– Первое копье! – закричал легионер.
Валиар Маркус провел в легионах больше времени, чем жили на свете многие добровольцы Первого алеранского. Хотя ему досталась третья стража и он спал меньше часа, его ноги моментально слетели с койки и ударились о дешевый коврик, брошенный на пол в его маленькой, но личной палатке. Когда легионер вошел, он уже успел натянуть тунику и сапоги.
– Центурион, – задыхаясь, проговорил Вилиус, молодой легионер из третьей когорты. – Мы получили донесение о движении по дороге на восток. Крупные силы.
– Проклятые вóроны, – выругался Маркус. – Колонна с провиантом. – Он попытался сделать выводы, но понял, что еще не до конца проснулся. Он тряхнул головой, крякнул и заставил свои мозги заняться делом. – У командира есть кавалерия, рыцари и Боевые вóроны на дороге. Он постарается задержать канимов, чтобы колонна успела укрыться за городскими стенами. – Фиделиас стал надевать доспехи, его пальцы двигались быстро и безошибочно, сказывались годы практики. – Первая когорта должна построиться за валом в дальнем конце лагеря беженцев. Скажи трибунам Мартинусу и Келлусу, чтобы они выставили седьмую и девятую когорты на флангах первой. Мы выступаем через пять минут.
Вилиус отсалютовал, ударив кулаком по доспехам на груди, и выскочил из палатки.
Как только он ушел, Маркус принялся отчаянно тереть сведенную судорогой шею. Должно быть, потянул мышцу во сне, но он не покажет своей слабости этим молокососам.
Может быть, он становится слишком старым для таких вещей.
Через пять минут первая когорта, состав которой вдвое превышал остальные – в нее входило восемь центурий, – вышла из укрепленных ворот города на северном берегу Тибра. Легионеры бежали, тяжелые сапоги в такт ударяли по мощеной дороге, но вскоре, когда колонна свернула на мягкую землю, топот стал не таким громким. Маркус вел колонну под тусклым утренним солнцем, скрытым тяжелыми тучами. Он бежал рядом с первой шеренгой и определял темп. Они миновали полосу длиной в полмили, кольцом окружавшую Элинарх, где располагались лачуги беженцев.
Защитные укрепления на дальнем краю лагеря беженцев не были простыми земляными стенами, которые легионы использовали уже давно. Их возвели из глины, добытой со дна и берегов Тибра, затем глиняные стены обожгли при помощи фурий огня, и они стали тверже камня. Эти стены достигали пятнадцати футов в высоту и двадцати в толщину, и, хотя они не обладали твердостью настоящих каменных стен, их надежность многократно превышала обычные земляные валы или деревянные частоколы.
Маркус вел когорту на стену над широко распахнутыми воротами, где солдаты быстро и уверенно занимали свои места. Он рявкнул на нескольких отставших, тем не менее первая когорта уже стояла наготове до того, как седьмая и девятая присоединились к ней.
Полчаса прошло в нервном ожидании, пока испуганные беженцы медленно двигались под защиту городских стен. В небе на востоке, используя попутный ветер, пронеслось несколько рыцарей Воздуха. Маркус ощутил знакомый жар страха, неизменно сопровождавший приготовления к сражению. Защита города от атаки с этого направления была худшим вариантом возможного развития событий, никто не верил, что до этого дойдет, однако канимы сумели форсировать реку, и теперь ему и всем легионерам предстояло очень трудное утро. Но самым паршивым было то, что все это прекрасно понимали.
Поэтому в оставшееся время Маркус расхаживал вдоль стены и поносил солдат за неправильно пристегнутый пояс или крошечные пятнышки ржавчины на доспехах. Его звучные проклятия были разнообразными и обидными – и хорошо знакомыми. Так он старался поддержать боевой дух своих людей. И отвлекался от лишних мыслей сам.
Трибун Келлус, который сам был центурионом, когда записался в Первый алеранский, ходил вдоль стены возле позиций девятой когорты. Он кивнул Маркусу:
– Центурион.
И хотя в качестве Первого копья Маркус командовал первой когортой, составленной из лучших легионеров, Келлус был старше по званию. Маркус отдал ему честь и кивнул:
– Доблестный господин.
– Тебе известно, что происходит?
Маркус пожал плечами:
– Я получил донесение о движении колонны на востоке.
Келлус состроил гримасу:
– Это мне известно.
– В таком случае ваши предположения ничем не отличаются от моих.
– Еще одни учения?
Маркус поджал губы:
– Нет, я так не думаю. Командир их обожает, но сейчас мне кажется, что все всерьез.
– Но это не могут быть канимы, – проворчал Келлус. – До сих пор им не удавалось переплывать Тибр большими отрядами.
– Может, они сумели решить эту проблему, – предположил Маркус. – В любом случае…
– Эй, на стене! – послышался крик снизу.
Маркус повернулся и обнаружил стоявшего внизу немолодого мужчину в ливрее камердинера легиона.
– Доброе утро, Магнус.
– Прошу разрешения подняться и поговорить с вами, – крикнул тот.
– Разрешаю. – Маркус поманил Магнуса, который, задыхаясь, торопливо поднялся по ступенькам.
– Центурион, трибун. – Магнус поклонился. – Мы только что получили приказ командира. Он хочет, чтобы ваши люди спустились вниз.
Маркус приподнял брови.
– Значит, учения, – сказал Келлус.
Маркус повернулся и пристально посмотрел на уходящую на восток дорогу.
– Нет, – негромко ответил он. – Я так не думаю.
Несколько мгновений он вглядывался в утренний туман, который солнце еще не успело разогнать, потом появились ряды марширующих солдат. Две длинные колонны двигались по обеим сторонам дороги, в центре катили фургоны. Маркус прищурился и начал считать. Тут только он сообразил, на что смотрит.
– Два легиона? – пробормотал он.
– Да, – тихо ответил Магнус.
– И у них сине-красные знамена, – заметил Маркус. – Как у нас.
Старший камердинер также не сводил взгляда с приближавшихся солдат.
– Так я и подумал. Это новая игрушка Сената. Сенаторская гвардия.
– Любимый проект Арноса? – проворчал Маркус.
– Сенатор привык получать то, что хочет, – ответил Магнус. – Между тем война продолжается, и его аргументы находят все больше поддержки у Военного комитета, Сената и граждан.
– Теперь у Сената есть собственные легионы.
Старый камердинер кивнул:
– Этот Арнос полон амбиций, он уже располагает двумя третями сил консула. И полностью их контролирует.
Маркус вздохнул:
– Что ж, хорошая новость состоит в том, что канимы не переплыли реку. – Следующее предложение он произнес громче, зная, что его слова быстро разнесутся по стене. – Сегодня сражения не будет.
– А плохая новость, – приглушив голос, сказал Магнус, – состоит в том, что…
– Военный комитет прибыл в Элинарх поиграть, – мрачно закончил Маркус.
– Да помогут нам великие фурии.
– Спасибо, Магнус, – сказал Первое копье. – Похоже, теперь схватки будут проходить на твоем поле.
Старший камердинер легиона вздохнул:
– Верно, а теперь прошу меня простить, я должен придумать, как всех разместить. – Он кивнул и спустился вниз.
Келлус встал рядом с Маркусом, мрачно глядя в сторону приближавшихся легионов.
– Здесь нам их помощь не нужна, – сказал он. – Мы два года удерживали город.
– Мы два года проливали кровь, – негромко ответил Маркус. – И я не против, чтобы теперь это делал вместо нас кто-то другой.
Келлус фыркнул и вернулся к своим людям. «Там ему и следовало оставаться», – подумал Маркус. Однако в одном молодой трибун был прав. Присутствие здесь Арноса, да еще во главе двух легионов, было дурным знаком.
Маркус очень хорошо знал, кому хранит верность Арнос на самом деле.
Час спустя Первое копье и его люди вернулись в лагерь, и Маркус направился в свою палатку, мечтая о сне. Он закрыл за собой клапан, завязал его и начал снимать доспехи.
– Чем я могу вам помочь, госпожа? – тихо спросил он.
Со стороны походного табурета из простой парусины, натянутой на деревянную раму, раздался довольный вздох. Воздух замерцал, потом появилась женщина, сидевшая с прямой спиной. Она была одета в простое красновато-коричневое платье, которое подходило ей не больше, чем веревочный недоуздок скакуну чистых кровей, – прелестная женщина, лишь немногие могли бы превзойти ее красотой, – темные волосы, идеальная кожа, цветение молодости.
Однако Маркус знал, что это совсем не так. Инвидия Аквитейн не отличалась молодостью и благородством. И уж конечно, изяществом и хрупкостью. Пожалуй, она являлась одним из самых опасных людей, которых он знал.
– Я не пользовалась своими духами, – произнесла она нежным контральто. – И ничего не передвигала в палатке. Я совершенно уверена, что ты не мог видеть меня сквозь вуаль, к тому же я сидела очень тихо. Как ты догадался о моем присутствии?
Маркус закончил развязывать и снял доспехи, потом с наслаждением повел плечами, избавившимися от тяжести. Он бросил на женщину быстрый взгляд:
– О, так это вы.
Несколько долгих секунд госпожа Аквитейн не сводила с него пристального взгляда, а затем рассмеялась:
– Я скучала без тебя, Фиделиас. В наши дни лишь немногие способны так безразлично ко мне относиться.
– А как же Арнос? – спросил он. – Насколько мне известно, он никогда не закрывает свой гнусный рот.
– Арнос может мне многое предложить, – ответила Инвидия. – Но только не блистательное остроумие и содержательные разговоры. Впрочем, он достаточно искусен… в других вещах. – Ее губы неожиданно сложились в кривую усмешку – юная школьница развлекается.
Конечно, Фиделиас ей не поверил.
– Сиятельная госпожа, не хочу показаться грубым…
– Но у тебя была ночная стража, и ты не выспался, я знаю, – сказала она, переходя на деловой тон. – Конечно, у меня есть и другие тревоги. – Она изучающе посмотрела на него. – Лицо, которое ты сейчас носишь, – шрамы, крупный нос… Это лицо безмозглого разбойника.
Маркус-Фиделиас присел на край койки и принялся расшнуровывать сапоги.
– Я заслужил это лицо, называясь Маркусом.
– Так мне сказали, – ответила она. – Валиар Маркус, герой государства. – Она не сводила с него внимательного взгляда. – И я не раз спрашивала себя: а не забыл ли ты, что Фиделиас определенно им не является?
На миг Фиделиас застыл, и внезапное предчувствие заставило его сердце забиться быстрее. Он выругал себя за слова, невольно сорвавшиеся с языка. За последние два года он слишком много воевал и потерял вкус к интригам. Госпожа Аквитейн прочла выражение его лица с такой же легкостью, как если бы заглянула в его карты. Он заставил себя спрятать все эмоции и закончил возиться с сапогами.
– Я знаю, кто я такой и чем занимаюсь, – спокойно сказал он.
– А я нахожу странным, – заметила она, – что ты до сих пор ничего не доложил мне о молодом командире Руфусе Сципио.
Фиделиас крякнул:
– Я докладывал. Молодой командир, наделенный врожденным талантом. Он сумел провести легион через жестокие испытания, они все должны были погибнуть, и солдаты даже слушать не захотят, если кто-то попробует заменить его на более опытного офицера. Кампанию против канимов, которой он командовал, следует занести в учебники.
Госпожа Аквитейн приподняла бровь:
– Он удержал один город и сумел вернуть всего пятьдесят миль территории. Звучит не слишком впечатляюще.
– Вы просто не представляете, с кем ему пришлось сражаться, – ответил Фиделиас.
– Он не произвел особого впечатления на Военный комитет.
– Военный комитет не участвовал в сражениях с шестьюдесятью тысячами канимов, имея в своем распоряжении не слишком хорошо подготовленный легион и небольшой отряд рыцарей в качестве поддержки.
Неожиданно госпожа Аквитейн одарила Фиделиаса ослепительной улыбкой:
– Как это по-военному. Пожалуй, тебе идет. – Взгляд Инвидии скользнул по его телу. – Да и постоянные сражения, как я вижу, пошли на пользу.
Фиделиас сумел сдержаться – не отреагировал ни на ее слова, ни на внезапно загоревшийся огонь в глазах, ни на волну магии земли, накатившую на него и вызвавшую желание во всем теле.
– Госпожа, пожалуйста, что вы собирались мне сказать?
– Я лишь хочу сказать, – жестко ответила она, – что до меня дошло множество слухов. Говорят, молодой Сципио командует легионом так, словно он для этого рожден. И еще я слышала, что он обладает такими мощными фуриями, что ему удалось устоять перед атаками, которые уничтожили почти всех офицеров легиона. Кое-кто утверждает, что он невероятно похож на Гая Септимуса в юности.
Фиделиас повел плечом, шею вновь сковала судорога.
– Молодые люди в доспехах, с короткой стрижкой легионера очень похожи друг на друга, госпожа. Да, он высок. Как и многие другие юноши. У него врожденный талант командовать людьми. Но его фурии слабее моих. Он едва сумел справиться с минимальными требованиями к этому умению, когда начинал службу в легионе. Вы можете сами посмотреть на его результаты в архивах Ривы.
Госпожа Аквитейн сложила руки на груди и нахмурила брови.
– Я намерена сама взглянуть на него, Фиделиас. И если откровенно, он занимает слишком высокое положение, чтобы его игнорировать. Ему подчиняется целый легион, в котором служит не один, а два сына Антиллуса Раукуса. И оба унаследовали таланты отца. Кроме того, он целиком и полностью предан Гаю. И я не намерена сидеть сложа руки, когда ублюдок Дома Гаев имеет такую серьезную поддержку. В особенности сейчас. – Она улыбнулась, но теперь ее улыбку наполнил зимний холод. – Мы близки к цели. Гай падет. И я не потерплю, чтобы какой-то выскочка расстроил мои планы.
Фиделиас вздохнул, стараясь сохранять спокойствие. Если госпожа Аквитейн почувствует кипение его эмоций, ему конец.
– Разумная предосторожность, – сказал он. – Что я должен сделать?
– Оставайся на своем месте, – ответила она, поднимаясь на ноги.
Она сделала небрежный жест рукой, черты ее лица расплылись, и она превратилась в самую обычную женщину. Волосы изменили цвет, в них появились седые пряди, она ссутулилась, словно за несколько секунд постарела на десяток лет. Она взяла сверток с одеждой, который лежал у нее на коленях, и стала похожа на любую из сотен прачек, работавших на легион, – если не обращать внимания на холодный блеск ее глаз.
– И очень скоро, – продолжала она, – когда придет время, мой дорогой шпион, я пришлю тебе приказ.
– Какой приказ? – спокойно спросил Фиделиас.
Она помедлила у выхода из палатки и бросила на него взгляд через плечо:
– Убить его, конечно.
И ушла, растворившись в толпе людей.
Фиделиас-Маркус снова закрыл клапан палатки и обнаружил, что у него дрожат руки.
Он подошел к своей койке и лег.
Убить командира.
Если он этого не сделает, то погибнет. Аквитейны охотно искали предателей среди слуг своих врагов, но были безжалостны к собственным. Фиделиас это знал. Он сам по приказу госпожи Аквитейн убил полдюжины таких людей. Он восстал против Гая Секстуса, своего повелителя, предал друзей-курсоров, пошел против своей ученицы Амары и знал, что она никогда его не простит. Фиделиас совершил предательство по приказу госпожи Аквитейн, поскольку считал, что она и ее муж являются лучшим выбором для будущего Алеры.
Все это случилось до того, как он встретил командира, до того, как юноша сумел выжить и одержать победу, когда вокруг царили хаос и отчаяние; ко всему прочему, он рискнул жизнью, чтобы спасти Маркуса.
А теперь Инвидия Аквитейн намерена отдать ему новый приказ.
Убить командира.
Маркус ужасно устал, но он лежал, уставившись на покатые холщовые стены палатки, не в силах забыться сном.