– Доброго дня, Владимир Федорович. – Мещерский отлип от колонны и даже сделал несколько шагов навстречу. – Рад видеть вас в добром здравии. Для меня честь поздравить вас с наградой. Первой, если я не ошибаюсь, – однако наверняка далеко не последней.
– Благодарю, ваше сиятельство. – Я чуть склонил голову и кончиками пальцев коснулся золоченого креста на груди. – В каком-то смысле я обязан этой медалью вам.
Фраза благодарности была лишь проявлением учтивости. Я действительно и не думал вкладывать в слова хоть какой-то особый, второй смысл… И только сейчас сообразил, насколько неоднозначными они получились.
А Мещерский – как и положено аристократу, привыкшему искать во всем двойное дно – углядел в этом весьма непрозрачный намек.
– Поверьте, друг мой, у меня и в мыслях не было подвергать вас опасности, – вздохнул он. – Если бы я знал, чем все закончится…
– То наверняка поступили бы точно так же, разве нет? – Я пожал плечами. – В конце концов, я оказался в нужном месте и в нужное время. Ее высочество жива и здорова. А значит, хотя бы что-то мы с вами сделали правильно.
– Приятно понимать, что вы видите все именно так, Владимир Федорович, – улыбнулся Мещерский. – Другой на вашем месте, пожалуй, заподозрил бы некий тайный замысел.
Тайный замысел наверняка имелся. Иначе старик вряд ли так спокойно смотрел бы на связь внучки с нетитулованным и небогатым по столичным меркам дворянином из Ставропольской губернии. Но после моих подвигов на балу я наверняка все же приподнялся в его глазах. От пешки до… нет, не тяжелой фигуры, конечно же. Скорее легкой – офицера. Или коня.
Первый вариант мне нравился больше, но до него мне еще только предстояло дослужиться – и в прямом, и в переносном смысле.
– Впрочем, не будем о грустном, – снова заговорил Мещерский. – Как вам понравилась церемония награждения?
А вот этот вопрос определенно был с подвохом. Сравнивать мне, конечно же, было не с чем, и по вполне очевидным причинам медали вручались без помпы и чуть ли не тайно, однако старика наверняка интересовало вовсе не это.
– Полагаю, именно так и должны выглядеть церемонии… Впрочем, одна деталь меня все же заинтриговала. – Я развернулся и неторопливо зашагал по галерее в сторону центрального вестибюля. – Однако не уверен, что нам стоит говорить об этом здесь, ваше сиятельство. В таком месте у каждой колонны могут быть глаза и уши.
Мещерский молча кивнул и последовал за мной. Дожидаться товарищей, очевидно, смысла уже не было, как и им меня, так что его светлость любезно предложил подвезти меня до Корпуса.
– Ее высочество изъявила желание наградить нас с товарищами лично, – продолжил я, когда рослые фигуры в темно-красных мундирах, дежурившие у входа со стороны набережной, остались позади, – и как будто была не против задержаться в нашей компании. Однако его сиятельство Николай Ильич поспешил напомнить, что у нее еще много дел, и весьма срочных.
– Как я и ожидал… Вы позволите, Владимир Федорович?
Мещерский оперся на мою руку и, прихрамывая, спустился по ступенькам к набережной, где нас уже ожидал автомобиль. На этот раз не лимузин, а попроще – здоровенный темно-синий седан немецкой марки. Разумеется, представительского класса и в запредельно крутой комплектации, как подобает личному транспорту титулованного аристократа. Брони в дверцах, судя по весу, как будто не имелось, но Конструкты я почувствовал: над железом явно поработали Конфигураторы.
Куда больше смены авто меня удивило, что внутри никого не было: учтиво открыв мне дверцу, Мещерский неторопливо обошел капот и сам уселся за руль. И если старику вдруг не приспичило вспомнить молодость и погонять по городу на моторе в неполные пять сотен лошадиных сил, содержание нашей беседы он не мог доверить даже собственному водителю, скрытому за звуконепроницаемой шторкой.
– Морозов оберегает свой главный актив. – Мещерский коснулся ладонью лапки КПП, и машина тронулась. – И не только от убийц. Как вы понимаете, в его интересах сейчас не подпускать к Елизавете никого. Особенно тех, кто может ненароком иметь собственное мнение по поводу происходящего.
– Меня? – усмехнулся я. – Или вас?
– Нас обоих. В том числе, – невозмутимо отозвался Мещерский. – Сейчас многие пытаются заполучить хоть крупицу внимания ее высочества, и им есть что предложить взамен. А его сиятельство не любит делиться.
– Он все равно не сможет держать взаперти наследницу рода… Долго – не сможет.
– И именно поэтому Морозов постарается ускорить помолвку Елизаветы и своего сына. – Мещерский щелкнул рычажком под рулем и свернул направо к памятнику Суворову. – И, полагаю, сразу же после нее проведет коронацию.
Чего-то такого и следовало ожидать. Даже день промедления так или иначе играл на руку врагам, а Морозов уже продемонстрировал всем, чего он хочет, – и откладывать исполнение планов в долгий ящик наверняка не собирался. Правда, во всей этой незамысловатой и надежной схеме было слабое место, о котором старик по определению не мог забыть. И уж тем более не мог не знать.
– Впрочем, все изрядно осложняется тем, что ее высочество фактически не имеет права на корону. – Мещерский будто прочитал мои мысли. – В соответствии с…
– С актом о престолонаследии, который император Павел Первый обнародовал в одна тысяча семьсот девяносто седьмом, – закончил я.
– Верно. Вы на удивление хорошо знаете историю, друг мой.
– Полагаю, в данном случае речь идет вовсе не о ней, ваше сиятельство. Акт, разумеется, пережил около дюжины редакций и дополнений, однако его так и не упразднили. – Я на мгновение задумался. – Если мне не изменяет память, с тех самых пор на российском престоле не было ни одной женщины. Принцип австрийского первородства подразумевает наследника мужского пола. И лишь в случае полного отсутствия таковых… Одним словом, у Елизаветы немногим больше законных прав получить трон, чем у нас с вами.
– Морозову бы такие слова определенно не понравились, – усмехнулся Мещерский. – Однако вы правы.
– Не уверен, что даже Морозову хватит наглости переписывать закон в угоду своим интересам… Впрочем, на его месте я бы не стеснялся. В конце концов, именно так и меняются правящие династии.
– Иногда я забываю, что вам всего восемнадцать. – Мещерский рукавом вытер пот со лба. – Удивительно слышать столь зрелые суждения от…
– Курсанта? – Я с улыбкой поправил воротник кителя. – Нет, ваше сиятельство, удивляться тут нечему. Я, как вы верно заметили, просто хорошо знаю историю.
– В таком случае, вам известно, сколько раз новый правитель заходил в Зимний дворец на гвардейских штыках.
Да, о подобном я мог бы рассказать многое. Хотя бы потому, что именно это мы с братом и провернули двадцать с лишним лет назад. Штыки нам, конечно же, не понадобились, однако в целом принципы захвата власти не менялись… нет, не с Эпохи дворцовых переворотов, а, пожалуй, со времен шумерского царя Гильгамеша.
Все и всегда решает сила. Оружие, Дар, количество и, что куда важнее, качество преданных союзников. Возможность диктовать свои условия и правила игры и лишь потом уже облекать их в письменную форму. Дядюшка Николай отрекся… не то чтобы по собственной воле, однако подписанные им и будущими членами Совета документы сами по себе были безупречны.
Морозов тоже как-нибудь выкрутится – если придется.
– Может, Елизавета и женщина… девочка, – продолжил Мещерский. – И все же она – последняя из рода Романовых. И решение посадить ее на трон, пусть даже в обход акта императора Павла, найдет немало сторонников.
– Но будут и другие. – Я нащупал справа под сиденьем кнопку, и спинка с едва слышным жужжанием откинулась назад, устраивая меня поудобнее. – Как бы то ни было, вряд ли Морозов пойдет на крайние меры до того, как завершится следствие. Гибель императора, покушение на Елизавету – виновных нужно найти.
– Но сделать это будет непросто. – Мещерский перестроился в правый ряд, к повороту на Благовещенский мост. – Я не знаток внутренней кухни Третьего отделения, но почти уверен, что канцелярия нарочно затягивает расследование. Все материалы по делу засекречены так, что даже с моими возможностями… В общем, кто-то явно пытается ловить свою рыбу в мутной воде. И время играет им на руку.
– Значит, будет еще одно покушение? – догадался я. – А потом еще одно, и еще, пока…
– Вероятно. Впрочем, это не единственный способ.
– Второй претендент. – Я легонько стукнул кулаком по обтянутому светлой кожей подлокотнику. – Тот, кого поддержат противники Морозова.
– Господь милосердный, да откуда вы все это знаете?! – Мещерский нахмурился и шумно выдохнул через нос. Но тут же взял себя в руки и снова заговорил спокойным тоном: – Впрочем, сейчас это решение действительно кажется почти… почти очевидным. В Европе наверняка найдется с дюжину принцев и князей, чьим прапрапрадедом был сам Петр Великий. И заявить свои права на престол может любой.
– Вы уже знаете, кто первый в очереди?
– Нет. Да это и не имеет особого значения. Наши враги поддержат любого. – Мещерский устало склонил голову. – Боюсь, сейчас нам остается только ждать, пока они снова сделают ход.
– Наши враги? – переспросил я. – Однако, полагаю, что и другом Морозова – близким, во всяком случае, – вы себя тоже не считаете… Но кто же тогда? И чьи интересы представляете?
Офицеру – и уж тем более пешке или педальному коню – в принципе не полагалось интересоваться такими вопросами. И Мещерский вполне мог позволить себе промолчать или даже ненавязчиво намекнуть на мою бестактность. Но то ли у его сиятельства было приятственное расположение духа, то ли он зачем-то решил наградить меня за подвиги и сообразительность – ответ я все же услышал.
– Чьи интересы? – усмехнулся Мещерский. – Полагаю, свои собственные. Или государственные – как вам больше нравится. Сейчас, когда все столичные аристократы сходят с ума и уже готовы вцепиться друг другу в глотки, стране как никогда нужны люди, готовые хотя бы попытаться предотвратить этот… этот бардак. – Старик явно хотел подобрать слово покультурнее, но лучшего так и не смог найти. – И не так уж важно, что одному из них за восемьдесят, а второму нет и двадцати.
Я молча кивнул. Примерно такого ответа и стоило ожидать. Даже десять лет назад в Петербурге хватало тех, кому не нравилась политика императора, Совета и консерваторов, оккупировавших чуть ли не все места в Государственной Думе. Чинуши и нувориши-коммерсанты из «левых» упрямо продолжали ныть, хоть уже и не имели никакой власти, а мы с Морозовым и остальными давили их, как могли.
А древние роды́ – впрочем, как и всегда – старались занять нейтральную позицию где-то посередине. Старший брат нынешнего главы семейства Мещерских умел вовремя перебежать на нужную сторону и извлечь выгоду из любого расклада, и этот, похоже, решил не изобретать велосипед.
За красивыми словами о благе в очередной раз прятались непростые и наверняка далеко идущие планы – в том числе и на мой счет. Однако других союзников у меня пока не имелось – конечно же, если не считать соседей по блоку в располаге.
Три курсанта и старик… Впрочем, не так уж плохо – для начала.
– Не могу не согласиться. – Я откинулся назад и чуть сполз, растекаясь по креслу. – Хоть, признаться, я скорее бы предпочел действовать, а не ждать, пока это сделают другие. Но знать бы, с чего начать?..
– Просто живите, друг мой. – Мещерский с улыбкой покачал головой и остановил машину прямо напротив двери Корпуса. – Учитесь… Готовьтесь к соревнованиям, в конце концов. Ходят слухи, в этом году рубка за кубок будет особенной кровопролитной. Так что я попросил бы вас быть осторожнее.
– Осторожнее? – усмехнулся я. – Думаете, кучке пажей под силу меня покалечить?
– На ринге или площадке по боевому применению Дара – едва ли. – Мещерский чуть нахмурился. – И на вашем месте я бы скорее опасался подвоха со стороны своих… К примеру – капитана Каратаева.
– Физрука?!
От удивления я даже чуть подался вперед, чтобы получше рассмотреть лицо Мещерского. Но нет – на нем не было и следа улыбки. Его сиятельство, похоже, и не думал шутить.
– Насколько мне известно, у его высокоблагородия огромные долги… – проговорил он. – По его меркам, конечно же. Около десяти тысяч рублей. По большей части проигранных в карты. К сожалению, Каратаев слишком азартен. И не умеет вовремя остановиться.
– И что это может значить? – уточнил я.
– О нет, друг мой. Не ждите, что я стану распространять дурные слухи о незнакомом мне лично человеке благородных кровей. Который к тому же офицер Корпуса и ваш преподаватель… Полагаю, я и так сказать достаточно. – Мещерский снова заулыбался, будто нарочно напуская на себя загадочный вид. – Как в свое время говорили латиняне – sapienti sat.
Мудрому достаточно. Похоже, подразумевалось, что я смогу не только понять намек, но и сделать из него какие-то выводы. Простые, понятные и, что куда важнее – полезные.
То ли предупреждение, то ли тест на сообразительность – первый, но наверняка не последний.
– Что ж… благодарю, ваше сиятельство. – Я пожал протянутую руку и открыл дверцу. – Доброго дня.