– В чем дело?! Руки убери! – Она сделала попытку вырваться, но этот сукин сын крепко ее держал.
– Не волнуйтесь, все хорошо… – увещевал мужик, но Алиса ему не верила.
– Отпусти меня немедленно! – прошипела она, дернулась, пошатнулась и чуть не упала.
– Вам лучше не двигаться, – посоветовал мужик. – Давайте присядем…
Алиса посмотрела вниз. Каблук был сломан. Она наклонилась, сняла туфли, посмотрела на них с сожалением, после чего, наконец, огляделась по сторонам. Сверху, с дороги, на нее смотрели какие-то люди. Впереди, в кустах, валялось нечто, что, видимо, недавно было машиной. Ее машиной.
Мужик все еще держал руки вытянутыми вперед – словно Алиса была похожа на человека, готового вот-вот лишиться сознания, и с тревогой следил за ней.
– Что? – рявкнула Алиса. – Видите, каблук сломался, так что я пока уверенно на своих двоих стою, не надо меня держать!
Осторожно, чтобы не оцарапаться о кусты, она прошла к машине, посмотрела на эту кучу металлолома, вздохнула и обернулась к мужику, который выглядел так, будто увидел привидение.
– Она застрахована, – Алиса кивнула в сторону машины. – От всего.
Послышалась сирена «Скорой помощи».
– Э-э… Девушка… – замямлил сердобольный мужик. – У вас, наверное, шок. Вы так навернулись, что…
– Возможно, – Алиса с легкостью согласилась с тем, что у нее шок.
– Лучше, наверное, показаться врачу? – робко поинтересовался тот, с надеждой взирая на докторов, которые неслись с обрыва. – Она вон там лежала… – сочувствующий кинулся к врачам и указал на клочок земли перед густым кустарником. – Я ее поднял, хотел перенести, но тут она пришла в себя… – и он с сомнением оглянулся на Алису.
Та ответила ему высокомерным взглядом.
Доктора взяли Алису под руки и заверили, что так просто они ее не отпустят – надо обследоваться: наверняка у нее нервный срыв, сотрясение мозга, переломы…
– У меня нет переломов, – заверила Алиса. – Потому что у меня ничего не болит.
– Это пока, – утешил ее врач.
– Ладно, – кивнула Алиса. – Пойду, возьму вещи…
– Не волнуйтесь! – второй врач попробовал ее удержать. – Милиция вам все привезет…
– Вы что, думаете, я оставлю сумку за тысячу двести долларов, бумажник, кредитки, мобильный и карманный компьютер на растерзание нашего уважаемого ГАИ, которое пока что даже не соизволило явиться? – возмутилась Алиса. – Отстаньте от меня! – она отмахнулась от второго доктора, который бубнил что-то об успокоительных.
Алиса прорвалась к машине, вытащила – не без труда, но одежда и так уже была грязная и рваная – сумку, документы, все необходимое, и прошествовала в карету «Скорой помощи».
– У меня страховка от Кремлевской больницы, здесь не далеко, вам подсказать адрес? – сообщила она врачам, которые лишь переглянулись, но ничего не сказали.
Они отвезли ее в больницу, сдали на руки дежурному и, кажется, вздохнули с облегчением.
– Э-э… – запинался доктор. – Дело в том, что…
Алиса, развалившись на кровати в одноместной палате, допивала компот. Больница есть больница – даже здесь еда не вполне съедобная. Алиса только что приняла душ, накинула халат и с нетерпением ждала результатов анализов, которыми ее мучили последние полтора часа – ей уже побыстрее хотелось домой. Она чувствовала себя замечательно – кроме сожалений по поводу уничтоженной машины, ее ничто не тревожило.
– Доктор, у меня что, перелом основания черепа? – поинтересовалась она.
– Нет, все в порядке! – оживился врач. – Все просто замечательно – ни сотрясения, ни переломов, ни ушибов. Как будто вы не летели через лобовое стекло.
– Чудесно! – Алиса вскочила с кровати. – Тогда я вызываю такси.
– Но… – застеснялся доктор.
– Что «но»? – рассердилась Алиса.
– Это странно, – произнес тот. – Такая авария…
– Значит, мне повезло, – заверила его она, подхватила вещи и ушла в ванную переодеваться.
Минут через сорок приехало такси, Алиса устроилась на заднем сиденье и выслушала отчет таксиста о жуткой аварии на Рублевке.
– Я из Успенского ехал – вез туда писателя, знаете, Вадим Панов такой?..
– Знаю, – кивнула Алиса.
Таксист обрадовался, что Алиса в курсе, какого замечательного человека он катал сегодня на машине, и даже сделал потише музыку – чтобы не мешала уже почти дружеской беседе:
– Вот, а на обратном пути смотрю – гаишники, эвакуатор, кто-то в обрыв рухнул, машина всмятку, ужас, небось насмерть…
– Это моя машина и моя авария, – заявила Алиса, хотя не следовало, конечно, этого делать. – И я жива.
Пришлось рассказать таксисту, как все было, похвастаться, что ни переломов, ни контузий у нее нет, и мужественно вынести все его ахи-охи.
– Ну, видно, Господь вас уберег, – предположил таксист.
Алиса пожала плечами – какая разница? Она устала, хотела домой, в ванну, в постель, хотела отдохнуть и разобраться со своими чувствами. Может, у нее действительно шок?
Она смутно, но все же помнила тот страх – ты летишь в машине и в лучшем случае надеешься на то, что тебя не парализует, что хоть какая-то часть твоего, пока еще молодого, сильного и здорового тела окажется без переломов, надеешься не почувствовать боль и очень-очень хочешь жить. И все происходит так медленно и так быстро – одновременно…
Зазвонил телефон.
– Алиса, это Женя… – Женя была артдиректором «Глянца». – Мы вас уже три часа не можем найти, тут прислали негативы с Мальты…
– Я в аварию попала, – сообщила Алиса.
– А… как вы себя чувствуете? – спросила Женя.
Между этим «а» и этим «как» Алиса почувствовала такую надежду, такое вдохновение: «Неужели эта стерва осчастливит нас своим отсутствием?», что не смогла не ответить:
– Все ужасно. Машина вдребезги, рухнула с обрыва на Рублевке, несколько раз перевернулась… – она сделала паузу. – Но со мной все в порядке, еду домой. Ни царапинки.
– О-о… – не без труда справившись с разочарованием, Женя рассталась с мечтами о вольнице. – Тогда я вам завтра покажу макет…
– Жень, ты знаешь, я, возможно, завтра не приду на работу – нужно еще раз съездить в больницу на повторное обследование, так что не могла бы ты подъехать ко мне домой, я буду через полчаса?
Было восемь вечера.
– Ну… – задумалась Женя.
– Ты знаешь мой адрес?
– Записываю, – вздохнула Женя.
Что делать, была у Алисы такая слабость. Ее обижало, когда к ней плохо относились. Она сама умела уважать – не любить, но признавать чужие достоинства, а другие – вроде Женечки – ценили только «человеческие отношения», то есть Олю, которая никого не заставляла сидеть после шести на работе, которая все что угодно могла перенести на завтра и для которой обеденный перерыв был святыней, отдыхом от работы.
Алиса сама от работы не уставала – она вообще никогда не уставала, а если и утомлялась, так это была сладкая, блаженная истома – как после целого дня, проведенного в море, после танцев всю ночь напролет, после секса с новым страстным мужчиной – такая усталость, от которой получаешь наслаждение, а не измотанность рабочей клячи, на которой весь день воду возили.
Только она разъединилась с Женей, телефон опять заиграл мелодию из «Амели».
Дима.
– Да, – ответила она.
– Ну, ты где? – строго спросил он.
Дима веселил ее тем, что постоянно находился в образе начальника. У них в корпорации субординация была построже, чем на морском флоте – Алиса живо представляла, как он идет, весь из себя важный, по коридорам, а сотрудники склоняются ниц. Он был такой серьезный, так искренне верил в то, что перепродажа природного газа – высший промысел, а сам он, видимо, кто-то вроде пророка, что за это Алиса его и полюбила.
В одно мгновение она поняла, что устала от богемных мальчиков, которые и такие непредсказуемые, и такие занятные, и так с ними жарко, что ей хоть на полгода захотелось, чтобы все было «как у людей» – привет теть Вале. Она приходит домой, он приходит домой – может, вместе поужинают в ресторане, может, сходят в кино, красивый дом – буржуазный до противности, никаких запоев по вторникам… И чтобы он чувствовал себя эдаким рыцарем, охотником-добытчиком, а ее, кем бы она ни была, считал слабым полом, о котором надо заботиться…
Правда, когда он стал называть ее «котенок», Алиса задумалась – а все ли правильно в ее жизни, но, с другой стороны, жить с членом совета директоров газоперерабатывающей компании было так уютно, так удобно, что она все откладывала и откладывала на завтра размышления о разрыве.
Тем более что Дима достался ей в равном и не легком бою.
На него покушалась очень уж роскошная девица – Майя, тощая брюнетка с огромным бюстом. Майя отлично выглядела: в свои тридцать пять – на двадцать шесть, изумляла публику восхитительными изумрудами, держалась уверенно и была профессиональной содержанкой. Если бы Майя оказалась бестолковой и милой, Алиса бы уступила, но та изображала из себя невесть что – а точнее, дизайнера интерьеров, и Алиса вцепилась в Диму, как питбуль.
Диму привел Никита – бизнесмен, но заядлый тусовщик, и всем сообщил, что Дима расстался с какой-то барышней и мечтает снова влюбиться. Их было пятеро: Дима, Никита, Майя, Алиса и один кинопродюсер с коричневыми мешками под глазами.
– Ну, кто смотрел «Код Да Винчи»? – поинтересовалась Майя.
– Я смотрел, – признался Никита. – Проснулся в пустом зале.
– О, да! – подтвердила Алиса. – Я такого массового исхода на перекур ни разу в жизни не видела! Даже обидно.
– А вам понравилась книга? – поинтересовался Дима.
– А вам нет? – прищурилась Алиса.
– Нет, – ответил он.
– А что там вообще может понравиться? – воскликнула Майя, которая, как ей казалось, схватила волну. – Американский пирог!
– А мне нравится американский пирог, – произнесла Алиса. – А сейчас, Майя, закрой уши, – я даже Макдоналдс люблю! И, несмотря на то, что книга основана на реальных телепрограммах канала «Дискавери», в ней есть то, чего не хватает читателю – факты, изложенные доступным языком. Даже сейчас, когда рекламный туман рассеялся, это все равно почти что единственная попытка донести некоторую философию до обычного читателя, которого все большие авторы считают быдлом.
– Ну, конечно, только у вас в «Глянце» читателя не считают хуже себя, – съязвил кинопродюсер.
Но Майя промахнулась. Алиса, опытный интервьюер, сразу же засекла одну интересную особенность – Дима принадлежал к новому типу богатых мужчин, которые в свои сорок два мечтают не только о вилле на Гавайях, комфорте пятизвездочных люксов, идеальном газоне в идеальном коттеджном поселке с развитой инфраструктурой – их тянет в культуру. Они пишут книги. Они даже издают свои книги. Они видели столько фотомоделей, нимфеток и опытных, зрелых содержанок, что мечтают о чем-то качественно другом – о женщине с головой на плечах. О той, кто может прочитать пару глав его нового романа и найти стилистическую ошибку. О той, что нежно и уверенно скажет, что Пикассо – гений, а Дали – комедиант.
И на декольте от Версаче с грудью четвертого размера они не клюнут. То есть не клюнут, если декольте украшает голова, в которой примечательны только серьги с крупными брильянтами. Это даже не вопрос вкуса – это такой новый этикет продвинутого бизнесмена.
– Об этом я не подумал, – улыбнулся он.
– Но, если честно, у меня уже все эти Коды в зубах навязли, – призналась Алиса.
Конечно, милая беседа двух интеллигентных людей ничего не решала – а именно того, что грудь Майи плавно перемещалась в декольте, следуя за вдохами-выдохами ее счастливой обладательницы. Потому что интеллект интеллектом, но мало ли какие у мужика в этом месяце сексуальные предпочтения… Но тут Алиса заметила приятеля – известного певца. Он подошел поздороваться, а она прошептала: «Забери Майю и держи ее при себе, пока тебе не позвонит наш корреспондент и не попросит об интервью». Певец оживился, а Алиса задумалась, как бы его похитрее втюхать какому-нибудь «Вестланду», чтобы она, Алиса, аргументировала появление певца в номере рекламным бюджетом, который джинсовая марка готова оставить в их журнале. В том смысле, что певец хоть и популярный, но о нем уже написали все журналы, а если надавить и на «Вестланд», и на рекламный отдел, то последний потребует, а «Вестланд» прогнется под определенную сумму за интервью – с упоминанием марки, разумеется.
Будущее лицо джинсовой одежды прихватило Майю за талию, наговорило комплиментов и уволокло ее знакомиться с режиссером музыкального видео – на предмет того, не подойдет ли она на главную женскую роль в его, певца, новом клипе.
И пока Майя присматривалась к певцу – что за часы, какая машина, где он живет – новый ли дом, давно ли купил квартиру, она, Алиса, продолжала умеренно дерзко – но в то же время восторженно, по-женски, рассматривать Диму.
Если честно, все это ее не очень устраивало. Дима ей нравился – подтянутый, привлекательный, богатый, умный… Но все эти игры, прелюдии, церемонии…
Раньше ее вполне устраивали чуть безумные, с налетом экстрима, молодые люди, которые не скрывали природной натуры – с ними можно было немедленно сбежать с такой вот вечеринки – чтобы до глубокой ночи сходить с ума в неопрятной, измятой постели, пить текилу, курить в спальне, слушать громкую музыку и ощущать себя героиней романов Франсуазы Саган. Романтика.
В долгих ухаживаниях, ужинах в дорогих ресторанах, розах, намеках и трепете, когда его рука коснулась ее руки, Алиса ничего романтического не обнаруживала. Ее гимн – «Зажги мой огонь» Джимми Моррисона, а не «Влюбленная женщина» Барбры Стрейзанд.
Но ей нужен был мужчина, и ей хотелось затишья – значит, придется терпеть.
Дима, действительно, некоторое время водил ее по ресторанам, дарил цветы, пригласил на концерт «Маттафикс», они погуляли по Неделе высокой моды, и секс был хоть и приятный, но уж очень нежный и со всей сопутствующей чепухой – массаж с ароматическим маслом, джакузи с шампанским, и еще он боялся криков – все время спрашивал: «Тебе не больно?»…
И еще Дима не терпел никакой безалаберности – договорились в выходные поехать в Волен кататься на лыжах, значит, поедут – даже если не хочется.
– Дим, я из больницы еду… Нет-нет! Дим, мне вкололи успокоительное, так что я сейчас засну, как сурок, и никакой твоей заботы не почувствую. Давай лучше завтра ты меня с работы заберешь, и я вручу себя под твою опеку? Я без сил. Ага. Не волнуйся. Ну, целую.
– Кстати, у тебя скоро день рождения, – напомнил Дима. – Что тебе подарить?
– В свете последних обстоятельств – машину, – осторожно намекнула Алиса. Вроде и шутка… Но кто знает?
– А какую ты хочешь? – поинтересовался он.
– Ты правда подаришь мне машину?!
– Котенок… – протянул Дима, и на этот раз Алиса не стала его одергивать.
– Ух, ты! – восхитилась она. – Тогда «Шевроле Корвет» черного цвета. Можно?
– Она твоя.
– Я в такси, поэтому я тебе сейчас эсэмэс напишу, – пообещала Алиса и написала, что Дима – самый щедрый, самый добрый, лучший на свете, она его обожает, она очень счастлива, он – ее все.