На улице по ту сторону окна было мрачно с утра, и на ясном небе можно было высмотреть пару ярких звезд. Вокруг тихо и спокойно. Деревья, покрытые инеем, застыли бездвижно, и тяжелые, опухшие от слез веки постепенно смыкались.
Душное, едва освещенное место, стены которого выложены кафельной плиткой грязного болотного цвета, испачканы бурыми пятнами высохшей крови. Лампочки над головой вдоль коридора постоянно мигали, то все разом, то попеременно. Слева у стены что-то шевельнулось, я повернулась. Из-под кровяной простыни приподнялось синее тело без головы. Простынь сползла на ноги, обнажив мужской волосатый крупный торс.
Вскрикнув, я проснулась, прикрыв лицо ладонями. Голова кружилась, тело ломило, и казалось в комнате холодно по сравнению с тем душным коридором из сна. Я укуталась в одеяло, но комфортнее и теплее от этого не стало.
А когда в комнату заглянул Леша, у меня уже зуб на зуб не попадал.
– Как ты себя чувствуешь? – насторожился Князев, присев на кровать.
Я поджала губу. Не желаю с ним разговаривать после вчерашнего принудительного укола. Я ему что, пациент?
Князев склонился и прикоснулся ко лбу губами. А я прям напряглась, думала, целоваться собрался.
– Да у тебя жар! Говорил же вчера, что заболеешь.
Я отвела глаза, вновь вспомнив про укол.
– Леонид? – громко позвал Леша.
И спустя некое время в комнату вошел старик добродушного вида, кругленькой формы и низкого роста. Он показался мне знакомым.
– Посиди с Олей, я принесу лекарства.
– Заболела? – испуганно вскрикнул тот, и его глаза заполнились поразительной заботой. – Я сам принесу!
’’Лучше бы ушел, Леша!’’ Огорчилась я, ’’а этот милый старичок остался.’’
– Олечка ты моя хорошая, – были слышны причитания Леонида из коридора. – То одно, то другое…
Он положил таблетки на стол и подал градусник, который я засунула подмышку.
– Может, не стоит мерить температуру? – беспокойно предложил Леонид. – Ну ведь и так ясно, что высокая.
– Как это не стоит? Если температура ниже тридцати восьми и пяти, то организм должен справляться сам, – ответил Алексей.
– Ей мучиться теперь? – беспокоился Леонид.
Градусник запикал, я хотела сама посмотреть температуру, но Алексей его выхватил.
– Жар? – Леонид тревожно посмотрел на Князева.
– Тридцать девять.
– О боже. Может, скорую помощь? – вскрикнул старичок. Он же подал мне таблетку и стакан воды.
– Зачем? – вдохнул Алексей.
– Нужен антибиотик, чтоб быстрее справиться с болезнью!
Алексей встал с кровати и одарил его добродушным взглядом:
– Не беспокойтесь, при вирусах хватит жаропонижающего лекарства. Антибиотиками априори лечат бактерии.
– Я посижу с Олей?
– Желательно бы, а то мне на работу. Контролируйте температуру каждые четыре часа и ниже тридцати восьми и пяти никакого парацетамола!
***
Просторное фойе морга было выложено керамической плиткой «Капри» кофейного цвета, а черного пол. Сумрачный дизайн мертвецкой навивал атмосферу спокойствия вкупе со скорбью. Морг кое-чем идентичен с больницей, но тут витает безнадежность и кончина всего. Секционная комната представляла собой большой широкий зал, пол и стены которой были выложены белой кафельной плиткой. Под потолком был протянут трос, на котором болтались циркулярные пилы. Слева и справа от входа в два ряда стояли металлические столы с кровостоком. На одном из них лежал обезглавленный, уже зашитый труп. Голый, распухший, холодный, покрытый трупными пятнами. И если взгляд от трупа можно было отвести, то от запаха формалина с кровью и отходов жизнедеятельности человека деться было некуда.
– Быстро его вздуло. Я думал, это происходит день на четвертый, – удивился Константин.
– О, Костян! Здорово, – судмедэксперт протянул ладонь в кровавой перчатке, но тут же одумался и снял их, а санитар, занятый уборкой, кивнул.
– Не всегда. Труп не успел промерзнуть полностью, что означает – его нашли незадолго после того, как вывезли на пустырь, – ответил Андрей, а после, посмотрев Беркутову за плечо и спросил с кивком: – Новенький?
– А да, – Костя отступил в сторону. – Это наш следователь Владимир. Знакомьтесь: судмед Андрей и санитар Артур. Теперь и ты часто будешь видеться с ними.
– Я кушать хочу, – простонал судмед. – Мы тебя долго ждали. Да и домой пора.
– Что мешает порезать колбасу прямо на трупе? Будто вам впервой, – хохотнул Костя. – Нож может заменить скальпель.
Сотрудники морга поддержали смехом.
– Нет у нас сегодня колбасы, – вдохнул Артур.
– Ой, ну взяли бы еду из желудка мертвого, – продолжал Костя. – Сами рассказывали…
В горле у Владимира послышалось бульканье.
– Пакет? – испугался Артур. – Это же мы шутим, как всегда!
– Нет… – пытался взять себя в руки побледневший следователь. – Все в порядке.
– Так, ребят, что тут у нас? Кстати… – подошел к столу Костя. – А то, чую, если задержимся еще, придется в самом деле ужинать на трупе. Закажем сюда пиццу, прости, Вов.
– Все то же самое, – ответил Андрей. – Внутренние органы целы и невредимы. Следов насилия нет ни до, ни после. Причина: обильное кровоизлияние в результате отсечения головы скальпелем. В момент процесса человек был под ультракаином, но без седативных препаратов и в сознании. Опять же отпечатки пальцев отсутствуют.
– Нужно и дальше ждать, когда убийца совершит ошибку, ощутив свою превосходность, – поставил малоутешительную точку Беркутов.
Вова посмотрел на Костю:
– У этого душегуба однозначно медицинское образование.
– Согласен. До того, как ты пришел работать к нам, мы проверили медицинские организации. Чисто! Проверили выпускников и студентов, причастных к образованию в области медицины, – пожал плечами Беркутов.
– А если Хирург из соседнего города или пригорода? – предположил Андрей.
– Из соседнего города сразу исключаем. Ехать четыреста километров, чтобы выбросить труп… Такое себе, – отсек, вариант Владимир. – Тем более жмуров он раскидывает в разных частях города, не обуславливается одним районом. Нет, он из местных. Больной ублюдок, ставить жертве обезболивающее средство, причем не самое удачное, и отрезать голову… Наслаждается процессом, кайфует от крови?
В меру новичковости Владимиру были присущи излишние в их профессии эмоции. Костя посмотрел на коллегу:
– Ну отчего он все же кайфует, узнаем, когда поймаем Хирурга.
– Ну явно не от насилия, – возразил Вова.
– Явно, – согласился Костя. – Что у нас со временем смерти?
Андрей заглянул в папку:
– Ваши приехали на место в семь вечера, а смерть наступила в среднем за двенадцать часов. Труп пролежал четыре часа в поле.
Костя задумался, ничего не произнес, а после посмотрел на коллегу:
– Вов необходимо снова опросить бригаду скорой помощи, которая обнаружила труп в дообеденное время, а мы отчаливаем.
– Костян, а ты у своего друга из психушки наводил справки о пациентах, – окликнул Андрей. – Мало ли какие психи освободились.
– Только не туда… – вдохнул Костя и кажется, сказал это вслух, Отчего все на него уставились.
– Что, опять Ольгу поделить не можете? – попытался развеять обстановку Андрей.
– Ольга в прошлом, – отрезал Костя и спешно направился к выходу из секционной комнаты. – Пришлите результаты анализов. Хорошо?
– Анализы пришли еще не все, хотя тут и без них все понятно. Голову он отрезал левой рукой, укол ставил правой, – добавил Андрей.
Но Костю теперь ни чем нельзя было отвлечь. Кивнув на прощание, за коллегой поспешил Владимир.
***
К вечеру, когда в гости пришла Аня, сестра Алексея, я уже выспалась, и мне стало гораздо легче.
Раскрасневшаяся с холоду молодая худенькая девица, не снимая с шеи шарф, присела на кровать:
– Ну как ты, подруга?
– Леонид, вы не могли бы оставить нас? – вежливо попросила я.
– Да, конечно, – встал старичок с кресла. – Ольга, смеряйте температуру, через пятнадцать минут?
– Хорошо.
– Ты что, заболела? – спросила Аня, закрывая за ним дверь.
Я оказалась безрассудно рада ее приходу, отчего улыбка не сходила с моего лица. Я вспомнила Аню, которая являлась моей любимой подругой, отчего внутренне ощущение восполнилось, а ранее мне казалось, я располовинена, от ее присутствия рядом было спокойнее в сотни тысяч раз.
Аня залегла на кровать.
– Кто этот Леонид? – к сожалению, не могла вспомнить я старичка, хотя в душе к нему были самые теплые чувства.
– Ваш управляющий, ты его не помнишь, да?
Я отрицательно покачала головой и добавила:
– Помню тебя, но не Лешу, точнее наших отношений… Хотя ты мне ближе, чем твой брат, – я не знала, как объяснить свои мысли. – Хотя я помню, что ты его сестра.
– Ну хоть что-то.
– Ань, мне так стыдно… – я коснулась ладонями раскрасневшихся щек.
– Из-за вчерашнего? – Аня вдруг рассмеялась. – А классно ты его кралю вчера обозвала. Она выскочка, которая считает нас челядью, типа мы из грязи в князи… У нее высокая самооценка, так ей и надо!
– Ужас!
Мне показалось я покраснела, ощутив жар в области щек, смутившись еще сильнее, и всепоглощающее чувство предательски заскреблось в горле.
– Ой брось. Все знают о твоем состоянии, и никто даже не будет заморачиваться.
– Ты извини, Леша твой брат, но Костя ближе. Не знаю почему!
Аня перевалилась на живот и приподнялась на локтях:
– Во-первых, ненавижу своего брата!
Я от неожиданности расширила глаза.
– А во-вторых, расскажу еще раз: мы с тобой познакомились в институте, потом я познакомила тебя со своим братом, который резвенько прибрал тебя к рукам. Я только одного не могу понять – почему ты ушла к Леше, если у вас с Костей была большая любовь.
– Ничего не помню, – осталась шокирована я.
– Позже Костя женился, у них родился сын, но жена от него ушла, оставив Мишу. А вы после их развода стали любовниками. Даа, я все знаю!
– Миша! – вспомнила я еще раз ребенка любимого человека.
– Скажу больше – о ваших отношениях знал даже Леша, но не от меня. Я твоя лучшая подруга, и я обязана была знать о тебе и Косте.
– Кошмар какой-то, – я медленно поднялась с постели и, ссутулившись, подошла к окну.
– Ты чего свалилась-то?
– Да фигня, – здоровье волновало меня меньше всего в этот миг. – Какой у меня диагноз?
– Смеряй температуру, а то Леонид поднимет на уши весь дом. Он тебя любит как дочку, так что пощади старика.
Я присела на кровать и засунула подмышку градусник, ощущая в этот момент неприятный ломящий жар по всему телу.
– А про твой диагноз не знаю, Леша не рассказывает, хоть иголки ему под ногти суй.
– Я вчера хотела уйти, но не смогла тупо открыть калитку, выбежала в одном платье, наверное, поэтому и простыла.
– И правильно, что хотела уйти, давно пора. Бросай его и живи у меня, я помогу на первых парах. У тебя уже была попытка, но ты попала в аварию. А после нее и случаются приступы.
– В аварию? Что за авария?
– Ты ехала на такси, и водитель слетел с трассы. Водитель, к сожалению, умер, ты же слава богу, осталась жива.
– Мне нужен развод! Имущество делить я не собираюсь.
Градусник запикал.
– Вы не в официальном браке.
Я невольно улыбнулась, уже строя планы в голове, как покинуть чуждый дом с мужчиной, которого не воспринимала своим близким. Эта новость вознесла меня больше, чем цифры на градуснике.
– Что там?
– Все нормально. Подай, пожалуйста, парацетамол?
Я выпила таблетку.
– Уф, жарко. Не против, если я разденусь до нижнего белья?
– Я тебя и более голой видела.
Я сняла пижаму, заметив заостренный взор подруги на моем животе, наклонилась и опешила – от моего пупка к самым трусикам виднелся горизонтальный рубец.
– У меня что, есть ребенок? – ошарашено спросила я.
– Понятия не имею… – в аналогичном состоянии ответила она.
***
Алексей стоял в душном, чуть освещенном коридоре, пропитанным запахом хлорки, из-за чего в гортани возникало навязчивое першение и хотелось постоянно кашлять. Стенки тусклого подвального помещения выложены маленькой плиткой болотного цвета. Над головой висели большие трубы отопления, удаляющиеся за Лешиной спиной по коридору к другим корпусам.
…В той комнате на старых операционных столах лежали два обнаженных человека мужского пола, один обезглавленный, второй еще живой, который в эту же минуту очнулся, увидев перед собой отсеченную голову. Живой хотел закричать, вскочить, но не мог пошевелиться и голос отсутствовал.
Пальцы руки в стерильных перчатках остановились на шее живого. Парень громко задышал и ему даже удалось пару раз дернуться. А скальпель, что держали левой рукой, в эти минуты начал свою работу.
В носоглотку плеснуло что-то плотное, горячее и количество этой жидкости, а то есть крови, увеличивалось, выплескиваясь через нос и рот жертвы которая пыталась сопротивляться, инстинктивно в агонии дергаясь на столе, но силы уже покидали, и вскоре отрезанная голова осталась с неподвижными эмоциями лежать отдельно от тела…
Алексей дернулся, вытер со лба пот и развернулся увидев позади себя медсестру Машу.
– Алексей Максимович, к тебе пришли.
– Машенька, – подошел врач, коснувшись ладонью ее округлившегося животика. – Береги себя!
И они обнялись.