщения, будто у Адриана двоилось в глазах. Его тошнило. Сообщения от Кати сыпались градом. Но он уже не мог перестать отвечать.
«Возьми нож и порежь себе живот так, чтобы остались шрамы».
«Я больше не играю».
«Поднимись на крышу и сядь на перила».
«Не буду. Хватит».
«Включи газ и сделай десять глубоких вдохов».
«Нет».
«Выпей все таблетки».
«Всё. Я выхожу из игры».
«Ты знаешь, что нужно сделать, чтобы выйти из игры».
Адриан беззвучно засмеялся, притянув колени к груди. По его перекошенному лицу текли слёзы и слюни. На вдохе он подвывал, на выдохе жалко разевал рот.
«Сделай. И игра закончится. Всегда заканчивается».
Крупные кругляши снотворного глотались с трудом, падали в раковину, не хотели раскусываться. Адриан всыпал их в рот прямо из пузырька, с ладошки жадно хлебая хлорную воду из-под крана. Когда пузырёк опустел, Адриан разогнул спину и не узнал себя в зеркале. На него смотрел кто-то тощий, осунувшийся, с сальной головой и заострившимся носом. Глаза провалились глубоко в болота глазниц и были чёрными от страха. Синие губы. Вздувшиеся вены на лбу. Таким он закончит игру.
Адриана повело, и он едва успел вцепиться в раковину. Тряхнул головой. Отражение в зеркале смазалось, лицо сделалось безротым, безносым. В зеркале уже был мертвец. И Адриан испугался. Ему вдруг так захотелось жить, что он ухватился за последнюю нить реальности и сунул пальцы в рот.
Не успевшие раствориться таблетки вышли с горькой рвотой.
Смартфон вспыхнул вопросом: «Ты вышел из игры?»
Прохоров вздрогнул, запинаясь о мебель, выбежал в коридор. Мертвецы потянулись за ним, дыша в затылок холодом и сжимая сердце. Умирать было страшно. Но Адриан придумал другой способ закончить игру.
* * *
– Ладно. Давайте по порядку. Ваши фамилия, имя, отчество, год рождения, – следователь второго отдела по расследованию особо важных дел о преступлениях прошлых лет СУ СКР по Рязанской области Иван Телепеньев открыл на компьютере шаблон протокола и приготовился печатать.
– Прохоров Адриан Аркадьевич, 1993 года рождения, – он старался успокоиться, не замечая, что покачивается на стуле.
– И вы утверждаете, что в 2015 году убили пятерых подростков.
– Верно.
– Катя Трюхина, Петя Курилкин, Ася Никитина, Даша Юркова, Лиза Аверина. Верно?
– Верно.
– Вы употребляли сегодня алкоголь, наркотические или психотропные вещества?
– Нет.
– Состоите на учёте или наблюдаетесь у психиатра?
– Нет. Почему вы…
– Дело в том, что этих подростков никто не убивал. Они покончили с собой.
Адриан засмеялся и посмотрел сквозь Ивана:
– Я им велел.
– Всё понятно. Семён, позови дежурного, пусть проводят гражданина домой.
– Стойте! – Адриан вцепился в столешницу, и Ваня жестом показал помощнику подождать. – Я был куратором группы смерти, в которой они состояли. Давал задания. Они выполняли. Я могу доказать. Я знаю, как они умерли.
– В прессе об этом писали, – Иван всё ещё сомневался в показаниях мужчины.
– Не писали. Об этом – нет. Я знаю больше. Ася Никитина – разбилась, упав с 15 этажа. Она сидела на перилах балкона, записывая видео. У неё было задание – наклониться как можно дальше, чтобы дух захватывало. Она сорвалась. Петя Курилкин умер от потери крови. Перерезал вены, нужно было глубоко, чтобы остались шрамы. Он присылал видео, но я велел резать глубже. Ещё глубже. Лиза Аверина наглоталась таблеток из маминой аптечки. Оставила записку, что не хочет жить уродиной. Её никто не пригласил на выпускной бал. Даша Юркова, бросил парень. Включила газ и дышала им, дышала. Говорила, что её тошнит и кружится голова, но я не мог считать задание выполненным. Велел дышать ещё.
Иван кивнул Семёну, и тот пулей вылетел из кабинета. Вернулся уже в сопровождении двух оперативников.
– Катя Трюхина. Катя… – Адриан закашлялся и облизал пересохшие губы. – Она мечтала стать художницей. А отец гнал её в мед. Ругал за тройки по биологии. Любил младшую сильнее. Девочке не хватало радости в жизни, и я предложил ей поиграть в «собачий кайф». На шее должен был остаться след от петли. И она постаралась…
– Вы знали этих детей лично?
– Знал. Проходил практику в их школах. Вёл математику, иногда информатику.
– Почему решили их убить?
Адриан замолчал. Он подбирал слова.
– Часто чувствуешь себя лохом? Я – всю жизнь. Ненавижу школу. Дети такие злые. Меня всегда считали чмом. Тряпкой. И в институте. А потом эта практика в школе. И я увидел их, таких же как я, брошенных, обиженных, презираемых. Я просто хотел им помочь. Выслушать, подставить плечо. Стать тем, кем не хотят быть их родители. Другом. Интернет чудесная вещь – там ты можешь быть кем захочешь. И я стал для них… богом. Они слушались меня. Боялись меня потерять. Выполняли любой приказ, только бы получить похвалу. Подпрыгивали за вкусняшкой всё выше. И мне стало интересно посмотреть, как далеко они готовы зайти ради меня. Кто-нибудь когда-нибудь умирал ради тебя? Умирал по твоему хотению? – Адриан показал раскрытую ладонь. – Пять. Человек.
– Почему вы остановились?
– За мной пришли. Коллеги твои. Опрашивали, собирали свидетельские показания. Вы подобрались так близко. А мама так хотела внуков…
– Почти десять лет прошло. Что вас заставило сдаться?
– Они, – улыбка разрезала лицо Адриана, глаза заблестели. – Они пришли за мной, понимаешь? Мертвецы. Пишут мне, зовут играть. Ходят за мной, шепчут, смеются. Убивают. Хочу, чтобы замолчали. Пусть они замолчат? Пусть замолчат.
Адриан накрыл уши ладонями и зажмурился.
Зажужжал принтер. Ваня достал лист протокола и протянул его Прохорову:
– С моих слов записано верно, мною прочитано, подпись. И вот на этом бланке ещё одну.
Адриан непослушной рукой нацарапал что требовалось.
– Отведите на экспертизу, – кивнул Иван оперативникам, поднимаясь с места и передавая протокол и согласие на обследование.
– Я не псих, слышишь? Я не сумасшедший! – кричал Адриан, когда его уводили двое.
– Дай-то бог, – вздохнул Иван, доставая телефон.
Семён с трудом дождался, когда захлопнется дверь:
– Фигасе, Андреич! За полгода до истечения срока давности.
Иван молча щурился в смартфон.
– И как? Цель оправдала средства?
Ваня глянул на листок с именами погибших детей:
– Да.
– Расскажешь?
– Нет.
Семён вздохнул и покачал головой.
Иван открыл список контактов, отыскав в нем «Доктор Алексей Трюхин», и настучал сообщение: «Передай остальным – план сработал. Обними младшую, она умница. Береги её».
– Пойду прогуляюсь, – Ваня стянул со стула куртку.
– Давай, Иван Андреич. Папку с делом убирать?
– Рано. Ещё понадобится. Но можешь придумать ей название, – хмыкнул Иван, закуривая в дверях кабинета.
Семён радостно перепрыгнул на стул начальника, схватил красный маркер и аккуратно вывел на казённом картоне: «Дело №83. Гробовщик».