Амара медленно спускалась вниз сквозь тяжелый холодный дождь, приближаясь к лагерю Коронного легиона. Циррус, ее фурия ветра, поместил Амару на плечи миниатюрного воздушного потока, и, хотя графиня была в кожаном костюме, без которого не обходится ни один летающий маг, она отчаянно дрожала от холода.
Три вооруженные фигуры взлетели ей навстречу на плечах собственных фурий ветра, и Амара замедлила полет, чтобы их встретить. Это был третий и последний периметр вокруг лагеря, и один из рыцарей сделал широкий вопрошающий жест, в то время как двое остальных заняли позиции над ней, готовые атаковать по его сигналу.
Амара узнала мужчин, а они не могли не знать ее, но в эти трудные времена знакомое лицо далеко не всегда означало, что тебя ждет дружественный прием. Она сделала тайный жест – они узнали пароль, и только после этого три рыцаря Воздуха убрали руки от оружия, выстроились эскортом вокруг нее и последнюю милю до лагеря пролетели рядом.
Амара не стала приземляться в обычном месте, перед частоколом. За последние три дня она пролетела более трех тысяч миль, и мысль о том, что придется идти через весь лагерь, вызывала у нее ужас. Поэтому, несмотря на все запреты, она приземлилась возле палатки командира, подняв неизбежные тучи пыли, – ее фурии ветра не могли угомониться сразу. И хотя у Амары от усталости дрожали ноги, она перенесла свой вес на них и с облегчением перестала управлять Циррусом.
– Графиня, – пробормотал невысокий стройный мужчина с коротко подстриженными по правилам легиона остатками седых волос. Он отлично выглядел в своей превосходной тунике, и Амара знала, что Энос, бывший курсор, был одним из лучших клинков Алеры. Легкое неодобрение в голосе почти скрыла его улыбка. – Ваша дерзость производит впечатление.
– Сожалею, что доставила вам лишние заботы, Энос, – ответила Амара, когда они вошли в ближайшую палатку, чтобы спрятаться от холодного дождя.
– Ничего подобного. Я позову одного из наших субтрибунов, и он все приведет в порядок. Вы же знаете, что мы, камердинеры, слишком важные птицы, чтобы заниматься такими вещами. – Он протянул Амаре теплое полотенце и, после того как она вытерла лицо и руки, вручил чашу с чем-то горячим.
Амара сделала несколько глотков густого бульона и застонала от удовольствия. После долгих полетов она всегда испытывала дикий голод; в последние дни ей часто приходилось летать – и на еду, как правило, времени не оставалось.
– Благодарю, Энос.
– Не за что, графиня, – ответил он. – Это меньшее, что я могу сделать для человека, который только что побил рекорд скорости дневного перелета отсюда до столицы.
– Первый консул платит мне не за то, чтобы я резвилась, – с улыбкой ответила Амара. – Сколько ты выиграл?
– Четырнадцать серебряных быков, – с нескрываемым удовольствием ответил Энос. – Старший камердинер консула Аквитейна не в силах держать себя в руках, когда появляется возможность заключить пари.
Амара допила бульон, и Энос тут же вложил ей в руки чашку с горячим чаем. Она поднесла ее к губам. Восхитительно. Теперь у нее появился шанс самостоятельно дойти до теплой койки.
– Он свободен?
– Командир совещается с консулом Аквитейном, – ответил Энос. – Но он просил привести вас, как только вы появитесь.
– Аквитейн, – пробормотала Амара. – Ладно, благодарю тебя, Энос.
Энос склонил голову и снова улыбнулся, а Амара зашагала к палатке командира. Здесь, на юге, зима не отличалась такой суровостью, как на северных окраинах Алеры, но погода в это время года оставалась сырой, ветреной и крайне неприятной. Палатка командира Коронного легиона на самом деле состояла из двух – одна внутри другой, – и потому здесь было заметно теплее. Амара распахнула первый полог, потом второй и вошла в палатку дона Майлса.
Она была достаточно просторной, на центральном шесте горели три ярких заговоренных светильника. Вокруг шеста был вылеплен большой песчаный стол, на котором был изображен лагерь Коронного легиона с одной стороны и город Калар с другой. Небольшие фигурки, расставленные на нем, изображали разные армии. Кроме того, в палатке имелись несколько складных стульев, письменный стол и спальный мешок, лежавший на походной койке, других личных вещей Майлса не было.
– И я говорю, что другого пути нет, – прорычал Майлс.
Он был мужчиной среднего роста, но его тело напоминало крепостной вал, и он казался олицетворением силы и стойкости. Его доспехи были покрыты вмятинами и царапинами – следами сражений, в которых участвовал их владелец с начала мятежа Калара. В коротких темных волосах проглядывали седые пряди. Когда Майлс подходил к песчаному столу, стало заметно, что он прихрамывает.
– Если мы не будем действовать согласованно, то рискуем потерпеть поражение из-за мелочей, – добавил он.
– Не будь таким паникером, – сказал второй мужчина, находившийся в палатке, он был заметно выше Майлса и с непропорционально длинными конечностями.
Он сидел на стуле, и от него исходила удивительная уверенность. В его внешности было что-то львиное, начиная от темных золотистых волос, ниспадавших на плечи, полуприкрытых глаз и сильных плеч и ног. Аквитейн Аттис, консул Аквитании, был одет в красную шелковую рубашку и темные кожаные штаны и явно считал, что доспехи ему не нужны.
– За два года мы убедились в том, что войска Калара способны перемещаться по топям ничуть не лучше, чем мы, – продолжал он. – Вероятность того, что они сумеют догнать твой отряд, минимальна.
Майлс бросил на него свирепый взгляд:
– Следует отметить одно: если мы будем следовать этому плану, ваши силы будут находиться в полнейшей безопасности.
– Но если у нас все получится, – парировал Аквитейн, – мы еще до наступления лета атакуем с фланга подвижные силы Калара и через две недели начнем осаду города.
– А если нет, то моим людям придется одним сражаться со всеми силами Калара.
– Это война, – кротко заметил Аквитейн. – Как правило, время от времени возникает риск.
Майлс что-то проворчал себе под нос, и его ладонь легла на рукоять меча.
Аквитейн сверкнул зубами в хитрой кошачьей усмешке:
– Дон Майлс, тебе не кажется, что стоит выслушать нашу милую графиню, прежде чем продолжить спор?
Тут только Майлс бросил взгляд через плечо и увидел Амару. Он мгновенно покраснел, в глазах вспыхнул гнев. Майлс несколько мгновений не сводил с Амары свирепого взгляда, потом тряхнул головой, и выражение его лица изменилось.
– Добро пожаловать, графиня.
– Благодарю вас, командир. – Она кивнула Аквитейну. – Сиятельный господин.
Аквитейн широко улыбнулся, но его взгляд стал задумчивым. Амара заставила себя скрыть напряженность, которую ощущала под его взглядом. Аквитейн являлся лучшим магом во всей стране, лишь Первый консул был сильнее, но лучшие годы Гая Секстуса остались далеко позади.
– Какие новости в столице?
– Военный комитет соберет совет, чтобы определить ход кампании этого сезона, – ответила Амара. – Первый консул нуждается в вашем присутствии, дон Майлс, и в вашем, консул Аквитейн.
Майлс презрительно фыркнул:
– Сначала комитет. Теперь совет.
– Комитет для комитета, – пробормотал Аквитейн, всем своим видом показывая, что в данном вопросе целиком и полностью разделяет мнение Майлса. – Просто смешно.
– Когда и где? – спросил Майлс.
– Через три недели, считая от вчерашнего дня, доблестные господа, в Элинархе.
– В Элинархе? – проворчал Майлс. – Будет любопытно увидеть юного виртуоза, командующего Первым алеранским легионом. Очень много о нем слышал.
Аквитейн вздохнул:
– Если Калар решит атаковать наши позиции, пока мы… – («Он имеет в виду самого себя», – подумала Амара.) –…отсутствуем, наши силы окажутся в трудном положении.
Майлс пожал плечами:
– Разведка докладывает, что слухи о нездоровье консула Калара верны. Благодаря графу Кальдеронскому он упал и получил тяжелые ранения. Похоже, он сейчас недееспособен.
– Возможно, он хочет нас в этом убедить, – возразил Аквитейн. – Я уж не говорю о наследнике. Молодому Бренсису не хватает опыта, но он обладает серьезным даром заклинателя фурий.
– Первый консул отдал нам приказ, сиятельный господин, – сказал Майлс.
Аквитейн закатил глаза, вздохнул и поднялся на ноги.
– Да, конечно, старик выбирает музыку, а мы пляшем. Дон Майлс, в связи с обстоятельствами мы продолжим нашу дискуссию позже.
– Меня это устраивает, – ответил Майлс.
Аквитейн кивнул обоим и вышел.
Майлс дождался, пока он уйдет, взял с песчаного стола солдатскую жестяную кружку и сделал большой глоток. Судя по запаху, это был эль.
– Высокомерный болван, – проворчал Майлс и посмотрел на Амару. – Опять он за свое.
– О чем ты?
Майлс указал на песчаный стол:
– Наносит потери верным войскам Гая.
Амара удивленно заморгала:
– Как?
– Я ничего не сумею доказать в суде. Легионы Аквитейна сражаются рядом с нами, но они всегда немного запаздывают или спешат. И когда начинается сражение, Коронный легион принимает на себя самый тяжелый удар противника. – Он стукнул краем кружки о песчаный стол, и во все стороны полетели песчинки. – Мои люди погибают – проклятые вóроны! – а я ничего не могу сделать.
– Такие вещи у него всегда получаются превосходно, – сказала Амара.
– А у меня – нет, – ответил Майлс. – Он хочет использовать нас против безумцев Калара, чтобы мы стали слишком слабы для противоборства с его легионами, когда сражение будет закончено.
– Поэтому вы и спорите о стратегии? – предположила Амара.
Майлс крякнул и кивнул:
– Достаточно сложно вести войну с явным врагом, а уж если рядом находится скрытый враг, прикидывающийся союзником… – Он провел рукой по коротким волосам. – К тому же Военный комитет оказывает слишком сильное влияние на нашу стратегию. Комитеты не выигрывают войн, графиня.
– Я знаю, – тихо ответила Амара. – Но тебе известно положение Первого консула. Он нуждается в поддержке Сената.
– Он нуждается в деньгах, – кисло сказал Майлс. – А ведь Гай имеет право рассчитывать на лояльность Сената во время кризисной ситуации просто потому, что он – это он. – Майлс повернулся и смахнул пустую кружку с песчаного стола. – Два года. Два года блужданий по проклятым топям и сражений с безумцами Калара. Нам следовало сразу ударить всеми силами, как только они подняли мятеж. А теперь в самом лучшем случае мы можем рассчитывать на тяжелый марш через болота и осаду города, которая будет продолжаться годами. На каждого воина, погибшего в схватке с врагом, трое умерли от болезней. Я видывал немало неудачных кампаний, графиня, но от этой меня просто тошнит.
Амара сделала глоток чая и кивнула:
– Значит, мне следует дать понять Первому консулу, что ты хочешь, чтобы тебя освободили от командования?
Майлс бросил на нее удивленный взгляд. Он выглядел потрясенным.
– Конечно нет.
– Очень хорошо.
– А кому еще он мог бы доверить войска? – резко спросил Майлс.
– Я лишь подумала…
– Что? Что я не справлюсь? – Майлс фыркнул. – Нет. Я что-нибудь придумаю. – Он повернулся и посмотрел на песчаный стол. – Но нам необходимо решить одну важную проблему.
Амара молча подошла к столу и встала рядом с Майлсом.
– Сдержать силы Калара не так уж трудно. Если они отойдут слишком далеко от своей крепости, мы их раздавим или опередим и займем город. Нам хватит солдат. – Она кивнула в сторону «северного» конца стола. – Но канимы – совсем другая история. С тех пор как их отбросили от Элинарха, они не присоединились к Калару, но и не сражаются против него, и их присутствие прикрывает его северный фланг. В то время как присутствие Калара, в свою очередь, прикрывает южный фланг канимов.
– Совершенно верно, – сказал Майлс. – Но, если канимы изменят свою позицию и поддержат Калара, соотношение сил резко изменится.
– Именно поэтому я здесь, – сказала Амара. – Гай прислал меня, чтобы выяснить, что тебе нужно для окончательной победы над Каларом.
– Одна из двух вещей. Либо мы перебросим сюда еще больше надежных войск, либо нейтрализуем канимов на севере, чтобы иметь возможность нанести удар по Калару с двух сторон.
Амара нахмурилась и кивнула:
– Подозреваю, что этот вопрос будет обсуждаться в Элинархе.
Майлс мрачно кивнул и хмуро посмотрел на миниатюрные войска, расставленные на песчаном столе.
– Проклятые мятежники. Проклятые подлые канимы. Если новый командир Руфус Сципио так хорош, каким он представляется по слухам, он должен был сбросить этих собак в море. Наверное, раньше ему просто везло.
– Может быть, – сказала Амара, стараясь сохранять нейтральное выражение лица. Она уже давно предвидела реакцию Майлса на назначение нового командира и не хотела вступать с ним в спор. – Время покажет.
– Счастливчик, – буркнул Майлс.
– Ты счастливчик, алеранец, – сказала Китаи, и в ее голосе явственно послышался холод. – Другая женщина уже давно свернула бы тебе шею и покончила со всеми проблемами. Почему бы тебе не оставить все как есть?
Сидевший на земле Тави посмотрел на нее.
– Рано, – задыхаясь, ответил он. – Мне еще не удалось добраться туда, где я хотел бы оказаться. И я не принял никакого решения.
Китаи закатила глаза и легко спрыгнула с ветви дерева, на которой сидела, на пружинистую траву небольшой лощины. Девушка-марат была одета в кавалерийские кожаные бриджи и одну из запасных туник Тави – но никто, у кого есть глаза, не принял бы ее за мужчину. Она продолжала сбривать белые шелковистые волосы по обычаю своего народа – клана Лошади, – оставалась лишь полоса вдоль центра головы, позволявшая отрастить нечто, напоминавшее конскую гриву. Волосы и бледная кожа резко контрастировали с блестящими зелеными глазами – такими же, как у Тави, – и придавали ее удивительно красивому лицу выражение варварской свирепости. Тави никогда не уставал на нее смотреть.
– Алеранец, – сказала она, нахмурившись, – ты уже сделал больше, чем мог себе представить. Зачем это продолжать?
– Как только я заставлю фурий появиться, то сделаю первый шаг к самым продвинутым техникам, – ответил он. – Освоение магии дело хорошее, но по-настоящему впечатляющие вещи основаны на заклинании фурий. Вспышки огня. Исцеление. Изменение погоды. Полеты. Китаи, ты только представь себе!
– Зачем летать, когда можно скакать на лошади? – спросила она, словно такой вопрос ее мог заставить задать только идиот.
Потом она нахмурилась и присела на пятки, глядя Тави в глаза.
Тави почувствовал, как его брови полезли вверх. Китаи поступала так только в тех случаях, когда становилась совершенно серьезной. Он повернулся к ней и молча приготовился слушать.
– Ты слишком сильно себя мучаешь, чала, – сказала Китаи и коснулась его щеки изящной рукой. – Это война легиона. А ты служишь Гаю. Ты столько тренируешься, что почти ничего не ешь. И очень мало спишь.
Тави погрузился в тепло ее прикосновения и закрыл глаза. В последние дни тело у него постоянно болело, а глаза жгло. После тренировок нередко обрушивалась страшная головная боль, и некоторое время после этого он не мог ни спать, ни есть. Впрочем, ему ничего не оставалось, как сократить время на сон и еду. Командование Первым алеранским легионом само по себе требовало полной самоотдачи, кроме того, курсор должен собирать информацию из всех возможных источников и докладывать высшему командованию. Только невероятная жизнестойкость, которая, как Тави подозревал, явилась результатом его единения с Китаи, оставляла ему достаточно времени и энергии, чтобы понемногу осваивать искусство заклинания фурий. И все же он жил на пределе сил.
«Вероятно, Китаи права», – подумал он.
– Может быть, – признал Тави. – Но сейчас у меня нет выбора. Обычно на овладение магией уходят годы, я же опоздал на пятнадцать лет.
– Я продолжаю считать, что ты должен кому-то об этом рассказать. Если у тебя будет учитель, дело пойдет быстрее.
Тави покачал головой:
– Нет.
Китаи нетерпеливо фыркнула:
– Но почему?
– Сейчас мои возможности невелики, – ответил Тави. – Особенно если взглянуть на них с точки зрения перспективы. Я бы предпочел, чтобы мои способности оказались сюрпризом, если я буду вынужден прибегнуть к помощи фурий.
Китаи покачала головой:
– Риск слишком велик, и ты можешь причинить себе вред во время тренировок в одиночестве.
– Я посещал Академию и знаком с теорией, – сказал Тави. В его памяти навсегда остались унизительные часы занятий, полные бесконечных неудач и детских кошмаров. – Прошло два года, и со мной ничего не случилось.
– Да, до сих пор, – не сдавалась Китаи. – Мне мало известно о заклинании фурий, алеранец, но я знаю, что это очень опасно. Как и остальные. Разве твои будущие враги не станут тебя бояться, если узнают, что ты могущественный маг?
– Да, но… мы все равно никому не скажем, – упрямо сказал Тави.
– Почему? – резко спросила Китаи.
Он отвел взгляд в сторону и долго молчал.
– Я и сам толком не знаю, – наконец тихо заговорил он. – Просто время еще не пришло. Я чувствую. – Он тряхнул головой. – И у меня нет объяснения. Мне нужно, чтобы ты мне верила.
Китаи нахмурилась, потом наклонилась, нежно поцеловала его в лоб и прижалась лбом к его лбу.
– Ты безумен. И я безумна, если продолжаю тебя слушать. Ладно.
Тави нежно прижался щекой к ее щеке.
– Благодарю тебя.
– Однако я могу и передумать.
– Конечно, – ответил Тави и устало улыбнулся, потом сделал глубокий вдох и собрал силы. – Хорошо, я еще раз попытаюсь призвать фурию этого камня, а потом мы сможем отдохнуть.
– Нет, – жестко возразила Китаи. – На сегодня достаточно. Есть другие важные вещи, требующие твоего внимания.
Тави заморгал:
– О чем ты?
Одним гибким уверенным движением Китаи выскользнула из своей белой туники и обнаженным телом прижалась к груди Тави. Она обняла его за шею и прижалась губами к его губам в обжигающем поцелуе.
Тави слабо попытался возразить, но аромат Китаи, запахи диких цветов и клевера вынудили его забыть обо всем, а горящая страсть поцелуя и ее нетерпеливые руки заставили пылко ответить. Внезапно Тави перестал понимать, почему он спорил с девушкой-маратом. Его руки скользнули вдоль ее талии, он гладил мягкую бледную кожу ее спины, ощущая силу мышц под лихорадочно горячей кожей. Тави вернул ей поцелуй с растущей страстью.
Китаи издала низкий голодный звук и почти сорвала с Тави тунику, потом толкнула его, но он перевернул ее на спину, и они упали в мягкую густую траву. Она тихонько чувственно рассмеялась и изогнулась, чтобы принять его поцелуй. Ее руки пробежали по его спине и плечам, ногти прочертили узор на коже, и его ощущения стали такими сильными, что он не заметил, как к ним подскакала всадница, пока ее сапоги не оказались на расстоянии вытянутой руки от его носа.
Тави вскрикнул и покраснел от корней волос до пальцев ног, нашарил тунику и сел, совершенно уверенный, что сейчас умрет от стыда.
Китаи лениво развалилась в траве, казалось, ее совершенно не смущает то, что она обнажена. Лишь через несколько мгновений она огорченно вздохнула и села.
– Привет, Энна.
– Доброго дня, Китаи, – ответила женщина-воин.
Энна носила алеранские сапоги и штаны, как Китаи, но могла еще похвастать кожаными доспехами, похожими на медные латы легионера. Как и у Китаи, ее волосы пышной гривой спадали на плечи, но они были выкрашены в ярко-синий цвет. Женщина-марат, ветеран клана Лошади, небрежно держала копье одной рукой и с усмешкой смотрела на Китаи и Тави.
– Вам не стоило останавливаться из-за меня, – продолжала Энна. – Пришло время получше рассмотреть алеранца, которого ты выбрала.
Китаи усмехнулась в ответ:
– Смотри, потому что больше тебе ничего не достанется.
Энна склонила голову набок и принялась внимательно изучать Тави, ничуть этого не скрывая, что повергло его в еще большее смущение.
– Он всегда такой розовый? – поинтересовалась Энна. – Или он так тебя забавляет?
– Проклятые вóроны, – пробормотал Тави, пряча руки под тунику.
Китаи расхохоталась:
– Он постоянно меня забавляет, кузина.
Энна нахмурилась.
– Но он ведь не лошадь, – заметила она.
Тави откашлялся, чтобы напомнить, кто здесь командир легиона.
– Центурион, – сказал он, переходя на тот холодный спокойный тон, которым всегда говорил, когда дело касалось легиона. – Тебе есть что доложить?
Глаза Энны все еще блестели от любопытства, но она встала по стойке «смирно» и отсалютовала, ударив себя кулаком в грудь.
– Командир, дон Сирил передает вам привет, он полагает, что вам будет интересно знать, что Эрен вернулся.
Тави бросил на нее пристальный взгляд и вздохнул. Сердце затрепетало у него в груди от тревоги и облегчения. Эрен вернулся живым после опасной миссии на алеранской территории, которую сейчас занимали канимы, и Тави почувствовал огромную радость. Однако его не ждали так скоро, что и вызвало у Тави тревогу. Если Эрен решил завершить миссию, значит у него были на то серьезные причины и он обнаружил нечто очень важное. У Тави появились мрачные предположения относительно возможных причин раннего возвращения друга и соратника курсора, и даже самые лучшие из них сулили серьезные проблемы.
– Китаи, – тихо сказал Тави и посмотрел на нее.
Девушка-марат уже отошла на несколько шагов и принялась натягивать на гибкое тело тунику. Затем она начала отвязывать лошадей.
– Энна, – сказал Тави, – поезжай вперед. Скажи трибуну Максимусу, чтобы все четверки его крыла были готовы выступить, и предупреди трибуна Красса, что нам потребуются его рыцари.
Энна кивнула:
– Есть, командир. Что я должна сказать Первому копью?
– Скажи, что я хочу, чтобы Боевые вóроны были наготове, – сказал Тави. – Этого будет достаточно. Валиар Маркус знает, что нужно делать, лучше меня.
К этому моменту Китаи уже вернулась с лошадьми, Тави вскочил на своего длинноногого вороного жеребца, которого он назвал Актеоном. Коня он получил в подарок от тети Китаи, Хашат. Ну, это был не совсем подарок, потому что клан Лошади не считал своих тотемных животных собственностью. Насколько Тави понял, его доверили жеребцу на тот случай, если потребуется быстрота, а во всех остальных случаях за Актеона должен был отвечать Тави. До сих пор все шло хорошо.
Тави развернул Актеона, а Китаи вскочила в седло своего дикого скакуна, серой в яблоках кобылы, способной бежать без устали дольше, чем любой алеранский конь. Энна моментально оказалась в седле своей чалой лошади, если так можно было назвать минимум упряжи, которой пользовались мараты. Тави даже не пытался поспевать за ней – ни один алеранский всадник не мог скакать так же быстро, как воины-мараты из клана Лошади.
Он только кивнул Китаи. Они так часто ездили вместе, что им ничего не стоило одновременно направить своих лошадей вперед. Бок о бок они помчались к укрепленным стенам Элинарха.
– Я знаю, что приказа еще не было, – проревел Валиар Маркус, хмуро глядя на главного конюха. – И даже если его не будет, моим людям хорошая разминка не помешает. Так что приготовь лошадей для Боевых вóронов – немедленно, или твою ленивую задницу высекут у позорного столба.
Главный конюх первой конно-пехотной когорты Алеры с угрюмым видом отдал честь Первому копью и поспешил прочь, на ходу отдавая приказы конюхам, которые заботились о лошадях. Маркус бросил суровый взгляд ему вслед. Этих людей нужно постоянно пинать в задницу, чтобы они нормально исполняли свои обязанности, а он слишком стар для того, чтобы тратить столько сил на болванов. Хороших трудяг найти все сложнее, хотя страна борется за выживание против самой страшной угрозы за последние четыреста лет.
Маркус шагал вдоль лагеря Первого алеранского легиона, палатки которого стояли по прямой линии за укрепленными стенами города Элинарха, за огромным мостом через широкий Тибр. Он остановился переброситься несколькими словами со старшими центурионами, чтобы предупредить: в штабе что-то происходит. Достаточно часто это приводило к тому, что какая-то часть легиона получала приказ выступить, но для центурионов всегда лучше знать о таких вещах заранее.
Маркус шагал по городу, который заметно разросся за два года, с тех пор как здесь разместился Первый алеранский легион. Более того, всю южную часть перестроили и превратили в крепость, сумевшую выдержать две яростные атаки элитных воинов-канимов и четыре набега мародеров, после чего командир перехватил инициативу и начал сам атаковать канимов, что заставило их держаться подальше от Элинарха. Улицы заполняли беженцы, пришедшие сюда с оккупированных южных территорий, на рынках цены на провизию поднялись до заоблачных высот – еды попросту не хватало, а потому цены продолжали расти.
Маркус шел вперед, не сбавляя шага. Никто не вставал на его пути. И хотя он не отличался большим ростом и не выглядел более устрашающим, чем любой другой легионер, толпа чувствовала его решительность и расступалась.
Маркус добрался до штаба как раз в тот момент, когда послышался ритмичный стук копыт по булыжной мостовой. Полдюжины воинов-маратов из вспомогательных частей Первого алеранского легиона скакали по улице, расчищая путь для командира и посла маратов, возвращавшихся после ежедневной прогулки, а еще шестеро замыкали процессию. С тех пор как здесь появились смертельно опасные убийцы-канимы, известные как Охотники, многие пытались напасть на командира и его женщину, но молодой человек никогда не оставался без охраны.
Маркус нахмурился. Личный телохранитель командира, который всегда находился в нескольких шагах за его спиной, все еще не вернулся в лагерь. Маркус так и не получил никаких объяснений. Впрочем, вопросы командиру он задавать не собирался. Будучи Первым копьем, старшим центурионом легиона, он имел полный доступ к любым командным структурам в отличие от рядовых солдат Первого алеранского, но даже его полномочия имели пределы, и он не осмеливался их преступать.
Не следовало давать людям повода задавать опасные вопросы.
Маркус отбросил неприятные мысли, которые всякий раз вызывали у него жжение в животе.
– Маркус, – сказал Тави, и они обменялись быстрыми салютами. – Что ты слышал?
– Я только что здесь появился, командир, – ответил Маркус.
Тави кивнул:
– Я послал приказ вспомогательным частям и Боевым вóронам, чтобы они были готовы выступить.
– Уже исполнено, – ответил Маркус.
– Отлично! – Командир наградил Маркуса быстрой улыбкой, которая показалась центуриону мальчишеской.
За последние два года даже Маркус начал забывать, как молод командир на самом деле. Его самообладание, мужество и ум вели за собой легион, воины которого стали настоящими ветеранами, пройдя сквозь смертельные схватки с безжалостным противником, и он неизменно был впереди, разделяя все опасности со своими солдатами. И они его любили за это. Молодой командир носил свой командный плащ так свободно и умело, словно был рожден повелевать.
Что ж, этому не следовало удивляться – так и было.
Маркус почувствовал, как его живот снова скрутило.
Ему было легче думать о нем как о командире. Кем бы он ни стал в будущем, сейчас он командир, достойный верности Маркуса. И его уважения.
«Достойный твоей честности», – прошептал ядовитый голос в его сердце.
– Пойдем, – сказал командир. Его взгляд и мысли были полностью сосредоточены на здании штаба. – Если Эрен вернулся так быстро, значит узнал нечто очень важное. Давай выясним, что произошло.
Валиар Маркус, которого на самом деле звали вовсе не Валиар Маркус, последовал за командиром Руфусом Сципио, чье настоящее имя было вовсе не Руфус Сципио, в укрепленное каменное здание штаба. Маркус вдруг почувствовал, что дни, когда он выдает себя за другого человека, сочтены.
Домина Исана из долины Кальдерон состроила гримасу, когда колеса фургона подскочили на выбоине и она испортила цифру в колонке подсчетов, которые вела на походном письменном столике. Исана вздохнула и постаралась успокоиться, напомнив себе, что ее раздражение является результатом долгих трудных недель работы и путешествия, а вовсе не вина фургона, возницы и животных, его тащивших, или инженеров, построивших дорогу. Она потянулась за чистым листом бумаги, но обнаружила, что деревянная коробка опустела.
– Мира, – позвала она дочь возницы, – у тебя есть еще бумага?
– Да, госпожа, – послышался детский голос.
Фургон заскрипел, кто-то задвигался на передних сиденьях, затем занавески раздвинулись, и появилась худенькая кудрявая девчушка с пачкой листов в руке.
– Благодарю тебя, дитя, – сказала Исана, забирая пачку.
– Не за что, госпожа, – сияя, ответила Мира. – А вы знаете, что мы уже на территории беженцев? Стражник показал мне и папе место сватки с канимами возле дороги.
– Схватки, милая, – поправила ее Исана. – Да, я знаю, что на обоих берегах реки шло сражение.
Мира кивнула, ее личико сохраняло серьезность, темные глаза внимательно смотрели на Исану.
– Караван очень важен, да, госпожа?
Исана заново начала испорченную страницу. Прилив энергии, который она испытывала в присутствии девочки, убывал из-за медленно накапливающихся тревоги и нетерпения, вызванных постоянным присутствием ее собственной водяной фурии, Рилл.
– Да, так и есть, – ответила она, стараясь говорить ровным уверенным голосом, чтобы успокоить и подбодрить девочку. – Вот почему нас так хорошо охраняют. Продовольствие и другие припасы, которые мы везем беженцам, помогут им пережить зиму.
– А без нас они будут голодать, – сказала Мира. – Мы им помогаем.
– Совершенно верно, – сказала Исана.
– И мы здесь из-за вас! – заявила девочка.
Конечно, Мира все упрощала и преувеличивала, но Исана решила, что не стоит объяснять это дочери возницы.
– Припасы и деньги получены от важных и щедрых горожан, – ответила она. – Лидеров Лиги Дианы. А я лишь помогла все организовать.
Мира нахмурилась:
– Но папа говорит, что без вас старые склочники ничего бы не сделали!
До некоторой степени так и было, но ей не хотелось называть леди Пласиду старой склочницей. Впрочем, Исана сумела использовать политические игры госпожи Аквитейн в Лиге Дианы, превратив их в нечто более полезное, чем сосуд, утоляющий жажду власти ее мужа. Госпоже Аквитейн совсем не понравилось то, как домина использовала заработанное ею влияние, но если бы она попыталась подорвать проект помощи Исаны, многие в Лиге повернулись бы к ней спиной – и госпожа Аквитейн это знала. Едва заметное раздражение, возникавшее всякий раз при встречах и разговорах Исаны с госпожой Аквитейн, до определенной степени компенсировало бесконечные часы усилий, затраченных на реализацию плана помощи беженцам. Тем не менее это была совсем незначительная победа по сравнению с облегчением страданий очень многих людей, которым поможет прибытие каравана.
Исана помогала. Она делала нечто достойное, и могла этим гордиться, – Септимус ее бы обязательно одобрил.
Исана сдержала улыбку и подступившие слезы.
– Все хотят хоть как-то помочь беженцам, дитя. Нужен был человек, способный указать путь.
Мира покусала ноготь, не спуская внимательного взгляда с Исаны.
– Папа говорит, что вы очень важный человек.
Исана улыбнулась девочке:
– Все люди важны.
– Мира! – послышался голос возницы из передней части фургона. – Иди сюда, не мешай домине работать.
– Иду, папа, – ответила девочка.
Она улыбнулась Исане и поспешно уползла обратно к отцу.
Исана вернулась к описи и не отрывалась до тех пор, пока караван не остановился для обеденного отдыха. Она продолжала работать, пока возницы и погонщики мулов ели. Она ведь не занималась погрузкой и не шла возле повозок все утро.
Кто-то из конных охранников закричал, и Исана напряглась. Караван не вез серьезных ценностей, но припасы и снаряжение стоили немало. Он был слишком велик для обычных разбойников, но всегда оставалась вероятность, что канимы могут отобрать провизию и снаряжение, чтобы накормить своих голодных солдат.
Однако все сохраняли спокойствие, Исана расслабилась и продолжала заниматься описью, пока не услышала приближавшийся топот копыт.
Она подняла голову, слегка нахмурилась, сосредоточилась на связи с Рилл – и внезапно вскочила, перевернув чернила на только что исписанную страницу, но даже не обратила на это внимания. Ее сердце стучало, как у девчонки, а не у женщины ее положения, и она обнаружила, что поправляет волосы и платье. Потом Исана с ужасом посмотрела на свои измазанные чернилами пальцы. Не приходилось сомневаться, что она испачкала и всю одежду и лицо. Она почувствовала, что стремительно краснеет.
Сапоги ударили о землю, лошадь загарцевала. Кто-то постучал в борт фургона.
Чувствуя себя смешной, Исана одной рукой раздвинула занавески и вышла из фургона на полуденный свет одного из первых весенних дней в долине Амарант.
Ее уже поджидал мужчина среднего роста с коротко подстриженными волосами, как это принято у легионеров. На нем были самые обычные и далеко не новые доспехи. Черты одной половины лица поражали изяществом и красотой, но на другой остались ужасные шрамы от клейма, которое выжигали на лицах легионеров-трусов. На боку у него висел простой меч, алый полуплащ рядового легионера струился по спине.
Исана почувствовала, как сердце у нее в груди вновь забилось быстрее.
– Арарис, – с улыбкой сказала она.
По его губам промелькнула одна из редких улыбок, а глаза засияли. Исану окутало тепло его чувств, и ей показалось, что она сейчас воспарит над землей. Она знала, что он счастлив ее видеть, что его тянет к ней, хотя он и старался это скрыть. Она почувствовала, что на ее щеках появились розовые пятна.
– Исана, – тихо сказал он.
Она протянула ему руку. Арарис взял ее, наклонился, и его губы скользнули по ее пальцам. Исана ощутила тепло его дыхания, точно удар, и все ее тело затрепетало.
Он выпрямился, его глаза засверкали, пальцы сжали ее ладонь.
– Ты выглядишь… – В глазах Арариса промелькнула улыбка.
Исана откинула голову назад и рассмеялась:
– Это чернила.
– Ты такая красивая, – сказал он. – Я скучал по тебе.
– А я по тебе, – ответила она, накрывая его руку ладонью. – Что ты здесь делаешь? Мы должны подойти к Элинарху через два дня.
Улыбка Арариса потускнела.
– Я должен тебе кое-что сказать. Мы можем поговорить здесь?
Исана огляделась. Возчики уселись перекусить возле фургона повара. Рядом с ними никого не было.
– Думаю, да.
Арарис кивнул:
– Меня послали, чтобы попросить тебя соблюдать осторожность. Хотя ты и являешься родственницей Тави, ты никогда не встречала Руфуса Сципио. Тебе необходимо сделать все, что в твоих силах, чтобы не раскрыть его настоящее имя.
– Конечно. – Исана вздохнула. – Я еще не выжила из ума. Что еще?
Арарис пристально посмотрел на нее.
– Когда он был ребенком, ты поступала правильно, принимая решения за него, – сказал он, наклонившись к ней и сильнее сжимая ее руку, чтобы подчеркнуть важность своих слов. – Но он больше не ребенок.
Исана почувствовала, как напряглись ее плечи.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Он имеет право знать, Исана, – мягко продолжал Арарис. – Он имеет право знать правду и принимать собственные решения.
Исана вздернула подбородок, два десятилетия тревог и предосторожностей вылились во вспышку ярости и гнева.
– Да? И кто ты такой, чтобы это решать?
В лице Арариса ничего не дрогнуло.
– Я его воин, Исана. Телохранитель и защитник. Я отвечаю за его жизнь и свободу ценой своей жизни, если потребуется. И я считаю, что незнание может быть для него опасным. Смертельно опасным.
Исана прикусила губу и опустила глаза, не в силах выдержать спокойный взгляд Арариса, в котором читались любовь и тревога, уважение и полная искренность.
Он коснулся кончиками пальцев ее подбородка и поднял лицо, чтобы заглянуть в глаза.
– Исана, – сказал Арарис, – он твой сын. Именно ты должна рассказать ему правду. Пусть он все услышит от тебя. – Он тряхнул головой. – Но если ты откажешься, если не сделаешь этого, ему расскажу я.
Исана вздрогнула, хотя его голос оставался спокойным и ровным.
– Неужели до этого дошло? Неужели так и будет?
– Да.
Такой простой ответ не оставлял возможности для сомнений. Исана прикусила губу.
– Но… поймет ли он? Почему я так долго молчала? Почему лгала? – Она покачала головой. – Он вырос так быстро, Арарис.
– Он поймет, – тихо сказал Арарис. – Или нет. В любом случае он заслужил право знать. Ему это необходимо.
Исана содрогнулась, и Арарис быстро шагнул к ней и обнял. Она с благодарностью прижалась к нему и закрыла глаза. Его доспехи нагрелись на весеннем солнце, он показался ей жестким и надежным, как упрямый валун в бегущем речном потоке. Таким Арарис и был. Он всегда оказывался рядом с ней и Тави, приглядывал за ними, помогал и защищал, и его присутствие стало для Исаны таким привычным и естественным – разве нужно проверять огонь, чтобы узнать, что он несет: жар или проточную воду, дарящую прохладу.
Тем не менее мысль о том, чтобы рассказать Тави правду после стольких лет обмана, показалась ей пугающей.
– Я не хочу ничего ему говорить, – тихо сказала она.
Арарис кивнул молча и спокойно.
– Но ты прав.
Он снова кивнул.
– Я ему расскажу.