– Степан Васильевич… – Поворачиваю голову к сидящему рядом сожителю. —Вы как думаете?
Забравшись с ногами на диван, пью чай с лимоном, макая в него печеньку. Рядом зевает кошак, но стойко составляет мне компанию по просмотру старого сезона «Битвы экстрасенсов» *, где очередной всевидящий угадывает, в багажнике какой машине спрятался человек. В кошачью миску налито молоко, а на салфетке разложены оставшиеся не съеденными два соленых крекера в виде рыбок.
– Мя-я-уи-и!
– «Жигули»? Ну не знаю, не знаю, – качаю головой, прихлёбывая чай. – Мне кажется в красном Ниссане.
Подпрыгиваем с Васильичем на месте, а у меня носом идет чай, когда наш уютный субботний вечер прерывает настойчивый звонок в дверь.
И прямо такой дерзкий, словно за дверью незваному гостью невтерпёж.
Смотрим с котом друг на друга.
– Кто это? – испуганно спрашиваю у кошака. Бросаю взгляд на старинные часы, показывающие одиннадцать часов вечера. – Вы кого-нибудь ждете?
Степан Васильевич хмурит брови, а я вдруг понимаю, какую чушь спросила. От страха рассудок помутнел. И картинки перед глазами моментально неутешительные всплывают: как недовольный клиент пришел со мной разбираться.
«Ох, Янка, чувствую, закрывать тебе надо твое нелегальное индивидуальное предпринимательство, пока тебя не повязали!»
– Ладно, без паники, – успокаиваю кота, а у самой сердце заходится от страха.
Может, ошиблись дверью. В нашем подъезде семейка алкоголиков живет на четвертом этаже, так к ним часто собутыльники наведываются, а дверь у меня с ними на площадке одинаково располагается.
Но я все равно крадусь. Поскрипываю половицами. Чертыхаюсь, вспоминая нерадивых хозяев, которые поскупились сменить деревянные полы.
Свет не включаю. Только как это может мне помочь, я пока не решила.
Подойдя к двери, убираю заслонку и привстаю на носочки. Прикрываю левый глаз, а правым прижимаюсь к глазку.
Что?!
Хлопаю зенками.
Промаргиваюсь и вновь припадаю к глазку.
Стоит.
Зажимаю обеими руками рот, чтобы не выдать звук потрясения, рвущийся из моего неверующего нутра. Приваливаюсь спиной к двери и смотрю вперед, где в дверном проеме на меня пялятся два мерцающих огонька.
Кошмар!
Прикладываю ладонь к груди, понимая, что это глаза Степана Васильевича в потемках светятся.
Сзади в дверь начинают долбить, и я отскакиваю под испуганное мяуканье Степана Васильевича.
Вот же гад доставучий!
Миронов.
Снова явился.
Да что же это за рок надо мной?! Мне уже начинает казаться, что это на меня кто-то порчу навел. В виде Миронова Ильи Ивановича.
Ой, мамочки!
Зачем он снова приехал? И почему находится в это время у моей квартиры, а не сидя на унитазе? Таблетки не подействовали? Маленькая дозировка? Где я прокололась? А потом меня осеняет, что время действия препарата наступает через шесть-десять часов.
– Степан Васильич, там этот клиент, который утром был с бабулей, – шепчу коту и киваю через плечо. – Что делать будем?
Два горящих зрачка вспыхивают, и я успеваю только заметить пятки котяры, скрывающиеся за дверью его комнаты.
Вот же предатель вшивый! Ну ничего, я тебе припомню, старый обормот трусливый!
Так, что нужно делать? Мечусь в панике глазами по прихожей.
– Сейчас полицию вызову! – слышу за дверью голос соседки справа. – Совсем уже обнаглели, алкаши проклятые! – ругается Нина Никитична. – Ваши на четвертом якшаются, а здесь студентка живет! – Ох, Нина Никитична, ну что же вы меня так подставляете?! Вы еще имя мое назовите и специальность, на которой учусь. – Ну-ка, пьянь подзаборная, проваливай подобру-поздорову!
Э-э-э… это она про Миронова? Если бы все алкаши выглядели как он, в мире бы алкоголизм прогрессировал с космической скоростью.
Мой сердечный ритм стремится к мировому рекорду.
Из-за двери доносится невнятное бурчание моего преподавателя, которое я не могу разобрать.
Крепче прижимаюсь ухом к двери:
– Что ты там бормочешь, алкоголик проклятый?! У-у-у, как же вы надоели! Развели тут притон?! Что?! Какая ясновидящая?! Совсем мозги пропил! А с виду приличный мужчина. Тьфу! Срамота! Яночка тут живет. Умница, студентка…
«О, Господи!
Ангидрит твою перекись марганца!
Яна, думай, думай!»
Но на ум приходит одно: сигануть со второго этажа и бежать… в свою деревню.
Шум в подъезде растет в геометрической прогрессии и обещает перебаламутить всех жильцов.
«Черт!
Черт бы вас побрал, Илья Иванович!»
Щелкнув замком, открываю дверь и, не высовываясь, втягиваю за рукав своего преподавателя, пока он препирается с соседкой, стоя ко мне спиной.
Он что-то бурчит, но я задвигаю Миронова своим телом и выглядываю в щелку:
– Это мой брат, – виновато шепчу одними губами потрясенной соседке. – Он из армии только вернулся. В горячей точке служил. – И, улыбнувшись, захлопываю дверь.
Врать – это моё всё. Главное – чтобы Миронов этого не расслышал, а то слух у него, как у дельфина. Во время выполнения контрольных успела узнать.
В прихожей стоит могильная тишина. Кроме нашего с Мироновым дыхания и моего колотящегося пульса ничего не слышно.
– Почему так темно? – вкрадчиво спрашивает Илья Иванович. – Эй!
«Эй»?! Ну и хамло невоспитанное! А еще доцент!
– Проходите в комнату, – понижаю голос до максимум возможного.
– Я ничего не вижу, – сообщает Миронов каким-то уж странным голосом. Принюхиваюсь и понимаю. Он что, пьян? – Где вы? – Меня задевает его рука, и я резко отшатываюсь, пригвоздившись к двери.
Зачем он приехал?
Напился, осмелел и решил разделаться с неугодной шарлатанкой? Или узнал меня?
Что же делать?! Что же делать?!
– Идите на свет. – Так и просится добавить «там вас встретят», но я затыкаюсь. Надеюсь, Миронов не настолько пьян, чтобы не распознать намек на струящийся проблеск от работающего телевизора в зале. – Я сейчас подойду.
В темноте слышу его шаги, а потом вижу фигуру, скрывающуюся в гостиной.
Облегченно выдыхаю.
Ух! Квест уровня профи!
Так,
с этим разобрались. Что дальше?
Усиленно напрягаю мозги.
В таком виде перед доцентом появляться нельзя.
Балахон в гостиной в шкафу, косметичка в комоде, парик там же – плохо.
Дальше.
Мыши с пауками развешаны, на столе старенький ноутбук вроде закрыт, учебники сложены в тумбочке – хорошо.
«Господи! – Закрываю лицо ладонями. – Когда моя жизнь превратилась в цирк?
Даю себе две секунды передышки, а затем ныряю в ванную, припомнив, что черные линзы находятся там на полочке.
Ну хоть что-то.
«Работай, Яна!»
***
Руки дрожат так, что с трудом удается надеть линзы с пятого раза. Смотрю на себя в зеркало и тяжело вздыхаю: узнает как пить дать. И даже черные глаза не спасут от разоблачения. Мои светлые волосы, отсутствие макияжа и сверхуникальная память Миронова совместно с его гипертрофированной внимательностью к сказанным моей соседкой словам выдадут меня с потрохами. Остается одна надежда на его нетрезвое состояние, но полагаться конкретно на это непредусмотрительно.
«Думай, Яна!»
Рыскаю по полкам навесного шкафчика.
О!
В глубине нахожу смятую угольную маску-пленку для лица. Это то, что нужно! Радостно взвизгиваю и мысленно благодарю Наташку, что несколько лет назад подарила всем девочкам-официанткам на Восьмое марта эту бессмысленную вещь. Я такими вообще не пользуюсь, но сегодня оказалось, что в этой жизни ничего не бывает просто так.
А, кстати, сколько ей лет?
Переворачиваю пакетик, и мое настроение, которое до этого поднялось на ступеньку выше, падает стремительно вниз: срок годности истек год назад.
Черт!
Но выбора у меня нет, и я надеюсь, что моя кожа не облезет вместе с маской.
Распределив пленку так, как указано на упаковке, снова смотрю на себя в зеркало.
Уже лучше!
И страшнее! Вкупе с черными глазами я выгляжу, как старая обугленная чугунная сковородка.
Осталось решить вопрос с волосами. Но здесь сойдет обычное полотенце, которое я заматываю на голове в виде тюрбана.
Мрак.
Надеюсь, доцент не окочурится от страха, увидев меня в таком виде. Стать причиной его кончины – не то, о чем я мечтала, переехав в Москву.
Ладно, больше Миронова держать одного в комнате нельзя, а то, кто его знает, может, уже шмонает по тумбочкам.
Аккуратно выныриваю из ванной. Бесшумно крадусь к залу и выглядываю из-за дверного проема. Илья Иванович, подсвеченный голубым светом от телевизора, озадаченно смотрит наверх. Что он там увидел?
Прослеживаю за его взглядом и хмыкаю, когда понимаю, кто поглотил внимание моего принципиального преподавателя.
Мохнатый паук! Ой, мне и самой он дико нравится! Купила его на барахолке в прошлом году за копейки. Глаза у него будто живые. Смотрит так выразительно, что кажется настоящим.
Слегка откашливаюсь, чтобы оповестить о своем присутствии Миронова, а то я и так переживаю за его психическое состояние после того, как он увидит меня. Опускаю подбородок – так удобнее делать голос низким – и вхожу в комнату.
Вопреки моей заботе Илья Иванович заторможенно поворачивает голову и бесстрастно смотрит на мое лицо, слегка сдвинув брови к переносице. Потом, почесав подбородок, опускает взгляд вниз.
Вот человек удивительный! Да с такой нервной системой только в Call-центре работать, причем в отделе жалоб и претензий!
– Мило, – невозмутимо изрекает Миронов, останавливаясь глазами ниже уровня моего угольного лица.
Мило?
Наклоняю голову, чтобы разглядеть то, что показалось Миронову во мне милым.
Моя пижама… с надписью: «Доцент тупой!». **
О, Господи! И как я не обратила на это внимания в ванной?
Руки непроизвольно дергаются, чтобы прикрыть провокационный принт, но я вовремя себя торможу, стараясь не краснеть. Хотя под черной маской вряд ли возможно разглядеть, как мои щеки горят красным перцем.
Эту пижамку я заказала на сайте. Она мне попалась как раз в тот день, когда Миронов первый раз впорол мне неуд. Ух, как я была на него зла! Хотелось хоть как-то насолить Илье Ивановичу. Кто ж знал, что чуть позже мне представится шанс получше.
– Перенимаете опыт? – кивает на экран телевизора, где участница шоу закатывает глаза и бьется в конвульсиях, призывая духов помочь ей с предстоящим заданием.
«Очень смешно, Илья Иванович!»
Хватаю пульт и выключаю.
– А где ваша ряса с этим… —Показывает на паука с люстры. – Членистоногим на плече?
Он явился в ночь, чтобы об этом спросить?!
– Вы считаете, что я должна круглосуточно ходить в мантии? Я такой же человек, как вы и любой другой – «Только хитрее», – мысленно проговариваю. – Мантия – такой же атрибут, как, скажем, свечи или карты таро, помогающие настроиться на сверхчувствительные волны моего собеседника.
О, как задвинула! Порой я себе удивляюсь. Откуда во мне такой талант к вранью и фантазии, непонятно!
– И, между прочим…– решаю продолжить: слишком мне нравится, как Миронов увлеченно меня слушает. На занятиях не замечает, да и на семинарах ни каждый студент имеет смелость раскрыть перед ним рот, а тут вон как уши развесил! Разве можно упускать такую возможность: Яна Решетникова читает лекцию Миронову Илье Ивановичу! Где бы записать дату этого великого дня?! – Я уже собиралась отдыхать и гостей не ждала. – Отодвигаю для себя стул и сажусь за стол под изучающим взглядом доцента. – А вы, Илья Иванович, перепугали весь подъезд, и я глубоко надеюсь, что для этого у вас были серьезные причины.
Миронов соловело осматривается по сторонам и находит за своей спиной диван. Сердце подпрыгивает и устремляется в пятки, когда вспоминаю о нашей вечерней трапезе со Степаном Васильевичем и замечаю ее улики, опрометчиво брошенные впопыхах.
«Непростительно, Яна! Недальновидно!»
Илья Иванович небрежно шмякается лепешкой на диван и откидывает голову на спинку. Его блуждающий взгляд по верхней части моей пижамы мне не нравится. Любопытно-мужской и слишком откровенно-навязчивый. Почему он не смотрит на мою физиономию, которую, к слову, неприятно стянуло, что мешает мимике? Мне даже разговаривать становится сложно, словно меня окунули в бочку с цементом и он моментально высох.
Миронов смотрит на ту часть моей фигуры, на которую обычно заглядываются озабоченные мужики, когда летом я надеваю маечку. Преподаватель за таким замечен не был, потому что несколько раз я приходила в универ в мини и с глубоким декольте, но паслись в нем все, кому от четырнадцати до бесконечности, кроме Ильи Ивановича, которому интересна, вероятно, всего одна часть человеческого тела – мозг. Но с этим у меня, по его мнению, проблемы.
Опускаю стянутую маской рожу вниз и чуть не теряю линзы.
Сквозь тонкий хлопок пижамки у меня проступают соски.
Мать моя старородящая женщина!
Стыд-то какой!
«Это что еще за новости, Решетникова?!»
Это от страха! Не каждый день на пороге своего дома встречаешь ненавистного преподавателя, к тому же во второй раз за этот самый день.
А этот, который развалился, тоже хорош, пес похотливый!
– Значит, говорите, что вы такой же человек, как любой другой? – И бродит глазёнками своими полупьяными от открытых ключиц до груди, при этом липко улыбаясь.
– Конечно. —Скрещиваю руки, чтобы спрятать острые вершинки. Подумает еще чего ненужного. – Мы отличаемся только индивидуальным даром, посланным свыше. Вот вы, например, имеете острый ум, а я обладаю экстрасенсорными способностями, – уверенно лью в уши.
Миронов с любопытством подается корпусом вперед, сощуривая глаза:
– Откуда вы знаете, что я обладаю острым умом?
– Вижу! – не теряюсь я.
– Где видите? —Э-э-э… В смысле, где?
– Вам этого не понять. У меня возникают обрывки картинок, которые я умею правильно растолковывать.
– Хорошо, – кивает он, будто в моем ответе его все устраивает.
Хорошо… Да о такой оценке Янка Решетникова на семинаре даже мечтать не может, а Белладонна так легко проходит мироновские испытания! Ну что за несправедливость?!
– Что еще вы видите? – Зевнув, Миронов потирает глаза, а затем промаргивается, словно борется с собой, чтобы не заснуть.
«Э, нет, уважаемый Илья Иванович! Это моя прерогатива спать на ваших лекциях, а на моих будьте добры слушать!»
– Вижу, что ваши энергетические каналы…
– Простите, – перебивает меня Миронов, тряся головой. – Можно у вас воды попросить? А потом мы с вами побеседуем про мои каналы, – он широко зевает, прикрывая рот ладонью, – которых, оказывается, несколько, когда я всегда считал, что имею основной один, – нагло улыбается и пристраивает голову на спинку.
Вот еще чего не хватало! В двенадцатом часу ночи обсуждать с преподавателем его основной канал! Я ему не личный психолог! Еще и водички имеет наглость просить!
Ничего я ему хорошего не хочу делать! Пусть мучится сушняком, никто его пить не заставлял!
Но потом вспоминаю известную фразу, что нельзя просящему отказывать в воде, огне и соли, даже, если этот просящий – твой ненавистный препод, а я, как-никак, целительница, несущая добро людям. Поэтому встаю и иду в кухню, чтобы напоить незваного ночного гостя.
Наливаю в чашку Степана Васильевича воды, представляя, как брезгливый Миронов будет пить из миски кошака, и тихонько хохочу.
– Пожалуй…ста, – запинаюсь.
Положив голову на локтевой сгиб, наблюдаю, как Илья Иванович, мой несговорчивый преподаватель, мирно спит, еле слышно посапывая.
* Битва экстрасенсов – российское антинаучное телешоу канала ТНТ, участники которого изображают обладание так называемыми «сверхспособностями».
**Доцент тупой – ставшая крылатой фраза из миниатюры М. Жванецкого «Авас», написанной в 1969 году для спектакля «Светофор» Театра миниатюр А. Райкина