Домой я, само собой, попала позже, чем обычно.
После роскошного ресторана наша давно требующая ремонта двухкомнатная квартирка на первом этаже хрущевки показалась мне откровенно убогой. Интересно устроена жизнь. Где-то совсем неподалеку разодетые дамы и господа кушают блюда ценой в мою месячную зарплату уборщицы, а рядом в старых пятиэтажках живут такие же люди, из мяса и костей. Но между ними – финансовая пропасть, преодолеть которую тем, из пятиэтажек, практически нереально…
– Поздно ты сегодня, – проговорила бабушка со своей кровати. – Я уж легла вот. Кашку тебе сварила, возьми сама на плите, а то что-то плохо мне сегодня.
– Спасибо, милая моя. Я уже поела.
Я подошла, поцеловала морщинистую щеку. Бабушка слабо улыбнулась.
– Пахнет от тебя по-другому. Вкусно, но не наш запах.
– Я замуж выхожу, бабуль, – сказала я, присаживаясь на край кровати. – Придешь на свадьбу?
Бабушка вздохнула.
– Нет, Машунь, не приду. Судя по дорогому запаху, за богатого выходишь, я там буду не к месту. Осторожнее будь. Богатый – он как волк. Что не сожрет – все под себя подмять пытается. Может, внутри он и неплохой человек, но если по-иному вести себя станет, слабину даст – его самого стая подомнет и разорвет на части.
– Меня не сожрут, бабуль, я сильная.
– То не сила, – усмехнулась бледными губами бабушка. – То ярость отчаяния. Как если тот же волк мелкую собачонку в угол загонит, она со страху истерически лаять будет, чуть из шкуры не выпрыгивая, хотя понимает, что конец ей.
– Если не лаять, то точно сожрет, – сказала я. – А еще можно попытаться волчару того за нос укусить. Вдруг испугается и убежит?
– Молодая ты еще, самоуверенная, – улыбнулась бабушка, погладив меня по руке. – Когда свадьба-то?
– Послезавтра. А завтра подготовка к ней.
– Быстро у вас, молодых, дела делаются. Что ж, иди, куда судьба тебя ведет. И помни: если что, я тебя любую приму. И богатую, и нищую. И счастливую, и не очень.
– Спасибо, дорогая моя.
Я обняла единственного на свете человека, который искренне и бескорыстно любил меня, и почувствовала, как по моим щекам текут слезы.
– Спасибо тебе за все.
– Ну иди, иди, отдыхай, – сказала бабушка, слабой старческой рукой гладя меня по спине. – А мне поспать надо. И тебе отдохнуть не мешает…
Я вышла, осторожно прикрыв за собой дверь, ушла в ванную – и там уже от души разрыдалась, давая возможность эмоциям выйти наружу вместе с потоком слез.
Мне было страшно.
Очень.
Я понимала, что вступаю в серьезную игру с большими ставками, где сильные фигуры легко и непринужденно сшибают с доски жизни таких пешек, как я. Для них мы, простые люди, – расходный материал, наподобие одноразовых салфеток. Вытер грязные руки о чистую ткань, смял, выбросил в мусорное ведро – и тут же забыл о том, что мгновение назад уничтожил чью-то судьбу, а может, и жизнь…
Но у меня не было выбора.
Я чувствовала, как бабушка угасает с каждым днем, как болезнь пожирает ее изнутри.
И спасти единственного дорогого человека могла только я. Так что не реветь надо, а поблагодарить судьбу, которая подарила мне такой шанс.
– Все будет хорошо, – сказала я своему отражению в зеркале, выглядящему довольно жалко: глаза красные, веки припухшие, морда несчастная. – Все будет хорошо, слышишь, ты, тряпка? Соберись – и вперед! Порви их всех в лоскуты!
То, что я говорила, было, конечно, смешно. Но я привыкла с детства себя мотивировать, морально пиная ту, в зеркале, которой всегда недоставало решительности, смелости, упорства…
И зачастую у меня получалось простимулировать безвольную тварь на подвиги, которым я сама потом удивлялась – надо же, ничего себе, получилось! Наверное, так начинается шизофрения. Но, с другой стороны, если шизофрения приносит годные плоды, то она не заболевание, а рабочий метод для достижения цели. Вот, говорят, что Адам Смит, один из основоположников экономической теории как науки, имел привычку говорить сам с собой, из-за чего одна торговка приняла его за ненормального. Мне, разумеется, до великих людей прошлого далеко, но если им можно, то почему нельзя мне?
– Успокаивай себя, психованная, – проговорила я, утирая слезы.
И полезла в ванну.
Для того чтобы пережить последующую пару дней, нужно было уже сейчас как минимум успокоиться. А контрастный душ – неплохой такой способ смыть стрессовый мандраж с трусливого тельца, находящегося на грани неслабой истерики.