– Я ухожу, – равнодушно бросила я, минуя пышущего негодованием Змеюку-Клауда сначала в дверях дворца, потом и в дверях Цитадели, ведя за собой воодушевленного принца, а после – покидая свои владения вовсе.
С чего все начиналось? После вчерашнего разговора с Нимэлем я твердо решила пойти и найти ему ту здоровенную кошку из Листины. Одним из имен этой твари является «Пурута». Необразованному люду, пожалуй, такое прозвище ничего не говорит, но если чутка покопаться в древних языках, то легко будет найти истоки такого забавного слова.
«Purutas yass da’nnak Tebarri» – фраза вымершего кастонского языка, древняя, как мир, как-то где-то примерно означающая «Крестом возмездия воссияют небеса». Если быть короче, то эти слова говорили, если хотели наложить проклятие на три поколения, а образ большой алой кошки, якобы ходившей попятам за проклятыми, появился тогда, когда один из проклинающих приказал своему питомцу оторвать жертве голову, и животное подчинилось. Ну и, чтобы не произносить целиком эту порядком надоевшую всем фразу, древние листинцы стали называть зверя «Puruta» – «Крестом» в чистом падеже.
Впрочем, из этой легенды мало что можно подтвердить существенными фактами, но что коты верны своим хозяевам – это точно.
Добросовестно проделав все утренние обязанности сивиллы, я вернулась в свои покои, чтобы сменить наряд. Эти бело-голубые тряпки, что день и ночь на мне, начинали конкретно выводить из себя, поэтому ради такой прекрасной возможности отдохнуть я решила залезть в самый дальний угол гардероба. Там чахли от духоты обыкновенные платья обыкновенной принцессы, которые сейчас казались едва ли не чем-то уровня Фараханы. Божественного уровня.
Схватив первое попавшееся платье, я подлетела к зеркалу у стены и стянула противный платок с серебряной нашивкой, освобождая прямые черные волосы.
Давно не виделись, принцесса Деметрия! Теперь у тебя новый титул, который тебе не нравится, поэтому можно и пошалить немного. Ты вела себя тихо достаточно долго (нет).
Платье оказалось коротким (едва достающим до голени), красным с вставками королевского синего, неплохо сочетающегося с цветом моих глаз – насыщенным светло-карим. Конечно, не оттенок моей матери, но все находят его довольно к тому приближенным, к алым проклятым глазам. Но об этом вспомню как-нибудь в другой раз.
Если достать бардовые туфли из коробки под кроватью и подкрасить розовые губы нежной персиковой помадой, то образ очаровательной непоседливой аристократки будет выглядеть завершенным. А, и не стоит забывать о шляпке – та, что с синей ленточкой, пожалуй – с широкими полями, чтобы защищала голову от жара солнца. В руки – мешочек-сумочка, полностью набитая монетами. Теперь-то в зеркале отражалась не измученная однообразной храмовой жизнью монашка, а прекрасная молодая женщина с аккуратным лицом и тонким станом.
По обычаям, конечно, я обязана одиннадцать дней носить платок и отбивать поклоны утром и вечером, но нигде не сказано, что я не могу уходить на прогулки. Да и в платке нужно ходить лишь внутри храма, хотя я благополучно забыла об этой тонкости и ходила в нем постоянно.
Бросив самодовольный взгляд на храмовые одеяния, небрежно сложенные на кровати, я развернулась на каблуках и вышла за дверь своей комнаты. В кремовых коридорах – приятная пустота, означающая отсутствие лишних глаз, и прохлада. Однако тишина была недолгой, ведь в парадной внезапно нарисовался «ответственный за меня священник», который, увидав мои наряд и освобожденные от гнета плата волосы, потерял дар речи. В отрицательном смысле.
Я с завидной легкостью шага прошла мимо него, легко бросив «Я ухожу», наверняка до ужаса ему не понравившееся, и, оказавшись снаружи внушительного дворца, велела несущим пост рыцарям, так же удивленным моим внешним видом, послать людей закладывать экипаж. Теперь-то, приглядевшись к их одежде, я замечаю погоны дайянского ордена и вспоминаю, что в свое время зря не поинтересовалась делами. Вот и напоролась на неловкость с Лициусом.
– Подать к внутренним воротам, – уточнила я, наблюдая почтительные поклоны. Уж не знаю, имею ли право заставлять дайянцев заниматься такими мелкими поручениями, но раз делают, то, видно, имею.
Мои владения окружали две линии неприступных оград: первая защищала дворец и храм, вторая – то же, что и первая, плюс обширный лесопарк. У меня еще были дела, поэтому приказала оставить транспорт сразу на выезде с территории, а сама удалилась куда-то в сторону, дабы скрыться ранее, чем Клауд отомрет и набросится на меня с претензиями. И у меня получилось: я обошла дворец в гордом одиночестве, прежде чем попала в сад с фонтанами, что видела вчера.
Цветочный Павильон все так же стоял, окутанный тайной. Если подумать, то вчера я пришла сюда примерно в это же время, а ушла – в обед. Ничего интересного более не происходило: только еда, сон и вечерние поклоны. Раньше я думала, что могу лениться так вечно, но по прошествии этих дней я осознала, что нет. Не смогу. Хотя бы потому, что теперь у меня есть Нимэль, который на этот раз лежал на полу, заваленный кучей подушек.
– Неужели настолько скучно? – двери были распахнуты настежь, и я подала голос, чтобы заявить о себе. Принц резко сел, яростно сбрасывая с себя мягкости и переводя взгляд на меня – сначала слегка напуганный внезапному визиту, потом – удивленный.
– А… Ты… Ты рано, – растерянно пролепетал он.
– Хорошо же, – улыбнулась я, наблюдая его реакцию. – Собирайся: мы сбегаем.
– Ч-что? Куда? Зачем? – Солнце совсем потерялось, но послушно поднялось на ноги и бросилось в комнату, не удосужившись прикрыть дверь. – Ты для этого так вырядилась?!
– Что это значит?! – возмутилась я. – Я всегда так одеваюсь! Я же все еще принцесса!