Оливия Стрейдж
Вчера, последний раз проехав по городу на своём аэробайке, я отдала теперь уже бывшему начальнику. Как раз у его сына скоро восемнадцатый день рождения, и, насколько я помню, он грезил ездой на байках, как и я когда-то. Мой байк был в отличном состоянии, забрать с собой, увы, не представлялось возможности, поэтому я решила оставить такой вот прощальный подарок. Сегодня же нужно было отправляться в космопорт.
– Котёнок, просыпайся, нам надо собираться, – мягко проведя рукой по светлым, как у меня, волосам Юны, сказала я.
– Ещё чуть-чуть… – ответила Юна, пытаясь спрятаться под одеяло, но я аккуратно перехватила краешек и добавила:
– Юна, извини, но надо собираться, доспишь в такси.
– Хорошо…
Хорошо, что основной багаж был отправлен в космопорт отдельно, потому как у дочки из-за проблем со здоровьем сил на передвижение было не так много. Хоть она и старалась. Однако я бы точно не смогла нести и сумки, и её на руках.
На такси до космопорта было сорок минут езды, которые Юна проспала, а я просто смотрела на проносящиеся мимо дома, прощаясь. Эта часть моего пути пройдена, уроки усвоены. Теперь меня ждут новые люди, знакомства, работа и многое другое.
***
Посадка на корабль прошла спокойно. Нас с дочкой одними из первых пригласили пройти регистрацию и сразу отвели в медчасть, где Юне предстояло находиться с момента взлёта и до выхода в открытый космос. Дочка была расстроена. Ведь ей хотелось всё это увидеть. Но я пообещала забрать её из медкапсулы, как только появится возможность.
Поэтому, едва разрешили свободно перемещаться по кораблю, я тут же рванула в медчасть.
– Пока вашей дочери лучше побыть в медкапсуле, – ответил Адам. Корабельным врачом оказался мужчина средних лет с добрыми серыми глазами. Он быстро нашёл общий язык с Юной, и потому та даже не стала капризничать. Как бывало, если какие-то процедуры делала не Агата. Кстати!
– Можно вопрос? – глядя на спящее личико дочери, спросила я.
– Конечно.
– Может ли человек с последней стадией рака также добраться до Земли с Новой Теры? Имею в виду, провести весь перелёт в медкапсуле?
– Хм… – Мужчина почесал аккуратную бороду, прежде чем ответить: – Понимаете. Рак бывает разным, и многое зависит от его места расположения и наличия метастаз. Но чисто теоретически – да. Такой перелёт возможен, но будет очень дорогим, потому как медкапсула потребляет немало ресурсов. Однако…
– Медкапсулы с Эртая гораздо лучше, да? – грустно ответила я.
– Вижу, вы о них наслышаны, что не удивительно. Но да. Было бы идеально излечить человека до перелёта на Землю, потому как велики шансы на гибель в пути. Но опять же, я не знаю полной картины.
– Всё равно спасибо за ответ.
– Было бы за что… Мне всегда грустно, когда я вижу больную молодёжь. Не вы первая, кто перевозит детей на Землю для лечения. Да и не только детей. Увы, на нашем корабле есть только две капсулы. Поэтому больше одного такого пассажира, как Юна, мы не можем взять.
– И чаще всего это женщины и их дочери? – решила уточнить, помня о флешке Агаты. Я успела просмотреть собранные на ней данные. И пока будущее Новой Теры получалось плачевным.
– Как вы догадались? – наклонив голову набок, спросил врач, потом перевёл взгляд на Юну и хмыкнул. – Ну да. Ответ перед глазами. Однако с лучевой болезнью мы перевозим пятую девочку за последние полгода, что странно и удивительно, особенно учитывая возраст пациенток.
– Ясно. Спасибо за ответы.
– Не за что… Давайте так, вы пока тоже отдохните, а как можно будет забрать дочь из медкапсулы, я вам позвоню.
– Это было бы отлично.
– Диктуйте номер.
Продиктовав номер доку, отправилась прямиком в каюту, чтобы немного поспать, ведь предшествующую вылету ночь я спала крайне мало.
***
Адам позвонил как раз тогда, когда я вышла из очистительной кабины.
– Добрый день, – ответила я, – можно забрать Юну?
– Да.
– Хорошо, скоро буду.
До медчасти я добралась быстро, пару поворотов и на месте. Дочка сидела на кушетке и с удовольствием уминала печенье, рассказывая что-то доктору, а тот ей добродушно улыбался, внимательно слушая. Питер так никогда не делал. Он, в принципе старался найти любой предлог, лишь бы поменьше с ней общаться. Полтора часа – вот его максимальный предел. При этом такой теплоты во взгляде я ни разу не наблюдала…
Да уж… Так странно осознавать, что я подарила Питеру девять лет от своей жизни, из которых восемь с половиной мы жили под одной крышей, а в результате всё закончилось весьма и весьма неприятно. За исключением дочки, конечно.
– Оливия, проходите. Не стесняйтесь, – улыбнулся Адам.
– Извините. Я в последнее время задумчивая…
– Немудрено, – Адам перевёл взгляд на довольную Юну.
– Мама! Овсяные печенья такие вкусные! Ты знала? – радостно спросила дочка.
– Правда? – улыбнулась в ответ и, подойдя к кушетке, присела рядом с дочкой. Та отломила кусочек от печенья и протянула мне.
– Попробуй! А давай, когда я выздоровею, я приготовлю тебе много-много печенья? – выдала дочка под смешок дока. – И дядю Адама тоже угостим! Обязательно!
– Меня? – Адам удивлённо приподнял брови, но потом чуть смущённо ответил: – Спасибо, малышка. – Затем, переведя взгляд на меня, добавил: – Оливия, у вас замечательная дочка.
– Спасибо. А печенье и правда вкусное. Когда теперь Юне надо будет в медкапсулу?
– Мы сейчас в системе Альфа Центавра А. Осталось не так уж и долго лететь. Однако перед следующим прыжком в кротовую нору Юну надо будет снова поместить в медкапсулу, и там она пробудет уже до конца полёта. Извините, – ответил док. Ясно. Значит, перелёт для дочери даётся гораздо тяжелее, чем я думала. Но главное, что мы сможем добраться до Земли.
– Поняла. Вы сможете меня предупредить, когда нужно будет вернуться сюда?
– Конечно. Я также вам позвоню.
– Спасибо, – ответила Адаму, а сама перевела взгляд на дочку и спросила: – Ну что? Пойдём в каюту? Хочешь посмотреть звёзды?
– Звёзды?
– Звёзды.
– Ура! Звёзды! Пойдём скорее!
– Она у вас очень оптимистичная, что хорошо, – добавил Адам.
– Я знаю, что ей тяжело и больно, но она старается держаться. Спасибо вам. Я вижу, что вы облегчили ей боль, – ответила я, пропуская дочку.